cults — bad things
Мы остались совершенно одни. Когда Сатори переводит взгляд на меня, я застыла на месте. Что-то в нём отталкивающее, не подвластное объяснениям — так я и представляла тех самых жителей этого мира. Дети, кого бы называли странными с самого детства. Я заметила, как даже штаны болтались на его худых ногах — блять, как же он меня напряг. Мешки под его большими глазами даже уменьшают его глазные яблки. Об его скулы можно бумагу резать — выступающие из-под щёк. Как его бледная кожа на щеках под ними не порвалась? Чёрт, их невозможно было заметить. В его карих глазах блестел красный цвет. С кривой улыбкой он ответил мне: — Я сюда не драться пришёл, будьте любезны, леди, — и глядел мне прямо в глаза, что меня напрягло. — Как твоё имя? — Я… — мне стало страшно видеть, что и глаза у него красноватого оттенка. Злодей, красные глаза… — Юкиэ… А ты кто? — Сатори Тендо, — он встаёт, и заинтересованно вертит головой, оценивая меня взглядом. — Почему ты меня боишься? — Я… — действительно, скрыть страха я не смогла. Пыталась твёрдо глядеть на него, сжав кулаки. Хотя, инстинктивно отходила, когда он приближался. Воздух стал давить на лёгкие. — Мне кажется, мы похожи. Почему ты боишься себе подобного? — холодными руками он касается моей щеки. Я отпрянула мгновенно, но он касается вновь. Хватаюсь за биту, но он кладёт другую руку мне поверх руки. Он начал дышать на меня, я смахнула его руку. Потому что почувствовала запах прогнившего мяса, и ударила его по лицу: — У тебя изо рта воняет! — после этих слов я начала учащённо дышать. — Печень, — он даже не отшатнулся от моего удара. — А что с печенью? — чёрт меня за язык дёрнул! — На завтрак была, — улыбнувшись, отвечает он мне. Даже скривился в спине, что делает его более сжатым в фигуре. Это пугало. — Ты интересная. Я бы хотел, чтобы ты была моей сестрой. У нас с тобой связь, которую ты не видишь. В следующей жизни мы будем друзьями. Быть может, соулмейтами, кто ж тебя знает? — каждое его слово пугало. Я почти замахнулась на него битой, потому что страх вскипал в злость. Теперь я поняла Танаку. Но Сатори спокойно положил руку на биту, заблокировав удар. Я пыталась, но он так сильно её удерживал, что я боялась её сломать. Словно ничего и не было, Тендо продолжил смотреть мне в глаза. — А в этой жизни тебе ещё не поздно сделать выбор… — Да кто ты такой?! — он отпустил биту, и я почти упала с ней, задыхаясь. В этот же момент, я почти столкнулась с вышедшим парнем из ванной. Как можно мыть руки так долго?! Я почти крикнула на него, но вовремя себя сдержала. Кудрявый парень бесстрастно взглянул на нас двоих, и прошёл мимо, к дивану. Спасибо за помощь! Тревожность превратилась в агрессию, но максимум, что я смогла сделать — лишь кинуть осуждающий взгляд в его сторону. Сатори пожал плечами, и продолжил: — Я… — он вновь приблизился ко мне, что меня почти вжали в дверь ванной. — Тендо, тебе нужны ножи, пистолеты? — спас меня от него Кита с соседней комнаты. — Иди сюда! — Если тебя кто-то убьёт, то это буду не я, моя ментальная сестрёнка, — потрепал он меня по голове. И тут же отвернулся направо, уйдя в дальний коридор. Напоследок он гадко улыбнулся, и зашёл в ту дверь. — Ножи! Я перевела дыхание. Выпустила воздух через сжатые губы, и потёрла голову. Сердце продолжало биться от произошедшего. Посмотрела на парня напротив. Этот ещё страннее — я подметила в нём, что у него была чёрная маска, скрывающая его рот. И на фоне Тендо, его молчание меня привлекало и успокаивало больше. Он засунул руки по карманам, закинув одну ногу на другую. Словив мой взгляд, он посмотрел на меня сверху-вниз. И посмотрел на мою биту, словно обращался к ней: — Милая бита, — его голос через маску показался мне малость приглушённым. — Спасибо, — но после этого разговор дальше не пошёл. Оно и к лучшему — он перевёл взгляд в пустую точку. Хотя, нет, так дела не пойдут. — М-Может Вам налить чего-нибудь? — у меня голос дрожал, и повышался нотами. — Пластиковые стаканы есть? — я помотала головой. Он злобно закинул ногу на другую, и сругнулся в маску. — Фу. Ужас какой-то… — я скривила лицо, и закатила глаза. Этот парень хотя бы соответствовал своему высокому росту телосложением. Поэтому, его чёрное худи, и скинни-джинсы вполне показывали фигуру, и широкие плечи. Этим он на фоне Тендо показался лучше. Я увидела через его кудрявые волосы две родинки на лбу. Пыталась всматриваться в парня, лишь бы себя отвлечь. Нужно ли было вообще что-то говорить, когда мы остались наедине? От этого меня спасло ворчание Атсуму, выходящего с левой стороны от своей комнаты. За растрёпанным Атсуму (серьёзно, у него на голове будто гнездо вили) поспевал и Осаму. Я приветственно кивнула ему. Когда он подошёл, я почти набросилась на него с объятиями. Мгновенно схватила его за предплечье. Осаму непонимающе взглянул на меня, и я прижалась сердцем к его предплечью. Почувствовав мой учащённый пульс, он кивнул, и закинул мне руку на плечо, погладив меня. Я утыкнулась ему носом в плечо. Свободной рукой тот взъерошил мне волосы. Удивилась, что Атсуму не зачал тупые шутки. Даже испугалась очередной тишине, подняла голову на блондина. Атсуму встал около меня, и тут же застыл на месте. Мия так и встал, раскрыв рот, вытаращившись на сидящего брюнета. И произнёс самое глупое, что можно вообще ляпнуть: — Мне нравится худи на тебе, — он мгновенно начал поправлять причёску. — Но ещё больше мне бы оно нравилось лежащим на полу моей комнаты. Около моей кровати. Сейчас. Осаму закашлялся. Я отвернулась, лишь бы скрыть выступившую улыбку. Это меня отвлекло. Парень на диване вопросительно согнул бровь, и встал напротив хозяина. — Эм… — он встаёт чуть подальше. Тишина начинает напрягать всех в этой комнате. Но он решает проигнорировать это, выпрямившись. — Кхм-кхм. У вас есть «Gletcher» SW — R — двадцать пять? — от его приятного английского акцента, мне он начинает больше нравиться. Парень укладывает руки на пояс. — Конечно! — прежде чем Атсуму запевает свою песню вновь, Осаму успевает спасти ситуацию, натянуто улыбнувшись. — Позвольте, уточню Ваше имя? — Сакуса Киёми, — беспристрастно произносит Сакуса. — Та-ак… — Осаму отпускает брата, и хмуро отводит в сторону глаза. — А! — у него будто над головой загорается лампочка, и он проходит мимо Сакусы к журнальному столику напротив дивана. — Как раз к Вашему приходу подготовили, на заказ. Осаму кивает, и достаёт из-под журнального столика напротив дивана какой-то белый пакетик, тщательно склеенный, прямо как на почте. Даже не видно, что там — своего рода конверт из пакета. Только по вмятинам в пакете понятно, что там лежит пистолет. Он аккуратно протягивает его Сакусе. Киёми же недоверчиво вертит это в руках, распаковывает. Видит пистолет в пузырчатом пакете, всё ещё держит на расстоянии вытянутой руки. Он кивает Осаму. — Сколько с меня? — Расплата наличными или натурой? — Осаму, не переставая улыбаться покупателю, щипком выворачивает кожу на рёбрах брата. Атсуму сгибается. — Ай, не надо! — Сакуса с ноткой раздражения смотрит сверху на блондина. — Тридцать тысяч йен, пятьсот шестьдесят, — он отдаёт конверт с деньгами Осаму. — Спасибо! — тот берёт его мгновенно пересчитывая. Шорох денежных банкнот, оказывается, звук приятный. — Спасибо за сделку, до свидания, — Киёми, не дождавшись ответа, быстро ушёл за дверь. — Какой же он… — глядит ему вслед Атсуму. — Ты что тут за цирк устроил?! — возмутился Осаму. — Ещё чуть-чуть- и мы бы остались без покупателя! Таканобу итак капризные! Дебил ты, блять! — я отпустила Осаму от себя, спокойно вздохнув. — А с тобой что, кроха? — Я… Потом, ладно? — Осаму опустил глаза на меня, кивнув. Взъерошил мне волосы. Я даже себя не поняла, но от прикосновений Осаму стало спокойнее. — Я услышал слово «цирк», — выглядывает из комнаты Суна, выставив руки по обе стороны от себя. — Что за цирк? — Атсуму пытался склеить нашего покупателя. Сакусу, — пояснила я, а Ринтаро фыркнул, подойдя к нам ближе. — Ну, прости, что у меня слабость к мизантропам! — возмущённо фыркает Атсуму, вскинув руками. — Я ищу соулмейта! — Сакуса, как я знаю, из Таканобу, — я непонимающе взглянула на Ринтаро, плюхнувшегося на диван. — Кто-нибудь заснял этот позор? — У нас один единственный оператор только ты, — они с Осаму дали друг другу пять после этих слов. — Получил тринадцать с половиной. — тот положил конверт на столик. — Нормально, — Суна кивнул, закинув ноги на столик. — А где этот душнила? — Они с Рюноске на складе, с Тендо выбирают ножи, — как я люблю свою хорошую память на имена! От моих слов все парни резко повернули голову ко мне, и выпрямились. Их словно холодной водой окатило. — Я сказала «Тендо», да. Такой парень… С красными волосами. — я снизила голос, смотря в глаза ошарашенному Суне. — Он мне тоже не нравится, пугающий какой-то. — никто из них мне не ответил. Это начало злить. И Танака ни слова не сказал! Почему они ненавидят его, не сказав мне ничего? Я тоже хочу новые подробности! — Мне кто-нибудь уже что-то объяснит?! — Это один из каннибалов, — первым язык зашевелился у Осаму. Я аж вздрогнула. Он и шеей зашевелил, расслабился. — Тебя он напугал? — А кто такие каннибалы? — я имела ввиду, знаете, говорят ли они в прямом смысле, или это название? — Каннибалы, — я услышала голос Тендо вновь, и прижалась ближе к Осаму вновь. Он шёл спереди Киты, и Танаки. Шинске безразлично смотрел впереди себя, а Рюноске испепелял спереди идущего парня. — Живые существа, поедающие себе подобных. Собаки едят собак, птицы едят птиц, люди едят людей. — Какого чёрта?! — аж напрягся Суна. — Кита, ты совсем его к нам водить?! — Прекрати, — процедил Шинске. — Суна, это бизнес. — Знаете, один из вас умрёт с такими-то друзьями, — Осаму встаёт вперёд меня, когда Сатори приближается. Слышу щелчок пистолета Танаки позади себя. Это Саеко, вышла из нашей комнаты. Он улыбается при виде пистолета. — А может, ты? Ты хули мне утро портишь?! Удод! — направляет блондинка пистолет на него. — Я сейчас ему въебу, — с натянутой улыбкой поворачивается Атсуму. — Ладно-ладно, тут мне не рады, — у Тендо выходит настолько косая улыбка, что даже смотреть на него страшно. Пусть он и смотрит на меня, но я разворачиваюсь, и ухожу в свою комнату. Осаму заходит за мной, прикрыв дверь. Я чаще дышу, приземлившись к себе на кровать. Осаму открывает рот, но я начинаю кричать прежде, чем он и звук произносит:gabrielle aplin — start of a time
— Расскажи мне всё! Кто этот Сакуса, Тендо, они все! И нет, я хочу знать это прежде, чем объяснюсь сама! — Осаму спокойно присаживается около меня, и убирает с моего лица волосы. — Я же с ума сойду, если мне никто ничего не скажет! — я вскинула руками, звонко сбросив биту на пол. — Мне надо будет в передряги с ними вмешиваться, или нет? Скажи сразу! — Не надо, — спокойствие Осаму усмирило моё дыхание. Я закивала. В комнате было гораздо теплее, и свежее, чем в коридоре — окно было распахнуто. — Мы всего лишь продаём оружие. Короче, этот Сакуса из-под крыла Таканобу — они там наркотики продают. А вот Тендо… Ребята въелись в Тендо, потому что он один из каннибалов. Каннибалы — враги «Добродетелей», да и вообще стрёмные типчики. Дочь их босса, Даки, пыталась забрать нас, и магазин себе, но «Добродетели» нас выиграли. — я подняла брови в удивлении. — Мы и не в рабстве, мы просто сотрудничаем, дружим по-человечески, а не по бизнесу. И да, название каннибалов оправдано — они реально едят людей. Типа, серьёзно. — так печень не была шуткой. Боже, я закрыла рот, и сглотнула выступившую рвоту. Господи… Он ведь… Я начала дрожать, выходить из комнаты уже расхотелось совсем. — Тебя тошнит? — быстро взволновался Осаму. — Я принесу вод… — но я крепко ухватилась за его запястье. — Не уходи, — помотала я головой. Осаму вопросительно приоткрыл рот. — Мне страшно. Позже, ладно? Меня не вырвет на тебя. — Осаму расслабленно улыбается, накрыв своей рукой мою. — Помнится, когда нам было девять, Атсуму вырвало на меня в школьном автобусе, — мы усмехнулись вдвоём с этой истории. Это расслабило меня больше. Я не сразу поняла, что мы замолчали. Глупо глядели друг на друга в молчании, держась за руки. Дыхание становилось спокойнее. А ведь это было всего начало солнечного дня. Тут-то я и загляделась в глаза Осаму. Серые, светлые. Да и лицо у него красивое. Они с Атсуму действительно отличались. И даже не из-за цвета волос, не из-за характера — у Атсуму черты лица были выразительнее, нос казался острее, будто была у него на лице какая-то симметрия. Глаза глубоко посажены, и всегда устало и безразлично смотрели на всё, кроме… Меня. С первого дня, его глаза будто становились больше, и он смотрел на меня внимательнее, чем на что-либо. За дверью продолжалась ругань Киты и Суны. Но почему-то я и слова не могла разобрать. Осаму наконец спрашивает: — Может расскажешь, чем тебя Тендо напугал? Если хочешь. — Он… — я отвела взгляд, скривив губы. Вздохнула, прикрыв глаза. — Сказал, что я такая же, как он. Трогал меня за подбородок, за руку. — я почувствовала, как Осаму напрягся. Придвинулась к нему ближе так, чтобы колени касались. — Он сказал, что если меня убьют, то это будет не он. И кучу странных вещей… Он ещё и каннибал. — Да он просто ебанутый, — фыркнул Осаму, злостно отведя взгляд. При виде меня он смягчился. — Зато если его убьют, то это буду я. — мы усмехнулись. — Спасибо тебе, Осаму, — вздыхаю я, и мы снова замолкаем. Вот тогда и началось. Сердце начало колоть как-то странно, да и в нижней области живота начало приятно сводить. Ну, нет же. Это же Осаму! Он мне как брат… Нельзя нам, наверняка. Вряд ли он мой соулмейт. Это просто… Гормоны, да, гормоны шалят. Я не лесбиянка, значит? Ладно, неважно. Нам помешала очередная стычка Суны и Киты: — Это бизнес, Суна! — Ноги их не будет в нашем доме! Или моей! Или мы, или они! Какого хрена ты… — Пересмотрим «Игру престолов»? — Осаму повернулся ко мне посреди очередного вывода на эмоции у Суны. — А похуй, — зарядила меня эта идея. Ладно, это всё, конечно, классно. Но вот тут вы вообще впадёте в ступор! Я приведу в пример некоторые из моментов. Умирая, я так рада это вспомнить, что моя жизнь прошла не зря. — Лисёнок устал, лисёнок хочет спать, — я возвращалась тогда со школы. И увидела совсем не то, чего я ожидала. На кухне, Кита стоял, и массировал голову Суны, который сидел за столом. Поодаль от меня, прямо напротив. Хотя, они даже не обратили внимания на меня. — Да, лисёнок? — он большим пальцем потирал и его скулы, и другими пальцами щёки. Ринтаро расслабленно закрыл глаза, а я застыла на месте. Я не могла поверить в происходящее. Сколько их знала, они всегда ругались. Ринтаро всегда был готов доказать, как Кита его вымораживает, даже сейчас это говорит: — Ты понимаешь, у нас токсичные отнош… — Кита перешёл руками на затылок. — А-а, да, вот тут… — Ринтаро откидывается шеей на стул, а Кита его целует. В губы. — Я тебя ненавижу с самого детства. — Люблю тебя, лисёнок, и полностью понимаю, почему ты так говоришь. И я тебя услышал, я буду делать всё возможное, чтобы нам вдвоём было комфортно, — после этих слов, сказанных тише, чем слова Ринтаро — Суна сам тянется поцеловать Киту. — Привет, Юкиэ, — Кита спокойно отрывается от Ринтаро, подняв на меня голову. Будто каждый день такое вижу. — Привет, Юкиэ, — Суна тоже лениво поднимает голову со стула. Я стояла в ступоре от того, что… Да я была готова придумать гору объяснений, оправданий! А они… — Как жизнь? — Что здесь происходит?! — удивлённо вскрикнула я. Ладно, с моим тембром голоса я только возмутилась. — Вы… Вы… Вы вместе? — Ну, да, — пожал плечами Кита, не убирая рук с лица Суны. Он впервые был так расслаблен за всё то время, что я здесь прожила, наблюдая за ним. — Д-Давно? — Ринтаро усмехнулся с моего испуга. — Почему? Что я пропустила? — Мы соулмейты. Никто не может касаться меня, кроме него, но никто и не может прикасаться его, кроме меня. Ловишь? — Ринтаро тоже улыбался… Не так. Обычно он смеётся с аморальных шуток, и улыбается над глупостями близнецов, но тогда ситуация была иная. Он будто был… Счастлив? Доволен? — Странно, что ты… Ах, да! Ты не видела нас вместе? — Привет, — я услышала сзади шорохи шторок, и захлопнувшуюся дверь. Вошёл Осаму, я слегка отошла — даже не заметила за собой, что я с ковра в прихожей так и не отхожу. — Чего стоишь? — Они! — показала я на них пальцем. — Что они? — Осаму глядел туда же, куда и я. Блять, он будто не видел, как Кита чмокает Суну в губы порядком пятнадцать раз, взъерошив волосы столько же. Я моргала несколько раз, тёрла глаза, думала, может, я свихнулась? — Они же друг друга ненавидят! — я указывала на них пальцем, а Атсуму вошёл следом. — Милые бранятся, только тешатся, — и именно с такими словами, Атсуму вошёл следом за братом. — Почему я этого не знала, чуваки?! — сдвинулась я с места наконец. — Думал, можно было и не говорить, чтобы ты поняла только по нашим просьбам, — пожимает плечами Кита. Я тогда почувствовала себя самой глупой на свете. До этого я и думала, но не придавала этому такого серьёзного значения. — Но… Мы ругаемся только по делу. Я мало внимания уделяю партнёру, ещё и привожу в дом неприятных всех нам людей. Более так делать не буду. — В любом случае, колодники, вроде, гомофобны, — переводит тему Суна, скрестив запястья за затылком. — Я надеюсь, ты не… — Нет-нет! — я смело прошла вперёд, к столу. Кита отошёл к плите. — У нас такого… Нет. — Батюшки! — ахнул Атсуму, сев около меня. За ним поспел и Осаму. — Глупости! А вдруг, у тебя соулмейтом будет девушка? Тебя забанят? — Видимо, — закатила я глаза. Я всё ещё стеснялась поглядывать на новую сладкую парочку. Или не новую, опять я всё пропустила. — Кто будет замороженную пиццу? — Кита же в это время открывал холодильник. — Я! — произнесли мы один за другим. — Нет, это серьёзная проблема! — стукнул по столу кулаком Атсуму. — Вот, скажи, тебе уже известно своё свойство? — И близко нет, — мы с Осаму в этот момент переглянулись. Я так и до конца жизни не поняла, кто мне был предписан судьбой, и как бы я его узнала. — Тебе? — Я чувствую запахи соулмейта вокруг него! Там всё — спирт, медицинская маска, ваточки, антисептики всевозможных ароматов, жидкое мыло из торговых центров! — на каждом новом слове Атсуму энергично загибал пальцы. Теперь понятно, почему он так тащится по мизантропам, и полез к Сакусе. — Хорош наш мир! А знаете чем? — я дёрнула подбородком. — Если это девушка, значит будет сексуальная и чистоплотная медсестричка! А если парень, то… То я его чистоплюйство тоже приму! Хотя, я даже не понимаю, как это может быть парень? — Это называется бисексуальность и сексизм, — ответила ему я, пока Кита поставил пиццу уже в духовку. — Да! Но суть-то в чём? Суть в том, что мне и остальным неважно, что у них между ног! Покуда мы связанны — мы счастливы! — Атсуму был до ужаса болтлив, безостановочно. — Связь не всегда предполагает счастье, отношения строятся на работе, — поставил на таймер пиццу Кита, приговаривая уже серьёзнее, чем пару минут назад. — Душнила! — фыркает Атсуму в обиде. — А у тебя, Осаму? — повернулась я к своему любимому близнецу. — Какая особенность? — У меня особенность заключается в том, что я чувствую на себе, когда его или её касаются. Дотронься до меня, и они это почувствуют тоже, — я слегка щипнула его в локоть. Осаму улыбнулся. — За член, — я пнула Атсуму под столом. Или, например, моменты, лежащие у меня под сердцем. Крепко пришитые с другой стороны белыми нитками ностальгии. Вроде этого: — Она ведёт себя, как стерва, — я не осилила «Сверхъестественных», зато Осаму предложил «Бесстыжих». Диван около кухни был нашим излюбленным местом. В комнате у него всегда тусил Атсуму, не отлипая от кровати. Мы не могли даже сидеть рядом, начались бы плоские шутки про секс по дружбе (были ли это вообще шутки?). Поэтому, было лучше обернуться на входящего на кухню Кая или кого-то ещё, чем остаться один-на-один с Атсуму. К тому же, здесь был телик. — А в начале была такой милой, — согласно кивнула я, облизав ложку с мороженым «Сникерс». — Как дети трахаются и залетают так рано? — Осаму же шуршал острым доритосом. — Я даже не… — Я тоже, — кивнула я, смотря на Дебби в экране. — Ты не целовалась? — повернулся ко мне Осаму. — Я думала, мы о сексе, — сложила я ведро на коленях. — Бля… — он выругался под нос шёпотом. Это меня умилило. — Ладно, забудь. — он стыдливо отвёл взгляд к экрану, думая, что я сейчас отстану. Но я же не отстану. Я улыбнулась, и поставила сериал на паузу. — Я ни за что в это не поверю! — протянула мороженое Осаму прямо в рот. — У тебя должен был быть спонтанный поцелуй! — он секунду тупит. А потом мотает головой, высунув ложку изо рта. — Ни разу? — Мия снова мотает головой. — Почему-у? Вы с братом первые парни на районе! — я собрала остатки мороженого ложкой со всех краёв вёдрышка. — Он мог произойти. Его девушка перепутала нас, и почти трахнула меня, потянулась ко мне, но ни того, ни того не произошло, — когда Осаму сказал это, он повернулся ко мне, потирая затылок. Я не знала что ответить. Секунду мы молчали, неловко глядя друг на друга. — Какой кошмар! — я откинула шею назад, и начала громко гоготать. — Несмешно! — похлопал меня Осаму по колену. — А твой первый поцелуй как прошёл? — О-о, — отсмеялась я, поправив волосы за шею. — С девушкой, в тюремном автобусе. — он приоткрыл рот от удивления. — Да, это было… Странно. Знаешь, как? — он дёрнул головой, полностью повернувшись ко мне. — Я спрашиваю её, за что её посадили. А она… — я потянулась к нему, только чтобы изобразить ту девочку. А он понял это буквально, поцеловав меня. Дамы и господа, новый скачок в отношениях с Осаму! Я вздрогнула, он это почувствовал, и быстро отстранился. — Прости, наверное, не стоило… Но я потянулась к нему снова, теперь более смело обхватив за лицо. Училась я только в процессе, но мы ещё с вами об этом поговорим. Лучше вспомним, к примеру, походы в клубы. — Ай, наблядовалась-то как! — это был летний вечер, и успешно оконченный девятый класс. Мы все собирались в клуб. Я вспоминала, как красилась Нацуно. — Сразу видно, моя школа! — ну, и к тому же, меня учила Саеко. На меня из зеркала смотрела я сама. Фиолетовые смоки-айс, помада винного оттенка, подчёркнутый контуринг носа. Я боялась признаться себе, какая я действительно красивая. Саеко это заметила, ближе подойдя к туалетному столику. От неё пахло сигаретами, как обычно. Танака положила пачку красных «Marlboro» без кнопки около моих рук: — Какая же ты красивая, Юкиэ! — Значит, макияж удался, — прочистила я горло перед этими словами. — Не только, — Саеко смотрит на меня через зеркало. Девушка достаёт сигарету из пачки. — Ты очень красивая, и без макияжа. Симпатичная, молодая, в твоих руках целая молодость и жизнь! — она схватила меня за подбородок, и поднесла к зеркалу. — Используй правильно свою красоту. Не прячь свою харизму за скромностью. Я ясно говорю? — я усмехнулась. — Нет, ты повтори! Я красивая. — Я красивая, — неуверенно повторила я. — Громче! — Я красивая. Я красивая! Я красивая! — когда я закончила, мы рассмеялись и дали друг другу пятерню. — Будешь курить? — я поджала губы, глядя на её сигареты. На её лице играла улыбка, она продолжала рукой тыкать вытянутой сигаретой в меня. — Не бойся, всего одна затяжка! Помада не испортится. — Прям здесь? — Саеко кивнула. — Кита же просил не курить… — хотя, сигарета манила к себе. — Ай! — отмахнулась Танака. — Давай, а! — Саеко уже всунула мне сигарету между зубов. Я улыбнулась, а она мне её зажгла, щёлкнув зажигалкой. Попыталась сделать одну затяжку, но гадкий вкус никотина заполонил всё горло. И я раскашлялась. Блондинка громко засмеялась, сев на туалетный столик. — Ты такая маленькая! — Время, дамы! — стучится в комнату Кита. Мы быстро затушили сигареты, и засмеялись.rihanna — rude boy
— Так, много мы не пьём! — Я тебя всё равно не слышу! — кричала я в ответ Ките, отжигая под Рианну. У меня всё равно в организме было немного водки. Я никогда не была в клубах. И именно поэтому я оделась в свою лучшую одежду. Латексные джинсы, открытый золотистый топик — в тот год это выглядело жеманно. Под громкую музыку, я начала танцевать, вливаясь в ритм. Это был день рождения Кая, и он решил провести всех нас в клуб. Конечно же, после торта и свечей! Здесь были и «Добродетели». — Come here rude boy, boy, can you get it up! — перекрикивала музыку я. — Come here rude boy, boy, is you big enough? — подхватила Мицури. Мы с ними, и какими-то незнакомцами танцевали в большом кругу. В глазах играли силуэты, моргающие под светодиодный свет. Я подняла руки вверх, вращая животом круговые движения. Голова приятно кружилась, каждый новый шот блю кюрассо казался теперь водой. В сумме я тогда выпила виски с колой, и семь шотов блю кюрассо. Большего мне не позволили. Закрыв глаза, я растворилась в песне Рианны. Под бит я хлопала рукой по груди, улыбаясь каждому, с кем пересекусь взглядами. Когда я пересеклась взглядами с девушкой напротив, алкоголь в крови возбудил мою бисексуальность, и подтолкнул меня к ней сам. Достаточно было ей прикусить губу пару раз, подмигнуть мне. И… Я подошла к ней вплотную, и поцеловала незнакомку! Не стеснялась даже с языком, пусть совсем и не умела. Даже не помню, как она выглядела — представляйте её, как хотите, но точно не как блондинку! Блондинок не люблю. Целовала я её, пока нам не хватало воздуха — это меня надо в поцелуях останавливать. — Хороша, чертовка! — я услышала голос Куроо над ухом. — Это горячо, — я обернулась на Дайшо, он облизнул губы, и подмигнул мне. — Пойдёшь потом со мной? — мой опьянённый мозг навсегда запомнил этот шёпот Дайшо, который я услышала чётче некуда. Он лизнул мне ухо одним движением. Я прикусила нижнюю губу, отведя взгляд. Но Сугуру быстро исчез у меня из-за спины, и вернулся на танцпол. Представляю, какой была реакция этой девочки около меня. — Юкиэ, ты что творишь?! — и причитания Киты, сквозь музыку. — Кита, расслабься! — я повернулась к Шинске, но в глаза ему даже не смотрела, была чересчур пьяна. Девушка, блять, оторвалась от меня, словно это её звали Юкиэ. У неё была до жути милая улыбка. Я это даже не умолчала — у меня отсыпались изо рта всевозможные комплименты. Она кивала, норовила уйти, но я будто озвучивала сборник комплиментов по алфавиту. В конце концов, она под руку ушла с каким-то парнем. — Прилипла к девчонке! — я ничего не ответила Ойкаве, но опёрлась ему на плечо. — Твои ушли на улицу. Сказали за тобой присмотреть. Пойдёшь к ним? — Где Дайшо? — мне было всё равно, о чём Тоору говорит. — Зачем он тебе? — кричал мне в лицо Ойкава. Я пожала плечами. Из-за мигающего света я не видела его реакцию. Тогда и свет затемнился. Но Ойкава развернул меня своими сильными, и крепкими руками к танцполу позади. И там были диванчики, обшитые чёрной кожей. Бокуто и Акааши целовались, Кейджи был на коленях у Котаро — ладно, это база. А там же сидел и Дайшо. У него на плече уже вилась какая-то напудренная девушка. И он в это же время лизался с другой девушкой, брюнеткой, сидевшей по его другое колено. И когда девушки с обеих его сторон начали целоваться по-французски тоже, Дайшо словил мой взгляд с другого угла танцпола. Он гадко улыбался, будто флиртовал. Хотя, видимо, тогда и надо было понять, что это расслабленное выражение рожи этого гадёныша. Я приоткрыла рот, и готова была развернуться, и уйти. Но я не растерялась. Мгновенно, на помощь мне пришёл незнакомый парень. Он тёрся рядом со мной. Я не сводила взгляда с Дайшо на диване, но танцевать я тут же перестала. Когда я почувствовала одеколон парня под носом, а парень обхватил меня сзади, скрестив руки у меня на животе. Это мне напомнило… Отчима. Парень начал тыкаться носом мне в шею, и в щёки. Я не могла шевельнуться. Даже через затуманенный мозг это дошло до меня. К великому сожалению. Все продолжали вокруг быть танцующими манекенами, а я застыла в мигающем свете. Это меня и отрезвило морально. Вечеринка была окончена. Особенно, когда Ойкава оттащил его от меня за шкирку: — Чувак, ей шестнадцать! — вечеринка реально была окончена. Музыка прекратилась. Все вокруг охнули, я тоже обернулась. Но это была не драка — Ойкава просто повалил того на пол, и ударил по лицу. Пару раз. — Да я понял, чувак! — быстро сполз из-под него незнакомец. Я смотрела на Ойкаву, и начала дико хохотать. Видимо, эмоции заработали после неприятного воспоминания вновь. Дальше я помню нас сидящими в курилке. На полу. Я лежала у него на плече, и пьяно смотрела вперёд себя. Тоору же затягивался своим «Camel», и я вдыхала его под заглушенного Майкла Джексона, раздающегося со стороны танцпола. В курилке никого не было кроме нас, и здесь была странная звукоизоляция. От синего неонового света голова кружилась. И всё же, физически я была пьяна, алкоголь всё ещё был в моей крови. Я даже почти поцеловала Ойкаву, но: — У тебя на запястье ничего не написано? — он два пальца приложил к моим губам. — М-м, — помотала я головой задорно. Он отстранил меня от себя теми же двумя пальцами. — Тогда нет, — мне вселяло удовольствие трогать кого-то — это успокаивало. Я легла ему на колени. — А так можно. Я отдамся только тому, кто произнесёт нужную мне фразу в первый, или в последний раз. — Хранишь себя для него или неё? — я дёрнула головой, чтобы увидеть, что он кивнул. Здесь было настолько приглушённо, что даже на голову давило. — Круто. А я даже не знаю у себя, кто или что… — Иногда я с ума схожу, пытаясь это услышать в разговорах незнакомцев, — многозначительно протянул перед собой запястье Ойкава. Думаю, эту надпись видел только он, или я была достаточно пьяна, чтобы увидеть её тоже. — А может, ты душевно болен, и нет у тебя никакой надписи на руке? Ты всё это придумал сам? — мы вдвоём посмеялись, и он похлопал меня по макушке. — Давай покурим. — Давай, — протянул мне сигарету с зажигалкой Тоору. Я прижгла сигарету, и засмеялась. — Мне нравится твоя свобода. Только что целовалась с девушкой, потом можешь легко пойти и к Дайшо, и к незнакомцу, и к кому угодно. Никому ничего не обязана, это круто. — Я люблю, когда меня трогают. Необязательно ради этого встречаться, — приподнялась я тогда на локтях. — И девушки… Я не умею встречаться. — А кто умеет? — выдохнул он дым через нос. Я этому улыбнулась, сев напротив него. Он смотрел на меня более трезво, чем я на него — я блуждала глазами от него к стене, где стена была исписана граффити. Какие-то надписи, которые я всё равно вслух не прочту — и куча разноцветных пятен. — Методом проб и ошибок. — Ах-х, — устало я легла на его колени вновь. — Научишь курить колечками? Он улыбнулся, и мы продолжили сидеть под продолжающуюся песню Майкла Джексона при фиолетовом неоне. Он сидел, согнув ноги, и поглаживая меня по волосам. А я вникала в его слова. Я была свободна, и никому не обязана. И неважно, кто что скажет, я всегда буду свободна. Может, мне даже нравилось, что я не знаю, кто мой соулмейт? Это было просто прекрасно! Остальную часть вечера я благополучно забыла. Только помню, как мне лень было даже раздеваться, и я плюхнулась в свою кровать в одежде. А, вру, меня даже до кровати довели, иначе бы я легла на диване. И угадайте, кто меня довёл? Атсуму лёг спать мгновенно, его нёс Кай. Меня же… — Ты будешь спать в джинсах? — аккуратно положил меня на кровать Осаму. — Сними… Их… — сонно пробормотала я. — Оу, — тогда и стоило понять по его дрожащим рукам, что он ко мне что-то чувствовал. Но я не понимала. Аккуратно, не касаясь кожи, Осаму справился с собачкой на застёжке. Стянул джинсы аккуратно. Бросил мои джинсы в сторону, к изголовью. Забавно, что наши ноги лежали именно там, где должна быть голова. — Не уходи, Саму, я боюсь кошмаров, — с закрытыми глазами я потянула его к себе. — А, — у него так громко билось сердце, это умиляло. Я прижалась носом к его сердцу, тот же неловко похлопал меня по волосам. — Знаешь, меня как-то тётя домогалась… — Ой! — резко вскочила я. — Извини! — тут же отвернулась. — Юки, — я прикусила губу, пытаясь выровнять выступавшую улыбку от моего сокращения имени, сказанного им. Он в ответ улыбнулся, потянув меня к себе. — Я сказал это, чтобы ты не думала, что я что-то такое могу сотворить. Тебя ведь от этого и спасли ребята… — Не только. У себя в мире меня домогался отчим, и я убила его. За это меня и… — я протараторила. И только тогда поняла, что за всё моё время здесь — я даже не делилась с ними этим. — Ой… — напряг руку тот у меня на талии. Он поднял её, а я положила обратно, погладив. — Ты ни разу не говорила, а я всё хотел спросить… Всё нормально? Ты не жалеешь? — Ни за что, — поворачиваюсь я к нему. — Ты бы убил ту тётю? — Возможно? — дёрнул он плечом. — Я съёживаюсь, когда это вспоминаю. — я ему понимающе кивнула. — И это ничего не меняет между нами! — встрепенулся он, приподняв пальцы у меня над талией. — А что между нами? — я уже закрывала глаза, уложившись ему под нос. — Ну… А что ты бы хотела, чтобы было между нами? — он поцеловал меня в переносицу. — Слишком пьяна, чтобы ответить Вам, оставьте сообщение позже, — сонно бурчала я. В ответ же я ничего не услышала. Я открыла глаза. — Слушай… Ты тоже пьян? — Есть такое, — устало вздыхает Осаму, прижавшись ко мне всем телом. Надеюсь, Саеко сегодня поехала к парню, или легла на диване, иначе я не хочу объяснять моей редкой соседке это с утра. Мне лень было даже думать об этом. Но как я в нетрезвом разуме догадалась до этого, объяснить не могу: — Давай так. Я же не знаю, говоришь ли ты это потому что ты пьян… Или нет… И я тоже… Если один из нас пожалеет, то уйдёт раньше, чем проснётся другой. А если один из нас захочет остаться, но другой пожалеет, и встанет позже, мы и поговорим… Ты меня понимаешь? — Да, Юки, — зевает Осаму. На следующее утро, Осаму встал раньше. И он не ушёл. Он смотрел на спящую меня, а после — я лишь сонно прижималась к нему, обмякала на нём под одеялом. Мы разговаривали обо всём до четырёх часов дня. Продолжая лежать в кровати. И никто не жалел об этом. Но для меня это мало значило. Я была свободной девушкой, да, возможно, ещё той сучкой. Но я и не хотела быть никому обязанной. Может быть, это и есть та самая ошибка молодости? Быть бесчувственной, но тактильной? Я продолжала ходить в школу, помогать ребятам с магазином, и оружиями, познавала все новые границы нового мира. Больше новенькой я не была — эту роль на себя взял Ямамото. Его к нам привели Танака с Нишиноей с какого-то бара, он тоже колодник. Пусть и познакомились мы не самым лучшим образом. Наш просмотр «Люцифера» с Осаму перетёк в то, что я сидела у него на коленях в трусах, и в футболке. В его футболке. Мне просто захотелось целоваться, как Хлоя и Люцифер, и я решила воплотить это в реальность. Закинув ему руки на шею, я пересела ему на колени, и уже вовсю исследовала языком его рот. До сих пор не понимаю, что мною двигало. Пубертат? Не может быть, чтобы он был таким сильным. В этот момент зашёл незнакомый мне человек, в объятьях Нишинои, и Танаки. Они громко пели какую-то песню, непонятную нам. Мы с Осаму оторвались друг от друга, и обернулись. Я всё ещё не сползала с коленей Осаму, а он не убирал руки с моей поясницы. — Ё-Ёпт, — он был пьян. Ямамото показался мне пугающим, я в страхе прижалась ягодицами сильнее на колени Осаму. Тот зашипел через зубы. — Вы встречаетесь что-ли? — Нет! — в один голос сказали мы с Осаму. Продолжила только я. — Это кто? — они прошли за порог квартиры. Мы выглянули из-за спинки дивана на них. — Юки, ты бы… Не давила… — пытается приподнять мои бёдра с себя, но я непонимающе села ему на пах обратно. — Сука-а… — Только не на диване! — показывает пальцем Рюноске. Я вынужденно отползаю от Осаму, и сажусь рядом. — Это наш кореш! — Кита на этих словах Нишинои заходит в комнату. — Познакомься! Это Ямамото! Колодник, но такой ровный пацан! — Колодник? — навострилась я. — А то! — я глядела на Киту, когда Ямамото протянул ему руку. — Здорова, старшой! — Это ещё что? — холодно и ровно произнёс Шинске. — Не что, а кто, — выпрямляется Ямамото. — Ямамото Такетора, к вашим услугам. Хостел надоел. — вскочила я с дивана после слов Такеторы. — В хостелах хреново, Кита, — встала я по сторону Киты. — Тут парни долбятся в зад друг друга, и девушки бьют парней битами, — Кита проигнорировал меня. — Хоть пальцем тронешь её — вылетишь отсюда первым рейсом. Одно гомофобное высказывание… — Братан, полегче! — размахнул перед собой ладонями Ямамото. — У меня сестра с девушкой встречается в том мире, друг! — я поджала губы в трубочку, подняв верхние веки до предела. — Там так нельзя, уж сам понимаю. Прикрывал их перед родичами. Но я своего кореша по случайности тронул, тут уж не буду. Один косяк — и я вот там! Чё тут делать-то надо? — Вот-вот, парень ровный! — закивал сразу Нишиноя. — Возьми его к нам, пожалуйста! Он бармена разнёс до бесплатных напитков! — Мы не курим, — Кита игнорировал всех, строго глядя на Ямамото. Да уж, такой суровый тон я за ним к себе не припоминаю. Аж мне страшно стало, Осаму встал около меня. — Курим-курим, не слушай его, он душнила, — выходит из его комнаты Суна, в одних лишь штанах, без футболки. Он оценил ситуацию взглядом, закинув руки на плечи с шеи Шинске. — Не курим, — Кита скрещивает руки. — Курим, — мурлычет это в шею партнёра Суна. — Не при мне, — наконец произносит Кита, скривив губы до уголков на подбородке. — Оденься. — Вау-у, а у нас место вообще есть? — переводит тему Ринтаро. — Будет на диване, — хмыкает Осаму, встав около меня. — Дверь закройте, сейчас мошкара полетит. — и именно в этот момент, Атсуму захлопнул за собой дверь. — Я ж говорил. — мы с Суной переглянулись и засмеялись. — Бля, давайте его вместо Атсуму. — Атсуму шёл с широкой улыбкой во весь рот. — Атсуму, тебя выгоняют, ты в курсе? — Собирай свои шмотки, — подыгрываю я Осаму. — Да пошли вы нахуй, — Атсуму опускает руки, подбежав к Ямамото. — А это кто? У нас опять новенький? — Это последний раз, когда я кого-то беру. У тебя три дня стажировки, — грозно глядит Кита на Ямамото. — Ура! — победно дёрнул локтем Рюноске. Кита закатил глаза, а Суна же легонько прикусил его в шею, явно уводя обратно. Шинске сосредоточенно смотрит на Нишиною, уводящего Ямамото: — Я тебе сейчас всё покажу, расскажу, братан! — уложил по другую сторону локоть на новенького Нишиноя. — Спасибо, старшой! — пусть Ямамото и показался мне страшныи, но когда он сложил ладони вместе, его лицо перестало быть таким зловещим. Он больше стал напоминать Танаку и Нишиною, как будто одним из хулиганов, с которым забавно и полезно дружить. — Может, мне убраться у вас, а? — Посуду за нами мыть будешь! — согласно кивнул Атсуму. И вроде как, всё отлично! Замечательно! Прекрасно! Вот только… — Нишиноя, мне Кита пишет, что отдал одно ружье за двадцатку, тот старый пистолет за девятку, сейчас думает — за сколько винтовку? Ему предлагают тринадцать, хотя, по факту оно стоит восемнадцать. — У нас не ломбард, а оружейный! — заворчал Нишиноя, так я и написала Ките под диктовку. Юу прибавил радио громче, прогноз погоды передавал тогда минус девять градусов. Это был декабрь. — Здравствуйте! — к нам в магазин зашла какая-то миловидная девушка с беретом, и клетчатым пальто. Примерно моя ровесница, рыжая такая. Она кивнула нам, держа сумку перед собой. Я подмигнула ей, она же отвернулась. Нишиноя в это время отошёл в склад, до последнего откладывал ящик с пивом принести. Я уложила ноги на биту, сидя за кассой. За ней в магазин вошёл какой-то грозный мужик. Лысый такой, толстый, с шубой нараспашку. Хотя, у него лицо так и смердело острыми волосками. Неприятное зрелище. Я прям почувствовала, как девушка сжалась со страху. Принципиально здороваться не стала. К нему же подошла девушка, потянувшись за банкой колы. И тут же к ней подходит этот мужик. Да он величиной с холодильник! Я сжимаю кулаки, она начинает дрожать. Они что-то говорят, но я не слышу — я приглядываюсь к этому. Это напоминает моего отчима, когда он кладёт руки на неё. Она совсем застывает. Да блять, она точно его не знает! Я аккуратно беру биту. Почти открываю рот, но я киваю, якобы у меня всё под контролем. — Можете меня не трогать? — девушка пугливо пропищала это, задрожав. Я чутко переступала с ноги на ногу. Старалась даже не дышать. Я словила взгляд девушки, обернувшейся ко мне. Она так мысленно и умоляла меня о помощи. Мужичок обернулся и ко мне. Я так и вычитала его гадкое, довольное выражение лица. От него так и несло табаком, и мочой. Я скривилась, и ударила его битой по голове. Девушка сейчас же не побоялась пищать полностью, он отбежал. Из рук девушки упала банка. Кола зашипела под нами, и полилась лужей, чем больше раззадорила меня. Незнакомка пустилась в бег отсюда. Юу почти роняет ящик с пивом, но вовремя удерживает его. Лишь кричит: — Э, это чё за херня?! — Какого… — схватился за затылок мужик. Его лицо скривилось в испуге, и злости. — Ты что, охуела, шваль мелкая? — Пошёл нахуй отсюда! — замахнулась я на него вновь. — Он её домогался! — отвечаю я Нишиное. — Ненавижу таких, как ты! — Всё-всё! — испуганно размахивает своими потными жирными пальцами толстяк. — Сука… — и тут же уходит из магазина, пнув холодильник. Я облегчённо вздыхаю, опустив биту. Показываю ему средний палец, когда он оказывается уже на улице. — Юкиэ! — подбегает ко мне Нишиноя. — Хватит! Таких уродов много! — прикрикнул на меня Юу, схватив меня за лицо, глядя мне в глаза. — Ты не сможешь наказывать каждого… — Игнорировать их теперь?! — в этот момент, я была очень зла на Ною. — Юкиэ, — Нишиноя вздохнул, и выпрямился. Он начал чесать волосы, смотря вниз. Ноя поднял голову ко мне. Его светлая чёлка почти слилась с тёмным цветом причёски. — Я не хочу, чтобы его кореши пришли по твою душу, и сделали с тобой бы вещей и хуже, чем он хотел сделать с тобой. Это не без последствий. Ты молодец, защитила девчонку, я ничё не говорю. Но битой направо и налево не размахивай. Всё поняла? — Ноя, если бы на месте этой девушки была я… — Убил бы без раздумий, — перебил меня Нишиноя, глядя вниз, на лужу. — Давай, не стой, сейчас вытереть надо. — фыркает Нишиноя. Я измученно киваю, и иду за прилавок, в сторону кассы. Почти тянусь к швабре, но вижу, как вибрирует телефон. Имя «Атсуму» выделено белым на тёмным фоне. Я мгновенно беру трубку, и слышу его сбитое дыхание. Это меня озадачивает, я даже не сразу что-то и произношу: — Алло? — Атсуму слишком часто дышит в трубку, а затем, он глотает. — Поставь на громкую, — прошептал мне Нишиноя, и я нажала кнопку громкой связи. — Юки… — слышно, как Атсуму глотает. Мы с Нишиноей растерянно переглядываемся. — Закрывай магазин. Приезжайте с Нишиноей. Тут пиздец. — никогда не слышала от Атсуму что-то серьёзное, уж особенно, не помню его таким перепуганным. — Что случилось? Объяснись, Осаму! — у меня самой руки задрожали. Может, как раз тогда, мой голос на пару тонов стал эмоциональнее, чем обычно? — Киту убили.