Я продолжала созваниваться с мамой, ходить в школу, кушать в столовой обеды, и красть оттуда еду себе на ужин, делая уроки под Майли Сайрус — я оставалась вполне себе обычным ребёнком. Исключая тот факт, что я была в тюрьме, люди вокруг меня дрались за еду (я была шустрой достаточно, не попадала на глаза, хватала с школьной полки, бежала, и жевала быстро). Всё это было похоже на «Голодные игры». Особенно, когда какая-то девочка замахнулась ножом на свою соседку, и убила её в соседней комнате.
И несмотря на это, я и в тюрьме не очень вливалась в коллектив. Радовало меня то, что никто не горел желанием вливаться в коллектив вообще. Мы были отдельно друг от друга, некоторые ходили кучками, но не более. В школе было холодно, прямо на уроке мой сосед по парте мог сказать «да пошли вы нахуй», и уйти. Один плюс — хоть здесь у меня просили списать на контрольной. Полное ныряние в программу девятого класса отвлекало меня от кошмаров и тревожных мыслей.
Так было до моего дня рождения. И моё пятнадцатилетие началось не самым лучшим образом.
Мамуля
С днём рождения, Юки!!! [07:59]
И нет, я говорю не об этом.
Никто из моих соседей не знал, что у меня день рождения. Поэтому-то, меня никто и не поздравил. Я встала с какофонии будильников, и чьих-то недовольных возгласов, и поспешила в общественный душ.
Уже говорила, что нас заселили со взрослыми преступниками? Так вот, и в душ мы ходили таким же образом! Мужчины, женщины, парни, девушки — все мы здесь стояли, и пялились на голые тела друг друга. Чтобы этого избежать, некоторые ходили в душ днём, или рано утром. Рано утром здесь, что странно, никого и не было. Я стояла под потоком воды, намыливала своё тело, в кабинке была я одна. Закрыв глаза, я отвернулась к душу.
В тот день мне снился кошмар. Я одна босиком шла по глухому лесу. Там был мой отчим. Он резал ветки деревьев пилой, и из них текла кровь. У меня болела шея. Я кричала, просила его остановиться, но он лишь говорил «ты сладкий плод для всех мужчин».
Открыв глаза от неприятного воспоминания, я услышала, что напротив меня кто-то стоит. И что-то так чпокает, пропуская через себя капли воды. Я повернулась резко. Напротив меня стоял пухлый бородатый мужчина, и он дёргал свой член. Больше всего в жизни я ненавижу волосы у мужиков — в подмышках, в животе, и эта мерзкая длинная седая линия на этих отвратительных складках живота. Стошнило бы на месте. Гадко улыбаясь, смотря мне в глаза. Он ускорил движения, не прерывая зрительный контакт. Я закричала что-то вроде:
— Пошёл нахуй!
И закрыв грудь руками, убежала.
Мне только исполнилось пятнадцать, блять. Это было мерзко. Поэтому-то, я и не люблю мужчин. Боюсь, презираю. Они все прямо как мой отчим — тебе достаточно иметь два жировых мешка под ключицами, и тебя уже хотят трахнуть. Я благодарю судьбу, что в руках у меня был нож в тот момент, и дела не пошли дальше — и я его убила. И не всю жизнь мне будет так везти, как я заметила. Меня трясло, пока я пыталась укрыть всю себя полотенцем. Даже не вытереться, а укрыть. Я захлёбывалась в слезах, обхватив себя за плечи. Гораздо безопаснее я чувствовала себя с ровесниками, и ровесницами — я впервые ценила их равнодушие по нраву. А это… Господи-господи, никогда больше в этот душ бы не пошла!
В школу я шла с тряской в ногах. У меня в рот и крошки не лезло. Целый день был будто в прострации, перед глазами всё ещё была эта ужасная картинка. Какой-то мужик активно наяривает на меня, пока я пытаюсь, сука, помыться. Не факт, что я больше его в жизни не встречу. В том же душе.
— К доске пойдёт… Сагучи.
— Пошла нахуй! — в школе всё было, как обычно.
Уткнувшись в линейную тетрадку, я семь уроков подпирала свой подбородок рукой. Я сидела в капюшоне тёмной кофты целый день, пыталась слиться с кофточкой воедино. Потирала руки, предплечья, живот. Меня успокаивала только учёба. Вернее, вот это:
— К следующему уроку подготовьте доклад о первых астрономиках…
— Упражнение номер шестьдесят пять, проверяем…
— Кто доделал задачу, другая страница.
Ладно, вру. У меня капали слёзы на тетрадь, я сидела, вся сжавшись. Я и без того всегда была в себе, сейчас меня будто загнали в самый дальний уголок лабиринта души. Хотелось поделиться с мамой или Нацуно о произошедшем, но я боялась. Я и так в тюрьме именно из-за этого застряла, зачем вливать масло в огонь? Тем более, слова мамы… «А не надо было перед ним в шортах щеголять, сколько раз просила!».
Я частично винила себя, прокручивая эту ситуацию в голове. Была голой, совершенно, в тюремном душе — чего мне ещё было ожидать? Я должна была… Быть в другое время! Укутываться в полотенце! Не ходить в душ! Я не знаю, как бы я этой ситуации избежала бы.
Поэтому, я пыталась делать домашку этим же вечером.
— Чтобы найти дискриминант, нужно… — бормотала я на своей нижней койке, болтая ногами. Хоть свет и был включён в комнате, но от тени верхней койки приходилось в глаза долбиться, лишь бы увидеть, что я там вообще учу.
— Эндшпиль! — громко шелестели картами мои соседи, сидя прямо около меня. — Эу, позови ту героиновую ещё в карты! Отчимоубийца, будешь с нами?
— Нет, спасибо, — бегло бросила я, не отрывая взгляда от тетради в клетку.
В комнате воняло сигаретами постоянно. Ещё и сигареты, как у отчима! Неприятные воспоминания из дома настигали меня. Когда одна из наших девочек попросила не курить здесь, или хотя бы окно открыть — об неё во сне прижгли тринадцать сигарет. Поэтому, не рисковала попросить. Хотела подышать или с мамой поговорить — шла в коридор, или на улицу. Но больше всего меня напрягало не это. А это:
— Ах-х! — у меня ещё и койка шаталась из-за этой парочки надо мной. — Ты выпьешь противозачаточные?
— Конечно, малыш, — это же она обещала и вчерашнему, и ещё одному вчерашнему. Ей четырнадцать. Она младше меня.
Я не выдержала этого. И взяв подмышку тетрадь, учебник, и ручку — я поспешила из комнаты. Надев капюшон тёмной кофточки, выходила прогуливаться по окрестностям. Выучить на улице хотя бы. Друзей я всё ещё не заводила — я боялась, и никому не доверяла. Засматривалась на девушек, но ловя их взгляд, мгновенно отводила. Я смотрела за тем, как здесь живут другие жители. И они… Все носили с собой пистолет.
— С днём рождения, Юкиэ, — пробормотала я себе под нос. Да, паршиво было проводить свой юбилей в тюряжке, соглашусь. Я остановилась в парке, неподалёку от хостела.
Закинув ногу на ногу, я засунула по ушам наушники, и устремила взгляд в тетрадку. Сердце начало биться от тревоги. Я была совершенно одна, в тюремном мире. Мне здесь никто не поможет. Как это было в душе. Думаете, кто-то прибежал на мой крик, и мгновенно убил этого гада? Конечно, нет. И сейчас никто не поможет.
Несмотря на эту ситуацию, я не чувствовала страха в хостеле, такие мысли не приходили при виде очередной драки. Я приспособилась быстро. Всегда знала, что я могу слиться с толпой, я и сольюсь — хоть где-то это было полезно. Но за одно я точно не могла быть уверена, что всё будет со мной нормально. За мужчин. Я боялась мужчин. Они напоминали мне отчима своими липкими взглядами. Недавний случай тоже холодными и липкими иглами прошёлся по всей моей коже. Изнасилует меня кто — мне и не помогут. У меня жутко начались трястись руки, когда напротив присели три пьяных мужчины. Их пьяные голоса, нечленораздельная речь, да даже в моём мире я таких боялась! Я подняла голову, и мгновенно они заулыбались. Срочно надо было уходить. Я остановила музыку в наушниках, и опустила голову в тетрадь. Пыталась даже не смотреть на них. Начала дышать чаще. Я была совсем безоружна. Цифры на языке не вязались. Уже совсем темнело. Дрожь от холода, и страха перемешались. Ну, нахрен эту учёбу. Я резко встала, и засунула руки по карманам.
— Кис-кис-кис! — они причмокивали губами, и тоже встали. — Ать, куда побежала! Пойдём с нами!
Я сжала кулаки. И начала бежать. Они бежали за мной. И будто бы они были быстрее, чем я. В парке не горели фонари. Я бежала, задыхаясь. Пятки горели. Из-за темноты я не видела, куда бежала.
— Побежала-побежала, лань! Кис-кис!
— Всё равно догоню!
Это же она — арка! А рядом ларёк с корндогами. Около них стоят люди. Слава богу. Я почти ушла! Но… Это не арка. Я спотыкаюсь об поребрик, падаю на траву перед… Забором. При падении, ударяюсь головой об решётки забора. Острые концы проходятся мне по лобной коже. Ноги и голова начинают болеть. Какая же я дура.
— Что за хрень? — в ушах шумит, но я слышу, как парень в очереди за корндогами это спрашивает. — Ну-ка…
— Меня преследуют! — кричала я, хоть кровь и билась во все углы мозга. Я даже не глядела перед собой. — Спасите!
Шаги совсем близко ко мне. Около меня кто-то оказывается. Я резко поворачиваюсь, и чувствую на языке вкус крови. В глазах темнеет, но я нахожу силы встать. Меня берут на руки за плечи. Дёргаюсь сиюминутно:
— Не трогай меня! — я отползаю по колючей и холодной траве от него, вновь столкнувшись с забором. Но передо мной ровесник, или даже старше. И лица совсем не вижу. Но это точно не какой-то из этих трёх мужиков. Ах, да! Он, видимо, стоял около будки корндогов.
— Эй… Ты их не знаешь? — он ещё раз коснулся моего плеча.
— Да, где они? — я шевельнула шеей, увидев за парнем их…
Та толпа у будки встала в линию. Они будто закрывали меня от них. Я слышала крики, но и слова не понимала. Попыталась встать, парень протянул мне руку. Секунду поглядев на его руку, я приняла её, и встала с места, оттряхнувшись. Колени горели, чашечки на джинсах были окрашены в коричневый. Что-то я всё-таки услышала:
— Это наша добыча!
— Вы чего девчонку трогаете? — я услышала чей-то мягкий, и добрый голос, но в темноте я не увидела, кому он принадлежит из них. Это был Кай. — Вам не даёт никто что-ли?
— Да чё с ними болтать-то! — с ними тогда был Иноске, у него даже голос тогда не сломался. — Напролом!
— Чё ты там мямлишь, чёрный… Э, пушку убрал!
— У него в натуре пушка! — и перепуганный голос ещё одного бугая.
— Кита, увози её, мы тут разберёмся! — слышу один молодой голос.
А затем, и другой. И я уже вижу драку. Я начала часто дышать. Какого чёрта происходит? Им нужен был всего лишь повод подраться? Почему какие-то незнакомые парни вступились за меня? Приятно, конечно, но у меня гортань вздрагивает. Заметив это, парень около меня сжал мне плечо. И сказал:
— Пойдём.
— Куда?! — я отбежала, как ошпаренная.
— А ты хочешь на это смотреть дальше? — вздохнул Кита. Я мотнула головой, скривив губы. — Тебе есть куда идти?
— Х-Хостел… — но сейчас это было не то место, куда бы я хотела пойти. Я подняла на Киту голову. — Ты же не будешь со мной ничего такого делать?
— Меня это не интересует, — поворачивает меня Кита за плечо направо, и мы идём в арку. Теперь точно. — Не оглядывайся, и отвечай на мои вопросы. — я и без слов Киты не горела желанием. — Хостел, значит ты колодница?
— Кто? — глухо выделила я первую букву «к».
— Ясно, да, — всё больше вопросов в голове. — Как тебя зовут?
— Широфуку Юкиэ, — мы наконец вышли из арки. — Кто они? И ты?
— Зови меня Кита, — я иду за ним. — Это — мои компаньоны. Господин Суна, Кай, Иноске, Рюноске и Нишиноя. Тебе ничего эти имена не дали? — я помотала головой. — «Добродетели», «Мечники»? — я остановилась, когда он встал около какой-то большой машины. — С тобой приятно иметь дело.
— Почему? — я была таким напуганным оленёнком около этого коричневого блестящего «KIA Sorrento».
— Ты сама всё поймёшь, — теперь, я уже видела, как красив Кита при свете. Ухожен, красив, хорош собой. Ровный профиль носа, утончённые линии скул, и длинные ресницы. Он блеснул улыбкой своими пухлыми губами. — Ну, входи. Или у вас в мире нет машин?
— Есть, — схватилась я за ручку двери, тут же её дёрнув. Я села на переднее сидение, рядом с ним. Кита сел за руль, и завёл машину. — Куда ты меня повезёшь? Мы не будем ждать твоих?
— Они ребята бравые, бояться им нечего. Сброшу тебя к себе, и к ним вернусь мигом, — он включил печку, а я поджала ноги прямо к груди.
Сердце билось до боли. Я недоверчиво смотрела на его ровный профиль всю дорогу. Была готова выпрыгнуть из машины в любой момент. Стучало в висках. В ладони было больно. Я прямо-таки съехала на сидении ближе к двери, нервно сжимая кулаки до следов ногтей.
Это была скромная квартирка-студия на цокольном этаже какого-то многоэтажного дома. Вместо входной двери здесь была штора. Хотя я и назвала это небезопасным, Кита показал мне дверь с другой стороны, которую при ремонте вправили неправильно. Мошки навязчивым клубком летали под люстрой. Свет отдавал оранжевым. Мне повезло, что в гостиной в тот момент и души не было, хотя сейчас даже удивительно. Обработав раны на колене и руках, Кита отправил меня в душ. Душ с самой собой — как я давно в таком не была! Не какой-то общественный студенческий душ, где преступники будут раздевать меня взглядом, как было сегодня. В хостеле приходилось ловить время, когда душ бы пустовал — чаще всего в пять утра, или днём. После произошедшего, конечно, это бы мне уже не помогло. Меня перетряхнуло от воспоминаний, и я выключила воду. Я вытерла лицо, взглянув на зелёную стену перед собой. Решила поторопиться, ведь на меня нагнетали мужские голоса за дверью. И стук в ванную — даже сказать ничего не решилась! Я не хотела надолго занимать душ, поэтому, я решила обмотать своё тело махровым фиолетовым полотенцем. Всю мою одежду отправили в стирку. Обещали дать новую. Поэтому, я вышла, удерживая рукой полотенце у груди. Разговор ребят при мне затих. Звук телевизора продолжал вещать на всю гостиную. Свет был включён. У плиты стояла какая-то худощавая женщина, и непринуждённо напевала под нос какие-то песни. Девушка, раскинувшаяся на диване, блондинка, затушила сигарету об пепельницу. Она произнесла:
— Опа-а… — это было первое, что мне сказала Саеко.
Теперь здесь были новые лица. Атсуму, Осаму, и Суна. Первым подал голос Осаму:
— Привет.
— Привет, — неловко кивнула я.
— Нихрена себе. А давно у нас душ стал общественным? Ты кто? — на помощь мне от вопросов Атсуму пришёл Кита. И вместе с ними — Танака и Нишиноя.
— Воровка! — Танака встал в дверях, указывая на меня пальцем. Я вспомнила его лысую макушку в тот день, когда меня Бокуто поймал с воровством. Прикусила губу.
— Мне очень стыдно, прост…
— Каждый двигается, как может! — отмахнулся Рюноске. — Ты своровала у нас воду, а мы тебя спасли, считай… Во, как бывает! — я замечаю, что у него на лице около губ и глаз синяки, раны.
— Ещё и воровка, класс! — взмахнул руками Атсуму, оказавшись около меня. Я двинула плечом назад.
— Юкиэ, — и в прямом смысле — услышала по шагам сзади. Я оглянулась на Киту. — Твоя новая одежда в твоей комнате. Иди за мной. Мы тебе сейчас всё объясним.
— Мы?! А нам кто объяснит, Кита? Тебя не учили языком разговаривать? Понятие прямой речи для тебя какая-то шутка? — из-за агрессии Суны я испугалась, и приняла её на свой счёт.
— Отставить свои скачущие гормоны и подростковые истерики, — Ринтаро показал ему средний палец. Кита лишь закатил глаза. Ещё раз кивнул мне. — Идём. — мы пошли мимо ребят. Осаму глядел мне в глаза, даже услышала, как он обернулся на меня.
— Ребята, давайте я вам всё сейчас сам объясню… — это был отец Ринтаро, вошедший уже тогда, когда мы с Китой вошли в свободную комнату.
Хостел и квартирка «Мечников» — земля и небо! Одиночная кровать, книжные полки, угловой стол, ещё и коврик. Здесь была и вторая кровать, соседям я не противилась. Да и выбора у меня не было. Я смотрела на заправленную, глаженную кровать по левую сторону от меня. Верно угадала взглядом — там и стояла стопка вещей. Прошла вперёд, сев около стопки. Скрестив ноги, я, всё ещё плотно держала полотенце. Кита закрыл дверь, и встал спиной ко мне у двери:
— Ты где-то учишься?
— Да! — скинула я с себя полотенце на подушку, он кивнул.
— Школа? — я кивнула. — Та, что через дорогу от хостела?
— А… Ага.
— Будешь в школу продолжать ходить, отвозить тебя будем, — я застыла с футболкой на голове от этого заявления. — Да. — видимо, он понял моё недопонимание. — Ты можешь остаться здесь. — он скрестил руки. Я начала переодеваться. — Для нас нет проблем, тебе не придётся больше воровать и шугаться в одиночку от таких уродов.
— Почему ты помогаешь мне? — надела на себя свободную чёрную футболку, и переступаю ногами в джинсы. — Можешь смотреть.
— Потому что ты оказалась здесь, — с такими словами он обернулся. — Я не помогу — никто не поможет. Одну тебя сожрут. Рыбёшку, маленькую совсем, безопытную, сожрут пираньи. Все видят, что тебя легко обвести вокруг пальца. — я присела на кровать, а Кита продолжал твёрдо смотреть мне в глаза. Он начал обходить комнату. — Колодницы вроде тебя — нажива для любого насильника. Ты даже не знаешь, что ты колодница. Красивая, молодая, мечта педофила, сама посуди. За воровство могут потребовать натурой, жизнью. Даже натурой здесь ещё легко отделаться, знаешь. — присел он напротив меня, раздвинув ноги. — Ты можешь сейчас уйти, и сесть на булавку в стуле. А можешь остаться, и научиться делать эти булавки сама.
— Я… — речь Киты ударила мне прямо в сердце. Уверенность, которая исходила из его слов, конечно же, как я могла отказать ему! — Но как я тебя отблагодарю?
— Отблагодаришь, когда научишься, — сложил руки Шинске в замок. — И на будущее, новенькая. Не трогай меня. Я имею ввиду, не касайся физически никак. Если что-то нужно — позови по имени, но никак не стукай по плечу. Это одно единственное правило. — я уверенно кивнула.
— Ребята… Не против, что я здесь? — повела я ладонью.
— Не бойся их. Они тебе ничего плохого не сделают, — в это я охотно верила. — Познакомлю тебя с ними. — я кивнула Ките.
Встала за ним, миновала дверь. Они все посмотрели на нас одновременно, сидя за столом. Ринтаро цыкнул, и отвернулся. Атсуму спрашивал меня обо всём, вплоть до группы крови. Нишиноя приветственно и позитивно принял меня, пусть и был побитым. Танака всё припоминал мне про моё воровство. Осаму молчал в стороне, лишь слушая меня. Кай постоянно хотел помочь. Саеко радовалась, что её комната не пустует (я заняла её койку, она обычно здесь вообще не ночует, поэтому была даже за). Родители Суны рассказывали свои истории.
Таким образом, я и оказалась в «Мечниках».
Я не могла уснуть в новом доме. Никогда не могу уснуть где-то вне дома, да и сплю я чутко. Именно поэтому в тюрьме пришлось тяжко. Или сейчас меня мысли съедали. Как много произошло за мой пятнадцатый день рождения. Год назад скажи — не поверила бы ни за что.
Под храп Рюноске в соседней комнате, я приподнялась на локтях. На потолке висела карта мира. Я притянула шею, легонько сощурив глаза. Как раз на глаза попался остров Японии посреди Тихого Океана. Шесть тысяч восемьсот пятьдесят два острова, из которых треть является тюрьмой. Пусть и учёба не была моим сильным местом, зато география ещё как была. Это был единственный урок, где я добровольно прислушивалась к этнике, культуре, и местонахождению ископаемых в Японии. Даже на уроках, залипая в презентацию, я часто задумывалась — придерживаются ли другие страны такой концепции? Учительница на эти вопросы любезно отмалчивалась, давая лишь смытую информацию по программе. Пыталась что-то нарыть в источниках интернета, наталкивалась только на японскую конституцию. Даже с VPN.
Мы ведь, считай, отдельный остров, оторванный от других. Спросишь у местных жителей — покрутят пальцем у виска, ещё и изобьют. Я решила докопаться с этим вопросом до того, кто попадётся под руку первым. Любопытства было у меня не занимать, поэтому, ноги сами меня вынесли за дверь. А за дверью была большая кухня, совмещенная с гостиной с вечным запахом чая, и летающими мотыльками под люстрой на свету. И в телевизоре играл какой-то марафон фильмов. На старом сшитом диване сидели Осаму и Атсуму. Осаму услышал первее мои хлюпающие по полу тапочки, от чего и повернул голову ко мне, сказав:
— Привет, — я неуверенно шевельнула пальцами на вытянутой ладони, уложив локоть на дверь.
— М-м, — лишь оценил мой приход мычанием Суна, снова вернув своё внимание к экрану.
— Ринтаро, не позорь меня, — я вздрогнула от женского голоса, доносящегося со стороны плиты. Девушка, нет, худощавая женщина среднего возраста стояла над кастрюлей. Словив мой взгляд, та продемонстрировала мне свои белоснежные зубы. — Как раз хотела заварить что-нибудь на ночь. Знаете, я польщена видеть девушек в группировках, это не убавляет мою веру в наш род. Вы, Саеко… Ах, прекрасный женский род!
— Согласна, — прибавила я, а та продолжила.
— Пусть и непрактичное это дело для нас, женщин, но всяко лучше, чем быть рабыней, согласись? — я и ответить не успеваю, как она продолжает. — Я Каёбэ Суна, мать этого бездаря.
— Позорник конкретный, согласен, — подзатыльник влетает Атсуму за эти слова мгновенно. Я смеюсь в руку.
— Мама, — я обернулась на резко подметившего это Ринтаро. У них глаза буквально одинаковые, это выглядит красиво. Каёбэ отворачивается с тенью улыбки, а её сын вздыхает, вскинув шею на спинку дивана. — Чего ты мнёшься? Проходи, хотела чего что-ли?
— Я… Просто хотела спросить, — неловко присела я около Осаму. — Как устроен этот мир? Япония делится на легальную, и нелегальную территорию. Как это распределяется? — Осаму и Ринтаро проникновенно смотрят на меня, словно мои вопросы и были всем разговором. — Действует ли это в других странах? Как попасть обратно?
— А-ах, так Вы ещё и колодница, — произносит сзади мадам Каёбэ, шурша пакетом от макарон.
— Ко… Что? — я слышала это слово пару раз от Киты, но так и не поняла.
— Колодники… — начинает Осаму, но его перебивает Атсуму.
— Колодники — тюремно-заключённые, все те, кто сюда попадают оттуда, из большей части Японии! — Осаму закатывает глаза от слов Атсуму. — И надолго ты здесь гостишь?
— Что ты имеешь ввиду? — я была такой глупой, хлопая ресницами в непонимании.
— Он имеет ввиду… — вновь вступился Осаму.
— На сколько тебя посадили? — но Атсуму его опять перебил.
— А, — кивнула я. — Тринадцать лет… Ребята, неужели вы не к… Не такие же, как я?
— Ё-Ёпта… — откинулся назад Суна.
— Ринтаро, — когда мама выключила плиту, сказав имя сына, тот захлопнул рот ладонью. — Нет, дорогуша, мы местные. Я, мой муж, мой сын, эти близняшки, Кита, Танаки, Ноя и Кай — все местные. Родились здесь, здесь и умрём. У вас есть шанс родиться в одном месте, умереть в другом, у нас такого шанса нет. — она выключает плиту, и раскладывает макароны по тарелкам. — К столу, кто хочет! — конечно же, мы подошли к столу. Она уже тёрла сыр на них, и присыпала кусочками бекона.
— Карбонара! — счастливо произнесла я. Мадам Суна улыбнулась, и села напротив меня. Около меня сел Осаму.
— Всем приятного аппетита, — а по другую сторону от меня сел Ринтаро.
— И тебе, — мгновенно произнеслось со всех участков стола.
— Ну, что же, Юкиэ, — обратилась ко мне Каёбэ. — Историки говорят, что преступность на островах процветала. Преступность была везде, и всегда, но Япония в этом плане считается наиболее опасной. Уступая, конечно же, советскому союзу. Но возвращаясь к нашей стране… — она смотрела мне твёрдо в глаза. — Обычные жители мигрировали в твоё родное государство, и с тех пор приняли решение жить обычной, нормальной жизнью. На отдельные острова кораблём отправляют психически-больных, и особо тяжёлые случаи, серийных преступников. Это распределяется вашим государством, и создано только для того, чтобы обычные жители жили в мире, а другие делали всё, что хотят. И твоя семья спит спокойно, и мы делаем, что хотим. Работает ли это в других странах? Полагаю, в России точно. Насчёт остальных стран не уверена до конца. Всё зависит от уровня преступности.
— То есть… — тянусь я к стакану воды. Заглядываюсь на маму Ринтаро, и на секунду она мне напоминает Мортишу Аддамс. — Это не мир поголовно поделён на две стороны, а страны?
— Считай и так, — а она же не ест совсем. — Но учти, даже для местных есть тюрьмы.
— Тюрьма в квадрате? Зачем? — прекращаю я жевать.
— Для местных несовершеннолетних. Кого вообще терпеть не хотят, — накручивает макаронины на вилку Каёбэ.
— Ты о Бокуто что-ли? — прикусывает хлеб Ринтаро.
— Он самый, — у уголка губ Каёбэ образовалась ямочка. — Его родители слабохарактерные.
— Ты бы хотела, чтобы я занимался скулшутингом? — облизнул губы от сыра Суна.
— Нет, — но вместо мамы отвечает Шинске, вошедший на кухню. Ринтаро цыкает, закатив глаза.
— Ты мне не мать, я не тебя спрашиваю, — я заметила их напряжённые отношения, особенно, когда Кита сел около Суны.
— Ринтаро, лучше быть нападающим, чем жертвой, — ответила на заданный вопрос его мама. Я вздрогнула от такого ответа. Она это заметила. — Солнце, не бойся, мы только чужих расстреливаем, кто раздражает. — наступает тишина. — Боже, шучу я! Мы не этим занимаемся. — и все мгновенно рассмеялись, я лишь выдавила улыбку, пусть сердце и не перестало быстро биться. — Кита, кушай.
— А то, что… Вот здесь. Это тут что такое? — я опустошила тарелку полностью.
— Практически группировка, но не совсем. Существуем уже давно, меняемся лишь поколениями. Всё, что делаем — продаём другим группировкам орудия, оружия. Особо без войнушек, лишь являемся двигателями этих войнушек, — это уже ответил Осаму. Я загляделась в его серые глаза. Он на секунду замолчал, но тут же продолжил. Вот тогда и надо было понять. — Кита — наш лидер.
— А Вы? — обратилась я взглядом к даме.
— О, нет, я всего лишь им помогаю, кормлю. Вообще, я даже здесь не живу, — заправляет Каёбэ за ухо прядь волос.
— Да. Мы «Мечники», — продолжает Осаму, а я тому киваю. — В группировках проще выжить, особенно учитывая, что ты колодница.
— Почему вы так называетесь? — вопросов в голове было много.
— Из-за того, что мы поставщики оружия. Название древнее, выбрали не мы, так нас называют все вокруг, — Кита подходит к холодильнику. Берёт оттуда тыквенный сок. — Тут, короче говоря, оружейный магазин. Есть и продуктовый около дома «Добродетелей». — он подходит к столу. — Будешь?
— А эти… Кто? — я кивнула, и уже впервые в жизни пробовала холодный тыквенный сок. Тут нехило кормят, даже лучше, чем то, что я представляла.
— Наши друзья. Те самые группировки, которые ведут войнушки с другими плохими парнями. И мне налей! — Кита слушается Атсуму, и у того стакан полон. — Кита, кстати, ты сказал ей о наших правилах? Не считая того, что трогать тебя и Суну нельзя!
— Суну…? — я перевела взгляд на Ринтаро, но мне ничего не объяснили.
— М-м… — Кита безразлично посмотрел на Атсуму, и затем на меня. — Ну, не убивать нас, и решать все конфликты сразу, это очевидно. И самое главное — поставщики оружия не имеют права встречаться со своими покупателями. Мы всё должны знать о тебе, где ты находишься. Твоих партнёров, твоих друзей — это твоя безопасность, зла мы не желаем, мы всего лишь хотим доверия, угу?
— Угу, — я впитывала в себя каждое его слово, как губка. Посмотрела на Осаму — он с самого первого взгляда внушал мне доверие. Будто прочитав мои мысли, Мия кивнул мне.
— О, кстати, новенькая! — Атсуму сложил руки над стаканом. — Когда у тебя день варения?
— Да вообще-то сегодня… — я посмотрела на время в тот момент. На часах было полдвенадцатого. — Ещё не кончилось.
— Да ну? У тебя день рождения? — услышал это Осаму.
— А что это мы без подарочка-то? — вскочил со стола Атсуму. — Кита, это самое…
— Я приготовлю торт! — Каёбэ тоже всполошилась, встав со стола.
— Да нет-нет! — размахивала я перед собой ладонями. — Не сегодня… — они остановились в движениях. — Ваш лучший подарок был приютить меня. Мне всего лишь нужна была еда, душ, и сон. Более ничего, спасибо, честно. Можно я просто пойду спать? Сегодня… Было много жести. Спасибо большое за ужин! — я кланяюсь Каёбэ, сложив ладони.
— Да, конечно, не спрашивай, — Кита терпеливо кивает.
— С днём рождения, новенькая, — лишь подметил Ринтаро.
Я легла спать с полным спокойствием, пусть сердце и колотилось. Закрыла глаза, и не открывала их до следующего утра.
Жизнь пошла совершенно новым путём. Это было странно. Созванивалась с мамой, она говорила, чтобы я была осторожна — дом полный парней, и одна девушка. Все сразу на меня залипнут, как мухи на варенье. Но я старалась, как могла. Я застревала в туалете, когда не могла разобраться с ручкой двери, а Атсуму стоял по ту сторону и ржал. В магазине, на стажировке, засыпала у кассы раз пятнадцать, а Рюноске меня будил, и на мои извинения, сквозь зубы, говорил «да ничего страшного». Нишиноя рядом стоял и смеялся. Я кашляла, когда начинала курить с Саеко за домом — потом же, прекратила. Слушала рассказы из жизни Суны и Осаму, сидя с ними на пятничных ночных марафонах фильмов по телику.
— Как дела? — три раза в день спрашивал у меня Кита.
В принципе, у «Мечников» даже уютно — мне не приходилось рисковать жизнью под ветром пуль, как это делали другие группировки. И несмотря на это, мне нужно было научиться обороняться. Мало ли что, это лишним не будет. В этом мне помог Суна.
— «Песнь льда и огня»? Ты крута, — мне нравилось, что хотя бы здесь мой эскапизм можно было похвалить. С Осаму мы часто о таком и общались, перебрасывались мнениями о том или ином фандоме. — «Сверхъестественное»?
— О-о, перестань, мне хватило фэнтезийных смертей, и инцестов, — на этом Осаму посмеялся.
— Знаешь, ответ не принимается, я забираю тебя на марафон «Сверхов», — улыбка давит на щёки от слов Осаму.
— Приму предложение поймать демонов, и съесть пироги, — я уже где-то видела это выражение.
— Зима близко, — подмигнул мне Осаму.
— Господи, на каком языке вы разговариваете? — уплёл за обе щеки Атсуму свои сырники.
— Доброе утро, молодёжь! — взъерошил наши головы Рюноске с полотенцем на шее.
— Осаму зовёт девушку посмотреть с ним фильм, лёжа под одеялом… — я смущённо засмеялась с подкола Ринтаро, глядящего в чашку.
— Делаешь успехи, тихий близнец, — у Осаму уши горели от севшего рядом Рюноске.
— Тихий близнец?! — громко вспыхнул Осаму, отвернувшись от меня.
— Ты девственница? — Атсуму щелкнул пальцем, указав на меня. Сидел прямо напротив меня, урод.
— Как думаешь — девушка с моей внешностью, таким количеством просмотренных сериалов, аниме, мультфильмов, игр, — загибала я пальцы. — Может быть не девственницей?
— Да ты зря о себе так, — присел около меня Нишиноя.
— Не бойся, это ненадолго, — после слов Атсуму, Осаму с непринуждённым лицом опустил руку под стол, и скрутил тому кожу на бедре. — А-Ай! — опустил голову Атсуму. — Мать твою ебал!
— А я твою, — мы с Суной переглянулись, и засмеялись от ответа Осаму. Когда я снова взглянула на Осаму, мы уже улыбались друг другу.
— Можно вы хоть на одно утро оставите вашу мать в покое? — с улыбкой Рюноске облизывает верхнюю губу после выпитого чая.
— Опять мамкоёбы? — с такими словами входит в квартиру Саеко. — Привет, кроха. — Танака погладила меня по голове, и выхватила из тарелки сырник. — Сегодня чья смена? — села около меня старшая.
— Всем доброе утро! — голос Киты был бодр всегда по утрам. — Что на завтрак? — Шинске так легко лавировал в халате, и с мокрыми волосами по кухне.
— Сырники, брат, — Кита хватает два последних, когда Рюноске это произносит.
— Сегодня смена у Саеко и Нишинои, — Кита присаживается за стол. Саеко фыркает, Нишиноя кивает. — Мы с Рю по заказам, а близнецы в школу. Ринтаро, отведёшь Юкиэ в спортзал, остальные оболтусы в школу. — прожевав, произносит Кита.
— Я будто бы без тебя и не догадался, — процеживает Суна, сжав руки на локтях.
— Вот и будь душкой, — Кита гладит его по затылку. Суна отдёрнулся, закатив глаза.
— Ну, пойдём, — пожимает плечами Ринтаро, словив мой взгляд.
***
— Ну и жара же! — Суна был определенно точно прав.
Пекло прямо на спину, из моей одежды пот тряпками можно было выжимать. Я заметила, что здесь климат гораздо теплее, чем у нас. Пусть на дворе и была осень, но по градусам цельсия самое настоящее лето.
— Такое чувство, что я тебе не нравлюсь, — я шла позади Ринтаро, когда он вёл меня с нашего жилого комплекса в какой-то более современный жилой комплекс.
— Ты мне нравишься до тех пор, пока ты меня не дотрагиваешься, — я остановилась около светофора вместе с Ринтаро. То же самое сказал и Кита. Он взглянул мне в глаза, повернувшись в пол-оборота. — Я не чувствую, когда меня касаются. Вернее, чувствую, но не так. Меня жалят прикосновения других. Зелёный. — он пошёл быстрее, мне тоже пришлось ускориться, чтобы перейти дорогу. — Ещё вопросы?
— У вас какие-то напряжённые отношения с Китой, — я скрестила руки за спиной, пройдя вперёд. — И почему ты так его не любишь?
— Он сын маминой подруги, — я усмехнулась в ответ. — И я даже не в прямом смысле. Ну, ты понимаешь?
— Да, — кивнула я.
— Ненавижу таких, как он. Говорят очевидную хрень, будто они самые умные в мире. Лидер ещё! Нечестно, — продолжив, фыркает Суна.
— И всё же, ты согласился отвести меня! — я повернулась к нему на секунду, но в глаза тут же ударило солнце, и я повернулась вперёд.
— Потому что мне ты нравишься побольше, чем он, — вспоминая слова Шинске о том, что он тоже просил его не трогать, пазл в голове сложился улыбкой на моём лице. — Пришли, кстати.
Мы пришли к дверям огромного жилого комплекса-небоскрёба. Лазурные стёкла из окон и дверей отражали солнечный свет. Это был буквально один огромный свежий вдох посреди душных многоэтажек. Стоит ли распинаться о том, как я искренне удивилась? Если б у меня не было подбородка, у меня бы челюсть упала до пола, как в мультиках. И без того солнце глаза резало, а тут сияние богатства больше лишало меня зрения.
Когда мы вошли внутрь, пахло хлоркой. У меня кровь из носа была готова пойти от катарсиса. Особенно, когда мы вошли в стеклянный лифт — я в отражении видела себя, как маленькую девочку в цирке. Я прислонилась ладонями к стеклу, и наблюдала за тем, как люди на первом этаже уменьшаются до размеров муравьёв.
— Впечатляет? — заметил мою реакцию Суна.
— А-Ага! — я была готова скакать на месте.
jessi — cold-blooded
Мы доехали до двадцать восьмого этажа. Здесь был спортивный зал. Качалка, штанги, беговые дорожки, боксёрские груши. Так и произошла встреча века. Потому что тут же мы встретили «Добродетелей». Так и вспоминаю — Куроо сидел уставший, около штанги. Он обливался водой, высунув язык. Капли воды блестели на его бицепсах. Парень словил мой взгляд, улыбнувшись, и шевельнув кубиками. Тетсуро смахнул чёлку с глаз — как много было пафоса. Бокуто рядом старательно поднимал штангу, кубики на его груди и животе поднимались, и вздымались вновь. Красивые девушки моего возраста, может, чуть старше, бежали по беговой дорожке. Их конские хвосты красиво развевались от их движений. Ринтаро вернул меня к реальности, слегка толкнув меня в плечо:
— Сходи, переоденься, — он протянул мне пакет вещей.
— Подружку привёл? — когда я уже оказалась в раздевалке, я услышала это напоследок от Бокуто.
Остальную часть их разговора я успешно пропустила, переодеваясь. Вышла я уже в чёрном топике, и трико, c тяжеленными боксёрскими перчатками на руках. Вокруг двери уже обступили «Добродетели», улыбающиеся мне. Обратила я первым делом внимание на Мицури:
— Привет, красотка! — я ей улыбнулась, у неё тогда волосы были ярче, розовые. — Как дела?
— Привет! — искренне улыбнулась я ей, помахав в боксёрской перчатке. — Хорошо, твои?
— И наши, — заметила нашу огромную разницу в росте с Куроо, когда он стоял близко ко мне. — Значит, Юкиэ?
— Откуда ты? — вышел сзади них и Тоору, потирая шею полотенцем.
— Колодница, — ответил за меня Суна.
— Что за шум, а драки нет? — а тут и начался пиздец. — Ну, привет. — парень свысока расценил меня взглядом. Своей улыбкой тот заставил встать меня в ступор. — Меня зовут Сугуру, приятно познакомиться, красотка.
Это был Сугуру, мать его, Дайшо. Достаточно было ему улыбнуться этой паршивой улыбкой, и показаться передо мной с голым торсом, с этой татуировкой двух змей, шипящих друг на друга. Ему всего лишь нужно было показать свои клыки, прямо как у настоящей анаконды. И глаза так прищурить, облизнув губы. Показать своё смазливое личико, взглянуть на меня стреляющими глазками, так и шепчущими «ты ляжешь под меня, и это не обсуждается»… И я действительно была готова лечь под него.
По фигуре он был худее, чем массивные Куроо и Бокуто, но это мне в нём и понравилось. У меня мурашки пошли, когда он пробежался пальцами мне по плечу. Пусть его волосы и липли от лица к поту, что делало его причёску более прилизанной… Я не могла убрать влюблённость в своём взгляде. Какая же я дура была, повелась на смазливое личико Сугуру Дайшо. Он будто бы вышел из всех клишированных фанфиков и фильмов, весь такой сияющий под солнцем, горячий парень.
— Дайшо, — я обернулась на строгий тон Суны. Сугуру закатил глаза. — Не надо.
— Что? — не поняла я, спросив у ребят.
— Так… Это ж ты! — я Иноске с того самого дня и помню. С последней встречи, у него нормально так сломался голос.
— Воровка? — я от слов Бокуто закатила глаза, скривив губы.
— Был грешок, — сообщила я, скрестив руки. — Мы будем так и дальше чесать языками, или займёмся делом?
— Так говорят только горячие штучки, — обошёл меня со всех сторон Дайшо. — Спать хочешь? — я поняла, к чему он склонил.
— Это мой голос, — базово ответила я.
— Мило, — наклонился он надо мной, заметив мой взгляд. Я ему улыбнулась. Остальные лишь засмеялись.
— Всё, отстань от девочки, — мягко повёл меня за плечи подальше Тоору.
— Дайшо! Обидишь её — и я тебя убью, — процедил Суна. И пусть он сказал это тихо, чтобы я не поняла — я это всё равно услышала. Слова Ринтаро эхом ходили по всей моей голове. Я не сдержала улыбки. Чертовски была рада этим словам.
— Боже, и почему вы обо мне такого мнения? — Сугуру ответил громче, чем Суна.
— Лучше не воспринимай его всерьёз, — Тоору будто вылез у меня сбоку, с левой стороны. — Добро пожаловать в этот мир.
Вот так и началась наша с ним дружба. Или с этого:
Удар в грушу.
— Хорошее начало, — кивал Суна рядом, скрестив руки. — Попробуй теперь так — повторяй за мной, опираясь на ногу. — Ринтаро встаёт в боевую позицию, протянув к груше левую руку. — Удар на выдохе. Вдох… — я повторяю за ним, направив руку к груше. — Выдох, удар! — я ударяю. — Не останавливайся. — я послушно добивала висящий мешок.
— Вяло бьёшь, представь своего врага злейшего! — прибавил Иноске. Он со своими сидел неподалёку от меня, наблюдал за мной. Я, улыбнувшись, кивнула, и усилила удары. Никого я не представила, но показалось, что мне быстро понравилась суть.
— Иноске, тут дельце одно, помочь надо, — в ушах барабанами играли удары по боксёрской груше, поэтому слова Суны для меня были — Меняй дистанцию. — продолжал советовать сзади Суна. Я кивала, и отходила. — Одна рука прямая. И один замах. Удар. Защитилась. Отошла. Ага? Сейчас вернусь, не отвлекайся. — они с Иноске действительно отошли в другую сторону.
— Ага! — я отходила от боксёрской груши время от времени, и выглядела точно нелепо.
От такого обилия тренировок телу было непривычно. В глазах уже темнело после пары ударов, но руки будто сами стремились ещё, и ещё раз ударить по груше. Сталкивалась взглядами с Дайшо, наблюдающим с остальными неподалёку. Обменивалась с ним улыбками. Вытянутая рука затекала. Пахло потом, непонятно чьим именно. Играла какая-то энергичная музыка, подстать спортзалу. Дальше я била уже вслепую, соединяя все наученные им уроки. Больше я подслушивала их разговоры:
— Так она ж воровка, — от слов Бокуто, я ударила сильнее, что аж груша отлетела на приличное расстояние. — Ё-Ёпта!
— Вот именно, Бокуто, заткнись, — к голосу Тоору я прислушалась, но не смотрела на него. — Я тоже ел сырую человечину, ты мне это всю жизнь будешь припоминать?
— Вообще-то да, — я улыбнулась от слов Котаро, и защиты Ойкавы.
— Как у Акааши дела? Прости, у тебя что, стояк от одного лишь его имени? — я засмеялась в грушу над шуткой Ойкавы. — У девчонки есть чувство юмора!
— Блять, заткнись, всё! — у них с Кейджи тогда был период «я тебя ненавижу, отсоси, ну не в прямом же смысле, а хотя, продолжай, детка, как же я тебя люблю». Все уши Танаки про них прожужжали! И близнецы Мия ничем не лучше. — Ой, а вы где были? — я услышала трепыхавшегося Иноске, с каким-то предметом.
— Да, сова, фильтруй, она одна из нас, — Суна встал неподалёку от меня. Я была готова от счастья вспрыгнуть на месте.
Одна из них. Мне где-то рады. Такая же, как они. Влилась в чужой мир за пару месяцев, но не могла освоиться в своём за пятнадцать лет жизни. Все всегда ставили меня на второе место, как это делали даже те же интернет-друзья. Здесь я не одинока. Возможно, местный клуб неудачников.
— А она ничего, — я посмотрела на Дайшо, и он мне подмигнул.
— Дайшо! — в один голос рявкнули Суна, Тоору, Бокуто, Иноске и Куроо. Закончил только Ринтаро. — Ты, сука, только попробуй. — я прекратила удары, чтобы услышать лучше. Ринтаро, засунув руки по карманам, обратился ко мне. — Кстати, у меня подарок для тебя. — я заинтригованно всем корпусом повернулась к Суне. — Иноске, давай!
— На! — было забавно смотреть, как Иноске протянул мне биту почти с его рост. И несмотря на это, Иноске смог её удержать ровно.
Бейсбольная бита, прямо как у Харли Квинн. Я улыбнулась, она была совсем новой. Чистая, блестела на свету. Я стянула с себя боксёрские перчатки, сбросив их под грушу. Тут же протянула к ней руки, и мгновенно почувствовала тяжесть в предплечьях. Она неловко шаталась в моих руках. И чем больше я акцентировала на этом внимание — тем неустойчивее она скользила в моих руках. Закинув её на плечо, материал дерева надавил мне на шею. Я перевела взгляд на ребят, схватив биту за более тонкий конец.
— Вау-у-у, — я обвела взглядом биту вновь. Подпрыгнула на месте, когда мы с Ринтаро переглянулись. — Спасибо, Суна! А какой повод?
— Вау! Круто! — расправляет плечи Мицури, оголив свои руки от ветровки. Суна кивает мне, но загадочно молчит. В этот момент он похож на свою маму. Да и вообще, в такие моменты, как этот, от него так и веет таинственным холодом, и неразгаданными загадками мира. Кто же может знать, что у него на уме?
— У меня фетиш на девушек с битами, — Дайшо же подмигивает мне. Покраснев, я отвожу взгляд.
— С прошедшим. Научу, как пользоваться и этим, — только это отвечает Суна, проигнорировав Дайшо. Так я и поняла окончательно, что я ему хотя бы нравлюсь.
