Ставка на Руте

      Смертельный номер и литературная классика — страх божий — душевные разговоры — полезные связи — "педагогическая поэма" — занимательная химия — старт по-кривой — о хандре и чудесах — заседание — заседание продолжается — октябрьские иды — рыхлые итоги и Депрессия              Лес вокруг шуршаще дышал, окутывая ароматом прогретой влажной почвы. Шелестел, рассказывая на своём забытом языке неведомые истории. Щурился, ловя лучики ласкового, точно летнего солнца своими листьями, медленно начинавшими золотиться, словно сами надеялись заменить светило предстоящей зимой.        — Оп-ля! Смер-р-ртельный номер! — восклицание прорвалось сквозь мягкую толщу идиллии. Магмен ойкнул, подорвавшись на месте.        — Чё читаешь? — голова Капхеда вверх тормашками замаячила откуда-то сверху, из кроны. Молочно-белая живица в его резервуаре выгнулась к земле колышущимся пузырём, но внутренняя магия не позволяла нарушиться поверхностному натяжению.        — Читаю и читаю, ну чего тебе, — Магмен, сидевший на узловатом корешке старой липы, попытался спрятать томик, обложка которого была обёрнута в газету.        — У, неужели чего-нибудь запрещённое! — его брат шуточно округлил глаза. — Да чего ты, не выдам я! Ты меня как будто не знаешь!        — Ты будешь смеяться!        — А это смотря на сколько там хорошие шутки! — Капхед ловко спрыгнул с ветви, на которой весел, цеплявшись одними ногами. — Ну чего там такое интересное, что я зову-зову, а тебе всё плевать!..        — Я не слышал... — признал Магмен. Видя, что близнец перешёл в нападение, он попытался спринтануть прочь, но Капхед среагировал тут же, со знанием дела выставив подножку. Вырвал книгу. И с готовностью принялся листать. Его лицо, пышущее интересом, немедленно скисло, брови поползли вверх.        — Пфе... А я-то думал... Ну и надо было скрывать эту фигню...        — А что ты думал? — обиженно поинтересовался Магс, потирая коленку.        — Да не знаю... Что это что-нибудь реально интересное. — Капхед подал ему руку, но Магмен встал сам, сердито зыркнув. — И на что сдались тебе эти розовые сопли, ты ж не девчонка!        — Это не сопли, это хорошая книга! — Магмен попытался перехватить злосчастный томик. — Так и знал! Вот поэтому я показывать и не хотел!        — Ага, и про что же твоя хорошая книга? Бедная сиротка, никто её не любит, а она вся такая романтичная, а в конце всякие телячьи нежности, а? — насмешливо протянул Капхед. Раскрыв заднюю страницу, он пробежался глазами по краткому содержанию.        — Отдай по-хорошему!        — А то расплачешься?       Стиснув зубы, Магмен наскоком сбил брата с ног. Несколько минут они брыкались во мху и золотистых листьях, пока не послышался "звяк".        — Ау! — раздалось сразу после.        — Оу! Извиняй! Блин... — Магмен больно ударился затылком о древесный корень.        — Ну вот тебе надо было, — протянул он, потирая больное место, с позором ощущая, что сейчас и правда заплачет.       Капхед закусил губу.        — Да там не сильно...        — О-откуда ты знаешь? Вдруг трещины сквозные? Земля попала! У меня будет гангрена. А когда гангрена, знаешь, что надо делать? Отпилить конечность, вот так!       Тот округлил глаза вновь, но не уже улыбался.        — Прекрати истерить, я не дам отпилить тебе голову!        — Тогда я всё равно умру!        — Ой, я же говорю, нет там ничего страшного... Дай посмотреть... — Капхед развернул голову брата вбок. Книга лежала на земле рядом, позабытая. Воспользовавшийся этим Магмен цапнул её и попытался вскочить. Но опять не успел.        — Не честно! — возмутился Капс, вцепившись в магсову водолазку одной рукой и в обложку другой. Они было вновь завозились, но тут Магмен охнул.        — Стой, стой, мы порвём её! Мне ж её отдавать!        — А кому отдавать? — поинтересовался Капс, продолжая тянуть на себя.        — Рейне отдавать!        — Ха, так и знал! — чашка отпустил. Не ожидавший этого Магс покатился на землю спиной вперёд. Злополучный томик "Джейн Эйр" плюхнулся рядом.        — Ты её всю измял, — пожаловался мальчик.        — Скажешь, она пострадала в битве с дикими тиграми! Они напали, а ты отбивался! Прям этой книгой! — Капхед вскочил, наблюдая, как братишка отряхивает роман от кусочков мха и земли.        — А где я найду тигров?        — А ты был в зоопарке, они сбежали. И ты их обратно загнал! Смотри, уже получилось интереснее, чем в этой штуке!        — Ты даже не читал...        — Ещё бы, у меня своих дел полно! Я ж из-за них и пришёл, между прочим. Ты всё про свою несчастную книжку, а я тебе показать хотел такое!..        — Какое-такое? — Магмен глянул исподлобья, всё ещё сердитый. Он обнял томик, демонстративно отступив на шаг от брата.        — Там смотреть надо! Айда! — проигнорировав молчаливый намёк, Капс поймал близнеца за локоть и призывно дёрнул. Понимая, что иначе не отстанут, Магмен покорно поплёлся к дому.        — Да что у тебя там особое... Только не говори, — мальчик резко замер. Капхед вновь требовательно потянул его. — Только не говори, что ты продолжаешь мучать ту задумку!       Брат закатил глаза. Магс сердито надул губы.        — В комнате дышать невозможно! Дедуля нас из-за тебя наругает! А я ему так и скажу, я не при чём!..       Капхед только отмахнулся. Он знал, что близнец не станет жаловаться.        — Не боись ты, я ж чего тебя потащил? У меня получилось! Горит идеально, не дымит и не пахнет. Ну, почти.        — Почти, говоришь?!        — По крайней мере нет такого, что огоньки из-за дыма не видно. Такая красота вышла!.. Не могу дождаться послезавтра! Понедельника, в кои-то веки! Столько всякого на него будет!       Магс покачал головой.        — И всё потому, что пошёл у кого-то там на поводу!       Капхед на это лишь фыркнул.        — Просто хочу увидеть рожу этого идиота, когда у меня всё получится!       Капхед был тот ещё спорщик. Как бы он ни утверждал обратного, взять его на слабо было проще простого. Но и то верно, что выигрыш в их с одноклассником недавнем споре не являлся самоцелью, скорее чем поводом прокрасоваться своими умениями.        — Заругают. Дедулю опять вызовут.        — Не вызовут! Всё будет чисто, у меня всё продумано, вот увидишь! — мальчишка довольно потёр руки.        — Звучит подозрительно.       Тот закатил глаза.       — Под "продумано" я имею ввиду максимально скучно и добропорядочно.        — Да что-то не верится.        — Слово скаута, Магси!        — По больному, значит? Вот теперь точно не верится! — Капхеда с позором выставили из скаутских рядов как раз на излёте этого лета. И Магмена заодно. Как пособника. Ребята из их бывшего отряда смеются. Коллекция значков собрана так и не будет — можно конечно выменять недостающие. Но это не то. А Капхед словно даже гордился своим "достижением".        — Чего испугался, маловер! — протянул он, пародируя дребезжащий голос священника местной церковки.              Церковка была старенькая, небольшая, по иным воскресеньям в ней могло быть тесновато — хотя некоторые завсегдатые в летах ворчали, что в былые-то годы приход и впрямь процветал, а вот теперь опустел, свидетельствуя о потерянности растущего поколения.       Когда об этом они жаловались старику Кеттлу, то поглядывали с некоторым укором на него и с открытым неодобрением на двух конкретных представителей потерянного поколения, росших под его крылом. И то верно, здоровье не позволяло грузному чайнику в летах посещать проповеди регулярно, а воспитанникам, очевидно, не было привито достаточно рвения и смирения, дабы ходить послушать слово божье по собственной инициативе.        — Капхед, не вертись, сколько можно повторять!        — Я и не вертюсь! — Капхед просидел спокойно секунд десять, стеклянными глазами разглядывая конкретное пятно на запылённом высоком окне. Потом принялся болтать ногами.        — Не вертись, говорю же тебе! Прояви уважение! — вновь шёпотом осадил дед. — Посмотри, Магмен же сидит тихо! И ты тоже так можешь, разве нет?       Магмен сидел тихо. Сложив руки и впившись пальцами в коленки, он застыл, точно мраморная статуя. На лице его застыло нечто, что иначе как "страх божий" описать было нельзя.        — И помните, помните, что люди всего-навсего труха, куклы, набитые опилками, сметенными с мусорных куч, где все прежние куклы валяются и опилки текут из ничьей раны в ничьем боку, текут, текут не за вас неумерших<footnote>Преподобный втихую вставил в свою проповедь цитату из "Шума и ярости" У. Фолкнера, вышедшего как раз недавно, 7 октября 1929 года. Впрочем, роман вышел не самым большим тиражом и не продавался вяло, так что не много кто смог бы уличить почтенного почтенного служителя культа.<footnote>! Ибо сказано было, что поборола Чалисса Победоносица нечистого и грехи человеческие с тем, и кровь текла из ран ея, и в великом долгу все мы, грешные..!       К страху божьему на лице маленькой кружки прибавились оттенки отвращения. У него было яркое воображение.       Капхед не хотел пугаться, как брат, да и не понимал, чего тут пугаться. Словесная каша на его взгляд как-то не очень сходилась сама с собой — не сходилась та часть, которая вообще оседала в памяти. Большая часть слов, вдохновленно выплёвывающихся священником с расшатанной кафедры, выскальзывала из головы, как вода сквозь пальцы.       Мальчик принялся качать только одной ногой. Сперва понемножку, исподтишка. Потом сильнее. Потом на него сердито зыркнула миссис Шугарпот — соседка и по домам и сейчас, по скамейкам.        — ...И так проистекает на нас благодать небесная, спасение души нашей! Но, если человек и может быть спасён, то только по избранию Божьему, по вечному Его указу о предназначении каждого из нас! От начала мира! Каждого из нас! — "папаша-святоша", как зовёт его Капхед, обводит паству пухленьким индючьим крылом, тыча пером-пальцем. Капхед чуть заметно показывает язык сквозь щёлку зубов. — Сказано, не все создаются в одном и том же состоянии, но одни предопределены к вечной жизни, другие к вечной погибели. Поскольку же каждый человек был создан для того или для другого, мы говорим обо всех людях как предопределенных к жизни или к смерти! — по своему обыкновению "папаша-святоша" упустил, кем именно сказано. Может, Матфеем или Лукой, может, Златоустом, а может, самим "папашей", в лихорадочном припадке вдохновения. Капхед понятия не имел. И не слишком заботился — а вот Магмен временами ворчал. Но спросить никогда не решался. — Вот оттого завет и не проповедуется равно между всеми, вот оттого даже и среди слушающих одни проникаются Его словом, а сердца других глухи и склонимы ко злу, ведь зло уже в них затаилось! И нет сомнения, что это многообразие также основано на Божием решении об избрании! Равно как и многообразие лиц наших на цели и призванию, в них выраженных, завещанных всем нам свыше! — палец-пёрышко назидательно поднялся. Оратор выглядел довольным собой.       Какая же пуская трата воскресного утра. Да в такую погоду! Можно было бы ловить раков у заводи. Можно было бы искупаться, как летом! Погонять в футбол. Пойти к пристани посмотреть грузчиков, трудящихся даже по выходным. Можно было, в конце концов, сесть под дубком во дворе дома и что-нибудь вырезать из дощечки или сыграть в карты тайком от деда или даже просто болтать до посинения... Возможности безграничны!       Капхед обратил внимание на брошюрку-молитвенник, лежавшую на специальной полочке, располагавшейся на задней части спинки впереди стоящей скамьи. Чашка правда не хотел вырывать страницы, просто сложить их уголки во что-нибудь, чтобы занять чем-то руки. Он считал, что так у него и слушалось лучше!       Священник теперь вещал нечто об упорном труде.        — ...Тогда мир наш покажется вам трупом, лишенным жизни и красоты. И это уничтожит честолюбие и взрастит воздержание! Ибо человек есть всего лишь странник и пилигрим, спешащий из этой переходящей жизни в жизнь грядущую, он с почти физическим ужасом отвращается от сует, которые погружают в страшное безразличие души, пребывающие на границах вечности!       Маленький самолётик, крылья которого украшали бледные печатные буквы, сделал изящный вираж над рядами скамей и, пойманный сквозняком, резвившимся у высокого потолка, ринулся прямиком к алтарю — престолу господню, светлому будущему, стрельчатому окну с солнышком. Но не долетел, предательски брякнувшись прямиком рядом с кафедрой. Зато Капхед теперь сидел смирно-смирно. Разве только мыском пытался запрятать ворох бумажных корабликов и звёздочек под скамейку.              Дедушке пришлось заплатить за раздербаненный буклет и выслушать дополнительную речь от настоятеля, и ещё неизвестно, что хуже. Самое ужасное было то, что Капхеду пришлось присутствовать при обеих стадиях процесса, мучительно ощущая тяжесть каждой позорной секунды — а было их много, этих секунд. Время, как назло, тянулось даже медленнее, чем на уроке. Священника поразил новый накат вдохновения. Он качал пальцем-пером, вытягивал длинную шею и строго поглядывал, проверяя, слушает ли его "трудный ребёнок".        — Ты слушаешь меня, мальчик?       Капхед поднял голову, монотонно и тоскливо выведя "да, сэр".        — Повтори, что я сейчас сказал!        — Что путь во град лежит через город, — повторил тот с осмысленностью звукозаписывающей машинки.        — Верно! Город, где продолжается ярмарка сладострастия! И для совершения путешествия во Град, окружённый пропастями и осаждаемый демонами, развлечения, книги, даже общение с друзьями, если потребуется, должны быть оставлены, ибо лучше вступить в вечную жизнь хромым и изувеченным, чем быть ввергнутым в вечный огонь, имея оба глаза!..       Капхед обладал крайне ловким навыком зевать, не открывая рта, навыком, мастерски отточенным с годами.       Пока шли к выходу, мальчишка продолжал разглядывать носки своих башмаков. Они шли мучительно медленно. В церкви было сумеречно и почему-то зябко, несмотря на тёплую погоду. Из-за дверей сочилась полоса света и казалось, стоит выйти на улицу, все беды развеются, как дымок от свечи, и всё станет опять хорошо. Как минимум на улице можно будет убежать — в поля, в лес, в посёлок, да важно ли, куда! Главное, что свобода! А домой и последствия, это вечером, это потом... Но они шли мучительно медленно. Капхед чуть не физически ощущал на себе осуждающий взгляд опекуна и от этого лишь больше сердился. Сколько можно выносить этот позор!..       Перед самыми дверьми дедушка остановился. Точно специально. Знает о плане побега. Домой потащит.       "Ничего. Вырвусь."        — Ну почему нельзя было просто посидеть немного спокойно, мальчик мой? — со вздохом спросил пожилой чайник, присаживаясь перед внуком. — Неужели это так сложно?        — Сложно! Я вот не понимаю, как все сидят!        — Мистер Гарпс говорит важные вещи! И все слушают.       Тут Капхед насупился и не стал отвечать. Если бы он выдал своё мнение о важных вещах мистера Гарпса, его ситуация стала бы ещё хуже.        — Мы не так часто слушаем его, так что не стоит упускать возможность!       Не дождавшись на это ответа, Кеттл со вздохом поднялся. Краем глаза Капхед заметил, как сместилась широкая ладонь чайника. Быстрый взгляд на пустую залу церкви, на дверь, затем мальчик резко вскидывает голову, глядя на опекуна и чуть дёргаясь вбок.       Ладонь мягко легла ему на плечо.        — А полёт хороший вышел, длинный. Да и то верно, местные потолки прям-таки созданы для самолётиков, — негромко отметил пожилой чайник, пряча улыбку в керамических усах.       Капхед тоже улыбнулся. На душе стало легко. А затем в лицо ринулся уличный свет.       Магмен ждал во дворе у ограды, где ему и велели ждать. Он был всё ещё тихий, тише обыкновенного, и сидел прямо, точно не заметил, что служба и проповедь уже кончились. Он всегда бывал прибитым и дёрганным после таких вот "церковных" воскресений, ничего не поделаешь. Но "страх божий", как правило, рассеивался через пару часов, надо было лишь подождать.       Кружка побежал к деду с братом, едва завидев отворяющиеся створы.        — Как ты? — аккуратно спросил.        — Пап... Кхм, отец Гарпс мне сказал идти из города во град! — поделился близнец новоявленным откровением.        — Это как?       Капхед самодовольно посмотрел на братца, не догоняющего такую простую вещь.        — А так, что книги твои надо оставить! Это он так сказал!        — Кому оставить?! А я тогда как?! — возмутился Магс.        — А вот так! И вообще, надо быть хромым и изувеченным! И без глаз! Хотя бы без одного, во! — и Капхед отогнул нижнее веко, при этом закатывая глаза так, что виднелись теперь только белки. Магмен, ойкнув, отпрянул.        — Это он так сказал!        — Значит... Тебе теперь глаза того... — испуганно вывел вдруг кружка.        — Ну чего ж сразу? — теперь опешил старший из братьев.        — Как ведьме!        — Погоди. Ведьм же сжигали?..        — Не только, — со знанием дела заявил Магмен.        — Это откуда ты взял?        — Из "Молота", — по правде сказать, "Молот ведьм" Магмен не читал. Но наткнулся в энциклопедии о нём. И прочитал эту статью со страхом, но и большим интересом.       Не обращая на болтовню мальчиков внимания, Кеттл тем временем успел разговориться с ещё одной прихожанкой. Ведя беседу, они прошли в сторону — прихожанка стащила с церковной ограды девочку-котёнка, любопытно тянувшуюся к надгробьям, сокрытым чугунными прутьями.       Заметив, что дед отдалился, Магмен мгновенно прервал болтавню и бросился к старшим, успокоившись только когда вцепился в кеттлову руку. Капхед пренебрежительно фыркнул на "детское" поведение и Магс спрятал лицо.       Чашка нарочно не стал подходить к старшим. Он сунул руки в карманы и лениво шагнул к девочке, продолжавшей разглядывать мшистые надгробные камни. Девчонка была выше его на голову. Это не обязательно что-то значило — Капхед, увы, был мелковат для своего возраста. Но, когда она повернулась к нему, по надменному взгляду "как на младшего" стало видно, что она всё-таки старше, года на полтора-два.        — Красиво твой самолётик летел, — похвалила она.        — Я сам конструкцию доработал! — чашка горделиво выпятил грудь.       Они помолчали немного. Оглянувшись на женщину, котёнок поставила ногу на нижнюю перекладину ограды, взявшись лапками за вертикальные прутья.        — А ты без души, да? — спросила она как бы невзначай.       Лицо у Капхеда перекосилось.        — Чего-о! Сама ты без души! Тебе тоже самолётик понравился, сама же сказала!..        — Да при чём тут это? — она недоумённо махнула хвостом. — Я же в целом!        — Я тебе за такое "в целом" щас как врежу, и не посмотрю, что девчонка!       Девчонка сосредоточенно нахмурилась, уставившись на него. А потом взяла и совершенно наглым образом щёлкнула Капхеда по носу.        — Ах так! Ну ты первая начала!       Капхед наскочил на врага. Но девочка хлопнула в ладоши и раздался треск. Капхед увидел короткую вспышку и понял, что сидит на земле. Шерсть у девочки затрещала и затопорщилась, на усах затанцевали искорки, и она досадливо прицокнула на это.        — Не честно магией!        — Ты полез с кулаками.        — А ты пристала!        — Я проверяла! — с достоинством заявила девчонка. — Ты мягкий! Это как так?        — В смысле?        — У тебя нос вроде как твёрдый, но мягче, чем у нас чашки дома, они твёрдые. А ты совсем холодный? — поинтересовалась она с живостью.        — Ага. А ещё в зеркале не отражаюсь и выпью сейчас твою кровь, — Капхед поднялся и принялся возмущённо отряхиваться. — Вот поэтому и души нету.       Девочка отстранилсь от ограды, задумчиво оглядывая маленького оппонента с ног до кончика встопорщенной яркой трубочки.        — А что же мама тогда говорила... — Протянула она. — Надо будет спросить... Просто, понимаешь, моя мама, она мне говорила, что у таких нет души. Ну, у вас. Потому что вы вещи. Значит, душой не наделены.        —Чего-о-о?! Ну я твоей маме сейчас тоже задам, — возмущённо заявил чашка.        — Удачи с этим. Мы живём на Четвёртом острове, — отмахнулась та. — Это мы с папой вдвоём приехали сюда погостить к тёте. Папа вперёд ушёл, — участливо пояснила она, словно на случай, если Капхед и его захочет поколотить.        — Сама она вещь, в общем! — не найдя выхода гневу, Капхед скрестил руки на груди.        — Но ты же всё-таки — чашка! — продолжала задумчиво тянуть девочка.        — А ты кошка! Но я же не говорю, что у нашей соседки на пальто воротник из твоих родственников сделан!        — Нельзя так грубить даме! — нахмурилась девчонка.        — А ты не дама, а драная кошка!       Мгновение оба пялились друг на друга. Потом девочка усмехнулась.        — Да вообще-то я уже сказала, что была неправа.        — Не говорила такого.        — Вот сейчас говорю, доволен? Хотя была неправа не я, а моя мама. Просто мы дома с живыми вещами как-то обычно не общаемся...        — А мы с шелудивыми кошками, — Капхед отвернулся. Он бы снова бросился в атаку, не смотря на магию у противницы — но испытывать дедово терпение по второй так скоро было чревато.       Они вновь помолчали немного.        — Ладно, проехали, — произнесла девочка. — К тому же Святая Чаша вот тоже, э... Чаша.        — Вот-вот! — оживился Капс.        — Мама просто говорит, это она промысел божий, движимый святым духом, — девочка выставила палец, почти как священник на проповеди. Но задумчиво нахмурилась словам, точно сама не совсем их понимала. — только она же при жизни была человеком. В смысле, при жизни... В смысле... В общем, я сама не очень это всё понимаю.       Капхед повеселел от такой откровенности.        — Да я тоже! Но деда говорит, на Третьем острове есть прижизненная статуя Чаши! Во как!        — Да? Здорово, я не знала!.. — девочка вдруг как будто помялась. — У нас сперва не заладилось общение...        — Да чего там, — Капс отмахнулся.       А собеседница одну руку убрала за спину, другую выставив вперёд.        — Меня зовут Милли, — манерно произнесла она.        — А меня Кап... — но не успел Капхед толком спародировать её торжественный тон, как их обоих окликнули. Взрослые расходились, наконец прекратив болтать, и дети побежали каждый в свою сторону.        — О чём они там всё балакали так долго? — негромко спросил Капхед, нагнав брата и зашагав в ногу с ним. Тот отпустил руку дедушки, но неохотно.        — Да ни о чём... Про цены на что-то там, про то, что камфору надо в суставы втирать... — передал Магмен.        — А я тут вёл теалитический спор!        — Какой-какой? Неолитический?!        — На нос свой повесь этот неоли... лический. А я говорю телала... Телги... Короче, про всякие важные вещи!        — Да, я видел, как она магией шибанула и ты весь покатился. В споре ты победил, как я понимаю? — невинно уточнил Магмен.        — Щас сам покатишься, — Капс толкнул брата в бок. Тот не был в настроении драться, но оставаться в долгу было никак нельзя и кружка тоже пихнул — но близнец вовремя увернулся и мальчик чуть было не рухнул на землю. Ловкий пинок пониже колена — и всё-таки рухнул.        — Мальчики, мальчики! — спохватился Кеттл подымать младшего внучка под мстительное капхедово "ага!", — Ну что вы опять начинаете, сегодня же воскресный день! — Магмен на этих словах всполошённо обернулся на церковь и мигом присмирел обратно. А вот Капхед не особо. — Будете себя так вести, мы немедленно едем домой! Рынок!       Вот теперь Капхед согласен был успокоиться. Действительно, он совсем ведь забыл со всеми событиями этого утра! Дедушка обещал после службы всем вместе поехать на рынок!              Рынок был не чета настоящим ярмаркам, какие проходили раз в несколько месяцев. Но всё равно был местом интересным, особенно по выходным. Редко когда братья видели столько народа за раз! Покупатели толкались, продавцы что-то выкрикивали, длинные колбасы свисали гирляндами — словно кишки, как любил порой постращать братца Капхед — живая рыба трепыхалась в бочонках, фруктовые прилавки манили пестротой, точно экзотические ковры... Если закупка продуктами пройдёт удачно, ребята могли рассчитывать на то, что их побалуют мороженым, особенно в такую погоду.        — Так, мальчики, смотрите, не потеряйтесь! — предупредил Кеттл. Магс опять ухватил его за руку. А Капхед только и думал, как бы так половчее потеряться, чтоб не сразу заметили.       Было здесь и ещё одно замечательное место, правда, не на самом рынке, а в стороне. За мясными и рыбными рядами начинались какие-то бараки, пристройки, затем переходившие в лодочные сараи — рынок располагался на окраине посёлка неподалёку от берега. Среди прибрежных домишек располагалось местечко с таинственным певучим названием "шалман".       Попасть туда было мечтой многих школьников. Избранные старшеклассники, хажевавшие туда регулярно, кичились знакомствами с местной публикой и приобретёнными у них бесценными навыками по части срезания замков или приёмов портового джиу-джитсу.       Ребят принимали. Ребята притаскивали свои завтраки, книжки, порой и свистнутые у родителей качественные сигареты. Ребята запалисто жаловались на учителей за партией в карты, их с сочувствием слушали, словно и впрямь нет ничего хуже на свете, кроме как получить "кол" по немецкому, и от щедрот угощали дешёвеньким пивом. Не за бесплатно, конечно, но посреди Сухого закона подростки не могли не ощущать всей важности отказанной чести. А публика шалмана, просоленная и усталая, была рада разбавлению будней.       Те немногочисленные избранные, кому вход сюда был открыт регулярно, немало кичились. Им завидовали, наверное, все, кто знал об их периодических вечерних приключениях — а знали не все, тайну скрывали от учительских любимчиков. Но как же тут не позавидовать! Капхед давно уже прям-таки изнывал от зависти.       Знакомые старшеклассники отказались его брать с собой по двум причинам. Первая — Магмен. Капхед заверял, что Магс никому не выдаст. Но видно лицо у его брата было больно уж ботанское. В итоге капхедово увлечение шалманом не принесёт ничего хорошего как раз-так Магсу. Но об этом потом.       Вторая и главная причина — возраст. "Чего там делать средней школе? Иди лучше домой хлебать хлопушки".       Капхед был обижен и за себя и за хлопья. И он твёрдо намерен был стать первым тринадцатилеткой, проложившим себе дорогу в шалман.       Пока ему это не удалось. Посёлок, рынок и шалман надодились в одной стороне от школы, их дом в другой, и бегать сюда было далековато. А ещё, странное дело, в те разы, когда чашка являлся к рыбным рядам и баракам за ними, по телу как-то непроизвольно шёл холодок, в горле пересыхало, а люди вокруг начинали казаться громадными и жуткими, как разбойники в книжках.       Возможно, у него была аллергия на рыбу.       Чашка был намерен её со временем побороть. Он завёл крайне полезное для этой цели знакомство.       Гиллен, мальчик-тритон, был сыном поселковой прачки. В школе он не учился, подрабатывал помощником рыбака. И не только.       У Гиллена были хорошие знакомые в шаламане, обучавшие его ещё большему количеству интересных навыков, чем приходящих школьников.       Капхед как бы невзначай отстал от своих спутников, пока они проходили через запруженный народом ряд со всякой галантереей. Элдер Кеттл деловито разглядывал прилавок с тапочками. Магмен засмотрелся на шёлковые платки с гипнотичными узорами. Чашка сделал пару шагов назад, шажочек в сторону. И рванулся.       Гиллен ждал в условленном месте, рядом с холмиком, у которого сходились рыбный и скобяной ряды.        — Здоров! — выдохнул чашка.       Тот махнул самодельной трубочкой из кукурузного початка.        — А где твой брат? Что, струхнул? Или решил не впутывать его в это дело в итоге?        — С Магсом можно хоть на Северный полюс, — с достоинством заявил Капхед. — Он деда отвлекает. Мы с ним сегодня.        — И как он? Не того? — тритончик качнул головой. — Не бузит?        — В последнее время нормально, — Капхед пренебрежительно отмахнулся.        — Это хорошо... А то у мамки этот, новый, заявился вчера весь вдрызг, и давай драться! Еле вытолкали.        — Так, давай к делу. Всё в силе же?       Тот расплылся в улыбке.        — Обижаешь!        — Завтра в час ровно, в конце большой перемены. Не раньше! А то заметит.        — Да ты говорил уже.        — Весь класс на тебя рассчитывает!        — Помню, помню... Задаток?        — Готов, — Капхед передал небольшую ракету, ярко раскрашенную гуашью. Ещё одна такая же лежала у него в столе дома, дожидаясь победы в завтрашнем пари с одноклассником.       Гиллен с восхищением разглядывал фейерверк.        — Втыкаешь в землю покрепче. Поджигаешь вот здесь. И отходишь подальше. Подальше, слыш? А то не говори потом, что я не предупреждал... Основная плата после дела, назавтра.       Основной платой был томик приключений Пинкертона, самолично свистнутый Капхедом из библиотеки.       Ребята пожали руки и разошлись.       Сегодня Капхед и не собирался в шалман. Сегодня он запускал иной план. Не просто план, а целую стратегию, разработанную их классным коллективом.       Мальчик вернулся в галантерею. Около тапочек и платков Кеттла с братом не оказалось. Но, не успел он забеспокоиться, как заметил родных у лавки с игрушками. Магмен клянчил у Кеттла самолётик, а тот отвечал, что слишком дорого.       Чашка подошёл к деду со спины, не слышимый в общей толкучке. Магс глянул на него.        — Ну хорошо. Можно тогда хотя бы того солдатика? Он недорогой... — примирительно произнёс он тут же. И дедушка согласился, пока Капхед показывал из-за его плеча большой палец.              Нельзя сказать, что в школе у Капхеда не было друзей. Его не обижали, напротив, звали в игры, охотно брали в команду на физкультуре. Но у него не было компании действительно верных товарищей. Возможно потому, что его брата, вечно таскавшегося за ним, прочие ребята считали каким-то странным.       У Капхеда была скорее роль шута класса. А он и не возражал, с удовольствием купаясь во всеобщем внимании. Его могли отловить на перемене и сказать что-нибудь из разряда "Эй, чашич, выдай-ка чего-нить забавного!"       "Да я бы и выдал, — отвечал тот. — Только всё укатилось." "Это как?" "Иду я утром третьего дня, — с готовностью продолжал тот. — подхожу уже к школе, и тут всё забавное раз, и высыпалось из карманов! Покатилось под куст, я за ним. И там столкнулся нос к носу с директором! И у него зеркало в руке. Он мне такой, "Пошли"! А мне же искать надо! И я ему, "нет, господин директор, это вы пошлите!" И тут он весь покраснел, спрятал зеркало за спину. И такой, "только ты никому не рассказывай!"       Слушатели смеялись, а Капхед продолжал уверять, что лично присутствовал потом на тайном венчании директора с зеркалом.       Капхед нередко отсиживался в директорском кабинете. Но ненавидел школьное начальство не он один.       Директор очень заботился о своих подопечных, считая, что его учреждение обязано быть в списке лучших. Ещё он любил пунктуальность. Стремясь свести на нет опоздания и повысить тем самым успешность, он взращивал в детях усердие и точность, дежуря у школьных дверей незадолго до звонка и отлавливая опаздывающих. Он любил инспектировать, как проходит урок и листать журнал, сверяя списаи посещаемости с целью уличить кого-нибудь в прогуленном уроке. И директор просто обожал, когда кто-нибудь из его питомцев шёл к нему сообщить о зреющей в рядах лодырей и хулиганов пакости. Директор считал таких осведомителей образцовыми представителями сознательной молодёжи. Но никогда не хвали во всеуслышание. Он не был дураком.       Ещё одним врагом школьников и верным союзником директора была Цапа, также известная как Циркачка, урождённая мисс Слайд, дама-логарифмическая линейка.       У миссис Слайд была одна замечательнейшая вещь. Золочёные карманные часики в виде жука, которые она на старомодный манер носила на длинной шейной цепочке, заткнутыми за пояс юбки. При нажатии на кнопочку крылья жука раскрывались и можно было увидеть циферблат — очень красиво. Но ненавидели её, конечно же, не из зависти к часам.       Цапой училку окрестили за умение ловко выцапывать шпоргалки и записочки из самых потаённых мест, а Циркачкой за то, как любила она приговаривать "это какой-то цирк", когда недовольна была ответом у доски.       Цапа, прям как директор, любила, чтобы всё было чётко. Она не тратила слов понапрасну.        — Шеллтон, Эйк, пересядьте отдельно.       Шеллтон и Эйк, шушукавшиеся совсем чуть-чуть и негромко, тоскливо смотрят с заднего ряда.        — Ну мисс Слайд, — тянут они, — мы же ничего не делали!        — Вот свободные места, — Цапа кивает на парты на переднем ряду, даже не удосужившись пошутить про то, что и впрямь не делали ничего. — Пересаживайтесь.        — Мисс Слайд, мы больше не будем!        — Пересаживайтесь, вы задерживаете занятие.        — За что?        — Пересаживайтесь.       — Да за что же?!       Мгновение мисс Слайд буравит их взглядом.        — Когда пересядете, будьте добры передать мне свои дневники.        — Но мисс Слайд! Ну мисс Слайд!..       Ещё короткое мгновение.        — Шеллтон, Эйк. Покиньте класс.        — Вот и нет! Что мы такого сделали?!        — Покиньте класс.       Можно продолжать спорить и дальше, но всегда это кончается поражением.       Как и директор, Цапа-Циркачка имела свои представления о хороших и плохих учениках, так что нелюбили её и за фаворитизм. Если уж кому-то не везло впасть в её немилость, с "отлтчно" за семестр можно было распрощаться на весь год. А неповезти могло кому угодно. Так, никто не удивился, когда Капхеду поставили "плохо" и за урок и за поведение, когда на контрольной его обвинили в том, что списывает у брата, хотя списывал как раз-таки Магмен у него. Но Джинджер однажды отчитали за неприличный вид: её угораздило привлечь к себе внимание ярким браслетом. А приличным девочкам не пристало носить бижутерию. И поможет небо той, кто заявилась бы в класс мисс Слайд с макияжем...       Печенька Джинджер тогда расплакалась, хоть никакого макияжа на ней и не было.       Оправдывая своё прозвище, учительница выцапала как-то раз Чипа из кофейни, в погоне за всё теми же приличиями. Порядочным детям стоило сидеть за книгами, а не тратить родительские деньги в злачных местах. Кофе вообще взрослый напиток и вреден для юного организма. В конец счётная линейка выбесила класс, когда отвергла букет, купленный ей родителями Эйка в качестве знака примирения. Преподавательница аргументировала своё самодурство тем, что не берёт взяток. Зато с кликой любимцев-отличников не раз по большим переменам распивала чаи.       Сперва им в чай хотели что-нибудь подмешать. Потом Капхед предложил подорвать к чертям кабинет математики. Потом Магс дал ему оплеуху и он одумался, как раз в тот момент, когда одноклассники начали было одобрять идею. А потом у заговорщиков возник иной план.       В подарке Цапа углядела злой умысел. Ребята решили перевернуть ситуацию с ног на голову. И идти не на войну, а на примирение. Кто-то постарше раскритиковал бы идею в пух и прах, но их ораве она в тот момент показалась идеальной.       Началось с того, что Нейла тряхнула шляпкой гвоздя, венчающего голову, и в сердцах проворчала что-то о том, как было бы хорошо, если бы любимые часы Циркачки взяли, да разлетелись. И в этот момент над головой Криспа вспыхнула лампочка.       Идея осветила лица присутствующих. Из заговорщиков они в собственных глазах превратились уже в коварных, но милостивых манипуляторов.              Мисс Слайд степенным шагом возвращалась в знание школы после обеда, когда кто-то врезался в неё.        — Ах!        — Прощения просим! Гражданочка, не ушиблись? Всё в порядке? Ой, да что ж вы с пальтишком в такую теплынь, и помялось всё, небось... — молодой человек, чуть не сваливший её с ног, принялся поправлять пальто, которое она держала подмышкой.        — Благодарю, юноша, — сердито ответила та, спешно отстраняясь и с достоинством шагая прочь, цокая каблуками. От незнакомца неприятно несло рыбой.        — Да не за что, гражданочка, не за что! — донеслось вслед.       Когда учительница вошла в классную комнату, до звонка оставалось совсем немного. Две пары глаз, Капхеда и Магмена, напряжённо наставились на неё. Вот садится за стол, раскладывпет журнал для переклички. Но звонка ещё не было. Сейчас время проверять будет... Цепочка всё так же болталась на шее, карабинчик уходил куда-то за пояс. Заметить что-либо про часы было невозможно.       В этот момент звонок и грянул. Под его дребезжащую песню дверь распахнулась и в кабинет ураганом внёсся Эйк.        — Не устраивайте цирк и покиньте помещение, — невозмутимо вывела Циркачка и начала перекличку.               — Во имя таблицы элементов, что ты сделал?! Ну что?! — вопрошал мистер Люсьен.        — Ничего... Кислоту добавил, как вы сказали...        — И ничего другого?!       Они проводили примитивнейший опыт с щёлочью и кислотой. Но из капхедовой пробирки валил густой бордовый дым.        — Ничего... Ну, ткани кусочек... Случайно упал... Может, у вас кислота испорченная? — но парта была засыпана уликой — гранулами марганцовки, которую он не всю успел смахнуть вовремя.       Учитель вздыхал, качал головой-лампочкой и в очередной раз повторял "ах, что же мне с тобой делать...".        — Это и есть твой ответ магии? — насмешливо прошептал Харбел через проход между парт, уже после того, как всё потушили, расчистили, класс проветрили и чашка вернулся за парту. Он как раз убирал дневник со свежей пометкой.        — Ответ будет потом. Но если хочешь сейчас, то пожалуйста, — негромко проворчал он.       Урок продолжался. Ученики должны были расписать цепочку химических реакций.       Капхед примерно раскрыл тетрадку. Затем отложил ручку, оторвал уголок от промокашки. Выхватил собственную трубочку с головы и, распрямив её, прецельно запульнул бумажную пульку прямиком Хабелу в глаз.       Тот в долгу не остался. Но ему не нужна была бумага. Он раздул щёки и целой пулемётной очередью выплунул в Капхеда мелкие-мелкие чёрные семена. Мелкие, но бились больно.       Магмен, сидевший в зоне поражения между драчунами, меланхолично сгрёб промокашку брата и принялся вытирать пролившиеся чернила, пока не попали на его тетрадь.       Капхед торжествующе ухмыльнулся и, отобрав пропитанный чернилами мокрый шарик, "выстрелил" им. Комок ударил его по краю головы-цветка колокольчика, обращённого вверх, прокатился по кромке, Харбел вздрогнул и снаряд упал вниз, вглубь лепестков. Ощущение не из приятных.       Мистер Люсьен самозабвенно объяснял что-то, исписывая доску мелком и повернувшись спиной к мини-войне.        — Ах так...       Мальчишка как бы невзначай наклонился, подперев щёку ладонью-листиком. Из его головы вырвалось большое фиолетовое семячко и полетело прямо в Капхеда. Оно просвистело в полудюйме от магсова носа, плюхнулось перед чашкой и взорвалось снопом пламени.        — Ты опять?! — взвыл химик. Обернувшись на шум, он увидел только, как Капхед выкидывает горящую тетрадку в окно.       Мистер Люсьен милостиво оставил Кпхеда после уроков всего на один час. Но не подозревал, что всё равно рушит им всю послеурочную программу.        — Придётся тебе показывать им ракету вместо меня, — мрачно изрёк Капс.        — Нет уж. Не заставишь.        — А как тогда по-твоему, м?!       Магмен закусил губу.        — Может, на завтра перенесём?        — Этому Харбелу того только и нужно! Он уже, считай, тогда победит!        — И как тогда?..        — Как-как! — он вскинул руки. — Это я тебя спрашиваю!        — Может, поговорить с мистером Люсьеном? И он наказание на завтра перенесёт? — робко предложил Магмен.        — Ага, ну конечно.       Оба понурились.        — Ну, раз ты не хочешь принять факел из моих слабнущих рук, видимо, придётся терпеть вековой позор... На всю жизнь...       Магмен закатил глаза.        — Не драматизируй ты.        — Я? Драматизирую?! Я всего лишь прощаюсь со своей репутацией!.. На веки-вечные...       Магмен обещал что-нибудь выдумать, иначе Капхед грозился сбежать из-под носа учителя, а это грозило ещё большей проблемой.        — Мистер Люсьен? А знаете, мне говорили, Квадратус...        — А? Да-да? — мгновенно оживился Люсьен, откладывая пробирку, которую протирал. Хоть область его профессиональных знаний составляла химия, его персональной страстью были история и мифология. Водный дух Квадратус, помнящий немало минувших столетий и являвшийся, по-сути, живым мифом, давненько возбуждал люсьеновский интерес.        — Так вот, — вкрадчиво продолжил Магмен. — мне говорили, Квадратус переселился на архипелаг вместе с ирландскими имигрантами в конце...        — Чепуха! Кто заявляет такие враки?!        — Наша библиотекарь...        — Библиотекарь?! Да что она знает! Я изучал пруд Квадратуса не один год, я перелистал всю литературу о нём, которая есть, я с уверенностью могу сказать, что он является эндермической сущностью архипелага! Доказывает это то, что он обитает не только в пруду, но и в источниках, питающих его, это подтверждают несколько задокументированных свидетельств прошлого века, и... — лампочка-химик был человеком рассеянным и легко увлекающимся. Если что-то распаляло его интерес, он переставал замечать всё вокруг.        — Миссис Скролл мне говорила, что вы не учёный в этой области. А к ней в библиотеку как раз пришла книга какого-то академика об истории островов, и там он утверждает, что как раз...        — Готов поспорить, континентал, никогда не видавший нашего архипелага! — заклеймил преподаватель.        — Миссис Скролл говорила, он величина...        — Величина!? Где его книга?! Обманывать уные умы! А она-то, она! Умнейшая женщина, а ведётся! Это просто непатриотично!.. Где эта книга?!        — Да в библиотеке же... — Магмен ткнул пальцем себе за плечо.       Мистер Люсьен выпрыгнул из-за учительского стола.        — Капхед, я скоро вернусь. Мне хватит пятнадцати минут, чтобы исправить это псевдонаучное недоразумение! — заявил он. — Нет, десяти!.. Не шали без меня. Шкаф с ингредиентами... Да, заперт, — он подёргал дверцу шкафа. Потом ещё раз повернулся к Капхеду, улыбающемуся самой невинной улыбкой в своём арсенале. — Не шали! — пригрозил учитель повторно и скрылся из виду.       А заветную книгу Магмен заранее припрятал в секции приключенческой литературы, так что у них в запасе было минут сорок.       Для начала Капхед пересёкся с Гилленом и всунул ему обещанную книгу.        — Ну как она у вас?        — Вроде пока не заметила... — чашка собирался уже идти, но потом обернулся. — А хочешь увидеть ракету в действии?        — Спрашиваешь!        — Тогда за мной! И живей, опаздываем.              Полянка за школой бывала и курилкой, и рингом, и стадионом по игре в ножички. Сегодня ей предстояло стать полигоном.        — Я уж думал, мы будем завтра выяснять, кто кого, — хмыкнул Харбел.        — Но пришёл же! — с торжеством отметил чашка.        — Влетит тебе, что с наказания свалил.        — Переживаешь за меня? — Капхед ухмыльнулся, подходя в развалочку.       Колокольчик тем временем глянул на Гиллена.        — А это кто будет?        — Знакомый. Из шаламана, — чашка был ниже. Когда противники сошлись вплотную, ему пришлось задрать голову, чтобы не выглядеть уж совсем несолидно.        — Телохранителя привёл?        — Зрителя. Посмотреть будет на что, — Капхед вновь улыбнулся, показывая зубы, точно оскалился. — Брысь, а то покалечишься.       Помимо Магмена с Гилленом вокруг толпились ещё ребята. Зрителей хватало. Они почтительно расступились кружком и даже Харбел так и быть отошёл.       Магмен неодобрительно нахмурился. Капхед вроде собирался запустить сегодня только одну ракету, но сейчас устанавливал в исходную позицию целую связку.       Одноклассники восхищённо заголосили, впечатлённые: трубочки фейерверков были местами криво, но очень старательно раскрашены в яркие краски и обклеены цветной бумагой.        — И так, дамы и господа, внимание! Сейчас вы увидите такое, чего вам никакая магия не даст! Сейчас вы увидите мощу! Красотень! Дамы и господа, прошу, шоу! — возвестил Капхед. Кто-то хмыкнул над каламбуром, в то время, как мальчик щегольски зажёг спичку о подошву ботинка — о приклеенный к ней в щегольских целях черкаш — и поджёг хвостик фитиля, расползавшегося несколькими ниточками по ракетам.        — Отойди, тебе говорят! — Капхед увидал, что цветок-колокольчик опять оказался у самых фейерверков, почти что вплотную, очевидно, чтобы разглядеть получше. — Там и смотреть издалека надо!        — Ладно-ладно... — тот отступил.       В этот момент Капхед вдруг понял, что сейчас всё пойдёт не по плану. Но он ничего уже не успел сделать. Фитили догорели и тяжёлая связка ракет, накренённая в сторону, стартовала.       Под восторженные ахи она понеслась, точно дикая лошадь. Ахи тут же сменились на перепуганные. Зрители кинулись врассыпную, а пучок ракет сделал изящный вираж и распался на отдельные снаряды. Они взорвались алыми, изумрудными и зелёными хризантемами и зрелищем этим можно было бы заглядеться, если бы только у кого-то из присутствующих здесь был иммунитет к огню. Прекрасные всполохи проносились, точно осколки гранат, пока детвора пряталась по кустам, ямам, кто-то даже за муравейником. Эхо гавкнуло такое, словно военная канонада.       Самая крупная центральная ракета сделала второй вираж, вылетела из зарева своих сестёр — и метко пробило школьное окно.       "Прощай, литература", — подумали те, кто заметил.       Грозное эхо затихло. Клочки цветной бумаги дотлевали на листьях и утоптанной земле. Публика повылазила из укрытий. Все теперь заметили, как дымится окно и попрощались с классом английского языка и литературы.       Гиллен остался чрезвычайно доволен шоу начинал всерьёз жалеть, что не ходит в школу ежедневно. Остальные всё больше тряслись.        — Такую мощу лучше бы и не видеть... — проворчал вроде как сам себе Харбел, возникая из-за деревца.        — Ах ты сволочь! Это ты испортил! — выпалил Капхед. В следующее мгновение он уже катал одноклассника по земле, наскочив, словно лесная кошка. Публика ободрилась и взялась болеть кто за кого. Зрелище продолжалось.        — Сбил! Сбил, подлец! — обвинял Капхед, таская противника за лепестки на голове.        — Сам криво воткнул! Я поправить хотел, а потом решил, так и надо! — горланил тот, заламывая Капсу руку.        — Шухер! — заорал Магмен.       Никакой взрыв не мог заставить поляну опустеть так же быстро.              В кронах шумел ветер. Тучи клубились, грозясь дождями. Затянувшееся бабье лето кончалось.       Ветер заставлял мелко-мелко дрожать трубу металлической печки. Ночами уже становилось зябко и приходилось тратить дрова.       Капхед сидел на ковре пере буржуйкой, задумчивый и вялый, что случалось с ним редко. Но погода и монотоннейший выпуск новостей, несшийся из радио-приёмника, действовали угнетающе.       После инцидента с фейерверком за мальчишкой закрепилась прочная слава поджигателя. Теперь от него ждали уже других шуток.       Капхед не знал, как относиться к такой "перемене погоды". На людях кичился. А наедине с собой...       "...Индекс Джоу Джонса продолжает падать. За сегодняшний день было продано около пяти миллионов ценных бумаг, капитализация рынка снижается..." — бубнил приёмник.       Капхед злобно взглянул на него.       Дедушка спал в кресле-качалке. От лекарств его частенько клонило в дремоту. Камфора для суставов и пузырёк с Лауданумом стояли на табуретке рядышком, пока старик мирно похрапывал. Но, стоит ведь сменить волну или выключить радио, сразу проснётся и возмутится...       Магмен запойно читал, пользуясь минуткой покоя. На голове у него поверх соломинки была нахлобучена газетная треуголка. Ветер свистел за стенами, что-то скрипело в старом домике, подрагивали стёкла в рамах небольших окон — а маленькой кружке слышались плеск волн пушечная пальба и волевые окрики капитана Блада.       Капхед пошуровал кочергой в топке — Магмен опасался подходить к печке и плите, воображая в них монстров. Впрочем, монстра он найдёт в чём угодно, если захочет. Головешка крякнула и развалилась надвое, открывая переливчатые янтарно-золотые недра, окружённые чёрным.       Чашка подкинул свежий чурбанчик, а затем поднялся, решив поискать занятия у себя в комнате. Сил просиживать на одном месте у него больше не было.       Перед комнатой он заглянул в кухонный уголок, пошарив там из соображений, чем перекусить. На большой перемене он сегодня вынужден был просидеть в классе в качестве наказания, то есть, остался без обеда. После уроков он вынужден был отсидеться ещё с два часа. Такая кара ждёт его втечение недели, плюс дома не пускают гулять.       Его вычислили и обвинили. Подло, бездоказательно, на основании единственно только того, что один он в классе был замечен в увлечении пиротехникой. Кто донёс, что в пожаре виноват именно их класс, неизвестно. Может, учителя сами догадались. И всё равно не справедливо — признания в содеянном из Капхеда так и не вытянули, как и имён противников-заговорщиков, а наказать наказали. В довесок на химии ему больше не доверяли проводить эксперименты, даже те скучные, что входили в программу.       Ну и ладно.       Цинк Капхед прикупил в магазинчике техники, радиолюбители используют его для получения паяльной кислоты.       Нитрат аммония у них был, дед удобрял с его помощью клубничные грядки.       Согласно одной из найденных в библиотеке книжек по химии, если смешать цинк и этот самый нитрат, должно получиться нечто весьма интересное. Реакция с выделением тепла, как сказал бы мистер Люсьен — или что-то в таком роде...       Чашка всыпал немного цинка в жестяное блюдце, взятое с кухни, и старательно покрошил гранулы молотком. Затем добавил нитрат аммония и перемешал. Ничего. Пока ничего.       Наконец самый ответственный и интересный момент, капля воды. Всего-то капля — и началась магия!       Смесь задымилась и вспыхнула ярко-жёлтым пламенем. Лицо Капхеда впервые за этот тягомотный вечер осветила улыбка.              Хандрил не только он. Цапа с некоторых пор растеряла своё обычное рвение. Она больше не сканировала внешний вид подопечных в поисках чего-нибудь, к чему можно придраться. Она по-прежнему отчитывала за опоздания, но из класса не выставляла — ей разонравилось спорить. Наконец, Цапа потеряла нюх на шпоры и палила только если ученик уж совсем наглел.       Школьники дивились чуду. Но только один конкретный класс подозревал, в чём тут дело.       Изначальным планом было припугнуть училку, а через пару деньков явиться к ней делегацией и похвастаться, мол, что нашли часы — не её ли? Циркачке полагалось растрогаться и простить "находчивых" героев и, если уж не позволить пить чай в её классе, то хотя бы ставить оценки выше "удовлетворительно". Однако дела пошли так хорошо, что отдавать часики расхотелось. А ну как мисс Слайд опять возьмётся за старое?..       План похищения разработали в своё время все вместе, за исключением любимчиков Цапы, элементов неблагонадёжных, не приглашённых на совет. Уже упоминалось, что заговор был шит белыми нитками, но некоторым в общем-то просто хотелось насолить преподше.       Капхед заявил, что знает, как претворить в жизнь идею, у него есть для этого связи — и остался доволен, когда на него взглянули с уважением.       Часы решили не хранить у кого-то одного, а запрятать вместе, связав заговорщиков круговой порукой. Ещё бы поставить сменных сторожей... Но всем надо было учиться, а после уроков никто не хотел сидеть и дежурить.        — Да прошло уже несколько дней. Если мы их вернём теперь, она догадается, — хмурилась Джинджер на общем собрании. Ей поддакивали.        — Что же тогда, вообще не возвращать? Это подло выходит, — недовольствовал Магмен.        — Это же не кто-то для себя лично, мы на общее благо! — отвечала Нейла.        — Она скоро забудет про часы и опять начнёт зверствовать.        — Тогда тем более поделом!       Спор разгорался.        — А, может, тогда ей взаправду объявим войну! — кровожадно предложил Харбел. — пришлём ей жучиный ус от часов! В конверте! Если не прекратит давить, то крылышко! И так далее. Хоть по шестерёнке! А что, — колокольчик усмехнулся. — потом свинтит обратно, и вот её часики снова с ней!        — Точно раскроет! А потом не даст житья!        — А тебе-то что, ты у неё не в любимцах только из-за Капхеда, — обвинил Крисп, мальчик-тост.        — Какая разница, из-за чего, результат один, — надулся Магмен, болезненно переживавший немилость учительницы. Ему и так-то математика плохо давалась.        — Ты к ней хочешь в любимки, вот и защищаешь!        — Я не защищаю! — возмутился тот. — Я пытаюсь вам объяснить!        — Что объяснить, что мы плохие, а ты хороший? — подхватил Эйк, вошедший в кураж.        — Что вы дураки, — огрызнулся кружка.        — Это я дурак?!        — Дурак, и ещё какой! — Капхед подскочил со своего бревна (заседание проводилось в рощице в сторонке от школы).        — Ребята, не устраивайте балаган, — попыталась Джинджер.        — Верно, что вы устроили цирк, — нагло ухмыльнулся Харбел. — Дай фарфоровому с недельку подготовиться, и он тебя мигов взорвёт!       Капхед зыркнул в сторону цветка.        — Ой ли, а слабо без магии палец поднять, а?        — Я тебе и без неё уже надавал.        — Да ну? Хорош выдумщик!        — Короткая у тебя память.        — Это ты про тогда? Да тебя там только шухер и спас! — чашка уже закатывал рукава.       Придёшь весь в трещинах, деда снова накажет! Ещё неделю не будешь гулять! — Магс положил руку брату еа плечо, негромко заговорив.        — Ой, дедулечку боимся? А я слыхал, он у вас мало того, что в каком-то сарае живёт, так ещё и весь контуженный! — Харбел покрутил у лепесточного виска пальцем. — Может, вы от него в детдом сбежите?        — А ну повтори, — холодно скинул Капхед, стряхивая ладонь брата.        — Я сказал, тебе детдомовской крысой и то лучше будет! — Харбел расправил плечи и вытянулся во весь рост.              Капхед ходил побитый, но не сломленный.       В какой-то момент Харбел слишком увлёкся дракой и, забывшись, применил свою боевую магию, за что заработал техническое поражение: товарищи не оценили нарушение уговора и колокольчик потерял их уважение.       Однако оставался вопрос, что делать с часами.              В один прекрасный день Харбела вызвали к директору. Парень прикинул в голове, что он такого делал за неделю ужасного. Вроде, кроме драки с Капхедом, ничего такого, а при драке присутствовали только "свои". И цветок с лёгким сердцем отправился в кабинет школьного грозы.       Кабинет был заставлен наградами, половина которых взялась непонятно откуда, изящными вещицами, а на стене в рамочке висел герб. Только не школы, а самого директора, который очень гордился своей родословной. Однажды обитатель кабинета воплотит в жизнь давнюю мечту покинуть и этот кабинет, и всю эту сельскую школу и начать пожинать плоды своих несомненных заслуг в столице, в должности инспектора министерства образования неинкорпорированной организации Инквелл. Но пока ему приходилось разгребать местные проблемы, бросавшие тень на вверенное ему заведение, а тем, между прочим, затенявшие его планы на будущее.        — Я всё знаю, — с порога заявил директор, — о вашем мерзком поступке. На столько мерзком, на столько возмутительном, что на моей памяти в этой школе ещё не случалось такого позора. Это не моё воспитание! Это тлетворное влияние улицы! И я возмущён, что ты оказался на столько слаб характером, что посмел поддаться ему.       Монокль директора грозно блестел. Руки в лайковых перчатках были сцеплены в замок.        — Я ничего не делал, мистер Сильверворт! — пролепетал растерянный ученик.       Обычно директор любил сыпать торжествееными красивыми фразами на поучение слушателям. Но сегодня выглядел так, словно сейчас кого-нибудь съест заживо.        — Не сметь лгать в лицо! Преступник! — директор ударил кулаком по столу. — Позор школы!        — Да чего такое хоть, мистер Сильверворт...        — Чего такое? Чего такое?! Как будто ты сам не знаешь, чего такое! — зарычал директор. В этот момент он напоминал не вилку, а саблезубого тигра. — Имена сообщников! Немедля!        — Вы же сказали, что сами всё знаете...        — А, значит, ты признаёшь вину!        — Вину в чём?! — потребовал Харбел, собирая смелость в кулак.       Ответ его огорошил.        — Часы, — только и ответил директор, сузив глаза.               — У меня точно так же всё было! — взахлёб кричала Джинджер. Её печенное круглое личико, покрытое обычно бледно-лиловой глазурью, сейчас раскраснелось от гнева. — Вызвал и ну давай обвинять, говорить, что я позорище и что ему всё известно! А сам всё ходит вокруг да около. Ничего он не знает, он пытается нас расколоть! — со злым торжеством констатировала она.        — Верно! Он даже не знает, кого наказывать, так может, вообще никого не накажут! — поддакнул топорик Чип.       Капхед сомневался на счёт надежд на "никого", его опыт показывал, что вина не обязана быть доказана. Но горячо поддерживал в том, что держаться все должны до последнего, а кто выдаст "совет заговорщиков", тому позор навсегда.        — Только как он узнал...        — Очень просто, — Крисп сложил коротенькие ручки на хлебной груди. — нашли пропажу.        — Да как же нашли? Не может быть, — загорланили наперебой. Часы были припрятаны в библиотеке, под половицей в секции с учебниками по физике, в которую редко когда кто заглядывал.        — Кто-то их снёс, ей или ему, — веско пояснил Крисп.       Дети примолкли.        — И у меня даже есть подозрение, кто, — продолжил тост, выдержав весомую паузу. Обвиняющий палец, как в лучших детективах, наставился на подозреваемого. — Магмен с самого начала хотел их вернуть!       Магмен вздрогнул, когда всеобщее внимание обратилось к нему. Это случалось не часто.       Сперва кружка потупил взгляд. Капхед же вскочил, возмущённо сжав кулаки.        — А ты на Магса не вали! Может, это ты сам и отнёс, чтоб втереться!        — Я?! Да меня тоже вызывали!        — Ага, чтоб подозрение отвести! А теперь лодку раскачиваешь!        — Ты раскачиваешь!       Вновь начался гвалт.       Магс тем временем поднял глаза, вздохнул и торжественно встал. Но никто не обратил на него внимания, все увлеклись руганью.       Магмен попробовал что-то сказать, однако его не услышали. Он попробовал снова. Вновь ничего. Тогда, разозлившись, точнее даже, обидевшись, что рушат такой серьёзный момент, он выскочил в середину намечающейся бучи, крича "Да я это, я!"       Капхед отодвинул братца.        — А ты чужую вину на себя не тяни, потом погеройствуешь, — пренебрежительно кинул он, вновь уже поворачиваясь к другим спорщикам.        — А может, раз говорит "я", то он и есть! — вопила Нейла.        — Это всё Харбел, на Капхеда обиделся и отомстил! — заявлял Шеллтон.       Чип, тихий и мягкий, даром, что топорик, не мог участвовать в ругани, его, как и Магмена, никто попросту не слышал. Ему стало скучно. Топорик отошёл от общей своры и бочком шагнул к Магсу, хмурящемуся на остальных.        — Что, правда ты? — осторожно спросил Чип.       Магмен смерил его взглядом.        — Да, — тяжело ответил он наконец.        — Да ладно тебе... А зачем?!        — Затем, что это подло, — вывел Магс.       Чип озадаченно поморгал.        — А что же теперь? — глупо спросил он.        — Не знаю, — буркнул Магмен, обиженно глядя на переругавшийся класс. Нейла с Шеллтоном схватились, Капхед выступал комментатором, выхватив химический карандаш на манер микрофона, а Джинджер лупила драчунов веткой, чтоб образумились.       Вздохнув, Магмен присел на пенёк и подпер подбородок кулаком, выжидая, когда угомонятся. Не зная, что ещё делать, Чип последовал его примеру.       Когда всё немного затихло, кружка вновь резко поднялся и звучно хлопнул в ладоши. На него обратилось несколько голов.        — Как я и говорил, это я часы. Отнёс. Я, — негромко, но твёрдо проговорил кружка, бледнея и обводя всех вокруг взглядом.       Капхед тоже побледнел.        — Да говорю я тебе, не дури! — гаркнул он.        — Это с чего ты вдруг винишься?! — потребовала Нейла, подскакивая.        — Потому что нет смысла вам всем ругаться. А я врать не хочу, — ответил тот.        — Умолчать пытался! Скрыть! — обозлился Эйк.        — Вот и нет...        — Пока к стенке не прижали..!        — Никто его не прижимал, — возмутился Капс.        — Прижали-прижали! Мы на его след вышли! — восклицал мальчик-жёлудь. — Мы бы потом про него снова вспомнили! Так что мог и дальше выворачиваться, а мог сейчас признаться. И решил признаться! Струсил он!        — Правда героя из себя спроить пытаешься. А сам трус! — Эйк подскочил к Магмену и тряхнул, ухватив за грудки.        — Пусти, — Капхед вывел сквозь зубы.        — Пусти-пусти, чего руки марать, — злорадно подхватил Харбел. — Нефиг сам ничерта не умеет.        — Умеет он к Циркачке подлизываться! — заклеймила Нейла на всю поляну.       Магмен опять вздрогнул. Съёжившись, точно замёрзший воробышек, он обводил одноклассников взглядом, плотно сведя губы.        — Ты правда сделал? Ты правда их снёс?! — потребовала Джинджер, чтобы удостовериться окончательно. Она подходила, всё ещё держа палку. — Чего же признался?!       Тот мелко кивнул.        — Я врать не собираюсь, я никогда не вру.        — А зачем ты их снёс?! — продолжала наседать имбирная печенька.        — Ябеда! Крыса! — раздались крики.        — Потому что подло вышло. Украли и не вернули... А они для неё были ценными...       Магмен не раз воровал с братом яблоки или малину с соседских садов. И обирал сам, и стоял на стрёме. Но это, на его взгляд, было совершенно другое.        — Ты всех подставил!        — Я вернул анонимно.        — Она сразу поняла, что это мы!        — Ничего она не поняла. Только заподозрила.        — Ещё б не заподозрила, — процедил Эйк, у которого была личная обида. — злобная тётка. Она нас ненавидит, вот ей подлости и мерещатся на каждом шагу!        — Но ведь правда подло получилось в итоге... — всё повторял Магмен.        — Да, подленько получилось, знаешь! — взвизгнула Нейла и замахнулась было на кружку, но Капхед выскочил вперёд.        — А ну, шабаш! — рявкнул он. — Магмен никого не выдавал! Циркачка хорошего не заслужила, но изначальный уговор был какой ведь? Вернуть! Так что всё честь по чести! Она бы без часов и так оздобилась!        — А теперь вдвойне. И директора натравила, — ворчали ребята.        — Она не знает. Может, правда потеряла свою букашку, а кто-то нашёл и прислал! Ты ей как их вернул? Не в школе же подложил?        — Оставил в коробке у дома.        — Ну вот! — веселее продолжил чашка. — Теперь главное всем молчать и всё обойдётся! А директор её параналичкой решит! В смысле, парададальной. В смысле... Что она сбрендила!        — Пародаинальной, — подсказал Магмен.        — Во!        — Рояль педальный, — передразнил Эйк.              В классе зрел новый заговор.       Цапа, заполучив обратно своё сокровище, решила отпраздновать и оттянуться на учениках. Кто знает, если бы её часы исчезли и впрямь по независящим от ребят причинам, она могла бы повести себя точно так же. А, может быть, она чуяла, с годами, как и директор, выработав нюх на непокорство и шкодливость. А, может, подслушала в коридоре новоявленное произведение школьного фольклора:              "Цапа часики захапа,       Снова по колу влеплята,       Цапу как жука прибьём,       Цапочасы цапанём!"              Стихи были слабоваты, особенно последняя строчка, но сами по себе ничего не значили, не несли прямого подтверждения преступления. Но чувство цаповского достоинства, верно, задели.       Директор у всех классов средней школы прочёл лекцию о том, что воровать — плохо.       "Честность являет собой чистоту человеческой души! Можете это цитировать," — торжественно вещал он, отойдя от первичного возмущения и вернувшись к своему привычному пространному стилю.       Ученики слушали и кидали на Магмена сердитые взгляды. Тот ёжился, бледнел, но по-прежнему считал, что был прав.       Новый заговор распалялся.       И вот однажды после уроков план привели в действие.       Заговорщики не стали тянуть и ждать, когда Капхеда в очередной раз накажут оставлением после уроков. Харбел вызвал его на дуэль в ножечки.       Магса же несколько одноклассников увлекли в противоположном направлении. Тот не горел особым желанием идти, подозревал нехорошее, но у него стали тянуть портфель — так и потащили за собой.       В какой-то момент кружка таки изловчился и портфель отобрал. Он попытлался бежать. Нейла досадливо отметила, что они недостаточно далеко ушли от школы. Ну и ладно.        — Куда драпаешь?! — крикливо потребовала она, выскакивая у Магмена на пути.        — Может, мы просто поговорить, — поддержал Шеллтон, отрезая путь с другой стороны.       Магмен затравленно оглянулся, выставил портфель словно щит и втянул голову в плечи. Он ничего не сказал. Чего тут говорить...        — Чё молчишь, не такой смелый без своего телохранителя? — всё кривилась Нейла.        — Ну?! Тебя спрашивают! — Эйк упёр руки в бока.       Одноклассники окружили мальчика плотным кольцом. Даже Чип был здесь.       Магмен поджал губы, кажется, смиряясь с судьбой.        — Не орите так. Голос сорвёте, — негромко посоветовал он Нейле с Эйком.        — Затыкать нас удумал?! — возмутился последний.        — Эйк, стой! — на передний план вышла Джинджер. Она серьёзно поглядела на Магмена. — Наш коллектив порешил тебя виновным в позорном ябедничестве! — объявила она.        — Да я понял, — отрезал пленник.        — Значит, ты свою вину признаёшь!       Молчание.        — Признаёшь?!        — Я вам уже говорил, — буркнул кружка, отворачиваясь. Но со всех сторон на него смотрели возмущённые лица.        — Ябеда! Крыса! Бей его!        — Учительский подпевала!        — Брут!        — Тёмную крысе! — крикнул кто-то из них. Магмен не успел и ойкнуть, как его портфель вырвали, вытряхнули книги и надели ему на голову. И началось.              Расправу прервала миссис Освальд. Расправа проходила яростно, но безмолвно. Но историчка заметила какое-то мельтешение за деревцами и заподозрила, не пускают ли снова фейерверки.       При её появлении каратели бросились врассыпную. Жертва, понятное дело, никуда не бросилась и покорно позволила уволочь себя к медсестре.        — Уж теперь про всё накатит, — ворчал Крисп. — Всем хана.        — Накатит и правильно, — вздыхал Чип.        — А, ещё один борец за правду нашёлся?!       Но Чипа не трогали. Он был хоть и не с самым тяжким характером, но с кулаками потяжелей, чем у Магмена.       Все тряслись, ожидая расправы. И на следующий день расправа явилась в лице их директора. Мистер Сильверворт вошёл в класс после звонка к первому уроку, когда класс был уже в сборе. Весь, кроме пострадавшего ябеды.       Когда Сильверворт вступил на порог кабинета, мистер Чалкинс, невысокий господин-мелок в котелке, безуспешно увещевал подопечных. Капхед рвался с кулаками одновременно и на Харбела и на Нейлу с Криспом, а Джинджер и Чип держали его.       Директор был величиной более весомой, нежели математик Чалкинс с негромким скрипучим голоском. Бушевавший класс немедленно ринулся по местам.       Директор с достоинством поправил монокль, откашлялся и начал одну из своих любимых пространных речей.        — Дети! — вещал он. — Отличники и тунеядцы. Вы все знаете, конечно, что подлость развращает сущность человека. Я привил вам эту великую мысль. Лживость, непочтительность, леность, безалаберность. Гм-гм, воровство, — веско закончил он. — Но! Вчера наша школа стала свидетелем поступка не менее подлого! Помните, дети, насилие порождает лишь только насилие!.. Советую записывать, можете потом это цитировать, — вставил он. — Так вот, насилие, дети, насилие развращает душу не меньше. Как и гнев! Помните это. Гм, гм. Гм. Так вот. Суд Линча, стихийное явление, воплощающее в себе гнев народа, это явление, прежде всего, жестокое. Дикое. Потому как суд должен вестись по закону. Потому как закон есть закон! — торжественно объявил он, пока школьники продолжали выжидающе трястись. — Можете впредь и это цитировать. Надо сказать, — он снял монокль и аккуратно протёр его шёлковой тряпочкой. — что я могу понять праведный гнев подлым поступком вашего товарища. Я могу понять. Но не осудить! — монокль водрузился обратно. — Хоть я и разделяю ваше негодование, хоть украсть у преподавателя — преподавателя! Это, без сомнения, низко. Но надо, дети. Но всём надо знать меру! Так вы записываете?..              Мнение о ситуации осталось смешанным. Джинджер сменила гнев на милость. Эйк с Шеллтоном и Харбел считали, что, промолчав, Магмен сделал меньшее из того, что должен им за искупление вины. Крисп ворчал, что промолчал он, исключительно по причине того, что боялся ещё одного "суда Линча".       На Капхеда все боялись лишний раз чихнуть, он ходил мрачный и всё лез в драку — так что на словах однокласснички божились ему, что раскаиваются.       Магмена в наказание, а заодно и чтобы подлечился, отстранили на неделю от занятий. Класс принял его рыхло, неоднородно. Учителя — тоже.       "Как же так! Такой вежливый любознательный мальчик!", — качал головой-лампочкой Люсьен.       "В тихом омуте..!" — со значением дребезжал Чалкинс.       "Это всё тлетворное влияние брата!" — утверждала главная пострадавшая, мисс Слайд.              Впрочем, на следующий день после того, когда Магмен вышел "на волю", во вторник, радио с нотками паники взамен обычной монотонности объявило непонятно чем вызвавшие панику скучные новости: на биржевом рынке продано более шестнадцати миллионов акций. Тогда эти слова казались школьникам непонятными. А потом и их средняя, и даже младшая школа выучила, что такое обвал рынка. Про скандал с часами позабыли. Воровать с голодухи начали все.