Клетка для Свиристеля

Солнце уже стояло в зените, когда Лютик наигрывал новые мелодии. Было непривычно не слышать просьб о тишине, мало того, ему даже отвечали на все вопросы! А изредка ведьмак отпускал саркастические шутки об его песнях, хотя его целью не было задеть. И бард это ценил. После таверны его отношение немного сменилось. Он стал более..мягким? Да, пожалуй, это лучшее описание происходящего. Были угрозы, но они не звучали оскорбляюще. Где найти попутчика ещё лучше? За все время его не пытались ссадить, а даже предлагали пересесть наперед, чтобы было удобнее практиковаться. Он отказался, было немного смущающе принимать помощь от фактически незнакомого человека. Да и просто, отвечать на такую заботу, обычно бард всегда за всех волновался. В общем, иногда он чувствовал себя не в своей тарелке.     Ведьмак же будто этого не замечал, спокойно смотря вдаль и пребывая в размышлениях. Парень старался лишний раз его не тревожить, мало ли, что там у древних ведьмаков в голове. Иногда пытался пожаловаться на неудобства, но скорее не из вредности, а просто по привычке. Седой только кидал на него глузливые взгляды через плечо и предлагал пройтись пешком. Вот тогда то Лютик резко замолкал и забывал про ноющие ноги. Повторять свои прошлые похождения он не имел никакого желания.      В какой-то момент даже играть надоело. Отложив инструмент в футляр, парень стал осматриваться по сторонам. Везде стоял густой, глухой лес, видимо, сегодня не видать крыши над головой. Давно он не спал на свежем воздухе. Лошадь шла размеренным шагом по каменной дороге.        Лютик задумался. Ведьмаки обычно не уходят так далеко на юг, судя по Геральту. Но смотря на Весемира, он понимал, что ни черта не знает об ведьмаках. Интересно, что он тут делал? Любил побывать в солнечных краях? Или находился в гостях? Твердыня охотников же находится на севере, наверное, устаешь в мерзлоте. Барда даже немного пробила дрожь, представляя вечный снег. Он не был против отправиться в менее теплые земли, все-таки, привычка к путешествиям осталась, но было интересно узнать что-то новое. И упустить шанса он не мог, перед ним сидит создатель, возможно, многих ведьмаков. Кому, как не ему, знать физиологию и психологию убийц чудовищ? А как прекрасно, что он еще любит разговаривать. Губы растянулись в гадливой ухмылке. Разговорить людей для него никогда не было проблемой. Даже на те вещи, которые являются запретом. В общем и в целом, ляпота.       Устав даже от своих мыслей, он прервал спокойствие спутника ворчанием:      — А долго еще? У меня уже зад затекает. Потеряю форму и лютню даже носить не смогу. А потом умру от тоски и душевной боли, и все позабудут о бравом творце Лютике – защитнике могучих ведьмаков.       — С этого момента, сколько слов ты употребляешь без надобности, столько ты и принимаешь упоров лежа, - мужчина сдвинул густые брови. Он не думал, что его еще что-то может раздражать в жизни, но, оказывается может. Такого балаболку надо было еще поискать. Не сказать, что его это сильно злило, скорее, немного утомляло. Вопросы были в основном однотипны, будто он старался ничего лишнего не сказать. И даже не нервировать путника, но вышло наоборот. От Геральта он слышал о пресноплюйстве парня, но рассчитывал не совсем уж на такое. Сначала воин решил, что со временем пройдет, но теперь уже казалось, что его многолетняя выдержка канет в небытие. Когда он что-то спрашивал на счет его жизни, Лютик затыкался и старался быстро перевести тему. Что же, пока он его трогать не будет. Пока.   Он решил немного запугать юношу и у него это вышло, судя по его физиономии. Парень погрустнел, улыбка пропала, будто вспомнил что-то. Отвернувшись, ведьмак решил, что так дело дальше не пойдет. Вот когда нужно, чтобы он говорил - молчит. Мужчина уже начал волноваться, что переборщил. Докатился до уровня, называется. Он привык к более молодым относиться строже, все-таки, учителя из него не вытравить. Но Лютик уже взрослый, хоть по виду и не скажешь. У охотника еще остались подозрения на чародейство, даже после того, как парень отнекивался. У всех в представлении ведьмаки кажутся грубыми и молчаливыми людьми, хотя Весемиру не чуждо общение, когда оно уместно. Не думал, что он будет когда-нибудь первым идти на контакт. Хоть и своим путем, но нужно как-то расшевеливать застывшего барда. Раз Лютик не хочет говорить про себя, мужчина начнет первым.     Выдохнув и немного подумав, он, наконец, подал голос:       — Ты какой-то сегодня слишком тихий. Я даже не знаю, к какому тебе привыкать.       — Творчество забирает энергию. В особенности, если оно идет в пустую.       — Если захочешь, могу что-нибудь рассказать.     Лютик отвернулся от созерцания природы и вернул взгляд к затылку мужчины. Когда он перестанет удивляться этому человеку? Кажется, никогда. Он что, пытался его..подбодрить? Юлиану стало неловко, раз он смог взволновать ведьмака, то насколько он хреново выглядит сейчас? От этого становилось уныло. Пора возвращаться в свое русло, а то придется менять профессию.       Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф - лучший человек на континенте, который вел прекрасные монологи, похожие больше на полноценные диалоги, мог разговорить даже стены в домах. А теперь его пытаются расшевелить, как он, на протяжении двадцати лет, давнего знакомого. И должен был продолжить традицию, но с этим ведьмаком такого не хотелось. А теперь он сам фактически просит с ним поговорить. Немного поерзав в седле и найдя удобное положение, у Лютика в одно мгновение засверкали глаза от осознания. Ведьмак спереди немного странно покосился из-за плеча.       —  Что же, Вы же фактически создатель и наставник угрюмого ведьмачьего братства?Как у бедного глупого барда может не быть вопросов к такому человеку.       — Может, упустим вступление? Говори.       — Почему вы такие?       — Какие «такие»? Теперь конкретнее.       — Отстраненные и ни с кем не заводите общение. Вечно думаете только о деньгах за заказ, ничего святого. Я знаю, ты говорил, что так проще жить, но я не понимаю. Невозможно вечно бежать от чего-то. Страдать – вообще полезная вещь, – Лютик уж хотел было добавить, что на себе проверил, но вовремя прикрыл рот. –Так набираются опыта.       Какое-то время стояла тяжелая тишина, и Лютик уже забеспокоился, что успел надоесть старому ведьмак. Он хотел извиниться, как в эту секунду послышался хриплый голос:         — Друзьями и одолжениями карман не набьешь. Я и так хорошо справлялся, избегая этого.         — Тем не менее, я сижу здесь.        Весемир на это только одобрительно, и даже как-то довольно кивнул и продолжил:         — Здесь. Все ведьмаки с годами смиряются со своей участью, а те кто нет, пожалуй, кормят давно землю. Слабых духом не держат, но даже мы на что-то надеемся всю жизнь. Нужно во что-то верить, иначе жить не хочется.          — Жизнь что-то вроде сцены, да?          —  Для тебя, соловей. Для нас поле боя. Битву закончит смерть, все остальное – лишь перерыв в битве. Передышка.          — Ух, как поетично. Возьму, как строку к новой песне...Стоп. Я же говорил – Сви-рис-тель. Не знал, что ведьмаки страдают склерозом.          — Помню, Соловей. Не пищи, голова и так болит.          — С каких пор ты страдаешь глупыми человеческими болячками?           — С тех пор, как ты свалился со своей балалайкой.         Лютик недовольно пихнул ведьмака в бок.         После этого коротенького, но значительного разговора, Весемир будто пробил невидимую стену между ними. Скорее всего, это снова временно, но это уже лучше.     Парень еще не был совсем уверен, нужно ли ему открываться. Имеет ли он право вообще открывать рот. Сомнения терзали, но Лютика уже было не остановить, казалось, что он не дышит в своих возмущениях. Мужчина ни от кого не слышал столько лестных слов в свой адрес, сколько от этого запевалы. Столько метафора, а к ним эпитетов в придачу. На душе потеплело, а на лице пробился маленький намек на улыбку. Он был рад возвращению того парня, которого встретил возле постоялого двора поздним вечером.         Мужчина еще сам до конца не понимал, чего это он так волнуется за парня. Его не должны касаться личные проблемы, но он хотел. Он хотел переживать. И не за кого-то там, а за него. За Лютика. И это было абсурдно, но приятно. Какая-то часть внутри него была удовлетворена контролем.        Чем-то этот парень напоминал его в молодости. Такой же был юркий и беззаботный. Единственное отличие заключалось в жизненном опыте. Если он тогда не задумывался над своими поступками, то Лютик уже будто все понимал, изначально и аккуратно выбирая себе подходящее. Юноша не выглядел на свой возраст. В глазах виднелась усталость от дороги и горечь от потерь. От этого становилось грустно, но и с тем появлялась какая-то гордость за него. Лучше раньше.           — Первого человека встречаю за свою жизнь, который говорит, что не понимает нас. Довольно забавно слышать от людей об их сочувствии, хотя они и половины не проживали за их жалкие лет..шестьдесят.            — Двадцать лет на службе поэзии – достаточно много, чтобы знать: есть вещи, которые либо понимаешь сразу, даже без слов, либо не поймешь никогда.           Так какое-то время продолжались беседы. Весемир спрашивал, а Лютик высказывал свое мнение на этот счет, пока бард внезапно не решил проявить инициативу.                — Геральт говорил, что ведьмаки проходят испытания для становления. Вы, наверное, многие застали?            —  Я тебе повыкаю сейчас, - повернувшись к говорящему, Весемир уже хотел было в шутку замахнуться рукой, но Лютик резво уклонился. Мужчина мог лишь похвалить такую быструю реакцию. Он усмехнулся. Интересную он выбрал тему для разговора. Давно про это не говорил. Людям не положено знать, но, что бы парень не скрывал, он мог ему довериться. Он это чувствовал. – Да, их всего четыре: Отбор, Испытания Травами, Испытания Снами и Испытания Медальонами. Ну, и мутация глаз, конечно же. Без этого всего ты не считаешься полноценным ведьмаком. Хотя, сейчас это уже, наверное, не имеет значения. Наш цех и так на грани вымирания, как и сами носители профессии.        Все будто затихло. Лютик ничего не слышал, лишь смотрел на расслабленную спину спереди. Стало как-то слишком спокойно, и это напрягало. Бард не слышал в голосе ведьмака грусти или осознания неизбежного. Наверное, они и правда смиряются со всем. Он понимал, что не сказал ничего плохого, но чувствовал, как кошки скребут внутри. Казалось чем-то до боли глупым напоминать людям о своей участи. Лютик прикусил свой говорливый язык и нахмурился. Нужно что-то сказать на это откровение, но дыхание сперло, а слова не сходили с языка. Не хотелось говорить что-то обнадеживающе-поддерживающие, ведь это только открыто бы показывало его сожаление. А ведьмаки не любят такого. Но и молчать тоже неуместно.            —  А что на счет других школ? Каждая чем-то отличается?     Златоглазый только покачал головой на такой неумелый перевод темы, но вроде был рад вопросам.              — Основные отличия в подходе обучения и испытаниях. Кардинального ничего нет, если не считать Школу Кота.            — А что с ней не так? – Лютик подвинулся ближе и немного опустил голову набок. Его всегда интересовали детали, ведь не все ведьмаки на одно лицо. Даже с одной школы, вот уже один пример. А тут оказывается, что училищ несколько.              — Позже расскажу, соловей. Начнем с самого начала. Чародеи сумели разработать мутагенные эликсиры и усовершенствовать их до такой степени, чтобы они позволили при трансмутации человека улучшить многие его физические показатели, превратив того в идеального охотника на монстров. После того, как первые попытки создать ведьмаков из взрослых людей оказались неудовлетворительными, было решено использовать для будущих экспериментов детей...       В один момент при разговоре Лютик чуть не выпал, пытаясь на ходу слезть с лошади. Василек встал на дыбы и начал брыкаться. Весемир стал успокаивать жеребца и паралельно поймал непоседу за руку, чтобы тот не переломал себе хребет и конечности, но Лютик все равно умудрился аккуратно спуститься и побежал в неизвестное направление, оставив драгоценную лютню и озадаченного ведьмака. Тот, медленно слезая и ведя лошадь за собой, пошел по следу. Парень все больше удивлял его своей непредсказуемостью.          «У него прихватило, что-ли?»       Зеленые кроны закрывали собой солнечные лучи, но некоторые все-таки пробивались сквозь ветки. Весемир спокойно шел на отголоски парня. Если присмотреться, впереди можно было разглядеть полянку, залитую солнцем, а на траве росли такого же цвета растения. Юноша, сидя спиной, собирал букет. Лютики. Мужчина, на эту нежность закатив глаза, утомленно вздохнул и, привязав к дереву коня, подобрался к барду, помогая. Вот же ребенок.        Посмотрев на него, он увидел, что тот и правда выглядел счастливым от простых цветов. Странное дитя, однако. Тот, будто прочитав мысли сидящего рядом, начал объяснять, попутно заплетая венок:       —Лютик – это у меня не просто бардовские прозвище, хотя, я бы не сказал, что история очень лиричная. Его очень давно дала мне сестра. Ну, точнее, я его взял после всего происходящего. Когда мы были маленькими, очень любили собирать гербарии. Отца это, конечно же, не устраивало, но нам было все равно. Ее любимым цветом был желтый, а в нашем саду из такого ничего не было. Однажды она добыла какую-то чародейскую книжку и пыталась создать лютики, но у неё, естественно, ничего не вышло. Она пробовала какие-то заклинания и ждала результата наутро. После нескольких неудачных попыток она выглядела крайне печальной, и тогда я отправился в лес, на поиски желтого цветка. Наткнулся на полянку и собрал столько, сколько смог донести. Пока она спала, я тихо положил рядом с ней букетик. Утром она очень обрадовалась находке. Я ей до последнего так ничего и не сказал. – бард нежно улыбнулся. Мысли возвращали его в немногочисленные светлые воспоминания из детства.      Весемир внимательно смотрел на его лицо. Впервые со времени их знакомства он видел такую эмоцию у парня. Теперь он все понял. У него в жизни все было намного сложнее, чем он мог себе представить. Видимо, сестра была одной из немногих близких для него людей. Когда-то у охотника тоже близкие для него люди. Не успевая понять мотивы своего порыва, он положил руку на его плечо. Лютик благодарно улыбнулся и, доделав какие-то махинации, повернулся. Забрав свою шляпу, он положил на ее место венок. Немного поправив за края и осмотрев свою работу, он довольно улыбнулся и расставил руки по бокам. Надев свой головной убор назад, юноша поднялся и направился к лошади.        Ведьмак на мгновение застыл, вскоре тоже поднявшись. На долю секунды проскочила улыбка. От такого количества улыбок за последнее время уже побаливали мышцы, но он был полностью доволен. Ничего не обговаривая, они продолжили путь. Толком ничего не поменялось, но оба уже чувствовали, что отношения между ними хоть и на каплю, но стали теплее.         Остаток дня они проводили за разговорами о памятных заказах ведьмака. На свое удивление, Лютик ни разу не взялся за инструмент, а Весемир и не спрашивал об этом.         Весемир тоже не выкладывал все карты на стол. Единственное, что могло бы ему говорить о сути и характере человека, Лютик услышал единожды:         — Я ни о чем не жалею. Я всегда отвечаю за свои поступки. Для меня вообще важно, чтобы мне было интересно жить и выполнять заказы. Все остальное меня не интересует.        Температура стала спадать, а небо темнеть. Забавно, буквально вчера в это время он еще не думал, что снова отправится скитаться с ведьмаком по миру. Пока мужчина расседлывал лошадь, собрав немного хвороста для костра, Лютик удобно умостился на корнях дерева и достал лютню со своим нотником. Потихоньку исправляя ошибки и наигрывая, он не заметил, как спальные места уже были готовы, а костер зажжен. Бард простонал внутри себя, ведь снова пропустил все со своими песнями. Он был уверен, что тот использовал знак. Подняв голову, он заметил, как через костер на него смотрели кошачьи зрачки. Они будто еще сильнее вытянулись в темноте, а радужки отливали золотом в свете огня. Ведьмак смазывал мечи маслом и паралельно прислушивался к тексту.         — Ты всегда такие мотивационные песни складываешь? – Лютик немного покраснел, но скинул это на жар от костра. Давно ему делали комплименты к песне? Он не решился продвигать эти мысли дальше.         — Моя душа — в моих песнях. А живу я надеждой на лучшее время. Я слишком устал от бедствий в жизни.         — Это правильный подход.                — Многие жаловались на мои приукрашения в историях, но уважением историю не пишут. Я сам не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал. Должна оставаться какая-то сказка, – бросив эти слова, он ненароком вспомнил их разговор с Геральтом со времен Посады. Теперь это уже не навевало тоску, вспоминать было приятно.           — Каждый должен делать что-то такое, что отличало бы его от других.          Барда уже было будто не остановить. Давно он такого благодарного слушателя не встречал. Геральт никогда толком не отзывался о его текстах, да и не интересовался поезией в целом.      После коротенькой трапезы, он в который раз он думал о том, как ему повезло. Он решил это озвучить:                   — Ты интересуешься творчеством? Мне Геральт толком не давал никакой критики, – и попытался изобразить обычную гримасу Белого Волка. Напротив послышался тихий смешок.              — Интересоваться в жизни нужно всем. Брать все, что она может предложить. Когда будет другой шанс? Живем-то один раз. А в нашем случае еще короче, –Лютик понятливо кивнул. Он и вправду задумался над этими словами. Конечно, чародей и раньше это слышал от других, но от Весемира оно звучало как-то правдивее. Было видно, что он живет по тем принципам, которые проповедует, а не кидается словами на ветер. И, конечно, старается прививать это ученикам, но, видимо, не судьба.              Он и сам стал жить так с какого-то промежутка времени. Хотя поэты – люди не физической силы, но что мешает совмещать? Если еще рассмотреть тот факт, что бардом он стал позже. Видя, что его собеседник пребывает в раздумьях после его слов, тот, довольно улыбнувшись, продолжил:           — А на счет Геральта, он хороший парень, просто в его возрасте они ещё бродят в потемках своего сознания. Это нормально, у ведьмаков опыт прибавляется позже, чем у людей. Я думаю, очевидно, что это связано с нашим долголетием. Мало кто доживает до старости, как я, Лютик. Нужно иметь базовые знания всем, не только нам. Но даже сами люди к этому не стремятся, хотя у них больше возможностей. Поведай дедушке, что все-таки между вами двоими произошло?      Юлиан на какое-то время заколебался и начал мять рукава. А почему бы и правда не рассказать? Все равно он когда нибудь узнает. Думаю, Геральт ничего ему не сделает за такие жалобы. Все-таки собравшись с мыслями, он начал повествование. Рассказал и про их мелкие конфликты, ребенка Предназначение, Йеннифэр. Что весь его гнев вылился на рядом стоящего барда. Как затащил его на тот клятый бал. Он правда не хотел рассказывать некоторые вещи, но бард так давно мечтал излить кому-то душу, что пустил все на самотек. Бард устал всех защищать.      Ведьмак его внимательно слушал и иногда уточнял в каких-то моментах, и все сильнее хмурился, а под конец вообще помрачнел похуже обсуждаемого. Плечи выглядели напряженными, а руки сжаты, будто готовые к удару. Костяшки побелели. Сам охотник всматривался в огонь перед собой, сложив руки на коленях. Под конец истории Лютик смолк и они погрузились в тишину. Издавал звуки только Василек, который спокойно пощипывал траву. Бард принялся осматривать гриф, когда ведьмак все-таки соизволил подать голос:        — Вот же-ж, не ожидал. Я его точно по-другому воспитывал, сосунок. Вот увижу, будет лететь дальше, чем видит. Для чего язык людям дан. Я так понимаю, ты не хотел Геральта показывать в плохом свете, даже после всего. Мы всегда одни и из-за этого менее эмоционально подкованы в обществе, но это не оправдание его поведению в твою сторону. Твоя верность и поддержка – ценные качеств. Даже не смотря на общественность, ты поддерживал его. Ты огромный молодец. Люди не могут думать одинаково, но понимать друг друга должны. На то они и люди. Я с ним поговорю. Спасибо за разговор, для меня это очень важно и, спасибо, что помогал моему бедокуру, – тяжелая дымка над ними будто рассеялась. Лютик поднял глаза и увидел спокойное уже выражение с жарким взглядом, направленным на менестреля.          — Но ты тоже всегда один.                 — Я один, но это не значит, что я одинок.          Парень не видел ничего героического в том, о чем так серьезно вещал Весемир, ведь никогда не замечал их отличий от обычных людей.          — Мне не нравятся люди, которые считают себя пророками и думают, что в состоянии научить других, как жить.        Мужчина лишь понимающе кивнул и предложил перенести разговор, отправившись на боковую. Лютик согласно зевнул и стал снимать плащ, но вспомнил, что забыл приобрести новый спальный мешок, ибо старый где-то затерялся. Видя заминку юноши, он подвинул свои пожитки к нему и предложил свое место. Юноша, покраснев, благодарно что-то пролепетал, на что получил очередной ехидный смешок. Укрывшись одеялами, он слышал, как ведьмак начал разоружаться, избавляясь от брони, а потом почувствовал теплое тело сбоку. Слева же обогревал костер, который он уже слышал мельком. В общем, идеальные условия. Веки стали закрываться, дрема забирала все силы. День выдался тяжелым, как морально, так и физически. Пока парень ещё мог думать, он напомнил себе купить в следующем городе нужные принадлежности. Под мерное дыхание и довольно знакомый запах трав он потихоньку отключался. Последняя мысль была:          «Похоже на аконит»             Но он уже не хотел в этом разбираться. Всё это подождет. Лютик уже не почувствовал, как на его бок опустилась увесистая грубая рука без перчатки, а шляпа была аккуратно стянута с головы и положена рядом.                                   ****         Проснулся он внезапно. Причины, как таковой, не было, но спать уже категорически не хотелось. Костер давно затух, везде виднелась темная чащоба. Выбираться из кокона совсем не хотелось, но заняться чем-то надо. Стоп, что? Осмотрев себя замыленным взглядом, он заметил накинутую на себя целую кипу пледов, хотя брал всего два. Повернув голову, он наткнулся на затылок седых волос. Тот, казалось, спал, как убитый, хотя Геральт на его мельтешение уже дал бы прочухана. Так уверен в безопасности? От этого становилось приятно и чувствовались едва заметное покалывание в груди. Даже если он просто не воспринимал барда всерьез, как угрозу, было тепло. Немного попялившись на небо и собравшись с мыслями, он потихоньку стал выбираться. На мгновение рука в рукаве дернулась, от чего Лютик чуть не уверовал в высшие силы. Чудом поднявшись и даже ни разу не убившись, он нащупал рядом свою сумку. Извлекая оттуда тетрадь и перо, он на мгновение задумался. А куда идти-то? Иногда Лютик не замечает, как при написании начинает бормотать, но тогда он точно разбудит ведьмака. И вот тогда ему точно что-то скажут. Что-то..не очень лестное.       Осмотревшись по сторонам, он решил двигаться в более менее освещаемое пространство, а там уже и огонь зажжет. Он чувствовал себя как в детстве, когда на цыпочках подбирался ночью к кухне, будучи наказаным и не получая еды. Почти выйдя из поля видимости, он оглянулся. Мужчина еще спал, но, скорее всего, быстро почувствует отсутствие тела рядом. К этому времени Лютик вернется. По крайней мере, как он думал.        Пару раз чуть не врезавшись в стоящие рядом деревья, парень выбрался к безымянной речке. Он услышал ее журчание еще за шагов десять от места. Берег был каменистый, возле самой кромки воды стояли огромные валуны. Из-за отсутствия луны все было во мраке. Спасал только огонек в ладошке.          Идеальное место для искусства. Издалека слышался странный голос, будто под водой, но бард не обратил на это внимание и забрался на один из самых крупных камней. Видимо, владельца этого места явно не устроило такое самоуправство.        — Так-с, на чем мы там остановились. Ах, да, точно. Нет, как-то не так. Нужно что-то менять. А может, если...точно, переставим.               Звуки все приближались, но у Лютика подавно не было инстинкта самосохранения, так что его это тоже не смущало. Откровенная наглость – прерывать такой важный процесс. На мгновение она уже решила, что перед ней не человек, а нечисть какая.           — Ну что за неугомонная рыба. Акстись.           Бард лишь раздражённо махнул рукой на звук, будто отмахиваясь от назойливой букашки. Если есть шаг — должен быть след, Если есть тьма — должен быть свет.               — Отличная строчка.          Ее уже явно игнорировали, что никому не пришлось бы по душе. Такая фривольность уже точно никуда не влезала. Совсем люди страх потеряли. На мгновение стало тихо. Слишком тихо.            Резко послышался всплеск, от чего Лютик подскочил и, поскользнувшись, оставил кровоточащую отметину на копчике и приличный такой синяк. Тетрадь смыло течением, но бард тогда этого не заметил. На соседний камень запрыгнуло существо со странными конечностями, похожими на плавники...Русалка?! Осознав свою оплошность, он хотел быстро выбраться на берег, но зацепился за мелкий мусор и теперь точно намок до нитки. Он чувствовал, что от Весемира придет полнейший пиздец, если он доживёт, конечно. По головке уж точно не погладят.             Вы только гляньте на ее выражение. Ах да, огонь же потух. Поднявшись, он щелкнул в воздухе и увидел злобный взгляд нагой дамы. Гримаса была полностью нахмурена, хвост недовольно бился об воду, а руки были скрещены на груди. Лютик с опаской сглотнул, хоть и губы расплылись в улыбке. У него уже была выработанная привычка обольщения для всех дам, хотя в данной ситуации она не очень подходила. Но, по своему обыкновению, девушка не нападала, лишь мрачно смотрела. Встав за валун, бард, откашлявшись, все-таки осторожно поинтересовался:            — И что такая юная леди делает так поздно ночью? – Юлиан уже хотел сам себя ударить. Действительно, что же могут русалки делать ночью в речке? Хотя, это тоже был вопрос, потому что он считал, что они обитают в море. Но сейчас оно не имело значения. Главное не потерять какую-то из своих ценных запчастей от разъяренной рыбы. На чем он играть будет, в конце концов? Копчик нещадно пек, наверное, грязь попала за шиворот.      Наконец, сжалившись, она надменно ответила своим писклявым голосом. Ну, честное слово, как на это мужики ведутся?            — Какого черта ты еще не под водой? Ничтожная еда, я уже тебя поглядела, даже нечего откусить. А про голос вообще молчу. Фи, и на что человеческие самки ведутся.          После этого Лютика подорвало конкретно, лицо скрутило, как от зубной боли. Он стал свысока осматривать монстра. Никто не смеет так говорить, а особенно какая-то полудохлая рыбина. Будет ему еще рассказывать, как он должен выглядеть. Поэт этого не оставит просто так, он будет бороться за свою честь, даже если в процессе его съедят. Повторяем, да, бард не был конфликтным человеком, но когда дело касалось музыки или близких ему людей, Лютик был, как бомба замедленного действия. Это было сакральным, чем-то личным. Как свой собственный храм, и Лютик не терпел посягательств на свою территорию. И сейчас весь запал был направлен, а гнев разливался волнами внутри. Огонь снова потух. Глаза немного засветились. Он уже и позабыл об опасениях и дистанции, и подошел почти вплотную, грозно нависая. Ну, как он думал.          — Слушай сюда, и это мне говорит рыбный продукт? Фальшивишь через каждую ноту. Даже простую мелодию осилить не можешь, а пытаешься еще браться за это. Уметь издавать звуки из горла – еще не означает быть талантом. Искусство не для идиотов. Ходишь размалеванная, а ума не больше, чем у ракушки. Видимо, ты полезна только в виде интерьера, могу со своим знакомым свести. Отличная парочка будет. Совет да любовь. Иди, булькай своими жабрами на мелководье к головастикам, подальше от одаренных музыкантов.             После этих слов она рассвирепела, от чего зрачка не стало видно за белым маревом. Лютик даже пожалел о своем безкостном языке и понял, что сказал. Его взяли за волосы и окунули под воду, прилично ударив о камень. Мир поплыл из-за недостатка кислорода, а перед отключкой он все-таки смог выбраться из железной хватки. Совсем рядом, рыча, пролетел какой-то огромный темный комок и накинулся на шипящую русалку. Опустив веки, бард откинулся спиной на камень, обтекаемый водой.                                    ****             Очнулся Лютик, лёжа на плаще и в сухой одежде. Голова еще немного кружилась, но боль прошла. Поводив глазами по окружности, он начал потихоньку приходить в себя. Судя по темноте вокруг, до сих пор стояла ночь. Значит, он недолго провалялся, хоть что-то радует. Видимо, его нашли и принесли, пока он валялся в отключке. Стало как-то стыдно. Не очень приятное зрелище, наверное. Факт со сменой одежды немного смутил, но он быстро откинул это. Сейчас не до этого. Скоро он получит и, возможно, даже у вечно спокойного Весемира сдадут нервы. Он был готов.             Только сейчас он заметил, в каком положении находится. Лежать животом на холодной земле не очень уж и приятн.. АЙ            Сзади кто-то перебирал скляночки и резко вылил что-то очень жгучее. Бард зашипел и хотел было отвернуться от руки. Закусив нижнюю губу, он упал лицом на ладони. Сзади послышался хриплый голос, будто только пробудившиеся ото сна.                    — Явился таки. От рахубника земля уродила. Ну и чего заперся туда? А если бы я вовремя не добежал, ты утопился бы, как пить дать. Или бы откусили твою светлую головушку, – Весемир насупился. Со стороны его лицо смотрелось довольно устрашающе, но Лютик мог рассматривать только вид спереди. Да и он привык находится в компании угрюмых громил. Его такое уже не возьмет. Его реакция наоборот говорила, что не все так плохо и жить он еще будет.          Потерев рану, бард снова вскрикнул. Недовольно вздохнув на вопли, мужчина уже старался касаться нежнее, еле задевая кожу. Доделав на ходу подходящую мазь, он стал плавно и равномерно втирать содержимое. Снизу уже ничего не слышалось, лишь изредка обиженное сопение.           Все-таки собравшись с мыслями, дитя решилось пререкать. А зря.            — Мое Оксенфуртское образование не дает права продолжать насиловать уши таким безобразным воем, – на это все-таки вырвался пробивающийся смешок, хотя ситуация была довольно несмешной.                 —  И стоит того такие жертвы? – как бы мужчина не пытался придать голосу недоумевающие нотки, Лютик уже достаточно его хорошо знал для того, чтобы определить шкалу недовольства.             — Музыка — это то, ради чего я готов пожертвовать практически всем.             — Ох, баламошка же ты, Лютик. Вырвать бы тебе язык за такие слова, но, боюсь, тебя и так достаточно огрели за ночь. Следить теперь за тобой, что-ли. А если бы она успела?              — Так можно долго гадать. Я же все равно уже тут, – за это Лютик получил легкий подзатыльник, возмущенно надулся и начал что-то бормотать.              — Уши обдеру, если будешь перебивать. Охальник, ты меня скоро доведешь до белого каления. В следующий раз чтобы сидел везде подле меня. Надеюсь, я понятно выразился? – потянув за ухо, он услышал согласное мычание.            Наложив бинты, мужчина разрешил перевернуться. Бард почти сразу подскочил, но потом ухватился за спину и скривился. Садясь в позу лотоса, он начал осматриваться по сторонам. Недалеко от него ведьмак складывал лекарства в сумки. Вспомнив о своей тетрадке, он спохватился и стал шарить по ближайшим местам, а потом схватился за голову и взвыл. Весемир лишь удивленно повернулся в его сторону.             — Я потерял свою нотную книжку.                 — Ты еще и ее с собой потащил? Растеряша, новую купишь в городе, – сообщил ведьмак, пересадив барда на спальное место, пока тот находился в прострации, и и лег рядом.              — Ты не понимаешь. Там осталось его письмо, – просопел парень в одеяло, смотря в горящие напротив глаза. Для лучшего обзора он подложил руку под голову и улегся на бок.              — Его? – мужчина поднял седую бровь.               —  Моего друга. Там его новый адрес. Черт, я же к нему так и не зашел. Проклятые вымески, все планы порушили.               —  От же-ж, молодежь пошла. Постоянно куда-то надо. Я думаю, он поймет, что ты уже не сможешь прийти. В следующий раз увидитесь. Он же чародей? – мужчина был немного заинтригован этим человеком. Уже не первый раз они приходили к этой теме. У него хоть имя есть?                — Откуда ты знаешь? – Лютик поднял глаза и заинтересованно уставился на лицо ведьмака, показывая всем своим видом, что он хочет услышать умозаключение. Лицо стало таким чистым и искренним. Тот лишь закатил глаза и стал пояснять, как ребенку.                — Я слышал, в городе он только один. Да и кто еще может жить в лесу? Так, хватит на сегодня разговоров. Уже доплавался, спи. А я погляжу, чтобы ты не пошел на внеплановую прогулку снова, соловей.           Лютик на это лишь расстроенно замотался пледом до носа и практически сразу засопел, даже не начиная спор. Последние мысли были про суждения об эмоциях ведьмаков. Скоро начнет учебники издавать на основе наблюдений. Мужчина даже не сильно его обругал, но волнение в голосе слышалось до сих пор. Лютик практически сиял от счастья и от понимания своей нужности. Иногда в диалоге он спрашивал про его больное место и он не упускал шанса поныть, на что ведьмак громко цокал языком и недовольно косил глаза на парня, взьерошивая рукой его мокрые волосы.                — Теперь начнем внедрять тренировки, нытье или похмелье – не причины. Ясно?                —  Ты со всеми попутчиками так возишься? – мужчина лишь многозначительно промолчал, а Лютик довольно вздохнул с улыбкой до ушей.          Весемир какое-то время наблюдал за беззаботным лицом спящего. Тот казался настолько невинным, что, казалось, разобьется от малейшего прикосновения. Но этот мальчик – еще та заноза, это он уже прочувствовал на себе. Ох, и замотается он с ним. Такого лябзю еще нужно поискать. Из-за края было видно уголок губ. Видно, снилось что-то хорошее, раз он так стремительно поднялся. Пусть отдыхает.             Повернувшись на спину и закинув руки за голову, ведьмак стал вслушиваться в окружение. Слышались редкие уханья совы и легкий ветерок, блуждающий между деревьев. Немного прикрыв глаза, он задумался.               Полнолуние еще не скоро, так почему же сегодня не удалось удержать себя? Придется ускорить поездку и раньше принять эликсир. Не всех трав хватало, печально, однако. Видя, как русалка схватила юношу, он просто не смог его сдержать. Хотелось ее разорвать на части, но время не позволяло. Пришлось отпустить ее, чтобы забрать неугомонного барда. Первый раз он смог контролировать свои перевоплощения при другом человеке. Это казалось нереальным и странным. Наверное, это влияет на самого присутствующего. С Лютиком ему было спокойно, и из-за этого он почти сразу почувствовал пропажу. Все-таки, чутье удвоенное. И волнение, нарастающее в груди. Что-то новенькое. Давно он не переживал за кого-то настолько, будто глубоко внутри включился какой-то инстинкт, но Весемиру он был непонятен.        Но внеплановые превращения напрягали. Нужно решить вопрос как можно быстрее. Он не должен показываться Лютику таким, это его напугает и оттолкнет. Конечно, путешествовать с ведьмаком-оборотнем, истребителем всея монстров, не самый лушчий выбор в жизни.                                            ****                 Утро началось слишком внезапно. Он даже не успел открыть глаза, как его резко подняли и посадили на коня. Лютик от такой наглости даже не успел дернуться. Полностью очнулся он, уже восседая на лошади. К ее бокам были прикреплены сумки с вещами, а лютня находилась в руках подходящего ведьмака. Тот лишь умиленно наблюдал за сонным и удивленным парнем. Лицо выглядело немного помятым после крепкого сна. Казалось, ничего не могло испортить природную красоту парня, даже его самый потертый вид восхищал. Протирая рукавами рубахи глаза, он не заметил, как ведьмак уже оказался подле него, протягивая ценный инструмент, нагло всматриваясь в лицо, будто ища реакцию на свои действия. И он нашел. Заторможенную, но своеобразную.         Всё-таки, манер и тактичности у ведьмаков дождешься. Конечно.          В этот раз юношу подвинули вперед, а сам мужчина уселся сзади, аккуратно придерживая парня за живот, но и не налегая слишком близко, помня о вчерашнем приключении.            Когда у него хоть что-то начнут спрашивать про его желания? Вообще, казалось, что абсурдность ночи перешла в утро. Лютик до сих пор ничего не понимал, уже находясь достаточное время в пути, потому и решил, что имеет право поинтересоваться происходящим:            — Завтрака не будет?       Весемир лишь положил подбородок на его плечо, не давая успеть ощутить сильную тяжесть, и задумчиво протянул:            — Даже не знаю, можно ли тебе после таких выкрутасов. Я посмотрю на твое поведение, – Лютик недовольно простонал, откинув голову. Он уже начинал потихоньку считать его добродушным дядькой с задиристыми выходками, а тот оказался настоящей скотиной без морали и совести. Ему его не жалко? Его вчера, точнее, сегодня, но неважно, неплохо так окунули. И теперь он провонялся рыбой.         Можно было бы подстроиться под ситуацию и не показывать своих садистских наклонностей хоть раз. Ему будто доставляло удовольствие наблюдать за его безысходностью и желанием придушить надоедливого попутчика время от времени. Может он просто привык к такому отношению к себе, потому и терпит? Хотя не сказать, что его все это так сильно обижало, как он себе воображал. И ведьмак это чувствовал, и пользовался. Гад.           Проведя в дороге от силы половину часа, Лютик стал замечать дым, идущий из домов. А дальше, если присмотреться, виднелись деревянные ворота. До барда стало понемногу доходить, что его провели. То есть, они находились на мизерном расстоянии от города и делили компанию с муравьями?! Охотник знал и не сказал. Знал и не сказал?! А Лютик был уверен, что этот язвительный волчара все давно пронюхал. Это часть испытаний? Если однажды его не завалит монстр, то этим однозначно займется бард. И даже не побоится заморать руки.            Весемир чувствовал, как тело мальчика потряхивало от едва сдерживающего гнева, на что вызывающе улыбнулся, хоть и знал, что лица его не видно.            Ох, и помучается он с ним. Этот дед дает фору всем ведьмакам по нахальству и стержню. Трубадур уже задумывался о том, не написать ли ему иную по содержанию балладу, как конь остановился недалеко от трактира. Лютик сам спустился, стоически игнорируя руку в кожаной перчатке, на что сверху послышалось насмешливое хмыканье. Осмотревшись, он не заметил ничего интересного. Обычная деревенька, ничего нового. Постов немного, стал лавировать среди толпы.          Правда, люди смотрели еще более загнанно, но это было привычным явлением. Некоторые шушукались об очередном мутанте, а кто-то припоминал последние драки в трактире. Юлиан не обратил внимания на эти слухи, хоть и всегда был в курсе всего, а Весемир напрягся. Он догадывался, кто устроил тут побоище и кого они могут встретить. У него был только один настолько дерзкий подопечный.     Даже не договариваясь ранее, Лютик отправился за выкупкой комнаты, а заодно и договоренностью о бесплатных услугах за выступление , пока мужчина устраивал Василька в конюшне. Всем распорядившись, бард быстро поднялся в комнату и начал обхаживать место. Только когда он услышал скрип половиц, он вспомнил, что забыл поинтересоваться о количестве комнат, но решил не подавать виду.         Выровнявшись по струнке, и немного прикинув в голове,  Лютик извлек, что лучшая защита – это нападение, и начал оправдываться, даже не смотря на вошедшего:                 — Я вообще не виноват. Сам меня спросонья притащил голодного. Мог хотя бы поинтересоваться моим самочувствием. Что за черствый вы народ. Пошел к черту!           — Воу, пацан, полегче. Сейчас твою балалайку тебе через задний проход протолкну, если не угомонишься. Следи, кому говоришь, – Лютик застыл, услышав резкий незнакомый голос. Немного приподняв взгляд, он увидел отблески на груди от медальона с мордой волка. Он пытался остудить пыл от такого дерзкого заявления. Его размышления и открытый рот в готовности ответить прервал бархатистый, но предупреждающий голос Весемира. Он впервые испытал некое облегчение от нагло врывающегося знакомого.           — Ламберт, королобый ты. Гузно твое сейчас надеру за такие слова. Ты чего тут устраиваешь?! – послышался звук удара.