за пределы круга не выходи

      — Ты сегодня опять задерживаешься?       — Да, так вышло, извини, не жди меня, я не знаю когда освобожусь.       — Ну, окей…       — Everything is fine?       — Хм, ага.       — Пит, у меня правда есть еще дела, я напишу, как буду ехать домой. Пока, детка! — Вегас сбрасывает вызов и бросает короткий взгляд в сторону Порша, который сидел на пассажирском сиденье рядом с ним. — Что не так?       — Ты ему не сказал, что ты со мной.       — А ты сказал Кинну? Нет? Тогда какие вопросы? — Вегас злится. Злится на то, что все как всегда слишком сложно и запутано.       Кхун Корн не давал покоя никому. И он точно что-то скрывал. Это понимал Вегас, это понимал и Порш, который не был дураком, не был под влиянием папочки, как Кинн, не был окрылен властью, которая ему была не нужна, да и которую ему толком-то и не дали. Кольцо на пальце, перед носом повертели заманчивыми обещаниями и красивыми словами, а затем…       — Вопросов нет, Вегас, кроме тех, которые касаются Корна и того, нахрена мы ему нужны.       — О, здесь все как раз таки очень просто. Он жаждет власти.       — Разве ее у него нет?       — Мы не преклонили колено, — фыркает Вегас, закуривая, когда они берут на заправке кофе и встают у машины. — Я думаю, что и тебе он не доверяет на все сто, он тебя боится, Порш, ему выгодно держать тебя возле ноги, ты единственный человек, который знает правду, твои флэшбэки участились, не проболтайся Кинну о своих снах, — затягивается сигаретным дымом, глядя на Порша из-под длинной челки.       Он в действительности был единственным человеком, который знал правду, который был живым свидетелем случившегося много лет назад, еще была его мать, но она за все это время не произнесла ни слова, так что оставалось надеяться лишь на воспоминания, которые все чаще стали приходить к Поршу в виде снов. Он начинал вспоминать. Проживая раз за разом убийство своего отца, Порш не справлялся, Поршу нужна была поддержка, ему нужно было разобраться во всем. И он обратился к Вегасу.       Все вокруг жили в какой-то имитации счастья, словно все закончилось; мама Порша и Че жива, они теперь вместе, живут под одной крышей, вот только с ощущением того, что это все лицемерие не могли справиться ни Порш, ни Вегас. Обращаться к Кинну было пока опасно, а вмешивать Пита Вег не хотел, по крайней мере на текущем этапе, ведь у него и так слишком много забот.       — Дядя просчитал шаги, он ловко манипулирует всеми, внушает это ощущение единения и заботы, только за этими партиями в шахматы, за этим созерцателем рыбок и птичек, кроется тот еще… Блять, я не знаю, как его назвать, Порш. Я пока не понимаю, что он задумал. Зачем ему это все. Не может же быть просто такая всепоглощающая жажда власти? — затягивается в очередной раз, выдыхая дым вверх. Вегас сам упоминал об этом, сам говорил про власть, но поверить, что кто-то действительно настолько на этом помешан, было сложно.       — Не знаю, Вегас, я займусь тем вопросом, о котором мы говорили, еще я хочу отвести маму к новому доктору, мне нужно независимое мнение. Думаю, что либо что-то не чисто с лекарствами, которые она принимает, либо она просто боится говорить. Но невозможно же молчать практически год? И быть такой… А вообще, не думай об этом! Вернемся к этому вопросу после свадьбы.       — Роспись. Это просто роспись, оформление партнерства.       — Да называй, как хочешь. Кто бы мог подумать, Вегас, что ты будешь женатиком.       — Порш, я тебе рассказал не для того, чтобы это обсуждать.       — Ты правда думаешь, что Пит мне ничего не сказал еще раньше?       — Сказал?       — Конечно, я его лучший друг!       — Ты слишком высокого о себе мнения.       — Пфф, и что он в тебе нашел?       — Тебе никогда не узнать, — хмыкает Вег, туша докуренную сигарету в пустом стакане, — а что он еще тебе рассказал?       — Ничего, а есть что-то еще, кроме того, что ты решил на цепь посадить моего ЛУЧШЕГО друга?       — Нет, — Вегас резко поднимает взгляд на Порша, стараясь не показывать эмоции, но губы все равно сжаты плотно, а глаза в недобром прищуре провожают парня, который садится в машину. Сам Вегас еще какое-то время стоит рядом, глядя куда-то перед собой. Про цепь… Это же аллегория? Вдох-выдох. Подавляет вспышку агрессии, крепко сжимает зубы и садится за руль. Они не стали друзьями, но они точно были союзниками. Когда-то Порш верно подметил, что Вегас может быть каким угодно человеком, но он точно не продажный. И он честный. Зачастую. Поэтому они и общались, поэтому они и доверяли друг другу, но злить Вегаса Порш меньше не переставал.       — Передай ему это, — Порш достает из кармана пузырек с таблетками.       — Это что?       — Седативное.       — Ты ничего не перепутал? — Вегас выглядит весьма сурово и напряженно. Изгибает бровь, бросая взгляд на парня рядом.       — Это для сна, он будет крепче спать и не будет видеть сны. Кхм. Я пью, когда больше не могу это видеть снова, когда понимаю, что не хочу ложиться спать, чтобы… Ты понял.       — И зачем?       — Чтобы он, как и я, раз за разом не переживал смерть родного человека.       — А когда-то он мне говорил, что не делится своими чувствами и переживаниями с друзьями.       — Он знает, что я всегда на его стороне, Вегас, помни это. Я на его стороне. Что бы ни делал ты, и что бы ни делал он.       — Пусть это так и остается, Порш, — оба синхронно хмыкают. Порш бросает пузырек в бардачок, а Вегас о чем-то задумывается, пока везет парня к месту, где он оставил свой байк. У них была тайна, они должны были ее сохранить и сильно не светиться, по крайней мере до того момента, пока не разберутся, что происходит в этом чертовом криминальном мире и в их, как оказалось, одной семье.       — Пока, братец, — Вегас фыркает, услышав эти слова и салютует двумя пальцами, тут же уезжая, когда Порш выходит на улицу возле припаркованного недалеко от гостиницы байка. Следовало поторопиться домой, ведь там его ждет жених, который уже через два дня станет практически мужем и приемным отцом их совместного ребенка. А может быть забрать всех и переехать в Штаты? Или в Европу? Может, Англия? Или через связи в Мексику? Там можно было бы неплохо подзаработать. Может, бросить семью? Бросить дядюшку Корна с его темными планами, бросить глупца Кинна и его Порша, сбежать подальше от Танкхуна, ото всех, кого они знают столько лет… Это был идеальный план, которому не суждено было воплотиться в реальности. Когда-нибудь, возможно, они и уедут, но не сейчас. Вегас чувствовал, что ему нужно закрыть этот вопрос, ему нужно докопаться до истины, разобраться во всех мотивах Корна и отомстить за отца. О, да, он был ужасным человеком, но он все же был отцом.       От ощущения, что они топчутся на одном месте, Вегас злился на себя, на братьев, на Кима, который сам вышел с ним на связь, а затем пропал, сказав лишь, что проводил собственное расследование и у него есть информация. Про Кхун Кана. После этого он больше не объявлялся, на звонки не отвечал. А Вегас часто и не звонил, но эта ситуация его раздражала. Его раздражало и то, что они толком ничего нового не смогли узнать за все то время, сколько работают над тайнами семьи, его раздражало, что он практически не бывает дома и все заботы о Макао, о Венисе, о документах — упали на плечи Пита.       А еще Вегас просто волнуется, ведь осталось меньше двух дней, как они с Питом станут еще ближе друг к другу. Если он, конечно же, не передумает. О таком не хотелось думать, ведь Вег сам давал возможность Питу выбрать, давал ему возможность уйти, хоть до этого и умолял того не оставлять его. Эмоциональный накал между ними всегда был на пределе, все либо слишком хорошо, либо слишком плохо, а подобное ни к чему хорошему никогда не приводит.       — О, ты не спишь, — заходя в спальню, Вегас наклоняется к Питу, лежащему спиной к нему, и целует в плечо, замечая, как тот дергается, уворачиваясь. Он не отвлекается от телефона, даже не поворачивается в сторону мужчины. И ничего не говорит. — Может можно выключить свой чертов телефон, хотя бы на минуту? Мы не виделись с самого утра! — хватает за телефон, замечая, как Пит успевает нажать кнопку блокировки, продолжая молчать, не выпуская телефон из рук. — Пит? — брови взлетают вверх, во взгляде читаются злость и раздражение, давит на плечо парня ладонью, с силой разворачивая его на спину и захватывает руки в свои, успевая все же откинуть телефон в сторону. Удерживать Пита было не просто, особенно когда он в действительности сопротивлялся, а не только делал вид, ведь он, несмотря на свое телосложение, был весьма сильным, а главное — изворотливым.       — Что, блять, происходит? — в глазах напротив темнота, в глазах напротив такое же раздражение и такая же злость, как и у Вегаса. — Молчанка? Мм, тогда пусть этот рот займется другим делом! Раз говорить он разучился, — целует с силой, с агрессией, принуждая. Одна рука опускается на подбородок Пита, не давая ему возможности уворачиваться. Он мечется в его руках, а затем резко замирает и обмякает, переставая сопротивляться и переставая что-либо делать в целом.       Вегас тоже замирает, а затем и сам отстраняется. Это была не игра, это одна из стратегий Пита, Вег уже успел их все выучить. Если он так делает, значит, показывает свое равнодушие и незаинтересованность, а еще — злость и обиду.       — Господин? — Вегас отстраняется, поднимается на ноги и смотрит на Пита, в глазах которого теперь насмешка и вызов. Он издевается, он показывает свое превосходство. Он ничего не делает и никак не реагирует, а затем зовет его. А больше всего Вегас не любил, когда Пит такой, это вызывало недоумение.       — Это тебе от Порша. Для сна, — бросает пузырек с таблетками на постель, рядом с парнем и, не поднимая на него взгляд, идет в сторону ванной комнаты. Он. Снова. Сорвался. Он сорвался на Пита, которого нужно было выслушать, он сорвался на Пита, который чем-то расстроен. Который не заслужил такого отношения. Пит научился считывать атмосферу какой-либо ситуации, он разбирается в эмоциях и чувствах, а Вегас валенок, который поступает импульсивно, а затем корит себя.       — И что это было? — Вегас стоит под душем, когда слышит серьезный голос Пита. Он стоит у двери, опершись плечом о косяк и сложив руки на груди. Он. Чертов. Манипулятор. Пит каждый день делает что-то, что еще больше привязывает к нему Вегаса. Он просто делает нечто подобное, приходит, когда знает, что его зверь уязвим, он лучше всех знает, что и когда лучше сказать. Пит, на самом деле, был той еще темной лошадкой…       — Прости, Пит, — выключает воду, глядя куда-то перед собой.       — Что-то случилось?       — Это неважно. Что у тебя случилось?       — Ничего, — Вегасу не нужно оборачиваться, чтобы знать, Пит сейчас пожал плечами и грустно улыбнулся.       — Врешь.       — Да.       — А почему?       — Я тебе вчера уже говорил.       — Вчера?       — Именно.       — Что я тебя просто так бешу, потому что это я? — хмыкает и все же оборачивается, глядя с усмешкой на парня, который пробегается по его обнаженному телу оценивающим взглядом. — Мне не одеваться?       — Одевайся, не обломится, — Пит фыркает и, закатив глаза, выходит из ванной комнаты. Вегас не слушает, одеваться не торопится, но на бедра повязывает полотенце. — Когда ты виделся с Поршем?       — Мы ездили на склад сегодня, там пересеклись.       — Почему ты мне об этом не сказал?       — Я не думал, что это важно. А почему ты не обратился к нашему доктору, а пошел к Поршу?       — Он назначит обследование и анализы, я не хочу через это проходить.       — Ты издеваешься?       — Вегас, не нужно, я не маленький мальчик.       — Пит?!       — Панические атаки. Я трезв восемь лет, вот расплачиваюсь за ошибки молодости. Не люблю больницы.       — Но мы же пили с тобой вместе…       — Я не о той трезвости. Пить я научился, да и делаю это редко, ну и только с теми, кому доверяю.       — Но ты практически жил в больнице, пока я был в коме и еще после.       — А что я еще мог делать? У меня был выбор? Да и думал я тогда не о себе.       — Хм. Но тебе же всего 28.       — У меня было тяжелое детство.       — Поэтому бабушка всегда уклоняется от разговоров и не много рассказывает?       — Угу.       — Но если тебе не подойдут эти таблетки?       — Я в них уже сам разбираюсь.       — Почему не попросил меня их достать?       — У тебя и так много дел.       — Ты — мое главное дело.       — Да, я заметил… — Пит полусидит на кровати, крутит в руках телефон и явно старается не смотреть на мокрого и расслабленного после душа Вегаса, который все же не оделся. И это чертово полотенце!       — Ты стал постоянно задерживаться, ты не говоришь, где ты и что у тебя за дела. И нет! Я себя не накручиваю, но мне это не нравится, — говорит и наблюдает за тем, как Вегас садится на постель и откидывается назад, кладя голову ему на бедро. — Ты мокрый!       — Ты мог бы быть тоже!       — Фу, Вегас, побудь серьезным хоть немного!       — Окей. Я серьезен, что ты хочешь от меня услышать?       — Где ты был?       — На складе, потом на встрече, ничего такого, просто нам сорвали одну сделку, ты же знаешь, что после смерти отца все идет не слишком гладко, особенно с учетом того, что нас стало слишком много: Корн, Кинн, Порш, я; чем больше людей, тем больше мнений и решений, нам сложно договариваться. Но я надеюсь, что скоро мы сможем разойтись.       — У тебя есть план?       — Ага, хочу переехать на Марс.       — Чудесный план, — Пит улыбается и проводит пальцами по мокрым волосам Вегаса. — Я надеюсь, кровопролитие или братоубийственная война в этот план не входит?       — Судя по тому, как количество этих самых братьев множится в моей жизни, то одним больше… Одним меньше…       — Вег!       — Да ладно, не входит, не переживай из-за этого. Лучше скажи мне, почему ты вдруг решил рассказать Поршу о нашей росписи?       — Мне хотелось с кем-то поделиться. Бабушка ждет нас сразу же, как только мы заберем Вениса, но мне нужно было рассказать еще кому-то, да и мы же не будем это вечно скрывать, а Порш мой друг.       — Он сказал, что лучший друг.       — Вы прямо так много успели поговорить?       — Да так, у нас был короткий перекур.       — Ясно. Про Вениса я не сказал.       — Хорошо, если ты посчитал нужным, то ок.       — Ты не против?       — М, нет.       — Хорошо. И, Вегас, — мужчина поднимает взгляд на Пита, — я хочу, чтобы ты мне сообщал о том, что ты делаешь и где находишься. Не подумай, я не прошу деталей и отчета по секундам, но ты сам знаешь, в каком мире живем и чем мы все занимаемся. Если с тобой что-то случится, я хочу хотя бы знать где тебя начинать искать, окей? От меня ты эту информацию получаешь, да и сторис мои все смотришь в Инстаграме, за тобой мне следить негде.       — Малыш, если я буду выкладывать как мы разгружаем поставку оружия или получаем деньги за контрабанду, боюсь, это будет не очень правильно, — Вегас смеется.       — Не утрируй. Ты понял, о чем я. Я просто переживаю, муж. Будущий муж.       — Ай, как сексуально от тебя это звучит, — Вегас приподнимается и ныряет ладонью под футболку Пита, — муж… Окей, жена, я тебя услышал, — целует его живот, сначала коротко, а затем более чувственно.       — Я тоже муж!       — Окей, муж, — Вег улыбается, когда тело Пита начинает реагировать.       И он будет говорить, но не все. Пока Вегас еще не готов втягивать во все своего будущего супруга. Вероятнее всего, в будущем он об этом пожалеет, но пока, кажется, что он принимает верное решение. Слишком рано. Да и говорить пока особо не о чем, разве что о подозрениях, и о Порше, который тоже в этом всем замешан. Вот этого Пит может не понять. Он точно не поймет, почему Вегас доверился именно ему… Но это будет потом, об этом Вегас и подумает потом, а пока у них есть дела намного приятнее.