Сотня: Перезагрузка

Честно говоря, Кларк не смогла бы сказать, что произошло после того, как она увидела, как на запястья ее друзей надели наручники, или когда она увидела, как охранники уводят Мерфи и Шарлотту к тому, что, как она была уверена, должно было быть тюрьмой. Она не слышала, что говорили Уэллс или Рейвен, она просто была в шоке. Что она помнила, так это то, что она потянулась к вещам, которые в беспорядке были на полу вне каюты и, пока охранники не смотрели, схватила рамку, на которой была фотография Джозефа, Эвелин и Шарлотты вместе. Она быстро вынула фото из рамки, сунула под рубашку и ушла с места происшествия, так как там все равно ничего нельзя было сделать. Ни для Уэллса и Рейвен, но у Кларк сейчас было больше дел, чем в начале этого дня. Боже и это еще не конец. Прежде чем она сделает что-нибудь еще, единственное, в чем она нуждалась сейчас больше, чем когда-либо, это поговорить с Кейном. Она не была уверена, что он знал о том, что происходит, в конце концов, члены Совета не получают уведомлений о каждой происходящей казни. Обычно эти сведения предназначались только для Канцлера, поскольку именно он выносит приговор. Она не знала, читал ли он досье Мерфи, чтобы узнать о его отношениях с Джонсоном, или нет, но в любом случае, им нужно было собраться, чтобы посмотреть, как такой поворот событий изменит их план. Кларк остановилась прямо перед его жилищем и постучала в дверь, надеясь, что он дома, она не хотела искать его по Ковчегу, или иметь какие-либо контакты с Джахой сейчас. К счастью для нее, через несколько секунд он открыл дверь, поняв по ее взгляду, что случилось что-то плохое. Он открыл перед ней дверь пошире и подождал, пока она войдет, прежде чем закрыть. Он заметил, что она оглядывается, догадался, что она ищет и сказал: «Келли с твоей матерью. Мы одни». Как только она поняла это, она просто села на стул, а он подал ей стакан воды, который она выпила залпом, заставив мужчину волноваться еще больше, поскольку она все еще не произнесла ни слова. «Кларк, ты в порядке? Что случилось?» — мягко спросил он. Еще до того, как он закончил говорить, она начала рассказывать ему обо всем, что произошло за последние пару часов. С момента, как она успокаивала Уэллса, завершив тем, как арестовали Шарлотту и Мерфи. И по мере того, как она продолжала говорить, она не могла не чувствовать, как к глазам подступают слезы. Когда она, наконец закончила свой рассказ, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она увидела, как мужчина перед ней тоже пытался взять себя в руки. Когда она закончила, Кейн со вздохом провел рукой по волосам: «Не могу поверить, что раньше я так поддерживал эти законы. Они еще более варварские, чем у землян. По крайней мере, среди них есть какая-то справедливость. Здесь мы просто убиваем и сажаем людей в тюрьму без видимой причины». «Кейн, ей одиннадцать лет. Она должна провести семь лет взаперти, пока ей не исполнится восемнадцать. Это бесчеловечно», — пожаловалась Кларк. «Теперь я вижу, что это так, но помни, что она проведет в этом месте всего девять месяцев, а затем она будет наслаждаться свободой Земли, как и все мы». Кларк кивнула, когда он встал, чтобы наполнить ее стакан. «А как насчет Мерфи? Что ты собираешься с ним делать?» — спросил Кейн. Кларк вздохнула, глядя на свой стакан: «Я планировала, что его арестуют позже, ближе к моему собственному аресту, но, поскольку это произошло сейчас, осталось сделать только одно — вызвать его память». Кейн с любопытством посмотрел на нее: «Ты уверена, что лучше не ждать, пока ты спустишься на Землю?» «Единственный, кого я подожду, чтобы пробудить, это Рейвен, а это значит, что ей понадобится твоя помощь, чтобы спуститься как можно безопаснее», — умоляла она его и он кивнул, сразу же соглашаясь. В прошлый раз, он был первым кто согласился с запуском. «Итак, когда ты это сделаешь?» «Как только ему разрешат принимать посетителей. Я пойду повидаюсь с ним и Шарлоттой, затем пробужу его и расскажу ему о той части плана, которую мы рассматривали до сих пор. Может быть, он даже сможет помочь с некоторыми идеями на этот счет», — объяснила Кларк. Кейн усмехнулся: «Мерфи определенно изобретателен». Она слегка усмехнулась, это было преуменьшением века: «Он всегда выкручивался. Мы просто слишком долго видели его козлиную сторону, потому что не дали ему должного шанса». Пока они разговаривали, открылась дверь и вошли Кэлли и Эбби, явно удивленные тем, что Кларк разговаривает с Кейном. «Милая, что ты здесь делаешь?» — спросила Эбби, когда Маркус поднялся, чтобы поприветствовать свою жену, встав рядом с ней, когда Эбби села рядом с Кларк. Блондинка думала, что контролирует свои эмоции, но увидев свою мать, обнаружила, что совсем не контролирует себя и начала плакать. Эбби быстро обняла ее и прижала к груди, а Кларк держала ее так, словно от этого зависела ее жизнь. Сказать, что она была удивлена, увидев свою дочь в таком состоянии, значит преуменьшить, она никогда не видела Кларк в таком отчаянии. «Маркус, что случилось?» — с тревогой спросила Келли своего мужа, зная, что Кларк не сможет говорить, пока так сильно плачет. Эбби тоже смотрела на него, ожидая ответа. «Родителей Шарлотты казнили, а девочку и Мерфи арестовали, после того, как они оказали сопротивление, когда охрана собирала вещи Джозефа и Эвелин», — ответил он им. Две женщины были потрясены услышанным и Эбби крепче обняла свою дочь. «О, мне так жаль, милая», — повторила она несколько раз, пока двое других наблюдали. Вскоре плач Кларк сменился судорожным всхлипыванием и она отстранилась. «Ты хочешь пойти домой?» Кларк кивнула, соглашаясь, потому что ей действительно нужно было убедиться в том, что ее мама и папа все еще здесь, все еще живы. Они встали, Келли и Кейн обняли их обеих, после чего они ушли, направившись к своему жилищу и Кларк не отпускала руку матери. Когда они вернулись домой, Джейк уже был там. Взяв выходной на полдня, он ждал, пока вернутся жена и дочь, занимаясь некоторыми документами, которые ему нужно было сделать по поводу сбоя, чтобы представить их Совету на следующем заседании. Все выглядело не лучше, чем в последнем отчете, но он хотел верить, что скоро решение будет найдено. Как только двери открылись и она увидела отца, Кларк не смогла удержаться от того, чтобы не подбежать к нему и обнять его так крепко, как только могла, уткнувшись лицом ему в грудь. Вспомнив свой ужасный опыт, девушка снова начала плакать, даже сильнее, чем раньше. Видеть, как его тело уносит в космос, чтобы никогда больше не вернуться. Джейк, конечно же, обнял ее в ответ, прижав к себе крепче, когда услышал, как ее тело сотрясают первые рыдания. Он посмотрел на свою жену, сбитый с толку тем, что могло произойти, чтобы вызвать такую ​​реакцию у их дочери. Эбби объяснила ему, что случилось с Джозефом и Эвелин и он грустно вздохнул, прежде чем крепче обнять свою маленькую девочку, и сказать ей слова утешения. Только он не знал, что она плакала не только из-за того, что случилось с Шарлоттой. Видеть своего отца в той камере и знать, что должно было случиться, было для Кларк ужасным, особенно потому, что она думала, что ее собственный лучший друг предал ее. Не то, чтобы знание правды сделало бы ситуацию лучше, или легче, на самом деле Уэллс был прав, ее боль бы усилилась, если бы она знала о причастности своей матери ко всему этому. Это был второй самый ужасный опыт в ее жизни. Третьим было то, что она сделала на Горе Везер и первым, когда она наблюдала, как умирает Лекса, будучи не в состоянии что-либо сделать, чтобы остановить это и спасти любовь всей своей жизни. И когда она вспомнила этот момент, словно она перенеслась в него снова: она опять ощутила кровь Лексы на своей руке, услышала ее затрудненное дыхание, все повторялось вновь и вновь и внезапно Кларк почувствовала, как ее собственное дыхание укорачивается, стены смыкаются и руки ее отца, когда-то утешающие, теперь казались тюрьмой, поэтому она сделала единственное, что могла, и оттолкнулась от него. Она огляделась, но ее зрение было слишком размытым, чтобы она могла различить что-либо вокруг, но даже при этом она все еще чувствовала, как руки ее матери схватили ее и ее голос что-то говорил, но это было похоже на то, словно она была под водой. Кларк не могла ее слышать и это усиливало приступ паники. Она не могла дышать. Кларк почувствовала, как одна ее рука прижалась к твердой груди и каким-то образом вибрации сердцебиения, а также ритм дыхания тех, кто стоял перед ней, медленно помогали ей успокоиться. Чем больше она следовала за ними, тем больше к ней возвращались ее чувства и она смогла слышать голос своего отца, говорящий с ней. «Верно, Кларк. Просто следи за моим дыханием. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Еще раз, малышка. Ну давай же. Глубокий вдох — глубокий выдох». Кларк следовала его инструкциям, но ей все еще было трудно выйти из этого, но ей уже стало лучше и она слышала, как входит ее мать, хотя ее зрение все еще было расплывчатым. Подошла мать, приложила ко лбу девушки холодное полотенце и поднесла ко рту стакан с водой. Кларк немного выпила, потом еще немного, пока не выпила весь стакан. К тому времени, когда вода в стакане закончилась, Кларк чувствовала себя лучше, но все еще была очень взволнованной, она чувствовала себя на грани новой панической атаки и каким-то образом глубоко в своем сознании знала, что есть только один человек, который мог ее успокоить. Но даже несмотря на то, что физически находиться в ее присутствии было невозможно, у Кларк все еще был способ чувствовать близость со своей девушкой, поэтому она попыталась заговорить, но ее голос не звучал. Она попыталась еще раз и с губ сорвался хриплый шепот. Джейк и Эбби какое-то время смотрели друг на друга, прежде чем обернуться к ней. «Что такое, детка? Что ты пытаешься сказать?» — спросила Эбби, все еще слишком беспокоясь о дочери. У Кларк никогда раньше не было панических атак, тем более таких сильных, как эта. На секунду Эбби забеспокоилась, что ей придется дать Кларк успокоительное, чтобы она могла успокоиться и не слишком накручивала себя, но, к счастью, до этого не дошло, хотя было очень близко. «Мне нужно…» — прошептала девушка, но последняя часть получилась слишком неразборчиво. «Что тебе нужно, малышка? Мы все сделаем», — так называл ее отец только тогда, когда он действительно волновался и по его тону она ясно это слышала. Наконец, она смогла произнести то, что хотела, чтобы они могли услышать. «Мне нужно увидеть Землю». Ее родители удивленно посмотрели друг на друга, но, учитывая, насколько сильными были приступы паники, они согласились и проводили ее до самого окна, следя за ее самочувствием. Глаза Кларк были открыты, но она не видела, куда они идут и не видела, кто проходит мимо них, если вообще кто-то проходил. Все, на чем она могла сосредоточиться, это добраться до окна. Ей нужно было почувствовать себя рядом с Лексой. Как только они подошли к большому окну с видом на Землю, Кларк отпустила руку отца, подошла к стеклу, прижалась к нему руками и было ли это безумием или нет, она это чувствовала. То же ощущение покоя, которое она испытывала, когда лежала в постели с обнявшей ее Лексой. Чувство безопасности и прежде всего, ощущение дома, которое она испытывала только рядом с брюнеткой, и знала, что никогда в жизни не почувствует себя так ни с кем другим. С Финном она чувствовала головокружение, радость и такую ​ молодость, потому что это был ее первый раз и она чувствовала, что у них происходит что-то хорошее, что он на ее стороне, но все же это было все, что когда-либо было между ними. Не то чтобы она не любила его, любила, конечно, но никогда так, как она узнала, она способна любить другого человека. И Найла, несмотря на то, что они стали хорошими друзьями к тому времени, когда ударило Высшее Пламя, землянка всегда была теплым телом, чтобы удовлетворять ее потребности и отвлечь от ее проблем. Кларк должна была признать, что в глубине души она хотела причинить боль Лексе, отдав свое тело кому-то другому. Казалось что она достигла этого, даже если девушка не знала об этом. С Найлой вообще не было любви. Только Лекса способна оживить ее тело одной лишь памятью. Только Лекса смогла заглянуть Кларк в душу и одним взглядом заставить блондинку почувствовать себя любимой. Только Лекса могла поклоняться ее телу одним прикосновением. Только Лекса смогла завоевать ее сердце всего одним поцелуем. Она повернулась к своим родителям и улыбнулась им, хотя по лицу продолжали течь слезы. — «Спасибо, что привел меня сюда». Джейк и Эбби почувствовали себя лучше, увидев, что она стала намного спокойнее, чем раньше, хотя они и не понимали, как это могло быть ключом к ее успокоению. Кларк посмотрела в окно еще раз, прежде чем все трое пошли обратно к своему жилищу, Джейк прижал Кларк к себе, а Эбби все время держала ее за руку. Как только они вернулись домой, Джейк больше не мог сдерживать свое любопытство. Из-за того, что у Кларк была эта паническая атака и просто чтобы успокоиться, надо увидеть Землю? Он не понял этого, как и Эбби, которой было также любопытно. Тем не менее, он сделал шаг вперед, прежде чем Кларк пошла в свою комнату и спросил ее: «Почему вид Земли тебя успокоил, детка?» «Я не знаю, как я могу объяснить так, чтобы это имело смысл для вас. Может быть, однажды я смогу это сделать», — все, что сказала она, прежде чем уйти в свою комнату. Это была правда. Сейчас она никак не могла объяснить свою связь с планетой так, чтобы они поняли, не решив, что она сошла с ума. Но знание того, что Лекса была там внизу и жива, было всем, что ей было нужно. Ее самым большим страхом было не спасти Лексу и потерять ее вновь. Она не могла этого допустить, не только ради блага человечества, но и потому, что Лекса была больше, чем просто девушка, в которую Кларк была влюблена. Лекса была частью ее и потерять ее было все равно, что быть наполовину мертвым, наполовину живым. Кларк никогда не хотела чувствовать это снова и она сделает все что нужно, чтобы Лекса была в безопасности. С этими мыслями Кларк заснула. На следующий день, как только закочнились уроки, трое оставшихся друзей собрались за ланчем, хотя ни Кларк, ни Уэллс не уделили школе особого внимания, по разным и в то же время схожим причинам. Все прослышали о случившемся и смотрели на них с жалостью в глазах, что бесконечно раздражало Кларк, потому что, во-первых, Мерфи и Шарлотта не умерли, а во-вторых, это произойдет не скоро. Что касается Уэллса, то, хотя ему и сочувствовали, в глазах тех, кто потерял кого-то из-за казни, или близкие были заперты в тюрьме, было еще выражение мести. Они смотрели на него так, будто отомстили за то, что он пережил ту же боль, которую его отец причинял другим людям. Он просто полностью игнорировал эти взгляды, так как его мысли могли сосредоточиться только на том, что его друзей держат в заключении, чтобы дождаться суда, когда им исполнится восемнадцать, что для Шарлотты будет через шесть лет. Шесть лет в этом месте, даже не зная, будет ли она однажды помилована. Это просто жестоко, она не заслужила пройти через такое, особенно после того, как ее родители только что умерли. Он не мог не осознавать, насколько ошибочной была система, которая поддерживала их работу. Во время обеда Уэллс и Кларк встретились с Рейвен и все трое обсудили то, что произошло с их друзьями. Уэллс сказал, что он еще даже не взглянул на своего отца с тех пор, как тот нажал кнопку на казни Джозефа и Эвелин, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним. Рейвен злилась, что не пошла с Шарлоттой вместо Мерфи, если бы она это сделала, возможно, все могло бы быть по-другому, но Кларк поспешила заверить ее, что в случившемся никоим образом не было ее вины и что все, что они действительно могли сделать, все, что им нужно было сделать, это быть рядом с Шарлоттой и Мерфи, на сколько они могут, даже если они в Скай Боксе. Позже Рейвен сообщила им, что их арестованным друзьям уже разрешены посещения, поэтому Кларк решила пойти навестить их прямо сейчас. В конце концов, у нее были планы на Мерфи. Уэллс решил пойти с ней, поскольку ему нужно было убедиться, что с их друзьями все в порядке и они не пострадали больше, чем раньше. Вина, которую он чувствовал за участие своего отца во всем этом, разъедала его. В то же время Рейвен была связана, потому что было слишком много работы, которую нужно было закончить как можно быстрее, поэтому она не смогла сопровождать их, хотя очень хотела, как и Кларк с Уэллсом, нуждаясь в успокоении, что с ребятами все в порядке, но все же она просила передать им, что она навестит их на следующий день. Как только Уэллс и Кларк попрощались с ней, они отправились прямо в Скай Бокс, что было странно для Кларк, потому что она никогда раньше туда не ходила. Она была без сознания, когда ее поместили в одиночную камеру и ей не разрешалось принимать никаких посетителей, кроме ее матери, для медицинского осмотра каждую неделю. Она вообще ничего не знала, как и Уэллс. Но каким-то образом им удалось туда добраться. Они сказали охранникам, кого хотят навестить и один из мужчин объяснил им порядок действий. Они кивали и стояли неподвижно, пока их проверяли на предмет того, что они могли пронести заключенным. После того, как служба безопасности проверила их, обоих направили в камеры Шарлотты и Мерфи. Кларк по пути туда уже предложила, чтобы каждый из них посетил их отдельно, чтобы не утомлять и Уэллс согласился, поэтому она сначала пошла навестить Шарлотту, а он пошел к Мерфи. Как только дверь открылась и ей разрешили войти, Кларк едва сделала шаг внутрь, прежде чем почувствовала, как маленькое тельце столкнулось с ней и руки крепко обхватили ее за талию, а Шарлотта уткнулась лицом в грудь. Не прошло и секунды, как Кларк услышала рыдания, вырвавшиеся из маленького тела девочки и все, что она могла сделать, это обнять ее так крепко, как только могла, шепча ей утешительные слова, пытаясь успокоить ее и показать ей, что она не одна, что даже в такой ситуации Кларк была рядом. Они постояли так еще некоторое время, прежде чем Шарлотта отстранилась и вытерла слезы с лица, когда Кларк помогла ей сесть на кровать, сев рядом с ней. «Эй, все будет хорошо». Шарлотта просто опустила голову, глядя на свои руки. Кларк, заметив это, протянула руку и взяв девочку за подбородок, слегка потянула ее за голову, чтобы младшая девочка посмотрела на нее. Когда она это сделала, блондинка увидела боль в ее глазах и ее сердце разбилось снова. «Я знаю, что вся эта ситуация ужасна, но ты не можешь забыть, что ты не одна. Мы все здесь ради тебя, Чарли». «Особенно Джон, который здесь из-за меня», — ответила она с явным чувством вины в голосе. «Как бы я ни была уверена, что он хотел защитить тебя, Джон здесь не из-за тебя, Чарли», — попыталась успокоить ее Кларк. Шарлотта вскочила с кровати и повернулась, чтобы посмотреть на нее: «Как это не из-за меня, Кларк?! Он пытался мне помочь, а потом его за это посадили в тюрьму. Из-за меня!» «Да, он пытался помочь тебе, как и любой из нас, но ты не знаешь всего о ситуации, Чарли». Кларк указала на то место на кровати, которое только что занимала девочка. «Иди сюда.» Девочка смотрела на нее и взглянула на то место, по которому похлопала Кларк, прежде чем принять решение и вернуться, чтобы сесть рядом со своей подругой. Кларк слегка улыбнулась ей, когда обняла младшую девочку одной рукой, притянув ее к себе и обняв. «Джон сделал бы все, чтобы защитить тебя от кого угодно, потому что ты часть нашей семьи, Чарли. Ты, я, Джон, Уэллс и Рейвен, мы братья и сестры, которых у нас никогда не было. Любой из нас, Уэллс, Рейвен и я, защитили бы тебя от этих охранников, даже рискуя оказаться здесь, потому что это то, что ты делаешь для семьи. И мы всегда будем делать это для тебя и друг для друга. Но ты не знаешь о Джоне и о том что Рейвен, Уэллс и я не знали, пока не стало слишком поздно, что охранником, ответственным за сбор вещей у казненных, является человек по имени Эрик Джонсон. Он был одним из тех, кто нес ответственность за то, что отец Джона был казнен», — сказал Кларк. Шарлотта тут же посмотрела на нее широко раскрытыми глазами: «Правда?» Кларк кивнула, глядя на нее сверху вниз: «Правда. Эти двое ненавидят друг друга. На самом деле, я думаю, что, когда я встретила Джона, он был в одном шаге от попытки что-то предпринять против Джонсона. Он здесь не только потому, что хотел защитить тебя, Чарли. Для него это было личное, из-за чего он не мог контролировать собственную ярость. Так что, видишь, это не твоя вина. Вполне возможно, что даже если бы вы ничего не сделали, Мерфи все равно подрался бы с ним только из-за их прошлого». «Я этого не знала». «Он не любит много говорить об этом, но да, что касается Джонсона, то он был бомбой замедленного действия. Если бы этот парень что-то сделал, Джон бы взорвался в любом случае, так что ты не можешь брать на себя вину, которая не твоя. Но даже если бы между этими двумя не было вражды, я уверена, что он все равно сделал бы все, что в его силах, чтобы защитить тебя, даже если бы это привело его прямо сюда, потому что он любит тебя. И даже в этом случае, это была бы не твоя вина. Мы семья и защищаем друг друга. Так оно и должно быть. Так что не думай так, ладно?» Шарлотта кивнула, понимая, о чем говорит девушка. «Я боюсь, Кларк», — призналась она. Кларк глубоко вздохнула, прежде чем ответить: «Я знаю. Это страшно и это нормально, чувствовать себя так, но ты не можешь забывать, что у тебя есть люди, которые любят тебя. Рейвен, Уэллс, мама и папа, я снаружи и Мерфи внутри с тобой». «Можешь ли ты рассказать мне, что случилось? Как вас, арестовали? — спросила Кларк. «Ну, мы шли туда, чтобы забрать мои вещи, как и обещали, но когда мы добрались туда, охранники уже были внутри. Я попыталась войти, но они не пускали меня. Потом мне наконец удалось попасть внутрь и когда я увидела, что они взяли вещи моей мамы, я просто попыталась заставить отдать их. Охранники сказали, что я мешаю и собирались вышвырнуть меня, когда Мерфи среагировал и оттолкнул парня от меня, прежде чем другие охранники добрались до него, и после этого на нас надели наручники и привели сюда», — закончила девочка. Кларк, только кивнула головой. «Что ж, тебе просто нужно знать, что все будет хорошо и тебе не нужно ни о чем беспокоиться, хорошо? Здесь может быть скучно, но ты в безопасности и мы скоро найдем способ вытащить тебя отсюда, но сейчас мне нужно, чтобы ты была сильной и держалась меня так долго, как сможешь. Мы любим тебя. Никогда этого не забывай». Кларк сказала Шарлотте, что ее родители и Рейвен зайдут к ней завтра утром, и что она устала видеть их так часто. При этом юная девочка слегка улыбнулась ей, впервые со вчерашнего дня, что Кларк посчитала победой. Затем им пришлось попрощаться, хотя она пообещала, что Уэллс тоже придет ее навестить, что обрадовало девочку. Как только ее вывели из камеры Шарлотты, ее сопроводили к Мерфи, мимо проходившего Уэллса, которого вели к Шарлотте. Когда охранник открыл дверь, она увидела стоящего там Мёрфи, поэтому быстро подошла к нему и обвила руками его талию, уткнувшись лицом ему в грудь, так же, как Шарлотта поступила с ней всего несколько минут назад. «Я уже сказал Джуниору, что со мной все в порядке», — твердо сказал он, обнимая ее в ответ, так же крепко. Она кивнула, прежде чем отстраниться и сесть на кровать перед ним, когда он тоже сел. «Я знаю, что это так». «Я просто не мог позволить ему сделать с ней то, что он сделал со мной, понимаешь? Он больной ублюдок, который должен за все заплатить». «Если бы мы знали, что он там, мы бы тоже пошли и Рейвен тоже». Он покачал головой. «Я рад, что это был я. Знаешь, как долго я ждал, чтобы ударить этого придурка по морде? С тех пор, как он пришел за моим отцом и я наконец, сделал это. Выбил один зуб. Я только жалею, что не сломал больше. Я никогда не прощу его за то, что он сделал с моим отцом, так что если меня привела сюда месть, то я не жалуюсь». То, что он сказал, было именно той возможностью, в которой она нуждалась, для того, ради чего она пришла сюда. Это было идеально. Это был момент, чтобы сделать это, поэтому, сделав глубокий вдох, приводя нервы в порядок, Кларк посмотрела на него, прежде чем произнести: «Я знаю. Прощение — это не совсем легкая вещь сейчас, не так ли?» В тот момент, когда она закончила произносить это слово, блондинка сразу же увидела, как его глаза широко распахнулись, как и у Кейна. Она ждала, прежде чем заметила, что процесс окончен. Он огляделся, а потом посмотрел на нее, она ухмыльнулась: «С возвращением, таракан». Он ухмыльнулся ей в ответ, как только понял, как она его назвала и какова была ситуация. Они сделали это. Они вернулись во времени.