Сотня: Перезагрузка

«Неприятно это признавать, но мне как-то не хватало этого прозвища», — первое, что Мерфи сказал ей после того, как его память активировали. «Оно тебе действительно подходит. По-видимому, тебя трудно убить». «Я знаю. Подумать только, однажды, когда я действительно умер, меня вернули к жизни. Вам, ребята, просто придется признать, что жизнь без меня — скучная штука». Кларк усмехнулась, теперь она чувствовала себя очень счастливой. Хотя она узнала и полюбила Мерфи до пробуждения, она скучала по этой его версии. Тот, кто знал ее, знал Землю, но более того, кто-то, кто мог понять ее чувства по отношению к ее земной девушке, поскольку у него тоже был кто-то внизу, кого он любил и по кому скучал, точно так же, как она по Лексе. К слову об Эмори, Кларк знала, что прежде чем она заговорит с ним о плане второго шанса, который был им дан, ей нужно было кое-что сделать: «Мне жаль». Мерфи растерянно посмотрел на нее, прежде чем спросить: «О чем? Ты не сделала ничего плохого». Кларк кивнула: «Не с этой версией тебя, а с той. Я сделала многое не правильно. На самом деле очень многое. Прости, что я обвинила тебя в убийстве Уэллса, в поспешных выводах, из-за которых тебя чуть не убили, только потому, что я чувствовала себя слишком виноватой из-за того, как я с ним обращалась. Прости, что винила тебя за то, что ты не помешал Финну уничтожить деревню. Это была не твоя вина, что он сделал то, что сделал и я не имела права взваливать это на тебя, потому что я знаю, что ты бы попытался его остановить, даже если в конце концов тебе это не удалось». Кларк говорила обо всем, что хотела ему сказать, после возвращения ему памяти. Мерфи просто наблюдал за ней, а она продолжала: «Мне жаль, что я оставила тебя в Полисе в руках Онтари. Я должна была позаботиться о том, чтобы взять тебя с собой, вместо того, чтобы оставлять тебя ей, чтобы она делала Бог знает что. Но больше всего мне жаль, что я думала о том, чтобы использовать Эмори в качестве подопытной в лаборатории Бекки. Рейвен была права, между нами и Горой Везер не было никакой разницы. Я сожалею обо всем этом». «Да, это было то еще дерьмо». Она усмехнулась: «Разве ты не должен был сказать мне, что все в порядке, что ты понимаешь, почему я пыталась это сделать?» Мерфи ухмыльнулся ей в ответ, качая головой: «Извини, Блонди, но слепое прощение — это твоя прерогатива с Беллами, не моя. Я реалист и это было дерьмовым поступком». Они улыбнулись, прежде чем он помрачнел: «Но я понимаю, почему ты это сделала. Было совершенно ненормально поступать так с моей девушкой, тем более после того, как я попросил тебя этого не делать, но ты, как обычно, отчаянно пыталась всех спасти. Итак, я понимаю. И в конце концов ты поступила правильно, а в остальном, как по мне, у нас все хорошо. Я точно не могу сожалеть о том, что произошло именно так, как произошло, потому что тогда я бы не встретил Эмори и не изменился бы из того придурка, которым был раньше». «Спасибо тебе за это. И то что было с Беллами, этого больше никогда не будет. Он не получит то же прощение, чтобы облажаться, как раньше, потому, что я буду внимательно за ним следить. На самом деле никто из наших людей не получит прощения, или понимания. Они облажались — они платят за это», — сказала Кларк, поскольку она много об этом думала. «Надеюсь, Блонди. Я не говорю, что хочу их смерти, но ты не можешь продолжать защищать их от их собственной глупости. Посмотри на меня, я усвоил урок только тогда, когда пострадал за него. Пришло время и Небесным людям сделать то же самое», — посоветовал ей Мерфи. — «Но теперь хватит сантиментов, давай перейдем к практике», - затем он наклонился вперед, облокотившись на колени: «Почемы ты разбудила меня сейчас?» Кларк глубоко вздохнула, чтобы расслабиться и начала объяснять: «Я собиралась разбудить тебя за несколько дней до этого, чтобы мы могли договориться, когда и как тебя арестуют, чтобы у нас было время действительно сесть и поговорить о том, каким будет план, а каким нет, но так как ты пошел и сделал все сам, раньше, чем я планировала, я решила, что, по крайней мере, воспоминание о прошлом поможет тебе во время твоего пребывания здесь. А также поможет мне». Он кивнул, понимая и откинулся на руки: «Жаль не жаль. Я бы не остался в стороне и не позволил этому идиоту навредить Чарли. Но ты помешала мне сжечь квартиру Джонсона, как я сделал в прошлый раз, спасибо за это», — искренне поблагодарил он ее. Кларк покачала головой: «Никому бы не помогло, если бы ты так быстро оказался за решеткой. Это не помогло бы ни мне, ни нашему плану, но больше всего это не помогло бы тебе», — сказала она. «Почему для тебя было так важно подружить меня с остальными тремя?» — заинтригованно спросил Мерфи. «Одна из причин, практически самая важная, заключается в том, что, когда мы спустимся, мне нужно, чтобы ты присмотрел за Уэллсом и Шарлоттой. Поскольку они друзья, мне не нужно беспокоиться о том, что Шарлотта убьет его, как в прошлый раз, но давай не будем забывать, что она была не единственной из сотни человек, сильно ненавидящих Джаху и самого Уэллса, так что мне нужно, чтобы ты защищал его, особенно от Беллами», — объяснила Кларк. Он склонил голову набок, в замешательстве по поводу последней части. «Зачем защищать его от Беллами?» «Потому что с этой бандой мудаков он сорвал браслет с Уэллса, а это не должно повториться, Мерфи. Чей-то другой браслет да, но по крайней мере, мой браслет и браслет Уэллса никогда не должны быть сняты, поскольку Беллами был прав насчет того, что наши родители внимательно следят за мониторами. Они должны оставаться включенными, по крайней мере, до тех пор, пока Рейвен не спустится и мы не поговорим с ковчегом по рации, на этот раз я не позволю Беллами все разрушить», — сказала она, многозначительно глядя на него, когда говорила о браслете и о том, что они сделали с Уэллсом. Мёрфи чувствовал себя немного виноватым, думая об этом теперь, когда он подружился с этим парнем и понял, что он совсем не такой, каким он себе представлял его. Уэллс был одним из самых приятных людей, которых он когда-либо встречал и вовсе не пользовался статусом, и привилегиями сына Канцлера. Он был хорошим другом. «Не волнуйся. Никто не тронет Джуниора или Косички. Я пробудился, но я по-прежнему считаю их своей семьей, как и пятнадцать минут назад». «Я рада это слышать. Ты тоже тот самый друг, к которому я пришла, даже если ты все помнишь. Это не изменилось и не изменится. Просто хочу, чтобы ты это знал», — честно сказала ему Кларк. Мерфи не стал бы этого говорить, но он почувствовал облегчение. Кларк стала одним из самых близких людей в его жизни, он не хотел терять это только потому, что у него был другой набор воспоминаний. «Теперь, учитывая вашу дружбу и то, насколько вы близки с Кейном, я предполагаю, что он тоже помнит». «Да, это так. Я решила позволить ему пробудиться первым, потому что мне нужна была его помощь и руководство. Кроме того, поскольку он находится в Совете, он держит меня в курсе того, что там происходит. А еще, у меня есть для него небольшая миссия», — сказала она, и ему стало любопытно. «Какая миссия?» «Чтобы сблизиться с Беллами». «Ну конечно», — усмехнулся он. «Заткнись. Я сделала это, потому что, намеренно это или нет, Кейн стал для Беллами как отец, но пока они не знали друг друга так хорошо и из-за того, что он недостаточно доверял Кейну, он последовал за Пайком, и мы знаем, чем это обернулось. Я пытаюсь это изменить». Мерфи сердито нахмурился при упоминании Пайка: «Он должен умереть, Кларк. Пайк должен исчезнуть и быстро. Мы не можем позволить ему попасть на Землю, ты же знаешь, на что он способен», — возразил он, но она покачала головой. «Я хочу избавиться от него, но дело в том, что без Пайка у Фермерской Станции не будет шансов, когда они окажутся на территории Азгеды. Он нужен нам достаточно долго, чтобы бы сохранить им жизнь. После этого я сама убью его», — сказала она. «А как же Рейвен? Ты не собираешься ее будить?» «Нет, не сейчас. Наша версия Рейвен, нужна мне только тогда, когда она спустится, я не хочу, чтобы ее сейчас обременяло все, что там произошло, мне нужно, чтобы она еще немного побыла такой, какая она есть сейчас», — объяснила она. «А Лекса? Как ты держишься?» Она вздохнула при упоминании о своей любви. «Я не знаю. С одной стороны, с каждым днем ​​я скучаю по ней все больше и мне становится все грустнее из-за того, что она там, внизу, и понятия не имеет, что я вообще существую. С другой стороны, каждый день, который проходит, просто напоминает мне, что я немного ближе к тому, чтобы увидеть ее снова и быть с ней, как это должно быть, и это делает меня счастливой. Я в замешательстве». И в этом он ее понимал. Они оба рассмеялись. Мёрфи понял, что она имела в виду, теперь, когда вспомнил Эмори. «Когда ты собираешься ее разбудить?» — спросил он. «Сразу же. В тот момент, когда мы снова встретимся. Она единственная, о ком я не могу вынести даже мысли об ожидании, чтобы пробудить. Мне нужно, чтобы она как можно быстрее вспомнила меня, нас», — Кларк закрыла глаза, просто думая о том, чтобы снова воссоединиться со своей девушкой. «А она действительно заполучила тебя, не так ли?» — подразнил он ее. Она открыла глаза и рассмеялась: «Полностью». «Ну, а ты? Когда ты планируешь быть арестованной?» Нахмурившись, Кларк глубоко вздохнула: «Честно говоря, пока без понятия. У тебя есть хорошие идеи?» Мерфи ухмыльнулся, выпрямляясь: «Вообще-то да. Вечеринка, на которой Октавию поймают, ты можешь попытаться защитить ее и в конечном итоге быть арестованной вместе с ней. Это принесет тебе очки у нее и ее старшего братца». «На самом деле это очень хорошая идея. И это все даст Уэллсу время, чтобы его тоже арестовали». Кларк собиралась спросить его, есть ли у него какие-либо идеи по поводу других тем относительно их плана, когда охранники открыли дверь. «Время вышло», — грубо сказал один из них. Кларк и Мерфи встали, чтобы крепко обнять друг друга. «Ты справишься, блондиночка», — прошептал он ей на ухо. «Я предпочитаю, чтобы ты называл меня так, а не принцессой, придурок». Они отстранились и она подошла к двери, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на него: «Знаешь, я люблю тебя, Джон». Он ухмыльнулся: «Я тоже люблю себя, блонди». Она покачала головой. «Я тоже тебя люблю, Кларк», — искренне сказал он прямо перед тем, как она ушла с улыбкой на лице, когда дверь закрылась. Он лег на кровать, чтобы немного разобраться со своими воспоминаниями. На самом деле Мерфи был рад, что ни с кем не делил свою камеру, потому что ему нужно было пройти через свои воспоминания с Эмори и понять, что пройдет год, прежде чем он снова увидит ее. Он не хотел бы, быть рядом с чужим человеком не посвященным в ситуацию. Он мог доверить это Кларк, она действительно была самым сильным человеком, которого он знал, потому что так хорошо скрыла боль из-за Лексы, что никто не смог заметить эту зияющую дыру в ее сердце. Это заставило его понять, почему она была выбрана, чтобы возглавить их в этом приключении, ни у кого другого не было бы того, что нужно, чтобы сделать то, что предстояло сделать Кларк. Хотя он скучал по своей девушке, последним воспоминанием Кларк о Лексе в реальном мире была брюнетка, умирающая прямо у нее на глазах, он не мог себе представить, как тяжело это будет, если его последним воспоминанием об Эмори будет ее смерть, он, вероятно, все испортит. С этими мыслями в голове он пообещал себе помочь Кларк справиться как можно лучше с тем, что ей нужно. Это меньшее, что он мог для нее сделать. Вернувшись Кларк, прошла с охранниками, сопровождающими ее, до самого входа, где она увидела, что ее ждет Уэллс, и как только она подошла к нему, они вдвоем забрали у охранников свои вещи и с тяжелым сердцем, вынуждены оставить там двух своих друзей, они покинули Скайбокс. «Как прошел твой с ним разговор?» — спросил Уэллс, пока они шли обратно к станции «Альфа», где располагались жилища их семей. Кларк глубоко вздохнула, а затем слегка улыбнулась: «Я бы сказала, что это было продуктивно. А твой с Чарли?» «Эмоционально. Мы потратили много времени, ругая моего отца, но, по крайней мере, я немного ее рассмешил и это было хорошо, а Мерфи сказал, что будет присматривать за ней, насколько это возможно», — сказал Уэллс. Она знала, что, несмотря на то, что к нему вернулись его старые воспоминания и несмотря на их предыдущую историю друг с другом в течение той первой недели на земле, Джон защитит Шарлотту. Он больше не был придурком, который хотел убить двенадцатилетнюю девочку, особенно теперь, когда считал ту самую девочку своей младшей сестрой. Нет, Кларк больше не беспокоилась о Джоне ни с Уэллсом, ни с Шарлоттой, точно так же, как она больше не беспокоилась о Шарлотте с Уэллсом. «Что ты собираешься делать сейчас?» — спросил он ее, как только они вернулись в столовую. «Не знаю, я навещу тетю Келли. Она очень волновалась за меня вчера, когда узнала о том, что случилось со всеми, а если она поговорила с моей мамой, что, вероятно, уже сделала, она, должно быть, беспокоилась еще больше». «С чего бы ей сейчас больше волноваться?» «Видишь ли, вчера у меня был эмоциональный срыв, за которым последовала паническая атака, но сейчас мне лучше и я хочу, чтобы она знала, что не нужно беспокоиться», — сказала она, но не стала вдаваться в подробности. Кларк не хотела, чтобы Уэллс обращал на нее свое внимание, потому что, в отличие от других, он знал ее достаточно хорошо, чтобы видеть трещины, которые появляются из-за отсутствия Лексы, даже если он вообще не знает, почему они появляются. «Ты уверена, что с тобой все в порядке? У тебя никогда раньше не было приступов паники», — спросил он, явно беспокоясь о ней. Она кивнула ему, несмотря на ложь. У нее постоянно были панические атаки, когда она была в тюрьме и когда казнили отца, но все же в этой версии реальности это было в первый раз. «Все хорошо. Просто все это произошло слишком быстро. Теперь мне действительно нужно идти. Увидимся завтра». Она поцеловала его в щеку и обняла, прежде чем отправиться в сторону жилища своей тети. По пути туда она позволила своим мыслям обратиться к Лексе, пытаясь сосредоточиться на хороших воспоминаниях, которые они оставили на земле и в Долине Времени, и попыталась забыть воспоминание, которое она вспомнила прошлой ночью. Видеть, как Лекса снова умирает, было для нее слишком тяжело, она больше никогда не хотела снова оказаться в этом положении. Она скорее умрет, чем снова потеряет Лексу, она пережила это один раз, но она не справится с потерей во второй раз. Она бы не хотела. Раньше, в другой временной шкале, Кларк пыталась отогнать мысли о Лексе с кровью, вытекающей из тела и ее глазами, потерявшими свою жизнь. Так же, как она делала раньше с воспоминаниями о Горе, когда спала с Найлой, когда она покинула свой народ и цивилизацию, но это не сработало ни тогда, ни после. Девушка с торгового поста стала хорошей подругой, но даже то, что она переспала с ней, не заставило Кларк чувствовать себя лучше из-за необходимости жить в мире, где Лексы больше не существовало и по правде говоря, она чувствовала себя дешевой и грязной, делая это, но ей нужен был способ чувствовать что-то кроме боли из-за смерти Лексы и беспокойства о спасении всех от Высшего Пламени. Между ней и Найлой не было такой связи. По правде говоря, она не собиралась снова быть ни с кем, кроме Лексы. Что касается Финна, она хотела, чтобы они подружились, потому что он был действительно хорошим другом, когда нужно, чтобы кто-то был на твоей стороне и у нее в сердце всегда будет особое место для него, но все, что было в прошлом, имело огромное значение. НЕТ. Он принадлежит Рейвен, чтобы делать с ним все, что она хочет и Кларк собиралась держаться подальше от этих отношений, как и должно было быть с самого начала, если бы Финн не скрывал от нее тот факт, что у него есть девушка. Миру хватило любовного треугольника Рейес-Коллинз-Гриффин, чтобы пойти на второй круг, кроме того, Рейвен — одна из ее лучших подруг, практически сестра, так что даже если она не была бы влюблена в Лексу, Финн был для нее запретным. Но, к ее счастью, ей не нужно беспокоиться о том, чтобы любить его, или кого-либо еще, потому что ее сердце, ее разум и ее душа принадлежали одному, и только одному человеку — Лексе ком Трикру. Она не представляла, не могла представить, что проведет свою жизнь, с кем-либо, кроме Командующей и она знала, что Лекса чувствовала к ней то же самое, насколько сильной была их связь и их любовь. Неудивительно, что их отношения были в центре того, чем могло стать будущее, либо хорошее, либо плохое, все сводилось к ним. Но как только они воссоединятся и их народ станет единым целым, она ни на минуту не останется снова вдали от женщины, которую любит. Сделать это дважды было более чем достаточно, более чем приемлемо. Один раз из-за смерти Лексы, а второй сейчас. Лекса принадлежала ей, а она принадлежала Лексе и никто, даже Титус, не сможет снова разрушить то, что у них есть. Третий раз определенно не возможен. Пройдя из столовой к жилищу Кейна, она наконец добралась до места назначения, чувствуя себя немного уставшей от пробуждения Мёрфи сегодня и всех эмоциональных приключений, свалившихся на нее со вчерашнего дня, поэтому она трижды лениво постучала в дверь и подождала несколько секунд. Когда дверь открылась, она увидела Келли, у которой было явное обеспокоенное выражение лица, чего Кларк уже ожидала, на что она улыбнулась и подошла, чтобы обнять женщину, которая почти раздавила ее в таком крепком объятии. «Ты говорила с мамой», — констатировала Кларк. «Да. Она так волновалась из-за того, что произошло прошлой ночью и у нее были основания для этого. У тебя была очень тяжелая паническая атака, Кларк. Это не пустяк», — предупредила ее Келли, прежде чем высвободиться из объятий. «Я знаю, но я в порядке, тетя Келли. Это было плохо и немного страшно и я все еще восстанавливаюсь после этого, но сейчас мне лучше. Я уверена». Келли осмотрела ее лицо в поисках следов грусти или чего-то тревожного, но не нашла их, поэтому кивнула, соглашаясь: « Хорошо, но ты расскажешь мне все, что произошло. У меня чуть не случился сердечный приступ, когда твоя мама рассказала мне о том, что случилось с тобой и твоими друзьями». Келли открыла дверь пошире, Кларк вошла внутрь и они подошли к дивану. Кейна явно не было дома, иначе он пришел бы ее поприветствовать. «Давай сядем», — Келли и Кларк сели, повернувшись друг к другу лицом, Келли внимательно ждала, когда девушка начнет свой рассказ. — «Выплесни все, Кларк. Я хочу знать все, что произошло. С самого начала». «Хорошо, я расскажу тебе. Все началось вчера, когда мы с Уэллсом играли в шахматы…» — начала девушка свой рассказ и они проговорили до конца дня.