за пределы круга не выходи

      Можно ли считать, что их история закончилась хэппи-эндом? Можно ли считать, что у них все прекрасно? Вероятнее всего, что нет. Почему? Потому что два израненных человека, которые прошли чертовски сложный путь по жизни, не могут просто так принять все, что с ними сейчас происходит и продолжить идти по этому новому пути. Особенно, когда они внезапно становятся счастливы.       Вегас никогда даже представить не мог, что может любить. Хотя, конечно же, он любил Макао, ведь это его брат, которого он фактически вырастил, всегда за ним присматривал и оберегал, в основном, от отца. Вегас постоянно, как старший, брал весь удар на себя, он даже осмеливался повышать на Кхуна Кана голос, если тот поднимал руку на Макао. Он не родился монстром, его таким воспитали. Его таким хотели сделать, хоть его природа этому противилась. Закаленный болью, унижениями, оскорблениями, закаленный, но не сломленный, Вегас выдерживал все испытания, которым его подвергал отец. Он выдержал испытания ненавистью самого авторитетного человека в его жизни, который методично, день за днем, год за годом, вбивал в него чувство ничтожности. И он верил. Искренне верил в то, что он ничего не стоит, что он ничего не может, потому что не может победить Кинна. Понять это и озвучить неожиданно смог Пит, который открыл глаза Вегаса на происходящее, но ведь в отце нельзя было сомневаться. Он был всегда прав, и он никогда не желал своим детям ничего плохого, даже когда бил их, даже когда издевался над ними, когда выгонял из дому, когда постоянно оскорблял, но при этом держал рядом, чередуя выплески агрессии с приступами любви и одобрения, а двое тогда еще юных мальчишек тянулись за этими крохами ласки от отца. Он ведь у них один-единственный… Как же они ошибались.       Когда отца убили, Вегас не мог до конца разобраться в своих чувствах. Он, бесспорно, был зол на дядю, который нажал на курок, он его ненавидел, но и где-то глубоко на подсознании он испытал чувство облегчения. Была скорбь, были моменты, когда темнота затягивала все его мысли и он, как настоящий мазохист, больной стокгольмским синдромом, едва сдерживал слезы. Отца нет. Отца убили. Но теперь они с Макао могут жить так, как им хочется, они не будут больше подвергаться моральному давлению, физическому рукоприкладству. По крайней мере от рук, казалось бы, близкого человека.       Из темноты Вегаса вытаскивала рука, рука светлого человека, который был намного его сильнее, который прошел через нечто подобное, что и сам Вег, только казалось, справился намного лучше с этой нелегкой задачей. С нелегкой задачей выжить в этом жестоком и полном зла мире. Хотя и это все было большим самообманом, просто Пит выбрал другую тактику поведения, он улыбался, улыбался много и часто, это сбивало с толку, это отвлекало людей от пустоты и холода, которыми были наполнены его глаза. Но больше этого не будет… Вегас не позволит, чтобы они вновь упали в ту бездну, из которой так усердно старались друг друга вытащить.       Вегас торопится домой, дома родные люди, семья. Дома Пит, который отписался на смс и пообещал не садиться ужинать без него, дома Пит, который проконтролировал, чтобы Макао долго не играл в компьютерные игры и сделал все уроки, дома Пит, который успел помочь ему организовать и проконтролировать поставку на склад семьи, закрыв этот вопрос и тем самым облегчив Вегасу работу в несколько раз. Вегас умел, но не любил общаться с людьми, а Пит любил. Не всегда, но любил. Ему удалось с легкостью организовать всё, чему Вегас смог лишь восхититься.       А сначала Вегас думал о том, что Пит самый обычный телохранитель, один из немногих сотрудников главной семьи, один из телохранителей Кинна или Танхуна? Кого он там оберегал? Конечно же Танхуна, который до сих пор не может свыкнуться с мыслью о том, что Пит от него ушел. Он долго кричал на парня, называл его предателем, а потом причитал, что он сделал ужасный выбор, выбрав себе в пару такого придурка, как Вегас. Вегас присутствовал в момент этого диалога и лишь тихо вздыхал. Что он мог доказать своему брату? Что он нормальный? Что он больше никогда не навредит Питу? Благо, что он не видел всей картины, которая была на теле Пита после его возвращения из заключения. Знал бы, то уже давно отстрелил бы Вегасу всё детородное.       — Пит, вернись домой! Я тебя не отпускал! И все так не оставлю! Я буду постоянно отрезать вам интернет, как ты будешь смотреть наши любимые сериалы и шоу?       — У нас беспроводной интернет, — парирует Вегас, встречаясь с уничтожающим взглядом братца.       — А сторис? Пит, с кем ты будешь снимать сторис? А Тик-Токи? Кто будет все это с тобой снимать? Твоя змея даже не знает, что такое IG.       — Во-первых, я все еще тут, а во-вторых, у меня уже есть аккаунт, и я знаю, как выкладывать сторис!       — Какое золото ты отхватил, Пит! — иронизирует Танхун. На этом он не останавливается, продолжает и продолжает приводить аргументы, надеясь на то, что Пит откажется от Вегаса и от всего того, что они тогда начинали строить.       Вегас уже не может жить без Пита, он его никуда и ни к кому не отпустит, а ведь раньше он вовсе не обращал на него внимания. Точнее, это не совсем так. Сложно было не замечать вечную улыбку и вечный позитив, который излучал этот парень, кто же знал, что это все защитный механизм и за этими улыбками было скрыто столько боли… Но тогда, тогда он не мог не думать и не вспоминать его темный взгляд, его прищур со смешинками в уголках глаз. Пит всегда привлекал внимание, просто Вегас не понимал, что все это значит. Было просто забавно наблюдать. За зверьком. Милым и очень интересным зверьком, который сам пришел к нему в руки.       И было так привычно постоянно к нему заглядывать, когда он был в плену у Вегаса, было приятно и важно контролировать его настроение, переживать о том, чтобы он поел, и чтобы не сильно скучал. Рядом с ним Вегас перестал притворяться, рядом с ним он начал говорить то, что никогда за всю свою жизнь не произносил вслух, он делился переживаниями, чувствами, эмоциями, страхами, он показывал и открывал себя настоящего, совсем не преследуя такой цели. Пит сам вывел его на откровения, самое ироничное, что он ничего для этого не делал (или делал?). Он просто слушал. И говорил. А еще спрашивал что-то в ответ. Пит спрашивал поел ли сам Вегас, спрашивал, когда он придет, все ли у него в порядке, спрашивал, что его тревожит. Никто никогда не спрашивал Вегаса о таких вещах, никто никогда не заботился о нем по-настоящему. Мамы не стало, когда он был совсем маленьким, отцу было все равно, а няни просто выполняли работу по уходу, не более. Макао слишком мал… Вегас рос одиночкой. Вегас им и оставался. Просто, когда появился Пит, стало так интересно и приятно. Он смог вдохнуть жизнь в Вегаса, он смог дать ему ощущение важности, дал возможность почувствовать себя нужным, и что все происходящее реально.       Добрый Пит, умеющий приспосабливаться, чуткий стратег, который внедряется и перекраивает ситуацию под себя. Это был идеальный план, дать Вегасу все то, что он хочет, чего ему так не хватает, чтобы по итогу обмануть и сбежать, только вот в одном Пит просчитался, он влюбился, окончательно и бесповоротно, он раскрыл в себе те стороны и те черты, которые так далеко и так глубоко старался спрятать. Вегас причинил боль Питу, Пит нанес удар в ответ, когда ударил Вегаса по лицу, он, казалось, вложил в это всю силу, на которую был способен.       Лишь спустя время Вегас осознал сколько мучений и страданий принес человеку, который по итогу смог его простить, смог принять, смог поверить. Вегасу было жаль. Искренне. Ведь это он тот человек, который заслуживает столкнуться с болью, он сильный, он закаленный и прожженный той чертовой жизнью. Малыш Пит этого не заслуживает. Он не заслуживает всех тех страданий и унижений. Но это уже часть их истории, этого не изменить.       Вегасу казалось, что на месте Пита он себя бы не простил, и он готов поплатиться за все, что сделал, он готов исправить все, что натворил, готов залечить все раны, которых и так было достаточно на теле и на сердце Пита. Лишь бы он всегда возвращался. Лишь бы он не оставлял его одного, ведь тогда он перестанет существовать. Вегас не справится без человека, ради которого через весь город везет острый карри, ради которого готов пойти на все, даже на то сумасшествие, о котором они говорят уже очень долгое время. Но Вег чувствует, что проигрывает, или же просто уступает. Пит, казалось, еще не до конца понимает, сколько власти в его руках, ведь Вегас, гордый, хитрый, самоуверенный и непреклонный Вегас готов потакать ему абсолютно во всем. Походило ли это на помешанность? О, определенно. Плохо ли это? Возможно. Но какая, к черту, разница, если карри еще горячий, а Вегас уже дома, где его встречают и где его ждут. Остальное не важно.       — Почему ты так долго? — Пит забирает пакеты и несет их на кухню, где уже сидит Макао, что-то увлеченно делая в своем телефоне. — Мы проголодались, — Вегас улыбается, отпускает телохранителей и моет руки перед тем, как сесть за стол.       — Сегодня была встреча с Кхун Корном. Опять, — мрачнеет.       — Что он хочет?       — Угадай.       — Ммм, что ты ему сказал?       — Я надеюсь, ты его послал? — Макао откладывает телефон и подключается к разговору.       — Дал понять, что нам никакие его предложения не интересны.       — Ты уверен? Уверен, что то, что он предлагает это плохо?       — Пит, признайся, тебе опять звонил Танкхун? Или Порш? — Удивленные взгляды братьев устремляются в сторону Пита, который внезапно начинает задавать странные вопросы.       — Да нет, просто я жил в этой семье очень долго, они мне не сделали ничего плохого, они добры к тем, кто им близок.       — Все немного сложнее, Пит, — Вегас произносит сдержанно, ему не хочется продолжать этот разговор. — Ты хочешь вернуться? — спрашивает прямо.       — Ну, нет…       — Ты готов рассказать им про ребенка?       — О, нет!       — Вопрос исчерпан?       — Видимо, да, — Пит пожимает плечами, соглашаясь с Вегасом. И пусть он скучал по дому Главной Семьи, там были его друзья, там было все такое знакомое и родное, ему было важнее находиться здесь.       — Как поживает наш демоненок?       — Вегас, это без пары месяцев наш ребенок!       — Ну, и что я не так сказал?       — Ты невыносим!       — Это вы невыносимы, фу! — Макао притворно фыркает, кривится, а затем смеется. — Я знаю! Я сегодня звонил няне, все в порядке, она показала мне малыша Вениса, растет не по дням, а по часам!       Большой секрет их семьи, был оставлен его же матерью в роддоме и этот самый секрет исключительно по убеждению Пита и Макао Вегас смог принять. Женщина их отца была на девятом месяце беременности, когда Кана убили. Узнав, что ребенку и ей, соответственно, ничего не достанется, она родила и тут же сбежала. Все вскрылось еще в тот период, когда Вегас лежал в больнице после огнестрельного ранения. Он долго отмахивался от разговоров забрать ребенка в их дом, но после уговоров Пита сдался. Все же это его брат. Сын. Брат и сын в одном лице. Сумасшедший дом.       Процесс усыновления был сложным, для него требовалось много бумаг, а еще брак, всем этим занимался Пит, а Вегас лишь выдал карту с деньгами, которые покрывали частный уход и охрану для малыша, благо, что на период пока они оформляют все документы, им разрешили обеспечить ребенка хотя бы этим. Это «хотя бы» включало в себя роскошную квартиру, несколько нянь, персонального доктора и орду телохранителей. Сейчас они находились на последнем этапе… Оставался брак и пара справок.       Видела бы мама… Вегас часто думал о том, что, будь она жива, она бы не допустила такого отношения к своим детям, которое было в их детстве и не только, она бы не позволила Кану так себя с ними вести. И она бы точно была рада видеть, как счастлив её старший сын. Это был еще один повод ненавидеть главную семью. Они не смогли подчинить себе родителей Порша, они не смогли подчинить мать Вегаса, которая из-за них покончила жизнь самоубийством, не смогли подчинить Кана, который был застрелен. На основании чего они должны переходить на их сторону? Будет Вегаса с Макао ждать такая же участь, как и старших? Да ради Будды. Только они не поддадутся и не прогнутся под Кхуна Корна, что бы он им ни говорил, и что бы ни обещал. И чем бы ни угрожал.       — Во что вы превратили мою жизнь? — Вегас накрывает лоб ладонью.       — В сплошной праздник, дорогой брат, — со смешком произносит Макао и бросив пустой контейнер в мусорное ведро, уходит к себе, махнув всем на прощанье рукой, успев по дороге приобнять Вегаса.       — Только сразу спать! Тебе рано вставать! — Напоследок говорит Пит.       — Ты такой очаровательный! Такая мамочка.       — Вегас, иди нахер!       — Мамочка, — растягивает гласные.       — Придурок!       — Да ладно, одного ребенка спать уложил, самого младшенького проконтролировал, а что со старшеньким делать? Он отказывается спать и скоро начнет капризничать, — скажите Вегасу год назад, что у него в доме будет происходить нечто подобное, он прострелит вам ногу. Но рядом с Питом хотелось быть вот именно таким, смешным, простым, хотелось дурачиться, говорить глупости, чтобы вызывать у него улыбки. Слишком много он вызвал у него в свое время боли и слез, что искупать это будет еще долго. Хотя, казалось, что Пит его давно за все простил, только вот Вегас пока не простил сам себя.       — Старшенький может сам себя обслужить.       — Не может.       — Может! Старшенький редкостный придурок, он не заслужил сегодня внимания.       — Ах, как, а что же он такого сделал?       — Как минимум опоздал, а как максимум, то он просто сегодня бесит.       — Вот как, значит мамочка встала сегодня не с той ноги.       — Блять, Вегас, прекращай, — то ли злится, то ли смеется Пит, убирая со стола и уворачиваясь от Вегаса, который тянет руки, чтобы поймать парня и обнять его.       — Ладно! Окей! Ты на сегодня все закончил?       — Почти, обещал Кинну один отчет сбросить по вашей поставке и, в целом, все, — тянет к себе открытый ноутбук, который стоял все это время в стороне.       — Я надеюсь, там никакой лишней информации не будет?       — Вегас.       — Да, малыш?       — Мне кажется, я сегодня уже спрашивал не идиот ли ты, да?       — Спрашивал не дурак ли? И что-то про придурка было.       — Ну вот, выходит, что и дурак, и придурок, и идиот. Даже отвечать на твои вопросы не хочу, иди отсюда, — на это все Вегас лишь смеется и выходит из кухни, предварительно поцеловав Пита в макушку. Он закатывает рукава рубашки до локтей, включает очень тихо музыку в наушниках и набирает немного воды в лейку. В теплице слегка душно, но мужчину это не тревожит, он проходит среди горшков с растениями, задерживаясь практически возле каждого. С нежностью проверяет состояние бонсая, осторожно пробует плоды на лимонном дереве, а затем приседает рядом с кактусами разных размеров.       Вокруг тишина. В одном наушнике играет трек из любимого плей-листа, где-то на деревьях щебечут птицы. Вегас даже не знает сколько проходит времени, прежде чем его плеч касаются ладонями, сжимая и осторожно массируя.       — Я знал, что найду тебя здесь, — Вегас не видит, но знает, что Пит улыбается.       — Справился?       — Да, там дело пяти минут было, так что до утра я абсолютно свободен.       — Впишете меня в свой график? Можно в ночную смену? Or maybe you have some other plans?       — Может и есть.       — Поделишься?       — Да, планировал провести время с одним идиотом.       — Ммм, познакомишь? Я с идиотами отлично умею находить общий язык.       Наступает пауза.       — Только не говори, что ты меня обидел в ответ.       — Так и живем, детка.       — Идиот, — Пит смеется, но больше ничего не успевает добавить. Вегас, поднявшись на ноги, крепко обнимает его за пояс и уверенно целует, одной рукой скользит по его плечу, шее, останавливаясь на щеке, большим пальцем поглаживая скулу. — А тебе верится, что все это с нами происходит?       — Что именно?       — Ну, брак, дети, вот это вот все.       — Пит, я иногда щипаю себя за ногу, чтобы убедиться, что я в реальности, а не сплю.       — Понимаю. Но я рад, что у нас все так.       Вегас улыбается, не зная, что ответить. Слов много, но нужны ли они? Он лишь прижимает к себе парня сильнее и целует в висок, задумчиво глядя куда-то вдаль.       Как же Вегасу хотелось, чтобы время вокруг них остановилось, как же ему хотелось, чтобы людей вокруг просто не было, или чтобы они сами, их семья, в один миг стали никому не интересны и не нужно было бояться, что кому-то будут мешать их отношения, будет мешать их ребенок или их происхождение…