Колдовстворец: не потеряй себя

Сны бывают зыбкие, как пустынные пески. Они увлекают тебя за собой с такой силой, что невозможно из них вырваться, а просыпаешься после них ещё более уставший. Бывают и яркие сны, мельтешащие событиями. Такие сны поражают до глубины души и долгое время крутятся на устах рассказчиков. А бывают сны непроглядные, мрачные. Они накрывают волной тревоги, а поутру убывают, оставляя после себя только солоноватое послевкусие. Такие сны посещали Иону каждую ночь с побега в школу. Что именно там было толком и не вспомнишь, она лишь знала, что каждый сон был продолжением другого и если пойти по натянутой нити, то можно отыскать её конец. Иона каждый раз просыпалась с чувством, что упускает очевидное. Из ночи в ночь она попадала в паутинообразный лабиринт с четким намерением отыскать комнату с настенной надписью и просыпалась ни с чем. Густой туман прятал разгадку этой тайны, от него думы становились тяжелее, а грань меж сном и явью — размытее. Иона изучала шершавые стены рукой — так обычно начинались эти сны — как вдруг почувствовала дуновение ветра. Ей всегда казалось, что кто-то наблюдал. Кто-то, кто и был ответственен за эти сны. Но кто был этот человек и что ему нужно? Иона не была или не считала себя достаточно хорошей в точных науках, в иных направлениях ей тоже редко находилось место — «неинтересные» лекции попросту не откладывались в голове, поэтому она уж точно не была тем, кто обязан разгадать великую тайну, скорее… Скорее она была маленькой мышкой в игрушечном лабиринте, а какой-то учёный наблюдал за ней со стороны. Как она поступит и доберется ли до заветного кусочка сыра на линии финиша? А потом… Писк! — Мышь, — удивленно пробормотала она. И, действительно, это была мышь. До этого дня в лабиринте ей не встречались живые существа, даже если эти существа были плодом её воображения. — Где?! — прокричал кто-то за спиной, и Иона вздрогнула всем телом, возвращаясь в реальность. Уроки истории магии были повторением одних и тех же тем, и продолжалось это из года в год, начиная с пятого класса, а голос Ивана Васильевича как будто намерено убаюкивал, вот она и уснула прямо за партой. Разукрашенная ярилья, которая и оказалась обломщиком снов, вскочила со стула и стала осматривать пол под партой. Поднявшийся шум оборвался взмахом руки — Иван Васильевич заставил замолчать всех разом, склеив ученикам губы заклинанием молчания. — Сходите умойтесь, Серебрякова, — тон преподавателя истории никогда не повышался и звучал скорее, как дружеский совет, чем упрек за проступок. Иона с грустью замечает, как открывается строка замечаний в электронном журнале, все-таки Иван Васильевич был ни сколько добрым, сколько честным преподавателем. Два выговора в дневнике за столь короткий промежуток было слишком даже для нее. На самом деле, комментарии не дошедшие до личных дел, были совершенно не опасны для успеваемости, но обидно все же было. На шатающихся ногах она выходит из класса, намеренно не оборачиваясь, чтобы не видеть реакцию остальных. Лучше делать вид, что тебе все равно, чем тешить публику ожидаемым стыдом. Холодная вода совершенно не помогает. Иона смотрит в зеркало и видит себя с мокрыми передними прядями, разлохмаченную и со слипающимися глазами. Она наклоняется ближе, чтобы рассмотреть себя лучше и неожиданно для себя замечает еще одну фигуру за спиной. — Тоже прогуливаешь? — от смешка Клима она окончательно просыпается. — Что ты тут делаешь? — Как «что»? Это мужской. И снова хочется провалиться сквозь землю. Повезло, что кроме Соколика больше никого не было, наверное именно из-за его молчаливости она не сразу заметила его. — Тут часто собираются прогульщики, так что не кипишуй, — сказал он, крутя в пальцах зажигалку. Та внезапно исчезла, но когда Клим достал из-за уха сигарету — которую, к слову, она тоже изначально не заметила — то огонь появился из другой руки. — Я тут от Мертвяка прячусь, а ты от кого? Иона встрепенулась, только что осознав, что он разговаривал именно с ней, а не с кем-то иным. Они с Климом были похожи — это грело её сердце. Его семья владела цирковым бизнесом, выступления иллюзионистов не всегда были связаны с магией — магглы дошкольного возраста съели бы и такой простой трюк с зажигалкой. Наверное поэтому Клим не переживал из-за оценок и позволял себе прогуливать даже предметы по специальности. Семья Серебряковых, а именно низшая ветвь, была аптекарями и занимались изготовлением лекарственных препаратов из растительного сырья. Их семьи хоть и промышляли разными ремеслами, но жили среди магглов и занимались своей деятельностью без страха, что их могут признать за чужих. — У тебя сейчас фантасмагория? — спросила Иона и только потом поняла, что за глупость сморозила. Она знала его расписание лучше своего и «случайно» приходить мимо него в коридоре стало особой традицией. — Я хотела сказать, это нормально, что ты прогуливаешь? Я слышала, что преподаватель фантасмагории очень строгий. — Его строгость распространяется только на неуспевающих, — отмахнулся Клим, — Он сказал, что поставит пятерку автоматом тому, кто создаст идеальную, по его мнению, иллюзию, так что я нашаманил свою копию еще до занятия и ушел гулять. — Ты можешь создавать копии? — Не так хорошо, как хотелось бы. С Мертвяком мне вообще не сравнится, мой клон получился скорее голограммой с постоянными помехами, но раз меня не ищут, то какая разница? — посмеялся Клим, неловко почесав затылок. — О, знаешь что! Я готовлю один проект по этому предмету, показать когда будет готово? Это будет намного интереснее неумелых копий. — Конечно! Никогда не видела физиков за работой. — Физмагия и иллюзии — это немного разные вещи, Мышонок, — лениво ответил Клим, — Знаю я этих физиков: младшим подавай пространственные дыры, а старшие пытаются воссоздать те самые чипсы с малосольными огурчиками. Деградация это или прогресс — решать не нам. — Так о чем же твой проект? — поинтересовалась Иона. — Узнаешь, — подмигнул Соколик, — Слушай, как на счет прогулки сегодня вечером? Сердце гулко колотилось в груди, выбивая ответ, который она хотела дать, но не могла озвучить. И что вдруг на нее нашло? Сотни раз она представляла, как он говорит нечто подобное, а дальше фантазия воспроизводила сценарии из прочитанных ею романов, где главными героями были они. «Почему вдруг именно сейчас?» — думала она, словно почуяв какой-то подвох. Вдруг перед ней был не Соколик, а одна из его копий? Или нечисть, принявшая его облик? Но ведь это же бред, полнейший бред! Перед ней был настоящий живой человек, не замечавший её томных взглядов столько лет… И вдруг он начинает заговаривать с ней первый и даже приглашает на прогулку! — Я…я не занята сегодня. — Отлично! Тогда до встречи. Он сунул зажигалку в карман брюк и вышел из уборной. Иона тоже поспешила скрыться до того, как прозвенит звонок. Предложение Соколика грело её сердце ровно до начала следующего занятия. В начале года Соколик предложил всем распределить предметы по выбору так, чтобы на каждой дисциплине было не менее двух хорсичей для поддержания общей репутации, а запутанные сны и болтовня Веялицы привели Иону прямо в кабинет прорицания. Ранее она и подумать не могла, что окажется здесь, но раз решила начать изучать «что-то новое», то нужно доводить дело до конца. В кабинете прорицания пахло ладаном и горелой травой. В подобном месте Иона была впервые, но совсем не удивилась небольшому количеству учеников — похоже, сам предмет был не таким уж и популярным среди выпускников, но от этого девушке стало только спокойнее, а запах трав оказывал на нее усыпляющее действие. Зевнув, Иона поняла, что такими темпами до конца дня она не доживёт: снова отключится посреди урока. Сивилла, или же Остапова Аделя Нурлановна вошла в кабинет такой легкой танцующей походкой, что Иона снова почувствовала себя не в своей тарелке, особенно когда все заметили присутствие преподавателя сразу же, а она — с опозданием. Вся шея Сивиллы была увешана рунами на морской гальке; многослойные украшения из больших бусин, ореховой скорлупы и разных травяных смоток украшали не только шею, но и запястья. В этом образе сумасшедшим было все: от травинок в волосах до традиционной рубахи, подпоясанной армейским ремнем. Единственное что было странно — колечко цвета болотной зелени — других магических артефактов или колец при ней не было. — Среди нас появились новые лица, — вместо приветствия кивнула Сивилла. Кажется, с момента появления преподавателя Иона перестала чему-либо удивляться, только беспокойно дёргала ногой под партой. — Почему решила присоединиться к нам так поздно? Конечно, мы всегда начинаем учебный год с повторения, поэтому не стесняйся спрашивать у других совета. Иона лишь кивнула. Многие маги были схожи с магглами, когда речь заходила о прорицании. Они просто не понимали важности предмета, отчего популярность дисциплины никогда не росла и присоединиться к урокам можно было на любом году обучения — курс обозначался как факультатив, а некоторые учителя пренебрежительно называли его «кружком» или «детской забавой». Иона была из приверженцев мнения, что гадание, как профессия, весьма нестабильная, но навык трактовки может оказаться полезным. В конце концов, толкование снов тоже входит в программу прорицания. — Что ж, начнем с еще одной нашей ежегодной традиции? — Аделя Нурлановна посмотрела на Иону и улыбнулась. Такое «особое» внимание девушке совсем не нравилось, остальные тоже глазели на нее, отчего хотелось только сжаться до мышиных размеров и юркнуть в щель под дверью. Сивилла достала медную чашу с водой, сняла платок с плеч и накинула его сверху. Две дажбожьи зашторили окна, отчего класс накрыл приятный глазу полумрак, а затем все стали выстраиваться в круг. — Нужно положить какую-нибудь вещь в чашу и загадать желание на грядущий год. Того, чья вещь вынется первой, будет весь год сопутствовать удача и все его потаённые желания сбудутся. Иона проследила как остальные стали складывать в чашу браслеты, кольца, пуговицы, запонки и не нашла ничего подходящего, кроме подаренной бабушкой серебряной серьги. Странный гортанный звук донесся из груди Сивиллы. Она закрыла глаза и начала хлопать в ладоши, не переставая напевать мелодию. Слов в этой странной песне не было, а от её звучания спина похолодела. Ученики сплели между собой руки и стали нашептывать свои желания, Иона последовала их примеру и закрыла глаза. Поначалу ей казалось, что не сумеет сформулировать желание четко. Голова кружилась, чужой шепот играл на нервах, а перед глазами всплывали разные картины: матушка, брат, Соколик, предыдущий выпуск, снова матушка… они все что-то пытались сказать, но не могли докричаться. Иона открыла глаза, жмурясь от раздражающих образов, как от яркого солнечного света. «Кому вынется — тому сбудется, скоро сбудется — не минуется!» — послышался шепот со всех сторон. Руки Ионы дрожали от напряжения, и она думала, что не выдержит ни секунды нахождения здесь, когда все внезапно стихли, разомкнули круг и отступили назад. Не тревожа платка, Аделя Нурлановна аккуратно выудила из чаши миниатюрный деревянный гребень. — Мой гребешок, — воскликнула одна дажбожья и все поддержали ее аплодисментами. «Понятно почему все называют прорицателей чудаками», — подумала Иона и заняла свое место. После небольшой вводной лекции, проведенной для новичков, оставалось еще немного времени как раз для еще одного испытания удачи. — Ты записала что она сказала про мантику? — шепотом спросила Иона у соседки по парте. Мантика, материнские общины, разница гадания на чаинках и кофейной гуще… Кажется ей предстояло провести не один день в читальном зале. — Зачем? — ответила та. — Прорицание — это всегда практика. Иона привыкшая к постоянному конспектированию и зазубриванию — а еще тому, что за конспекты можно было получить дополнительный балл — была крайне удивлена отсутствию необходимости постоянно все записывать. Как же тогда закрывать дисциплину в конце года? Вряд ли за столь короткий срок она добьется хорошего результата, но ведь не это было её целью. Она хотела понять, что за сны её преследуют и, возможно, одного разговора после урока будет более, чем достаточно. Она придвинула свечу ближе и, как и другие, зажгла её при помощи магии. Остальные просто всматривались с пламя огня, и Иона было решила, что так и нужно. Что можно было разглядеть в огне, ей было неизвестно. Пламя как пламя — ничего особенного. Тонкий огонек дëргался в разные стороны, даже когда она попыталась спрятать его от сквозняка руками. Ей вдруг привиделся тот самый сон с которого все началось свеча тогда так же билась в конвульсиях и так же быстро потухла, утопив фитиль в воске. Прозвенел звонок, но девушка так и не поняла смысла этого задания. Похоже, для толкования знаков нужен был особый опыт, которого в ней не нашлось. Иона подняла подсвечник и хотела уточнить на этот счет, когда Аделя Нурлановна вдруг выросла у неё из-за спины. — Ты хотела что-то спросить? — аккуратно поинтересовалась она. — Да. Моя свеча потухла, — на самом деле Иона ляпнула это не подумав. Она заметила, что одна не смогла удержать огонь. Это заставило её задуматься и провести параллель с одним из снов. — Дело вовсе не в гадании по воде или на свечах. Иону начинала раздражать «проницательность» Сивиллы и её способность вытягивать информацию наводящими вопросами, поэтому она перешла в нападение, переводя стрелки с себя на преподавателя: — А вы случайно не с Алтая? — Все-таки предрасположенность к прорицанию у тебя имеется, — кивнула Аделя Нурлановна. — Нет, это предрасположенность к фактам, а еще я слышала что-то от предыдущего выпуска. — Ты говоришь о близняшках Светлицких? От их резких слов даже у меня были мурашки по коже, настолько силен их дар. Если бы здесь были Очи, Иона бы в первую очередь обратилась к ним. Близняшки хоть и пугали еë — а иногда и намеренно запугивали—, но их способности могли бы пролить свет на многие вещи. — Да, их врождённый дар ясновидения был силен, а вот у меня нет такого дара. Вернее, я так всегда думала. Не может же быть такого, что один и тот же сон снится просто так? — Потухшая свеча — это к неприятностям, а иногда заслуга сквозняка. Так же сон может быть вещим, а может быть реакцией на какую-то ситуацию из жизни. Не долго думая, Иона выпалила: — Я поссорилась с мамой перед отъездом в школу. Аделя Нурлановна понимающе кивнула. — Тогда все образуется в свое время, а для хорошего сна можно выпить сборы… —… ромашки, душицы, пустырника, чабреца и тому подобное, — наизусть отчеканила Иона, — Да, я знаю, спасибо. Попрощавшись с Сивиллой, девушка вышла из аудитории, так ничего и не узнав. Был бы способ связаться с Очами… Но каждый выпуск Хорса не оставлял после себя никакой памяти, кроме фотографий и грамот, развешанных на доске почета в общежитии. Они все уходили с концами и провожали их соответствующе — как покойников в иной свет. Когда выпускался 11 «Х» со старостой Филином, то те устроили праздник похлеще общешкольных дискотек, а на утро исчезли, оставив после себя лишь «домик» из ножей на пороге. После прорицания Иона сразу отправилась в общую гостиную общежития, где давно начали подтягиваться ребята. Она и новенькие мальчишки пришли с опозданием, поэтому заняли места у двери. Клим стоял в центре круга, который образовали его сокурсники, и тряс в руках заветную коробку с именами. Иона про себя отметила, что это вообще-то работа Константина Мстиславовича — назначать старосту, но судя по часам он скорее всего только проснулся. — Братья и сестры! С вашего позволения я объявлю нового атамана, который станет наследником этого чудесного плаща, — он достал откуда-то костюм Филина и закинул его на плечо для удобства. Все застыли в немом благоговении. Иона была уверена, что знает ответ на этот вопрос, когда Клим открыл коробку. — Вот незадача, — с напускной грустью сказал он, а затем продемонстрировал всем пустую коробку. — Мой друг, будьте любезны! Сказочник подскочил к нему, театрально поклонившись публике. Клим достал из рукава колоду карт, бегло продемонстрировал их, перемешал и вытянул вперед рубашкой вверх. — Выберете карту, мой друг, и я попробую отгадать. Кирилл задумчиво склонил голову набок, а затем аккуратно достал карту из колоды и уставился на сокурсника. — Высшие силы подсказывают мне, — Клим закрыл глаза, размахивая рукой в воздухе. Младшие заулыбались в предвкушении, а Зорька раздраженно закатила глаза, — Что это дама червей! Кирилл продемонстрировал всем свою карту и передние ряды, хихикая, зааплодировали. Перед ними действительно была дама червей. — Почему тебя не назвали Шутом? — крикнул один из шестиклашек. — Судьба, мой мальчик, судьба. Она у меня другая, — «филинским» голосом заговорил Клим, забрал карту у Кирилла и поднял ее вверх. — Поприветствуем новую атаманшу — Зорьку. — Зорька! Зорька! Зорька! — начали выкрикивать со всех сторон. Иона нехотя присоединилась к хору, всë-таки совсем не на это она рассчитывала. — Надеюсь оправдать ваши ожидания, — Зорька встала и застенчиво улыбнулась. — А в помощники я возьму тебя, Мышь. — Я? — удивленно подскочила Иона. — Мышь! Мышь! Мышь! — закричали хорсичи, перебивая её сопротивление. Среди общего хора она заметила Соколика, который наравне со всеми приветствовал её на новой должности. Это и заставило её замолчать и прекратить попытки возражения. — Ты помогала с заселением, поэтому будешь ответственной за общежитие. «Ответственной» за общежитие Иона была и без всяких условностей. Так вышло, что пожарная лестница находилась именно под её окнами, что означало хождение туда-сюда в ночное время суток. За всё это время она пропустила такую ораву, что можно было разбогатеть, если бы она взимала за них плату. — А заместителем старосты будет Веялица, — Зорька будто намеренно взяла себе в помощники младшеклашек, чтобы успеть подготовить их к выпуску. Впрочем, ничего другого от неё не ожидалось. Веялица была одной из активисток про которых говорят: «в каждой бочке затычка». Постоянно берёт на себя много и редко доводит дела до конца, но под надёжным крылом новой атаманши и не такие научатся самодисциплине. — Садовница и Хворь ответственные за наш лекторий, не забудьте, что на носу куча праздников и нужно придумать что-то с декорациями. Садовница и Хворь тоже были хорошим выбором: одна была постояльцем школьной оранжереи, а второй состоял в художественном кружке. Иона не без труда заключила, что и Зорька, и помощники, которых она выбрала, были неплохой заменой предыдущего выпуска, вот только собственную кандидатуру оспорить ей никто не дал — желающих заниматься вечерним обходом совсем не было. А с другой стороны было ли на что жаловаться? Их комендантом был пожилой мужчина, который очень редко покидал свою каморку и, чаще всего, совершенно не заботился о благополучии проживающих в общежитии учеников, днями напролет смотря маггловские телепередачи. С таким успехом Иона запросто могла ставить галочки напротив фамилий, а затем выпускать желающих проветриться на пожарную лестницу. — Ай-да Зорька! — Воскликнул Соколик, похлопав её по плечу, — Держи, поздравляю от всего сердца! Он вручает Зорьке птичий костюм и падает на диван, поставив тем самым точку в своем «выступлении». Хорсичи стали разбредаться по своим делам, и, со временем, в гостиной осталось только три человека. — А где Кощей? — осторожно поинтересовалась Иона. — Так у себя, — ответил Клим. — Ага, — откликнулся Сказочник, ноги которого были на диване, а голова и туловище — на полу, — Сидит, над златом чахнет. Втроем они разыскали склеп, именуемый кабинетом Константина Мстиславовича — склепом он назывался из-за отсутствия окон, а единственным источником света были жуткие настенные канделябры и не менее древняя настольная лампа — и бесцеремонно ворвались внутрь. Вернее, Кирилл толкнул дверь, которая по счастливой случайности оказалась открытой, и с громким «Здрасте!» ввалился в кабинет. Клим пожал плечами, и они с Ионой зашли следом. Кощей сидел, сгорбившись над столом и пересчитывал золотые монетки, а на столе образовалось несколько золотых башенок. Он продолжал складывать их, словно не заметил вторжения. — На проезд добавить? — в привычной для себя манере предложил Сказочник и нагло улыбнулся. — Ска… Скворцов, что надо? — спросил Кощей, на секунду поднял голову, а потом опять вернулся к своему занятию. Кирилл хотел было что-то сказать, но тут вперед него вылез Клим и, гордо вздернув подбородок, сказал: — Наша Мышь урок сорвала, представляете? Даже докладную написали! — Баш Андреевич просил вас к нему зайти, — добавила Иона, — А то на педсовете вас не было. — Ну написали и написали, что теперь, — вздохнул Кощей, руша башенки из монет и складывая их сейф, переделанный под деревянный сундук. — Если позвонит мама, скажите… ну скажите что-нибудь, чтобы без скандалов обошлось, — продолжила Иона, глядя в пол. — Скажу, — вытягивая гласные, на выдохе ответил Кощей, — Всё? — О, — вскричал Кирилл, — мы ж голоса подсчитали. Светка теперь староста, все шишки на неё. — И ещё, — второпях добавила Иона, только вспомнив ещё одну важную вещь, — Аня скоро приедет? Вы говорили, что она опоздает, но не сказали на сколько. Мне же теперь журнал учёта вести. — Какая Аня? — Репей! В смысле, Колесникова! — ответил вместо нее Соколик, — И правда, она ведь никогда даже на пять минут от урока не опаздывала. Аня была жуткой занудой и отличницей. Чуть что — сразу в слëзы, особенно когда получала оценку ниже «пятёрки». Её отсутствие заметили все сокурсники, но быстро успокоились, когда получили письмо, в котором та поздравляла всех с началом учебного года и предупредила, что задержится по семейным обстоятельствам, но на сколько, не сказала. — Колесникова, — задумчиво протянул Кощей, откинувшись на спинку кресла. — Да приедет она, что пристали? Скворцов, тебе заняться нечем? — А я тут причем? — Сказочник скрестил руки на груди, — Я вот, в отличие от вас, помню кто такая Аня Колесникова. Под гневный взгляд Кощея Сказочник поднимает руки вверх и отступает за спину Ионы. — Вы нас простите, Константин Мстиславович, — Клим по-армейски отдал честь, а затем потянул своих сокурсников к выходу, — Доклад окончен, разрешите откланяться! *** Иона с полчаса разглядывала свой скудный гардероб в хорсичьих тонах и не могла определиться: что надеть. Нужно было что-то особенное, чтобы больше не быть Мышью, но и не сильно выделяться. Среди всей серости из гардероба на нее смотрела бежевая блузка с рукавами буфами. Матушке она не понравилась, а вот Ионе сразу запали в душу вышитые подсолнухи на грудном кармане. Так эта блузка и висит с начала лета, даже бирка на месте. Примеряя её на себя, Иона отметила, что блузка выглядит совершенно иначе, не так, как ей представлялось. «Нелепо», — думает она, и именно так выглядит отражение в зеркале — до безобразия нелепым. Весь день оказался испорченным этими гигантскими рукавами, удушающим воротником и не такой уж и яркой вышивкой. Время поджимало, она наскоро переоделась в форму и вышла из комнаты, оставив блузку на полу. Клим ждал снаружи, тасовал колоду карт и не сразу обратил на неё внимание. Иона застыла, ей хотелось постоять так подольше. Разглядывать его сосредоточенное лицо было для неё ещё более волнующим занятием, чем сама прогулка. Несколько лет назад, в день её распределения, они пересеклись взглядами. Тогда Соколик показался ей ужасным задирой — он всегда ходил с угрюмой гримасой и создавал много шума, пытаясь доказать старшим, что умеет много чего, помимо маггловских фокусов. После выпуска одиннадцатиклассников он, казалось, успокоился и даже взялся за ум, судя по рассказам о школьном проекте. Соколик вдруг отвлёкся от своего занятия и заметил её. Иона дёрнулась от неожиданности, а затем махнула рукой в знак приветствия. — Двигаем! — торжественно произнес он, и его заразительная улыбка передалась и Ионе. Мест, где можно было уединиться, на территории школы было мало. Иона прокручивала их в голове, пока шла и пыталась поддержать монолог Соколика заготовленными фразами и неловкими кивками. Она совершенно не знала, как себя нужно вести, что говорить, и даже пришла на встречу в школьной форме. А спросить у сверстников было страшнее, чем прийти как есть, настоящей. Другие бы наверняка засмеяли её представление о влюбленности, взращенное на подростковой литературе, а также неопытность из-за отсутствия не только пары, но и друзей с которыми можно было поделиться этими переживаниями. Клим отодвинул повисшие берёзовые ветви, пропуская её вперед, и сердце её падает вниз. Всю поляну облепили старшекурсники разных факультетов, Соколик жестом поманил её за собой и скрылся в толпе. Секунда, и его не было видно. Сейчас это место казалось по-особенному чужим: кроме неё и Соколика здесь больше не было хорсичей, а некоторые ученики особо акцентировали на ней свое внимание, будто она была пришельцем с другой планеты. Оно и понятно, хорсичей недолюбливали, но были и исключения, которые распространялись на школьных активистов, какой Иона точно не была. Её имя, настоящее имя, помнили даже не все сокурсники, чего уж говорить о других девятиклассниках. Иона огляделась, чтобы подыскать себе подходящее место. На краю поляны, дальше всех сидели дажбожьи, звенели игральными костями в деревянном стаканчике и увлеченно склонились над какой-то настолкой. Сварожьи оккупировали развалины конюшен, о чём-то громко спорили, играли в карты на разные побрякушки и дымили сигаретами. Ярильи же, впрочем как и всегда, заняли центр. Они сдвинули бревна вокруг потухшего костра и вместе напевали песню под гитару. Иона не любила посиделки с гитарой, обычно такие любители кроме фальшивой «батарейки» и предложить ничего не могли, но тут девушка с гитарой внезапно прекратила играть и объявила, что хочет сыграть кое-что другое. — Только не судите строго, — засмущалась она, поглядывая куда-то в сторону, — Я написала это вчера на нумерологии. Она откашлялась и провела рукой по струнам, оценивая их звучание и пытаясь заглушить удивлённые возгласы сокурсников, а затем запела: — Жила себе княжна и не тужила. Чудесный сад вокруг благоухал, И птицы звонко пели, и бабочки кружили Но был тот сад уж очень, очень мал. И бéлы еë ручки, и бéлы её ножки, И платьице красиво и легко. На солнышке блистают бусы и серёжки, Да только всё вокруг совсем не то. Соколик затесался среди картёжников. Иона даже призадумалась, зачем он привел её сюда. Хотел ли он, чтобы она сама подошла к конюшням, или пожалел её за нелюдимость и решил таким неординарным способом помочь найти друзей? Одна сверкающая улыбка, обращённая к ней, заставила отвергнуть любые мысли. «Что с тобой стало и где тот Соколик, которого я знала?» — думала она. Эта «игра в сову» совсем не пошла ему на пользу. Он изменился, выпуск 11 «Х» его изменил. — И золотая клетка для золотой для птички Прекрасна и до ужаса мила. Вот только сад тот — клетка, а девушка та — птичка, И распустить не может здесь крыла. Песня эта хоть и была неплохой, но для Ионы оказалась совсем не к месту. Краем глаза она заприметила знакомое лицо. Дионисия так же, как и она, стояла одна, на противоположном конце рядом с конюшнями, а когда почувствовала на себе чужой взгляд, то обернулась и подняла руку в качестве приветствия. Не прошло и минуты, как девушка потушила сигарету и приблизилась к знакомой и, не проронив ни слова, встала рядом с Ионой. — Однажды на порожке, на кованом порожке Появится спаситель молодой. И прутья поломает, согнëт в бараньи рожки, Да заберёт ту девушку с собой. Тогда княжна увидит, что садик пропадает. Что птицы там — не птицы, и что солнца нет. А дождик с неба льëтся, подол трава марает, И в вольной воле счастья был секрет. Ярильи взорвались аплодисментами. Они перетягивали на себя внимание, как теплое одеяло в холодный зимний вечер, и даже Иона захлопала, когда Дионисия демонстративно задела её локтем. Заиграла новая мелодия, и все вернулись к своим делам. — Чего стоишь, нос повесила? — вдруг заговорила Дия, — Угостить сигареткой? Иона криво улыбнулась и лишь покачала головой. — Ты тут одна что-ли? — Похоже на то. Дионисия проследила за её взглядом и закатила глаза: — Так ты из-за этого придурка расстроилась? — Ди поняла, что её «поддержка» осталась без ожидаемой реакции и запнулась, — Ой, прости, вот козел! Ой, прости. Повисла неловкая пауза. Иона думала о том, как хорошо было бы жить без страха быть осужденным, и всё же ничего не могла с собой поделать. — Эй! — на этот раз пришел черед Дионисии подпрыгивать от удивления. Рядом с ними вдруг нарисовался Клим, а когда Иона посмотрела в сторону, где он был до этого, то от туда ей помахал еще один Соколик, только немного прозрачнее. — Не заметил, что ты с подружкой, извиняй. Тут слишком шумно, мы к турникам собираемся, догоняйте. Получить такое предложение не только от лучшего нападающего, но от целой команды «Птиц» было большой привилегией, которой пытались добиться все младшеклассники, тайком пробирающиеся на тренировки вышеупомянутого кружка, но Иона почему-то совсем не обрадовалась этому предложению. Совсем не так она представляла эту встречу и винила в этом прежде всего свои глупые фантазии. — Хочешь… Могу пойти с тобой, — как бы невзначай бросила Дионисия, словно делала одолжение, а одолжение Ионе было не нужно. — Я лучше пойду, реферат по истории сам себя не напишет. В груди образовался клубок из смешанных чувств, распутать который ей предстояло самой. Перед глазами всё поплыло, кажется сказались усталость и недосып. Она бежит наугад и совершенно не замечает, как врезается в кого-то на полголовы выше нее. — Я тебя из окна видел, думал не успею догнать, — Влад пригладил волосы назад и нахмурился, — Что случилось? Как она могла забыть? Ведь один понимающий друг у неё был, а она будто специально искала отговорки, чтобы не видеться с братом. Иона хотела было ответить, но голос предательски дрожал. Она поняла, что не может произнести ни слова, а по щекам поползли слезы.