Кровью и плотью

Предвестники не помнили, когда в последний раз собирались за круглым столом, тем более из-за такого печального повода, как смерть боевого товарища. На обычных агентов им было далеко наплевать, ведь их считали расходным материалом, но единичные экземпляры, выделяющиеся среди всей этой серой массы, что стали частью элитного отряда — другое дело. В тронном зале Ледяного дворца как всегда царил полночный мрак и холод, что пробирал до самых костей. Только пение Коломбины — звонкое и мелодичное — отражалось от хрустальных стен, нервируя каждого из Фатуи. Все безмолвно наблюдали за могилой Восьмой Предвестницы, запечатанной морозным инеем. Непривычным и жалким казалось всё происходящее, начиная от трагичной весточки и заканчивая серебряным гробом, в котором не покоилось мертвого тела девушки. Арлекино, как обычно, покусывала от раздражения собственные губы, грозясь перейти на тонкие пальцы. На кончике языка ощущался металлический привкус крови, такой пьянящий и родной. Чужое пение медленно, но верно выводило из себя, расшатывало и без того потрепанные нервы, пока замерзшие руки цеплялись за рукава песцовой шубы. Все Предвестники этой Полярной ночью оказались согреты последними искрами пламени Синьоры, что будучи мотыльком кружилась над каждым в смертельном танце, сгорая птицей феникс дотла. Слуга отстранённо проследила за его полётом, выдерживая между ним и собой дистанцию, пока алые глаза не остановились на Юной деве, исполнявшей похоронную мелодию с сомкнутыми веками. Третья Предвестница разомкнула их только тогда, когда огненный мотылёк коснулся могильной плиты и окончательно потух, став жалкой горсткой пепла. На мгновение в потухшем взгляде промелькнули живые эмоции, несвойственные никому из присутствующих, что не ушло от чужих, проницательных глаз. Прощальная церемония с Горящей Алой Ведьмой закончилась минутой молчания. Предвестники поодиночке начали покидать тронный зал, не оставляя места для обыденной светской беседы. От хрустального пола отражалось эхо многочисленных шагов, которое вскоре сменилось мёртвой тишиной. Только двум одиноким фигурам не хотелось покидать это место, сплошь и рядом окутанное печалью и смертью. — Ты в своём репертуаре, — Арлекино облокотилась на покрытую серебристым инеем стену и скрестила руки на груди. С её бледных губ слетело белое облако пара, пока колючий мороз не спеша покусывал щеки и кончики пальцев. — Пытаюсь следовать традициям, — расцвела улыбка на миловидном лице Коломбины. Произнесённые шёпотом слова пронеслись звуковой волной по нескончаемым коридорам дворца. Она стояла к своей собеседнице спиной, не смея к ней обернуться. Чужой взгляд согревал не хуже палящего солнца в сумерской пустыне. — Ты как всегда надменна. — А ты все так же хладнокровна. Стоит сказать, что их встречи случались крайне редко из-за рода деятельности, которым они промышляли под покровительством Крио Архонта. Полученные миссии с каждым разом становились всё рискованнее, шансы пасть героической смертью во имя Снежной повышались, а руки обагрялись нескончаемым потоком крови заклятых врагов и невинных жертв. Несмотря на эти многочисленные обстоятельства, никто из них первой не хотела признаваться в том, что ей не хватало компании другой. Вместо этого девушки предпочитали отзываться друг о друге в нелестном свете, бросать тайком пожирающие взгляды и давать волю опрометчивым действиям. Но только наедине, без лишних глаз и ушей, ведь на поле боя не было места чувствам. Именно так считала Царица. — Знаешь что, певчая птичка? — Арлекино оттолкнулась изящным сапогом от стены и неспешным шагом направилась в сторону спутницы. Она была, словно притаившийся хищник, который пристально следил за своей добычей, загоняя ту прямиком в тупик. — Что? — спокойным тоном поинтересовалась Коломбина, даже не шелохнувшись от подобных действ. За все эти мрачные годы она всецело успела проникнуться поведением боевой напарницы, а потому стойко держалась, поддерживая руками пушистые рукава шубы. — Тебе не идет такое выражение лица, — остановившись напротив своей собеседницы, Четвёртая Предвестница наклонилась к ней. Чужие губы оказались непозволительно близко, сладко маня своим блеском, и она как бы невзначай обдавала их своим горячим дыханием. — От слова совсем. — Ты не думала о том, что каждый из нас мог оказаться в подобном положении? — дрогнувший голос резанул по ушам, но девушка не разорвала зрительного контакта. Третья Предвестница впервые обнажила собственную уязвимость, которую тщательно скрывала ото всех продолжительное время. От неё веяло страхом, но не холодом. — Ах, Розалина Кручка-Лоефальтер, — наигранно вздохнула Слуга, резко отстранившись. Пройдя мимо девушки, она якобы невзначай задела чужое плечо и остановилась позади неё. — Чрезмерная самоуверенность была её вечной проблемой. Рано или поздно она всё равно бы оказалась там. — Но разве мы не такие же? — повернулась в сторону своей напарницы Юная дева. — Кучка изгоев, слепо доверяющих Ледяной императрице, — неосознанно хватка на рукавах шубы стала крепче, а пальцы что есть мочи вцепились в норковый мех. — Т-с-с, тише, а то нас могут услышать, — Арлекино приложила палец к потрескавшимся губам. — Везде есть глаза и уши, помнишь? Давай продолжим разговор в укромном месте, — не дожидавшись ответа, она вцепилась мёртвой хваткой в чужое запястье, утягивая за собой Коломбину в первые попавшиеся гостевые покои. Впрочем, та была не против. Стоило сказать, что Слуга не любила ни с кем церемониться, предпочитая вместо слов приступать сразу же к действиям, однако всегда делая исключение ради Юной девы, за что и презирала саму себя. Такое опрометчивое поведение, ставшее давным-давно ее главной слабостью. Входная дверь с небольшим грохотом захлопнулась, впуская девушек внутрь комнаты. Они остановились посреди гостевых покоев, где вовсю гулял сквозняк от раскрытых настежь створок балкона, каждая, так и не решаясь сделать первый шаг. Обе прекрасно понимали, что хотела бы в такой ситуации произнести другая и от этого становилось не по себе. — Скажи, чтобы ты испытала, если бы я умерла? — Нам надо реже видеться, чтобы не привязываться совсем. Произнесённые на эмоциях фразы перемешались между собой, когда девушки заговорили в унисон, пытаясь подобным образом заглушить услышанное. Сложившиеся неудачным образом обстоятельства в очередной раз доказывали, что их чувства были непосильной ношей с самого начала, став со временем весомым препятствием в дальнейшей карьере. Лишиться титула было не самой страшной расплатой за нарушение субординации. — Мы не можем сбежать из организации или отказаться исполнять приказы, — заведомо озвучила и на корню пресекла чужие мысли Четвёртая Предвестница. Сердце тяжело грохотало под всеми этими слоями зимней одежды. — Миновать смерть невозможно. — Но неужели для тебя выходом будет смириться с положением дел и опустить руки?! — в отчаянии воскликнула Третья Предвестница, так и не дождавшись ответа на свой вопрос. Вместо этого её спутница в пару мгновений преодолела мизерное расстояние между ними, чтобы прижать податливое тело девушки к ближайшей стене. Ударившись спиной о твёрдую поверхность, она подобно кошке прошипела и сощурила глаза. Меховая шуба с лёгкостью соскользнула с хрупких плеч на хрустальный пол. — Пообещай, что ты будешь приносить на мою могилу ликорисы. — Обещаю, если ты сделаешь то же самое и для меня, — в горле встал противный ком, а сказанные слова были насквозь пропитаны отчаянием. Посмертная клятва выглядела весьма иронично: их жизнь оказалась не любовной пьесой со счастливым концом. Напротив, та стала настоящей трагедией. — Тогда скрепим наше обещание кровью и плотью, — следом за чужой шубой отправилась и верхняя одежда Арлекино, чьи глаза потемнели пуще прежнего: она впивалась голодным взглядом в девичье тело напротив. Девушка истосковалась по встречам со своей боевой подругой, хотя никогда не стремилась показывать истинных чувств. Ей всегда казалось, что и без слов всё было понятно. А если и предпринимала какие-то попытки, то выходило это, как правило, в грубой манере. Со временем Коломбина привыкла и к этому. Они прекрасно понимали, что их любовь явно не здорова, но отступиться уже не могли. Если бы хоть один из организации Фатуи узнал о том, что низший ранг позволял себе такие вольности над высшим, то последнего посчитали бы слабым звеном. Свергнуть того с престижного поста было лишь делом времени — заговоры и интриги в организации являлись обыденностью. Между тем дорожка из холодных поцелуев Слуги уже осыпалась на открытые участки кожи Юной девы. Прикосновения чужих губ на оголённой шее, ключицах и плечах слегка покалывали, заставляя девушку томно вздыхать от контраста температур. Её дрожащие от нетерпения руки лихорадочно цеплялись за пуговицы жилетки, а после и рубашки, выпуская их из многочисленных петель. Перед глазами Третьей Предвестницы предстало подтянутое тело партнëрши, соблазняющее своими плавными изгибами и внушительными рельефами, полученными после изнуряющих боевых тренировок. Она с особым трепетом пробежалась кончиками пальцев по накаченным рукам и животу, чтобы ощутить под подушечками твёрдость мышц. На бледной коже проступали голубые вены, что, раскинувшись виноградными лозами, пленяли своей аристократичностью. В это же время Четвёртая Предвестница незаметно скользнула руками под тонкие бретельки платья своей возлюбленной, спуская их. Шëлковая ткань в пару мгновений спала вниз, открывая соблазнительный вид на обнажённую грудь. Собственное дыхание с каждой секундой становилось сбивчивым из-за неконтролируемого желания овладеть хрупким телом напротив. Она примкнула своими губами к выпирающим ключицам, бережно целуя кости, чтобы потом без зазрения совести впиться в них зубами. Женский вскрик, последовавший после укуса, сладко дурманил разум. Челюсти продолжали сжиматься всё сильнее и сильнее, давая горячей жидкости приятно растекаться на языке. Сжав губы в тонкую линию, Коломбина протяжно мычала, всеми силами пытаясь справиться с болезненными ощущениями. Еë ногти безжалостно вонзились в оголëнную спину любовницы, как за спасательный круг для того, чтобы оставить на ней алые полосы. Сердце билось в бешеном припадке не столько от накатывающего возбуждения, сколько от невыносимой боли, коей девушки делились друг с другом. Тем временем на месте укуса появилось два аккуратных следа от острых клыков Арлекино, которая с особым рвением принялась зализывать раны своей любимой, попутно оглаживая девичьи бока и бëдра. Привкус крови и пота отдавал лëгкой сладостью, вызывая потребность вкусить его повторно, но вместо этого она заставила себя отвлечься от шаловливых мыслей и подарить им обоим долгожданный поцелуй. Плотно прижимаясь своими губами к чужим, девушка не торопилась приоткрывать рот, пытаясь таким образом поиграться со спутницей. И подобная выходка, конечно же, сошла ей с рук. Послышался требовательный стон, после которого их языки все-таки сплелись между собой, начав активно тереться друг о друга. Они продолжали целоваться до последнего, пока перед глазами не начали плясать тëмные пятна. Вопреки нехватке воздуха в собственных лëгких им всё-таки пришлось прерваться. В лунном свете Юная дева становилась ещё больше похожей на одну из фарфоровых кукол, которые так любила создавать их Седьмая Предвестница — Сандроне. От подобных сравнений Слуге становилось не по себе. Хотелось как можно скорее оживить её, вызвать живые эмоции на кукольном лице, избавиться от театральной маски. Поэтому девушка без лишних раздумий потянулась к затылку своей напарницы и с крайней осторожностью сняла аксессуар, чтобы вдоволь насладиться любимым лицом напротив. В этот момент их взгляды пересеклись между собой: спустя столько времени они снова оказались наравне, будто бы и не существовало никаких подразделений на Предвестников. Арлекино, будучи заворожённой открывшимся видом, дотронулась до пылающей щеки, с замиранием сердца оглаживая её. Но то оказалось лишь коварной уловкой, отвлекающей внимание, ведь за явной нежностью скрывалась былая грубость: властная рука зарылась в тёмные пряди волос, по-собственнически сжимая их. Она негромко усмехнулась, когда услышала со стороны девушки невнятное мычание, и оттянула чужую голову, чтобы пройтись кончиком носа по распалённой коже. Запах тела возлюбленной оставался всё таким же неизменным: тонким и цветочным. В это же время свободная рука скользнула к округлым и упругим грудям, чтобы обласкать каждую из них, то резко сжимая, то нежно оглаживая, задевая и вставшие, заманчиво выпирающие от холода соски. Устоять перед ними оказалось гиблым делом, и девушка без всяких раздумий припала к симпатичным бусинкам, начиная тщательно их посасывать. Коломбина судорожно вздыхала на столь мучительные ласки партнёрши, пытаясь заглушить вырывающиеся из собственной груди стоны вспотевшей ладонью. В отместку на дразнящие действия девушка прижалась к ней, заключая в жаркие объятия, чтобы расстегнуть застёжку бюстгальтера и откинуть его куда подальше. Ощущения кожа к коже сводили с ума, а они продолжали обниматься, ощущая стук сердец, бьющихся в унисон. Их руки хаотично блуждали по разгорячённым телам друг друга, и Третья Предвестница плавно опустилась головой на крепкое плечо, ощущая чужие прикосновения на собственном животе, что опускались всё ниже и ниже. Наконец, длинные пальцы огладили чувствительное место, сокрытое за трусиками, и слегка надавили на него, вызывая приглушённый стон. Нижнее белье с самого начала оказалось мокрым от прелюдии. Это позабавило Четвёртую Предвестницу, с упоением ласкавшую возлюбленную. Её движения выходили плавными и неторопливыми, когда она не спеша отодвинула в сторону кружевную ткань и начала собирать смазку кончиками пальцев. Затем она чертовски медленно начала проникать ими внутрь, постепенно растягивая свою любимую, что обхватила её лебединую шею руками и пыталась притянуть как можно ближе к себе. Дойдя до самого упора, Слуга охотно принялась двигать пальцами. Внизу все неприлично хлюпало: настолько горячей и мокрой оказалась Юная дева, сладко стонущая ей на ухо. Она постепенно наращивала темп в поисках чувствительной точки, и когда всё-таки отыскала её расположение, принялась массировать, то просто задевая, то специально надавливая. В ответ на её умелые ласки слышались чувственные вздохи и сбитое напрочь дыхание. Удовольствие продолжало накатывать жгучими волнами. Чтобы хоть как-то отвлечься от переполняющих ощущений, Коломбина отыскала своими губами чужие, начав поочередно посасывать верхнюю и нижнюю, чтобы оставить на них несколько синяков. Но её попытки оказались прерванными, когда грубая рука впилась в беззащитную шею, предупреждающе сжимая. Тем не менее, она проигнорировала ту, впиваясь зубами там, где заживала засохшая трещина. Рана по новой начала кровить, и хватка стала сильнее: в ход пошли острые ногти, вонзившиеся в нежную плоть. Дышать выходило с большим трудом, и девушка ощущала, как с каждой секундой приближалась к скорой разрядке. Не в силах больше контролировать собственные действия, она отпрянула от губ партнёрши, начав самостоятельно насаживаться на её длинные пальцы. Несколько жёстких толчков, и через пару мгновений она, резко дернувшись и чувственно выгнувшись, размякла в чужих руках. Тело пробивала сладкая дрожь, ноги приятно подкашивались, а глаза непроизвольно закатывались. Пытаясь прийти в себя, она проглядела момент, когда на её мягкой коже успела расцвести парочка засосов, смутно напоминавших кровавые ликорисы. Между тем Арлекино деликатно вытащила из неё пальцы, с гордостью рассматривая на них белёсую жидкость, чтобы слизать всё до последней капли: на языке осталась лёгкая солоноватость. С кончиков её пепельных волос и обнажённой кожи стекали капельки пота, и, чтобы хоть немного просохнуть и прийти в себя, она вышла на балкон с накинутой на плечах шубой. В карманах отыскалась последняя сигара со спичками: пара простых движений и девушка уже закурила её. Через некоторое время к ней присоединилась и её боевая напарница, которая оказалась одета только в смятую рубашку любовницы. Тогда Четвёртая Предвестница в качестве приглашения раскрыла пушистый рукав шубы, чтобы прижать к себе чужое тело, поделившись теплом. Она периодически стряхивала пепел, выдыхая табачный дым. Они вместе встречали северный рассвет. — Белые лилии, — вдруг прервала их молчание Третья Предвестница, пока продолжала наблюдать за Снежной в утренних лучах солнца. — Я хочу, чтобы эти цветы лежали на моей могиле. — Как пожелаешь, — кивнула ей в ответ собеседница, отбрасывая сигаретный бычок. — Интересно, а какие цветы нравились Синьоре? — Красные розы. Я думала, ты знаешь об этом. — Не хочешь прогуляться до цветочной лавки?

***

На следующее утро после похорон вокруг хрустального гроба мирно покоились алые лепестки, а на могильной плите стояла фарфоровая ваза с пышным букетом из тех цветов, что при жизни так любила Восьмая Предвестница.