***
Время тянется безумно медленно. Ноги уже болят от беготни с одной станции на другую, живот урчит от голода, давно позабыв о том единственном утреннем йогурте, который мама Гука оставила в холодильнике специально для сына, барабанные перепонки болят от бесконечного стука тяжелых колес составов метро, да и в целом Чонгук… ожидал большего. За прошедшие полчаса его помощь пригодилась от силы раза четыре. И дело не в том, что он стеснительный малый, который боится подойти к незнакомым людям и предложить помочь (хотя, этот момент не является исключением), просто многие слишком недоверчиво относятся к тем, кто безвозмездно предлагает что-то, будь то самая обычная подсказка, где можно купить стаканчик горячего чая. Люди смотрят с подозрением, ожидают подвоха, и от этого одинаково и грустно и смешно — ну что им может сделать обычный выпускник старшей школы, со значком волонтера на правой стороне груди? Вот и оставалось ходить-бродить по подземке, лишь изредка помогая людям старшего поколения доехать до нужной им станции или перенести вещи с лавочки в вагон поезда. Как дела у Чимина с Хосоком, Чонгуку от чего-то знать не хотелось. Он почему-то был уверен, что у них всё обстоит более продуктивно — хёны никогда не отличались стеснительностью или отсутствием дара убеждения. Именно они, собственно говоря, два года назад и привели своего тонсена к Намджуну — куратору волонтёров в их старшей школе. Чонгук тогда был в первом классе, те трое — выпускники, которые хотели всего того, что хотят обычные школьники их возраста — поступить в хороший университет и, желательно, без особых усилий. Такое было возможно в нескольких случаях: если ты спортсмен, очень умный или волонтёр. Спортсменов среди них отродясь не было, а умными их можно было назвать с натяжкой — табели успеваемости всё говорили за себя, — поэтому оставался последний вариант. И, неожиданно для всех, каждый из них втянулся, да так, что после поступления в институт продолжили заниматься волонтёрством. Чонгук сперва думал, что парни не бросают это дело по большей части из-за него, так сказать, не дают почувствовать себя одиноким на последнем году обучения и просто помогают другу поступить без лишних проблем, добавляя в его портфолио достижения, но те мало того, что всё отрицали, так и действительно занимались этим с большим удовольствием. Они все вместе ходили в младшие школы, занимаясь там с малышами поделками, чтением и играми, были на дне, посвященному озеленению города, заглядывали в зоомагазины и приюты, чтобы помочь работникам управиться с животными, и всё это Чонгук действительно может назвать своими лучшими воспоминаниями. Для него до сих пор нет момента счастливее того, когда маленький щеночек дворняжки лизнул его в нос. Вот только сейчас, Гук впервые думает о том, что лучше бы он прилежно сидел в эти каникулы за учебниками и конспектами, чем одиноко сейчас стоял посреди перрона, сам выглядя, словно потерянный щенок. Все вокруг куда-то спешат, торопятся, и весь боевой настрой Чона испаряется с каждой секундой всё интенсивнее, позволяя разуму быть захваченным мыслями о том, что всё это было зря. И брата зря одного дома оставил, и летел сюда на всех парах тоже зря… — Ох, прошу прощения, я вас не увидела! — сбоку раздаётся громкий вскрик молодой девушки, которая, как Чонгук успел разглядеть, влетела на всей скорости в молодого парня. Толком не обернувшись, она бежит к эскалатору, кинув извинения парню, который, казалось бы даже её и не услышал. Стоит, низко опустив голову, и едва заметно вертит ей из стороны в сторону — будто ищет что-то. Вокруг снуют люди, задевают его плечами, из-за чего он на мгновение отвлекается, поднимает взгляд и именно в этот момент, Чонгук слышит звонкий хруст, мигом улавливая откуда он раздался. Под ботинком какого-то мужчины в кашемировом пальто рассыпается пластмассовая оправа очков, а одна из линз покрывается уродливой паутиной трещин. Он даже, кажется, не чувствует этого, продолжая идти вперёд, при этом разговаривая с кем-то по телефону, и Чонгуку вдруг стало так по-человечески жаль этого парня, что с прищуренными глазами смотрел в пол прямо под собой в надежде отыскать свои очки, что он в два шага подлетает к незнакомцу, впервые с действительно искренними намерениями. Нежно берет его за локоть, понимая, что это будет единственным вариантом показать, что кто-то к нему подошёл, и, чувствуя под пальцами мягкую ткань, окликает, стараясь лишний раз не напугать: — Извините, давайте я вам помогу, — парень чуть заметно вздрагивает от прикосновения и голоса почти в самое ухо (Чонгуку же надо было как-то перекрыть шум приближающегося поезда), но через секунду робко берётся за предплечье Чона, давая понять, что принимает помощь. — Подождите минутку. Чонгук осторожно отпускает незнакомца и быстро находит глазами лежащие в полуметре от них очки. Битое стекло неприятно ощущается под пальцами, а простую оправу теперь можно собрать как пазл. Гук невольно вздыхает — теперь этим очкам место только в мусорном баке, но он все равно перехватывает их поудобнее и несёт владельцу, который, кажется, боится пошевелиться и смирно стоит там где Чон его оставил. — Мне очень жаль, но ваши очки почти полностью разбились, — Чонгук вновь берет его за локоть, давая понять, что это он, и вкладывает в протянутую руку очки. — Уцелела только одна линза и дужка. — Чёрт, — парень щупает вещицу и выглядит ужасно расстроенным, из-за чего Чонгуку становится его жаль ещё больше. Вот же чёртов мужик в пальто, даже не извинился! — Мне неудобно вас просить, но не могли бы вы довести меня до выхода из метро? Здесь сеть не ловит, а наверху я бы позвонил своему другу и он забрал меня. Просто без очков я практически ничего не вижу… Ох, Чонгук… поражен. Кажется, ему никогда не доводилось встречаться с человеком, имеющим настолько мелодичный низкий голос. Парень говорит очень тихо, особенно для места, наполненного шумом составов и болтовней тысяч людей на самых разных языках, но уши Чонгука будто подстраиваются на частоту голоса этого очаровательного незнакомца, и он слышит только этот медовый звук. Очаровательный… Чонгук только сейчас осмеливается рассмотреть парня как следует, и, он клянется, у него что-то ёкает глубоко в груди. Его чёрные некрашеные волосы волнами падают на лоб, чуть прикрывая густые брови и карие глаза, на кончике ровного — боже, идеального! — носа Чонгук видит абсолютно прелестную родинку (а позже замечает ещё одну на скуле), губы сейчас чуть поджаты от грусти, а слегка пухлые щёчки делают парня безумно милым. На нём надета самая обычная белая футболка из какого-то массмаркета, поверх накинут то ли жакет, то ли пиджак, подобранный в цвет классических брюк и кроссовок на тонкой подошве с примятыми пятками задниками — и это всё делает его таким чертовски уютным, что Чонгук просто стоит и тупо пялится на парня во все глаза в течение нескольких долгих секунд, пока не вспоминает, что его, вроде как, о чём-то попросили… «Какой же из тебя волонтер, если ты не можешь ответить на просьбу о помощи, а просто залипаешь, как дурак!» — ругает себя Чонгук в мыслях. — Д-да! Да, конечно я провожу вас, — голос позорно даёт петуха в самом начале, поэтому Чонгук, перехватив руку брюнета поудобнее и двигаясь к эскалаторам, решает перевести тему: — Я думаю, мы можем обращаться друг к другу на «ты». Непохоже, чтобы у нас была большая разница в возрасте. — К сожалению, сейчас я не могу судить о твоём возрасте, — парень посмеивается, быстро перестраиваясь на новое обращение. — Меня зовут Тэхён. — Чонгук, — он, честно говоря, не ожидал, что Тэхён захочет назвать свое имя, но, видит бог, он ни разу не против познакомиться с ним поближе. — Очень приятно, — Тэхён искренне улыбается, сжимая руку Чонгука чуть крепче, когда они переступают пару ступенек лестницы. — Не знаю, что бы я делал, если бы ты не подошёл ко мне, спасибо тебе большое. — О, пустяки, я… — Чонгук запинается и задумывается. Говорить о том, что он волонтёр, почему-то не хочется, соответсвенно, как и просить Тэхёна поставить свою выдуманную закорючку в его таблице. Почему-то хотелось, чтобы Тэхён понимал, что Чонгук подошёл к нему исключительно из искренних побуждений, а не для того, чтобы потом взамен получить что-то, пусть тем и был глупый рисунок на клочке бумажки, нужной только самому Чону. — Я просто увидел, что ты растерялся, а вокруг столько людей, и ни один из них даже не смотрит на тебя. Ноги сами понесли меня к тебе, — Чонгук чуть краснеет ушами. — И я очень благодарен твоим ногам, — поддевает его Тэхён, — Очки, конечно, жаль — их теперь только на помойку, — он звучит очень грустно. Может быть это были его любимые? — Но, с другой стороны, все, что ни делается всё к лучшему. К тому же, я успел заказать себе новые, поэтому, наверное не стоит переживать? Чонгук кивает, а потом вспомнив, что Тэхён сейчас не видит дальше собственного носа, поддакивает и хватается за последнюю фразу: — «Заказать»? Я думал очки можно купить в любом магазине оптики. — Если зрение испорчено незначительно, то да, конечно можно. Но если диоптрии более… внушительные, то очки можно сделать только на заказ. — А… — Чонгук честно не знает имеет ли он права спрашивать о таком у абсолютно незнакомого человека, но решается, — а какое же зрение у тебя? Тэ ненадолго задумывается, из-за чего чуть не спотыкается, благо Чонгук успевает ухватить его за талию и непроизвольно притянуть к себе. (Чонгуку хочется надеяться, что румянец на щеках Тэхёна — не плод его воображения.) — Честно говоря, — его голос звучит будто бы ещё тише, — я давно не проверял своё зрение. Я просто заказываю всегда на минус восемь, надеясь, что зрение не ухудшилось. Глаза Чонгука невольно округляются. Это же как должен видеть мир человек, у которого минус восемь… — Ну, на самом деле, нормально? По крайней мере, я привык — хмыкает Тэхён, с усмешкой косясь на Гука. О боже, он что, сказал это вслух? — Например твое лицо я сейчас вижу, как круглый блин с двумя угольками вместо глаз и чем-то, что отдалённо напоминает нос. Чонгук от последнего невольно хмурится — что ещё за «отдалённо»? У него нос какой-то не такой или что? Тэхён, видя, как две чёрные размазни прямо над чонгуковыми «угольками» стали ближе друг к другу, внезапно останавливается и начинает заливисто смеяться. Даже не зная, как толком выглядит лицо Чона, он представил себе его возмущение во всей красе. — Ты не подумай, — всё ещё посмеивается он, неожиданно перемещая свою руку прямо на ладонь Чонгука, прищуривается и подаётся чуть вперед. — Просто он у тебя такой… интересной формы. И крупненький, как мне кажется. — Ну спасибо, — Чонгук совершенно по-детски фыркает, чем смешит Тэхёна еще больше, и Гук ловит себя на мысли, что абсолютно не обижается на парня, который так искренне сейчас хихикает, кажется позабыв о своих сломанных очках.***
Из метро они выходят, крепко держась за руки (дело исключительно в мерах безопасности, всё ради того чтобы огромный поток людей не сбил никого из них с ног) и смеясь с какого-то глупого мема, который вспомнил Чонгук. Пока они шли по проходам и ехали на эскалаторе, прошло не более пятнадцати минут, но у обоих было ощущение, что пролетела целая вечность, за которую они узнали друг о друге много нового. Чонгук рассказал о своих переживаниях о поступлении, заочно успел познакомить Тэхёна с Хосоком и Чимином, рассказал о непоседе-брате. О Тэхёне же он узнал, что тот учится на втором курсе СНУ, куда метит и сам Чонгук, правда на факультете, о котором Чон в жизни бы не подумал — журналистика. Ким пожаловался, как иногда бывает сложно вычитывать нужный материал, да и в целом читать любую литературу, и как ему из-за этого обидно — читать он обожал всегда. Рассказал, что живёт он с другом, который учится в том же университете, но на два курса старше и на другом направлении, Чонгук не запомнил, на каком именно, ему был интересен только Тэ. Слушать его было безумно приятно, и сейчас Гук очень жалеет, что отведённое им время закончилось так быстро. Они стоят на площадке для таксистов, Тэхён медленно, будто растягивая момент, роется в своей сумке в поисках телефона, кажется позабыв о том, что тот всегда лежит у него в кармане. — Ты не мог бы разблокировать его и открыть контакты? — всё же найдя смартфон, Ким протягивает его парню, в который раз его шокируя. У Тэхёна, конечно, особо нет выбора, но так слепо доверять человеку которого знаешь от силы двадцать минут… — Конечно. Скажешь пароль или, может, у тебя тут фэйс-айди? — Вводи ноль-девять-ноль-шесть, — Чонгук замечает на разблокированном экране заставку со шпицем и цепляется взглядом за уйму иконок приложений с аудиокнигами, но вспоминает, для чего ему, собственно, дали телефон в руки. Он возвращает телефон Тэхёну, который, прищурившись, больше по памяти тыкает на нужный контакт, поднося телефон к уху. Чонгук думает, нужно ли ему оставаться сейчас рядом? С одной стороны, дело сделано. Он довёл Тэхёна до улицы, сейчас за ним приедет его друг, и они вдвоём поедут в свою общую квартиру, оставив Чонгука здесь одного. Но с другой, так хочется остаться с ним подольше, хотя бы под тем предлогом, что с Тэхёном может произойти всё, что угодно, пока он будет в одиночестве ждать своего друга. Ещё и неизвестно, когда он приедет, всё-таки сейчас уже час-пик. Да и уходить не попрощавшись как-то неправильно… — Ох, Джинни, я совсем забыл о твоей пересдаче, чёрт, прости меня пожалуйста, — из-за собственных мыслей Чонгук чуть не упускает суть телефонного разговора Тэхёна, который, к слову, всё ещё доверчиво жмётся к его боку. Ну и как Чонгук мог уйти? — Нет-нет-нет, ничего страшного, со мной всё нормально, так, пустяк произошёл… Иди обратно в аудиторию, я и так здорово тебя отвлек. Всё, давай. Ким кладёт трубку и убирает телефон в карман, вздыхая. Гук взгляда с него не сводит — вроде и хочет спросить, что он теперь собирается делать, а вроде и стесняется. — Сокджин не сможет приехать, — Тэхён кусает нижнюю губу, и выглядит он так, будто беспокоит его совсем не то, как он будет добираться до дома. Вернее, не как, а с кем. — Ну, — он всё-таки отходит от Чонгука на приличное расстояние и протягивает руку для прощального рукопожатия. Хах, если ноги Чона сами повели его к Тэхёну, то руки сейчас явно против этой идеи. — Спасибо тебе ещё раз за помощь, Чонгук-а. Дальше я постараюсь сам. — А как же ты… Ким жмёт плечами. — На такси. Уж куда-нибудь оно меня привезёт, — он натянуто хихикает, и в воздухе так осязаемо витает это обоюдное желание не расходиться сейчас, побыть вдвоём еще чуть-чуть, не расставаться так скоро… В голове всплывают слова Хосока о том, что они не должны выходить из метро, и их договорённость встретиться где-то через два часа, но все мысли выбивает Тэхён, уютный очаровательный Тэхён, всё ещё сжимающий на прощание его ладонь. Когда Ким разрывает контакт и разворачивается, Чонгук вновь хватает его за локоть, нежно повернув к себе и выпалив: — Тэхён, я… я могу проводить тебя до дома? Чтобы с тобой всё было в порядке. Ответом служит широкая улыбка.***
В магазине оптики чересчур много света, из-за чего Тэхён постоянно щурится, поправляя на переносице свои запасные очки. Они с Сокджином уже несколько минут ждут заказанные Тэхёном линзы, вот только молоденькая консультантка куда-то запропастилась, оставив их в белом, как больничная палата, зале в полном одиночестве. Джин трещит что-то на фоне, пока Тэ бродит вдоль витрин и от нечего делать примеряет очки в разных оправах. — Ну вот короче я и сижу перед ним весь такой бедный и несчастный, в глазах вселенская мольба, под глазами мешки, — полночи, между прочим, тренировался их малевать так, чтобы правдоподобно выглядело — и он, слава богу, говорит, что закроет мне долг, при условии, что я выкину свой листок с заданиями в ближайшее мусорное ведро! Нет, ну ты представляешь? Я тут писал, старался, чернила тратил с надеждой, что там все — ну, хорошо, половина — правильно, а он! — Для человека, который пересдавал одну дисциплину три раза в течение двух семестров, ты слишком много возмущаешься, — хмыкает Тэхён, пытаясь рассмотреть собственное отражение после того, как напялил на себя одни из очков с витрины под названием «Стиль и удобство». Интересно, насколько же стильно он выглядит в этих далеко не удобных очках? — А ты слишком ужасно поддерживаешь меня для человека, который зовет себя моим другом, знаешь ли, — возвращает ему Сокджин, и Ким не может сдержать смешка — его друг иногда такая драма квин. — Вообще, в конце-то концов, я же пытался сделать все по красоте, понимаешь? Я даже не списывал почти, опирался только на полученные знания, учил, пыхтел… — …Старался нарисовать реалистичные синяки под глазами, да-да, — продолжает за него Тэ. — Просто признай, что препод не оставил тебе ни одной возможности списать, и я обещаю, что искренне порадуюсь за своего друга, что он, наконец закрыл свой долг, даже не дотянув это дело до комиссии. Мне идёт? Тэхён оборачивается к пораженному его наглостью Сокджину, который, кажется, забыл как дышать — так низко его еще никогда не опускали. Он даже хочет начать возникать в своей привычной манере, как вдруг непонимающе хмурится. Ему не послышалось? — Ну-ка, чего ты меня только что спросил? — Я спросил, идёт ли мне эта оправа? — терпеливо повторяет Тэ, в глубине души уже зная, чем всё это сейчас обернется. — Просто я не вижу себя в зеркале, диоптрии слишком маленькие. — Давно ли тебя начало интересовать то, как на тебе смотрятся очки? — всё еще непонимающе хмурится Джин и даже не торопится отвечать на вопрос. — Ты же всегда хватал первые попавшиеся, которые более менее сносно держались на твоих ушах и переносице, и чесал заказывать линзы. Тебе же плева… — Джин резко затыкается, и, господь, Тэхён клянется, что видит, как в его глазах вместе с пониманием загораются тысячи, нет, миллионы хитрых огоньков, пока на губы лезет широкая (раздражающая) улыбка. — Подожди-ка, мой милый друг. А почему это ты вчера так быстро скинул звонок, а, а? — он тыкает Кима в бок, прекрасно зная, как тот этого ненавидит, а значит расскажет всё быстрее. — Сначала не говоришь, что вчера произошло и вообще почти не пишешь целый день, а потом спрашиваешь, хорошо ли ты выглядишь. Знаешь, на что это похоже? — Тэхён знает, что Сокджину не требуется даже кивок головы. — Что. Ты. Кого-то. Встретил. — чётко, с паузами произносит он, а потом забивает крышку гроба: — И влюбился! Тэхён уже говорил, что его друг настоящая драма квин? Наверное, здесь уже уровень: бог. — Ну я прав, прав же? — Частично, — вздыхает Тэхён и снимает с себя магазинные очки, напяливая на нос свои родные — те, которые он носил еще перед очками, что разбились вчера. Ощущаются они, конечно, приятнее, но Ким почему-то чувствует себя в них уже не так комфортно. — Я действительно встретил одного хорошего человека. Он замолкает, ненадолго погружаясь в воспоминания вчерашнего дня. В голове всплывает мелодичный голос Чонгука, его неуклюжие, но милые попытки пошутить и развеселить Тэхёна по дороге домой, его искреннее желание не расставаться и Тэхёном подольше и его заметно потускневший голос, когда выяснилось, что ему срочно нужно бежать к своим хёнам. Тэхён позволяет себе отпустить едва заметную улыбку, которая, естественно не ускользает от зоркого глаза Сокджина (у этого гадёныша твердая единичка), который пялится на Тэ, не отрываясь и совершенно по-маньячьи хлопая ресницами. — Чего ты на меня так пялишься? — Тэхён на всякий случай отходит от друга подальше. — Пытаюсь в мельчайших деталях запомнить твой прыщик на правой щеке, — совершенно не колеблясь отвечает старший, а потом закатывает глаза: — Жду подробностей, дурака ты кусок! Кто она, как зовут, где встретились? Пока я из тебя всё это вытаскивать буду, тебе тут тысячу пар очков успеют сделать! И Тэхён всё рассказывает. Рассказывает, что это не «она», а «он», что зовут его Чон Чонгук, что встретились они, наверное, в одном из самых непредсказуемых и не располагающих к таким знакомствам месте, да ещё и при таких обстоятельствах, из-за которых им теперь с Сокджином приходится стоять в оптике и ждать специалиста. Тэхён не скупится на эмоции — в красках рассказывает, как обрадовался, что тогда к нему хоть кто-то подошёл, как по запаху почувствовал, что Чонгук очень добрый и правда хочет ему помочь, как он с огромным удовольствием цеплялся за его руку, пока они шли из метро, а потом в набитом до отказа автобусе чувствовал его ладонь на своей талии, когда Чон очень бережно придерживал его на поворотах. Он безбожно краснеет щеками, ушами, шеей, но ему так плевать, потому что вот уже второй день у него в мыслях человек, которого… — Я тоже ослеп, или ты вкрашился в человека, которого ты даже толком не видел? — заканчивает его мысль Джин. Тэхён не может сдержать грустного вздоха. — Я понимаю насколько безнадёжно и абсурдно это звучит, но… понимаешь, мысли сами крутятся вокруг него. Я сам не знаю как именно, но я почувствовал, что он замечательный. У него такой нежный и приятный голос, что, клянусь, я, наверное, пропустил добрую половину из того, что он говорил, мимо ушей только из-за того, что не мог наслушаться, — Тэхён пропускает лёгкую улыбку, которая, конечно же, не ускользает от старшего. — И боже, Сокджин, он вел себя со мной так, будто бы я совершенно обычный парень, а не полуслепой неудачник. Пусть он сперва и спросил, каково мне жить вот так, — он обводит рукой зал оптики, — но это было настолько ненавязчиво, что я даже понять ничего не успел, а он уже рассказывает мне о своём младшем брате. Он такой красивый, Джин-а. Не плане внешности, — её я судить не могу — а своим нутром. От него будто исходит какой-то свет, а я, как крот, который никогда его не видел, тянусь к нему. Тэхён замолкает, и на мгновение они погружаются в полную тишину, разбавляемую только шумом и разговорами за пределами магазина оптики. — Вау, — наконец выдыхает Сокджин, — вот это ты загнул. — Я знаю, что я идиот, и мне не на что надеяться, — обреченно подытоживает Тэхён, желая уже закончить этот разговор. — И почему же, хотелось бы спросить? — Сокджин не даёт Тэхёну ответить: — Потому что ты «полуслепой неуданик», который «для всех только обуза»? Тэхён теребит рукава свитера, то натягивая их до кончиков пальцев, до закатывая до самых локтей, и даже в глубине души не хочет признаваться самому себе, что возвращенные Сокджином его собственные слова звучат довольно обидно. Он думал, что смог перебороть это, переступить через себя и пройти эту стадию «принятия». Думал, что спустя столько лет, он смог смириться со своей так называемой особенностью, и его мало, что будет задевать. Но глубоко внутри себя он всё так же плачет в уголках своего сознания от понимания того, что он не как все, и таким никогда больше не станет. — Именно поэтому. — Вот хоть убей, но я не понимаю, что в этом такого, — Сокджин смотрит на Тэхёна абсолютно серьезно. — Почему твоё зрение должно оттолкнуть Чонгука? — Почему? Может быть потому, что мало кому нужен друг, который не сможет даже банально провести время вместе на природе или в любом другом месте, где подразумевается какая-никакая, но активность? — Ким вдруг взрывается. — Потому, что мало кому нужен книжный червь, который только и может, что обсуждать бумажных персонажей, который живет сюжетами из книг, и который не сможет даже в приставку поиграть из-за своего дурацкого «минус восемь»? Зачем Чонгуку такой я, ответь мне, Сокджин? — Ты ошибаешься, если всерьёз считаешь, что дружба строится на волейболе на пляже или на катке в Мортал Комбат, — в отличие от Тэхёна Сокджин старается говорить спокойно, чтобы поскорее вернуть младшего в стабильное состояние. Признаться честно, таким Тэ он видит, наверное, впервые, и это, мягко говоря выбивает его из колеи. — Судя по тому, что ты мне рассказал, Чонгук неплохой человек… — Он прекрасный, — тихо вставляет своё Тэхён. Джин закатывает глаза: — Хорошо, он прекрасный. И ты думаешь, что такой прекрасный человек с самой чистой душой, как ты сам говорил, будет замечать в тебе такую мелочь, как зрение? Серьезно, Тэ? Ты самый начитанный и умный человек из всех, кого я знаю, ты можешь рассказать такое, от чего у всех глаза на лоб полезут, можешь заинтересовать так, что ближайшее время ни о чем кроме твоих слов и думать не захочется, а ты беспокоишься о том, что ты не сможешь разглядеть пиксельного человечка в компьютерной игре. Ну классно, что могу сказать. — Всё, хватит, прекрати меня успокаивать, — Тэхён отворачивается от старшего в надежде скрыть румянец, но Сокджин, будь он неладен, обходит его и фыркает: — Да больно ты мне нужен, успокаивать ещё тебя. Просто я искренне не понимаю, с чего ты взял, что на общении с Чонгуком можно поставить крест. Вы обменялись номерами? На щеках Кима вновь вспыхивает румянец, когда он вспоминает, как именно это произошло. Он не знает, случайно ли это вышло, или Чонгук, так же как и Тэхён, постеснялся напрямую спрашивать номер телефона, но уже стоя возле двери в квартиру Тэ, Чон вдруг смущенно попросил мобильник Тэхёна (ссылаясь на то, что его сел ещё в автобусе), чтобы позвонить своим хёнам, которые, к слову, давно потеряли своего младшего, и предупредить их, что с ним всё хорошо. Конечно же, без единой задней мысли Тэ вложил свой телефон в тёплую ладонь Гука, совсем немного подслушивая, как сперва напуганно, а потом ласково, с Чоном говорят его хёны. А потом, через пару часов, когда Тэхён тщетно пытался выкинуть младшего из своей головы, на телефон пришло сообщение с незнакомого номера.«Тэхёни-хён, это Чонгук. Я только что зарядил телефон и смог написать тебе. Позвонить постеснялся, мало ли ты занят. Запиши мой номер, вдруг тебе ещё понадобится моя помощь, или ты захочешь просто поболтать :) »
— Ага. — Ну вот видишь! — Сокджин размахивает руками и краем глаза замечает выходящую из служебного помещения девушку. — Это уже что-то да значит. Вот увидишь, ты с ним встретишься раньше, чем думаешь. Девушка! — он окликает консультантку, а сам подбегает к той самой витрине, которая пестрит «Стильно и удобно», и тыкает пальцем в недавно примеренные Тэхёном очки. — Мы хотим заказать ещё в такой оправе. — Хён! — Что? Они правда хорошо на тебе смотрелись! Слушайся меня, хён херни не посоветует. Тэхён пихает Сокджина в плечо, но не может сдержать улыбки. Пусть у него особо никогда не было большой компании с кучей друзей, но рядом всегда был определённо самый лучший.***
Как ни странно Сокджин оказывается чертовски прав. Уже через день после встречи в метро Чонгук пишет Тэхёну с предложением встретиться при условии, что «если ты, конечно, свободен» и «если я тебе не надоел в нашу первую встречу». Пересказывать все то, о чем он с таким воодушевлением говорил Джину, Ким естественно не стал и ограничился лишь коротким «с удовольствием, Чонгук-и», получая счастливый смайлик в ответ. И Тэхён соврет, если скажет, что все их последующие встречи были хорошими. Потому что они были просто замечательными, и он не знает повлияло ли на это его тяга к Чонгуку, или они просто безоговорочно подходили друг другу, что вместе им никогда не было скучно. Они могли вместе молчать, говорить о совершенно серьёзных вещах, чтобы в следующее мгновение смеяться с какой-то откровенно абсурдной ерунды, могли пойти в кино, перед этим нажарив покупного попкорна у кого-нибудь из них дома, потому что в кинотеатре безумно дорого, а могли потратить все карманные деньги и стипендию на пластмассовые фигурки персонажей Овервотча и Геншина или на книги Джейн Остин и Джонатана Фоера. С Чонгуком было комфортно и уютно, честно говоря Тэхёну иногда было даже страшно от понимания того, как быстро младший вписался в его совершенно заурядную жизнь. Он был прекрасным рассказчиком и не менее прекрасным слушателем, который, как и говорил когда-то Сокджин, чуть ли не в рот Тэхёну заглядывал, стоило ему начать о чём-нибудь говорить. Но в любой ситуации бывают свои минусы. И если брать конкретно их ситуацию, то минус был всего один, но довольно-таки внушительный. Тэхён понятия не имел, как Чонгук к нему относится. Они были друзьями — это факт, возможно их даже можно было назвать бро или кем-то в этом роде (Тэхён бы предпочёл «родственные души», но… не слишком ли рано и самонадеянно это звучит?), но иногда Чон вёл себя абсолютно непредсказуемо, из-за чего у Тэхёна мало того, что подгибались коленки, как у влюбленной школьницы, и сердце пропускало несколько ударов, так ещё и в голове появлялись навязчивые мысли: точно ли они друзья? Потому что, например, Сокджин — тот, кто является прямым олицетворением слова «бро» — без слов достаёт из сумки запасную гигиеничку и кидает ей в Кима, когда Тэхён жалуется на обветренные губы, а не лично мажет его губы своей, как это делает Чонгук. Потому что, например, Сокджин, ворча как старый дед, фотографирует Тэхёна в понравившемся ему месте после нескольких минут уговоров, пока Чонгук делает тысячи фотографий, даже когда Тэ не знает об этом, и постоянно приговаривает: «Ах, хён, ты такой красивый! Номер один для меня.» Потому что, например, Сокджин хоть и молчит, но всё равно пыхтит, когда Тэхёну требуется восстановить жизненные силы и утолить тактильный голод, в то время, как Чонгук заботливо обнимает его со спины и опаляет дыханием ухо, когда говорит, как вкусно пахнут волосы Тэхёни-хёна. И эта малая часть того, что происходит между ними, делает просто невероятные вещи со слабым сердцем Тэхёна. Потому что выглядит это всё до одури неоднозначно, а Тэхёну так хочется надеяться на большее, но старое-доброе «лучшее — враг хорошего» сжимает его горло в тисках, противно шепча на ухо, чтобы он не придумывал глупости. Надеяться всегда страшно. В таком непонятном ритме проходят последние пять месяцев. Парни списываются каждый день, иногда вечерами созваниваются по фэйс-тайму, молча сидя по разные стороны экрана и занимаясь своими делами (правда однажды Тэхён умудрился позвонить во время ужина семьи Чонгука, из-за чего ему пришлось, безбожно краснея, знакомиться с родителями Гука и его младшим братом и слушать о том, как они рады, что их Гуки нашёл такого воспитанного друга), встречаются после школы Чона или после пар Тэхёна, и в целом всё идет довольно гладко. Тэхён даже успевает привыкнуть к двусмысленному поведению младшего (он старается убедить себя в этом), и окончательно принять свою влюблённость, всё же в глубине души надеясь, что он — единственный, к кому Чонгук так относится. Чёрт, иногда Тэхёна до ужаса пугает то, как сильно он зависим от этого школьника. Потому что… Чонгук правда удивительный. Это можно сказать, даже толком не общаясь с ним, потому что от него действительно исходит такое количество света, что Тэхён, кажется впервые в жизни, совсем не против ослепнуть окончательно. Он безумно внимательный, абсолютно невинный, невозможно заботливый, и это всё складывается в то самое комбо, к которому Ким просто физически не может остаться равнодушным. Кажется, у него просто не было другого выхода, кроме как влюбиться в Чонгука. Всё это занимает слишком много его мыслей. Иногда Тэхён отвлекается на учёбу и Сокджина, который наоборот отвлекается от учёбы, но в остальные моменты все его мысли крутятся вокруг Чонгука, потому что тот просто не оставил ему выбора, занимая место в его голове и сердце. Вот и сейчас, провожая Сокджина на очередную вечеринку старшекурсников, которую те устроили по поводу уходящего старого года (Тэхён уверен, что до нового они ещё тысячу раз успеют собраться), он остаётся наедине со своими мыслями, уже даже не пытаясь направить их в другое русло. Он даже берёт телефон в руки, чтобы как всегда написать Чонгуку с вопросом не занят ли он, — всё же скоро конец учебного года и экзамены, к которым младший относится очень серьезно, ведь он буквально одержим идеей поступить в тот же университет, что и Тэхён, — но не успевает он нажать на смешную фотографию Гуки, которую сам младший поставил на свой контакт, как во входную дверь начинают стучать. — Чёртов Сокджин, опять забыл надушиться перед выходом, — ворчит Тэхён, даже не задумываясь, почему старший не использовал звонок, и открывает, чтобы тут же перестать хмуриться и выдохнуть удивлённое: — Чонгук-и? — Приветик, хён! Парень лучезарно улыбается и беспардонно проходит в квартиру, чуть отпихивая Тэхёна в сторону. На его ресницах растаявший снег, волосы блестят от снежинок, глаза — от счастья, на красных от мороза щеках высвечиваются ямочки, и он весь выглядит таким уютным и теплым, что Тэхёну, который минуту назад кутался в свитер, вдруг стало слишком комфортно. Рядом с Чонгуком по-другому не бывает, пора бы привыкнуть. — Привет, — запоздало отвечает он, пока Гук всё так же стоит посреди прихожей. — Ты чего это тут делаешь? Н-не подумай, что я тебе не рад, просто… я думал, ты готовишься к экзаменам или занят с родителями, скоро же Рождество и Новый год. — От подготовки к экзаменам у меня уже голова гудит, а родители сами с удовольствием отпустили меня, когда узнали, что я к тебе собрался, — пожимает плечами. — Привет тебе передают кстати, и Киён тоже, — Тэхён скомкано благодарит, всё никак не в состоянии привыкнуть к такому тёплому отношению гуковых родителей. — А что, — Чон вдруг звучит испуганно, — я не вовремя? — Нет-нет, всё в порядке, я один, — Тэхён поспешно отрицает. — Раздевайся, проходи. — Подержишь? Только держи за донышко, ручки у меня не вызывают доверия. Глаза только сейчас цепляются за бумажный пакет, который Чонгук держал в руках всё это время. Он бережно прижимает его в своей груди, из-за чего он в некоторых местах промок и, кажется, вот-вот порвётся от воды и находящейся в нём тяжести, поэтому Тэхён быстренько забирает его себе, позволяя, наконец, Чонгуку раздеться. В груди разливается слишком много тепла, когда Тэхён замечает на младшем тёмно-коричневый джемпер, который он сам же ему и подарил на день рождения (и то, что у Тэхёна в шкафу лежит точно такой же, Чонгуку знать необязательно), но взгляд перемещается ниже, и уже через секунду Тэхён не может сдержать тихого смешка. На ногах Чонгука чертовски очаровательные носки с Железным Человеком. — Не смейся, ты же знаешь, что это мои счастливые носки. — Знаю, — Тэхён серьезно кивает, — и я люблю это в тебе, клянусь. Я люблю в тебе всё. Чонгук краснеет, но Тэхён не успевает этого заметить, поскольку младший шагом хозяина этой квартиры идет в гостиную и плюхается по центру дивана. Тэ перспектива сидеть вплотную к Чону, мягко говоря, не прельщает, поэтому он садится на пол, опираясь спиной на нижнюю часть дивана, ту, что ближе к левому краю. Однако сердце снова беспорядочно заходится, когда Чонгук, маленький превосходный паршивец, принимает горизонтальное положение так, что его лицо находится прямо возле тэхёновой макушки, на которой, Тэхён уверен, покраснели даже его чёрные волосы. По шее бегут мурашки, стоит младшему игриво подуть Киму в затылок, а после невинно похихикать так, будто ничего не произошло. Будто Тэхён не уговаривает сам себя не думать о том, как легко ему сейчас повернуть голову и прикоснуться к губам Гука. — И всё же, что в пакете? — Ким решает отвлечься от собственного смущения и кидает взгляд на бумажный пакет, который до сих пор держит в руках. Открывать пока не решается, всё-таки Чонгук его принес — Чонгуку и решать, когда и что с ним делать. — Открой и узнаешь, — по голосу можно понять, что Чонгук улыбается, но если бы Тэхён полагался не только на слух, то он смог бы увидеть, какой нежный взгляд на него направлен. Тэхён засовывает руку в пакет, и то, что он там чувствует, заставляет его развернуться к улыбающемуся Чонгуку с широко распахнутыми глазами. Он далеко не аккуратно отшвыривает от себя пакет одной рукой пока другой держит две перемотанные фиолетовой лентой книги. Чонгук купил ему книги. Те, на которые он целый месяц пускал слюни, едва видел их в интернет-магазинах и неизменно разочаровывался, когда взгляд цеплялся за красное «распродано». Ограниченный тираж, эксклюзивная версия, такую чёрт, где найдешь, но Чонгук нашёл. Нашёл ради него. — Ты с ума сошёл, — неверяще шепчет Тэхён, глядя на то, как парень уже и не старается скрыть самодовольного хихиканья. — Нет, серьёзно, ты ненормальный. Ты просто неадекватный. Их же не найти нигде, я все магазины перерыл, а ты… — А я сумасшедший и неадекватный взял и нашёл, — выдыхает Чон и щёлкает Тэ по носу. — Обычно за такое говорят «спасибо», но что ж, твоя реакция громче любых слов. — «Спасибо»?! Да я готов сказать тебе это на всех языках мира, и всё равно этого будет мало. Я просто в грёбанном восторге, Гук-а. Чон машет рукой, говоря мол «не придумывай», но сам очаровательно краснеет кончиками ушей, не в силах отвести взгляда от взбудораженного Тэхёна, который, словно маленький ребёнок рассматривает жёсткий переплёт, проводя по нему пальцами, листает страницы и зарывается в них носом, чтобы почувствовать запах краски и листов, щурится, но потом всё же приближает книгу к самому лицу, пытаясь прочитать содержание. Ради такого по-детски восторженного Тэхёна он готов ещё по девять раз оббегать все книжные магазины Сеула и по шесть раз переругаться со всеми их продавцами. — Я же не мог оставить тебя без подарка на день рождения, — пожимает плечами Чон, всё ещё не в состоянии оторвать взгляд от Тэхёна, который, кажется, забыл о нём. (Он не знает, что сейчас Тэхён сдерживает себя изо всех сил, что не наброситься на Гука минимум с объятьями, а максимум — с поцелуями.) — Я знаю, что до него ещё неделя, а заранее поздравлять не принято, но завтра вечером мы уезжаем к бабушке в Пусан, чтобы вместе отпраздновать праздники, а ждать следующего года у меня не было никаких сил. (Чёрт, Тэхёну всё сложнее держаться, когда Чон так смущённо заламывает пальцы от волнения.) Диван прогибается под весом Тэхёна, который всё же решил не отсиживать задницу на жёстком полу, а отложить книги на столик и перебраться поближе к младшему. Он хватает его за щиколотки и кладёт на свои колени, пока сам Чонгук поднимает торс, оказываясь практически сидящем на Тэхёне. Им обоим нравится быть настолько близко. — Это лучший подарок, Чонгук-а, и мне неважно, когда ты подарил мне его. И широкая улыбка Чона является прекрасным его дополнением.***
— Ты будешь луковые кольца или картошку? — Чонгук тыкает пальцами по экрану телефона, делая заказ в приложении, и поднимает вопросительный взгляд на Тэхёна. Тот машет рукой: — Возьми то же, что и себе, мне без разницы. За окном уже давно стемнело, но никто из парней не думает расставаться. Они целый день просмотрели какие-то рождественские программы и фильмы, Чонгук рассказал о подготовке к выпускным экзаменам, в который раз упомянув о том, как сильно он хочет поступить в тот же вуз, что и Тэ, Тэхён же в свою очередь рассказал о предстоящей сессии, перемыв кости каждому преподавателю, под звонкий смех Чонгука, которому байки про старых педагогов показались очень смешными, несмотря на то, что «Ну и чего ты смеёшься, тебя ждёт то же самое между прочим». Время пролетело ужасно быстро и настолько незаметно, что никто из них не ждал звонка мамы Чонгука, которая, в общем-то, практически потеряла собственного сына. Общими усилиями они уговорили её разрешить остаться Гуку у Тэхёна с ночёвкой, что, на самом деле, было не сложно — Чонгук оставался у него и раньше, а госпожа Чон ломалась больше из вежливости, боясь за то, что Киму наверняка будет неудобно «следить за этим оболтусом». Кто бы сказал ей, что это его главная мечта? Такими темпами они успевают проголодаться и оба сходятся на том, чтобы заказать домой побольше фастфуда и со спокойной душой продолжить смотреть вторую часть «Один дома» на разобранном диване. — Я взял нам картошку, потому что в прошлый раз тебе не зашли кольца, — тихо бубнит Чонгук, вводя данные карты, и чёрт возьми, он просто не представляет, что его беззаботно кинутое «нам» делает со всеми органами Тэхёна. Нет, серьёзно там будто всё в холодильник засунули, а потом отогрели одним единственным словом. — Хорошо, — выдавливает он из себя, пряча улыбку в волосах Чонгука. Этот факт, к слову, тоже делает нечто невообразимое с внутренностями Кима, потому что поза, в которой они сидят, максимально домашняя и комфортная, но, что самое главное, абсолютно не дружеская. Потому что, например, Сокджин никогда не сидел между его ног, прислонившись к его груди спиной и не стучал пальчиками по его согнутому колену. Чонгуку, кажется, очень даже комфортно, потому что он с довольной физиономией откидывает в сторону телефон и сладко потягивается, чтобы через секунду снова прижаться к тёплому телу Кима и продолжить залипать в телевизор. Тэхён борется с мыслью взять и отодвинуть от себя Чонгука на безопасное (для него же) расстояние только из-за необычайно расслабленного вида младшего — тот так доверчиво жмётся к нему, что не позволить ему это делать кажется Тэ сущим преступлением, поэтому он стоически терпит. В надежде обмануть свой свой собственный мозг, где нет ни одной мысли, не связанной с Чонгуком, Тэхён тянется к лежащему на подлокотнике телефону и открывает одно из нескольких приложений с аудиокнигами. Младший, конечно же, сразу замечает движение на периферии и какое-то время заинтересованно смотрит на действия Кима, полностью забыв о потерявшемся Кевине на экране телевизора, но после не выдерживает и спрашивает: — Что ты делаешь? — Хочу понять, можно ли добавить «свою» книгу в приложение, чтобы она её читала, — Тэ поправляет пальцем одной руки очки, пока другой нажимает на вторую иконку. Чонгук понятливо мычит. Он знает о невероятной любви хёна к бумажным книгам — прямо сейчас, если он всё же оторвёт свой взгляд от сосредоточенного Тэхёна и повернёт голову чуть левее, он увидит большой стеллаж, до отказа заставленный книгами и комиксами, который он с упоением рассматривал во время первого визита в квартиру Тэхёна. Там есть всё, начиная от книг с автобиографией какого-то знаменитого журналиста, заканчивая мангой «Атаки титанов». Вот только с каждым разом читать Тэхёну становится всё сложнее, из-за чего ему приходится пополнять не полки с книгами а экран телефона, на котором около пяти разных приложений с аудиокнигами. Конечно, читают там хорошо, со всеми эмоциями и чувствами, вот только… — Ни один профессиональный голос не заменит того самого ощущения, когда сам читаешь те строки, от которых всё внутри сжимается, — сказал ему как-то Тэхён. Да и к тому же, не каждую книгу записывают так старательно и щепетильно — такой чести удостаиваются только самые популярные, авторы которых получили максимум призвания и денег за печать экземпляров в огромных количествах. Тэхён такие книги читал редко, Чонгук знает. Он читал больше не самую знаменитую литературу со сложным, но интересным стилем письма, который может понять не каждый читатель, однако он всегда умудрялся выцепить из неё самое важное и ценное, чему Чон не переставал поражаться. Иногда ему очень сильно хотелось оказаться в голове хёна, чтобы хотя бы попытаться понять неординарный ход его мыслей. Книги, подаренные Чонгуком, были как раз из этого разряда, а соответственно сразу же попадали на одну из полок книжного шкафа до следующего тэхёнова «Когда прокапаю курс каплей для глаз, чтобы не так сильно болели, тогда я сам прочитаю, потому что слушать механический голос приложения становится невыносимо уже на второй странице». Поэтому Чонгук не особо думает, когда из его рта, кажется, само по себе вылетает: — А хочешь, я могу… — но младший тут же ловит вопросительный взгляд Тэхёна, смотрящего на него сверху вниз, и тушуется: — Нет, нет, ничего. Забудь. — Что ты хотел сказать, Чонгук? — Тэхён заинтересованно приподнимает бровь. Стесняющийся Чон? Тэхён не знает такого. — Нет, ничего особенного, я же сказал, не бери в голову. Тэхён не выглядит удовлетворённым ни на йоту. Щёки младшего начинают румяниться, когда Тэхён, прекрасно зная его слабость к щекотке, откладывает в сторону свой телефон и на удивление настойчиво начинает шагать пальцами по чужим рёбрам, улыбаясь и игриво приговаривая: — Отвеча-ай, Чонгук-а, — он царапает ногтями тоненькую полоску кожи, которая чуть оголилась из-за ёрзания младшего по дивану. — Я же тебя до смерти защекочу. — Всё! Всё, перестань! — Чонгук звонко смеётся, едва ли не пиная Кима, только бы отстал ради всего святого. — Я просто, — он наконец собирается с мыслями, когда всё так же спокойно укладывается на грудь Тэхёна спиной — говорить, не видя его лица, почему-то легче, — просто подумал, что, может быть, я могу иногда читать тебе? У меня, конечно, нет четко поставленной дикции, и, скорее всего, я могу запинаться чуть ли не через слово, но… ты сам говорил, что слушать монотонный голос приложения ты не можешь, а я… не знаю, может быть смог бы прочитать с выражением? Я бы старался… — Тэхён не может отвести взгляда от нервничающего Чонгука. Чонгука, который, не перенося чтение в любом виде кроме комиксов, предлагает Тэ читать ему вслух. Проникнуться тем, что для Тэхёна имеет такое большое значение, и разделить с ним его самое любимое увлечение, попытаясь понять его. — Нет, ну это только если ты хочешь, нет, так нет, я заставлять не буду, в конце концов… Чонгук замолкает, чувствуя на своих плечах тёплые руки, которые бережно прижимают его к себе, и не менее тёплое дыхание на ухо, что обращается в слова: — Я буду очень рад, если ты сделаешь это для меня, Чонгук-и. Я готов послушать тебя хоть прямо сейчас. О боже, у Чонгука так сильно бьется сердце прямо сейчас, что ему кажется, будто оно способно вылететь из его груди через пару ударов и убежать прямо в большие ладони старшего. Хотя о чём это он, оно и так уже у него. — Прямо сейчас? Тэхён угукает ему на ухо. — Да. Просто я так долго грезил этими книгами, что хочется прочитать их как можно скорее, — Ким упирается подбородком в чонову макушку и совершенно умоляюще тянет: — Почитаешь сейчас? Пожалуйста. Поднять голову было грандиознейшей ошибкой, потому что выдержать просящий взгляд Тэхёна точь в точь напоминающий кота из «Шрека» просто невозможно. Поэтому Чон, не отвечая, встаёт с нагретого места и берёт с полки знакомую книгу, чтобы уже через пару секунд вновь занять своё законное место, откинув голову на плечо старшего и с готовностью открыв первые страницы. «Один дома» тут же выключается (всё равно уже тысячу раз смотрели), и Ким полностью обращается в слух, как губка впитывая в себя каждый звук, который издаёт Чонгук. Его голос ровный и мягкий, в каких-то местах нежный и неуверенный, и, чёрт, Тэхён так сильно очарован им. Он даже краем глаза не смотрит в книгу, как делает это, когда слушает аудиодорожку, его внимание полностью направлено на Чонгука. На то, как он хмурится, когда сам иногда не понимает ход мыслей писателя, на то, как он по два или три раза прочитывает одно слово, будучи неуверенным правильно ли он прочитал и понял его. Он не может налюбоваться на Чонгука. С самой первой (технически второй) встречи он пытается вдоволь насладиться каждой черточкой его лица, каждой родинкой и шрамом, каждым бликом в его огромных глазах, каждой трещинкой на сухих губах, но просто не может. Тэхён готов часами рассматривать лицо Гука и из-за этого чувствует себя гребанным сталкером, потому каждый раз взгляд будто намертво приклеивается к младшему, диоптрии новых очков, словно фокус, выделяют из всего мира только его, и раньше Тэхёну становилось действительно страшно. Страшно, как сильно он влюбился в Чонгука, в, казалось бы, обычного школьника, который проявил малую долю доброты тогда, пять месяцев назад. А потом он понимает, что ему другого было просто не дано. Потому что ещё в самую первую встречу в метро Тэхён понял, что у него нет шансов. И их определённо не стало больше после того, как они начали общаться. Осознание пришло так внезапно, но вместе с тем Тэ будто ждал его, знал, что оно придёт, потому что… он чертовски слаб перед Чонгуком, был слаб перед ним с самого начала, когда он, смущаясь и краснея, предложил Киму проводить его до дома, а тот поймал себя на мысли, что хотел этого всем сердцем. И после этого осознания жить стало чуточку легче. Смириться со своей влюблённостью было легко, потому что, объективно, Чонгук был лучшим из тех, в кого он вообще мог влюбиться. И он почти научился сосуществовать рядом с ней, научился спокойно принимать её, если бы не навязчивое желание большего. Тэхён хотел Чонгука полностью. Хотел сделать его своим. Хотел по утрам целовать опухшие глаза и щёки, а по вечерам утыкаться носом во вкусно пахнущую шею и мазать по ней губами, рассказывая о том, как он устал на факультативах. Хотел жить не с осознанием того, что он влюблён, а осознанием того, что он любит и любим. Что он имеет право в любой момент подойти к Чонгуку и притянуть его к себе за узкую талию так, чтобы кожа к коже, чтобы их запахи смешались, чтобы пара сантиметров — и губы ложатся на другие. И стало страшно уже от этого. От своего, как Тэхёну казалось, нездорового желания быть рядом с Чоном максимально близко. Но рисковать Тэхён не смел. Он вообще, оказывается, тот ещё трус. Который сейчас, перебирая чонгуковы волосы, впервые думает о том, чтобы рискнуть. Потому что в голове крутится одна маленькая, но настойчивая мысль. Грезил он не этими книгами, — ему вообще сейчас до них не никакого дела нет — он грезил этим моментом, когда Чонгук мог бы сидеть вот так между его ног, прислонившись спиной к его груди, которая нещадно ходит ходуном от бешеного стука его сердца (и как Чонгук ещё этого не почувствовал?), положив голову на его плечо и тихо что-то мурлыча себе под нос. Почему-то именно в этот момент Тэхён думает, что он готов. Готов принять любую реакцию Чонгука, потому что в нём настолько много невысказанных слов и чувств, что Тэхён не может собрать их в кучу в своей голове, и поэтому практически неслышно шепчет только: — Я влюблён в тебя. Секунда. Вторая. Третья. Чонгук каменеет в его руках. Даже если бы у Тэхёна была возможность повернуть время вспять и не говорить беззаботно читающему Чонгуку ничего, он не стал бы этого делать. Пусть сейчас ему безумно страшно, когда младший медленно поворачивается к нему лицом и таким же шепотом спрашивает: — Что ты сказал? — Я влюблён в тебя, — голос звучит громче, и Тэхён сдерживается изо всех сил, чтобы не отвести взгляда от блестящих глаз напротив. — Наверное, еще тогда, когда ты попросил провести меня до дома после того, как вывел меня из метро, только понял я это гораздо позднее, — он старается говорить ровно, хотя у самого сердце бьётся уже в районе глотки. — Ты… Ты можешь не переживать, мои чувства ни к чему тебя не обязывают. Я в принципе не должен был говорить о них просто… — Тэхён не может сдержать вздоха, когда Гук полностью отстраняется и садится перед ним, пристально смотря на его лицо. Нет, такого внимания Тэхён выдержать не может, — просто за столько времени стало невыносимо молчать. Я поступил эгоистично, но мне хотелось выговориться, потому что… потому что… чёрт, — он засовывает пальцы под очки и с силой трёт собственные глаза, которые почему-то стало щипать. — Я представлял себе всё это не так, но я просто ужасно нетерпеливый эгоист, который не подумал о том, каково тебе будет это услышать. Давай… давай просто забудем обо всём, ладно? Честно говоря, я буду рад, если мы сейчас сделаем вид, что я ничего не говорил и не портил вечер. Хотя, боже, я наверняка прошу слишком мно… — Замолчи, пожалуйста. Тихий дрожащий голос Чонгука звучит громче стука сердца Тэхёна, которое отдается в ушах звоном, и он, больше от неожиданности, замолкает, в упор смотря на бледного Чона. Ким, наверное, посмеялся бы с этого неизменно вежливого тона младшего и его скромного «пожалуйста», если бы не был так напуган. — Ты не можешь говорить, что влюблён в меня, а потом так просто просить забыть об этом. Ну конечно. На что вообще Тэхён надеялся. Даже если Чонгук захочет общаться с ним как раньше, он просто не сможет этого сделать, потому что нет ничего более неловкого и неудобного, чем общение с человеком, который безответно влюблён в тебя. Тэхён слишком переоценил себя. Конечно, с чего бы Чонгуку испытывать к нему какие-то чувства помимо дружеских? Все неоднозначные касания, шепоты на ухо, комплименты, объятья, легкие безобидные заигрывания — всё это просто чонгуков способ общения, который Тэхён неправильно расценил, будучи ослеплённым своей влюблённостью. Возможно, Тэхёну не следовало пять месяцев назад принимать помощь Гука, а просто вежливо отказаться и кое-как добраться до их с Сокджин-хёном квартиры. Возможно, ему не нужно было отвечать на то сообщение, пришедшее в десятом часу вечера и заставляющее Кима краснеть кончиками ушей. Возможно, ему не стоило сегодня — да и вообще когда-либо — признаваться, а просто спокойно сидеть и в тысячный раз следить за тем как Кевин обманывает двух воров в рождественскую ночь. Но ему абсолютно точно стоило влюбиться в Чонгука. Потому что… он уже знает — у него просто не было выбора. — Да, я, — Тэхён опускает голову, — я понимаю, тебе, наверное, непри… — Как ты думаешь, — в который раз перебивает его Чонгук, который, в отличие, от Тэ смотрит на старшего во все глаза, — почему я надел эти дурацкие носки сегодня? Что? Что? Тэхён ничерта не понимает. Как связаны его чувства и чёртовы носки с Железным человеком, которые Чонгук почему-то считает счастливыми и надевает на все пробные экзамены в школе, неизменно веря, что они принесут ему удачу? В чём вообще сегодня он хотел быть удачлив, раз напялил на себя абсолютно нелепую детскую вещь? — Я не… Господи, откуда мне знать? — выдыхает, краем глаза замечая, как Чонгук ковыряет пальцами небольшой шов на этих самых носках. Волнуется? — Они мои счастливые, ты помнишь? В ответ Чонгук получает только кивок — Киму вообще сейчас не хочется говорить, ни о носках, ни о чём то ни было. Он вообще сейчас хочет просто исчезнуть, но провернуть это довольно сложно, учитывая, что это его квартира, а Гук уходить пока совсем не собирается. Вместо этого он, кажется, подсаживается к Тэ чуть ближе, так, что почти касается своими коленями его, и говорит тихо-тихо: — Хён, посмотри на меня, пожалуйста, — но когда Тэ просто мотает головой из стороны в сторону, Чон сам чуть опускается так, чтобы хотя бы немного видеть глаза хёна, спрятанные за тёмной чёлкой. — Я не хочу забывать то, что ты сказал мне, потому что сегодня я хотел признаться тебе в том, что ты мне нравишься, слышишь? Поэтому я и надел сегодня эти детские носки, которые приносят мне удачу. Не то, чтобы я оказался неправ, знаешь ли, — он неловко смеётся и трогает кончики своих красных ушей, всегда делая это, когда волнуется. Пока Тэхён, наконец, смотрит на него широко раскрытыми глазами, будучи уверенным процентов на восемьдесят, что у него начались галлюцинации, — зрительные, слуховые, чёрт знает какие ещё — и он даже умудряется кончиком пальца провести по чонгукову колену, чтобы убедиться… Всё по-настоящему. — Если, — Ким прочищает горло, потому что голос позорно даёт петуха, — если это какая-то шутка, то… — Это не шутка, хён. Ты мне нравишься. — Я? — Тэхён показывает на себя пальцем, — Полуслепой книжный червь, который только и может, что занудствовать о вымышленных персонажах? — Я бы поработал над формулировкой, — Чонгук хмурится и берёт его за руки, нежно поглаживая костяшки и борясь с желанием переплести свои пальцы с его, — но в целом, да, потому что это ты. В груди разливается очень очень много тепла, когда Чонгук так нежно проговаривает эти слова. Он крепко сжимает в ответ его ладони и не может сдержать радостного выдоха: — Я не могу поверить. — Честно говоря, я тоже, — смущённо поджимая губы, говорит младший и трясёт головой, в надежде скрыть за короткой чёлкой красное лицо, — потому что… я особо ни на что не надеялся. Ты такой… такой красивый, и умный, и взрослый! И увлечения у тебя такие интересные, и мысли будто неземные. Мне так нравится слушать тебя. И я думал, зачем тебе какой-то школьник, который за свою жизнь ни одной книжки не прочитал помимо школьной литературы. Мне казалось, я настолько сильно не подхожу тебе и, может, даже надоедаю иногда, что ты общаешься со мной по большей степени из жалости. — Чонгук-а, ты такой дурак, боже мой, — Тэхён сильнее перехватывает его ладошки и осмеливается даже оставить по паре поцелуев на одном из пальцев каждой руки, после чего, конечно же, видит ещё больше заалевшие щеки. — Ты представить себе не можешь, как сильно мне нравишься. Да я влюбился в тебя, даже толком не видя, понимаешь? Джин-хён тогда смеялся надо мной, а я понимал, что так оно и есть. Ты у меня внутри так плотно засел, что мне самому страшно от этого. Чонгук очаровательно пищит и утыкается Киму в плечо, тут же чувствуя как его макушки касаются чужие губы. Всё это кажется каким-то сном, глупыми мечтами, которые Гук каждую ночь прокручивал в своей голове, предрождественской фантазией, но никак не реальностью. Поэтому он просит совсем тихо: — Хён, ты можешь сказать это ещё раз? Тэхён чуть отстраняется от младшего, чтобы невесомо погладить его щёку, намекая на то, чтобы тот тоже приподнял голову и посмотрел Киму в глаза. Глаза, которые как никогда светятся счастьем и любовью к этому маленькому чуду, что сидит напротив и по-детски смущается, хотя ещё пару минут назад смело заявлял о своих чувствах. Будучи уверенным в них. — Я влюблён в тебя, Чонгук-а. Очень сильно влюблён. Из груди рвётся неровный выдох. Там же громко-громко стучит переполненное чувствами сердце, и Чонгук, как пластинку, прокручивает в своей голове эти слова. В него влюблены. Нет. В него влюблён Тэхён. Он не знает, сможет ли до конца поверить в это, но уже через секунду он чувствует на своей шее тёплые ладони и слышит дрожащий голос Кима. — Я хочу… Нет. Могу я поцеловать тебя? В горле пересохло, ладони, которыми Чонгук держится за предплечья Тэ, вспотели, в мыслях только лишь этот простой вопрос и страх о том, что он, неопытный мальчишка, абсолютно не умеет целоваться. Он не может ответить, поэтому сам быстро тянется к губам старшего, оставляя на них робкий поцелуй, длиной в долю секунды, и тут же отворачивает голову, думая, что поступил, как настоящий дурак. О чувствах говорить научился, а поцеловать по-человечески не может! Тэхёну, честно говоря, всё равно, умеет Чонгук целоваться или нет — с ним он готов даже просто сидеть рядом, переплетая пальцы и оставляя невинные чмоки на щеках друг друга. Но при виде на алые скулы младшего трудно не догадаться о том, как для него это важно. Как он боится облажаться перед Тэхёном, который ему нравится. Боже, Ким никогда не привыкнет к этому. Его руки всё ещё лежат на стремительно краснеющей шее младшего, поэтому Тэхён уверенно тянет его к себе и прижимается своими губами к горячим губам Чонгука. У него тоже не так много опыта — пару прочитанных романов в перерывах между университетской литературой, рейтинг который не превышал шестнадцати плюс. И он, за неимением чего-то, что можно было назвать опытом лучше, чем от прочитанных рассказов, старается делать всё так, как описывается в книгах. Так же осторожно облизывает верхнюю губу, большим пальцем поглаживая кожу щеки, так же старается прочувствовать каждую трещинку его рта, находя это совершенно очаровательным, так же изучает мягкие изгибы нижней губы, невольно сравнивая ее вкус с самой сладкой сливой или персиком. Он не заходит дальше, но всё равно успевает уловить ту восхитительную влажность внутри, когда Чонгук, поражённый своим первым в жизни поцелуем, приоткрывает от ощущений рот, выпуская беззвучный стон. Когда они отстраняются друг от друга, они оба выглядят опьянёнными, и это должно быть довольно смешным, учитывая, что поцелуй был почти целомудренным, но это возбуждающе. — Иди ко мне, — шепчет Тэхён и аккуратно тянет Чонгука на себя, заставляя его сесть себе на колени. — Я не буду заходить дальше поцелуев, обещаю, — видя колебания на лице младшего, решает успокоить он. Чувствовать тяжесть чонгукова тела на себе восхитительно. Тэхён тут же обвивает его узкую талию руками, заставляя младшего обхватить его за шею, и покрывает его линию челюсти короткими поцелуями, постепенно приближаясь к приоткрытым губам. Влажным от их общей слюны. На этот раз первым подаётся вперёд Чонгук, и он действует гораздо более решительно, нежели в первый раз. Технически он повторяет то, что делал Тэхён, но то, с какой отдачей и инициативой он это делает, сжимает сердце Кима в тисках, потому что, боже, его Чонгук так хорош. Он старается дышать через нос, чтобы лишний раз не отрываться от таких привлекательных губ Тэхёна, и чуть царапает ногтем большого пальца место под тэхёновыми ушами, зная, что это его чувствительная зона. Они пару раз всё же сталкиваются мокрыми языками, но всё это выходит настолько нежно и чувственно, что никто из них даже не разменивается на смущение, продолжая целоваться. В какой-то момент губы Чонгука начинают болеть, и он нехотя отстраняется, взглянув на Тэхёна, у которого кружится голова от вида припухших губ младшего. Надолго их не хватает, и уже через мгновение они по очереди оставляют по паре поцелуев на щеках друг друга, на носах, скулах, веках, и не могут остановиться. Чонгук каждый раз прикрывает глаза, когда целует сам или получает поцелуи от старшего, пока Ким рассматривает его лицо, стараясь запомнить каждую эмоцию удовольствия на нём, стараясь впитать каждый стон блаженства. Тэхён буквально хочет его съесть, потому что Чонгук такой до невозможности сладкий, что Ким вообще поражается, как он жил всё это время без знания о том, какие на вкус губы Чонгука. Он снова целует его, на этот раз решаясь зайти чуть дальше, поэтому сейчас он уже царапает зубами нижнюю губу младшего, рот которого опьяняюще приоткрывается, позволяя Тэхёну сплести из языки вместе. Он чувствует вкус чонгуковой любимой жевательной резинки, которой тот часто делится с ним, и в голове Тэхёна складывается ощущение, что он чувствует свой вкус у него во рту, и это одновременно и убивает его, и заставляет жить дальше. Им так хорошо. Чонгук вплетает свои руки в волосы Тэхёна и прижимается к нему ещё ближе, шумно дыша. А потом в какой-то момент он будто вовсе теряет рассудок и вслепую находит покоящиеся на его рёбрах ладони Кима и запускает их себе под джемпер, тут же выпуская из своей груди полувсхлип, когда горячие руки касаются такой же горячей оголённой кожи. Тэхён просто физически не может оторвать руки от разгорячённого тела, но он всё же находит в себе силы, чтобы разорвать поцелуй и низким от возбуждения голосом предупреждающе сказать: — Чонгук, ты не понимаешь, что делаешь. — Понимаю, — младший смотрит ему в глаза расширившимися зрачками, — я целую тебя, и хочу твои руки здесь, — он ненадолго опускается губами на тэхёнову шею, из-за чего у того в который раз сносит крышу, а потом ненадолго замирает, будто что-то обдумывая. Чтобы в следующую секунду всё ещё неумело, но с полной отдачей затянуть Тэхёна в поцелуй, полностью его дезориентируя и нагло этим пользуясь для того, чтобы снять с его переносицы очки. Тэхён непроизвольно крепче сжимает руками талию Гука, когда понимает, что снова видит лишь «угольки» вместо ярких чонгуковых глаз, и непонимающе хмурится: — Чонгук-и, верни, — почти жалобно просит он, — я хочу видеть тебя. Он напрягает глаза, чтобы хотя бы постараться рассмотреть чужие эмоции, но может увидеть лишь огоньки в глазах напротив, когда Чонгук наклоняется к нему близко-близко и, целуя едва заметные морщинки-лучики, шепчет: — Ты видишь, Тэ, — и накрывает своими руками тэхёновы ладони, чтобы начать водить ими по собственному телу. Все нервные окончания сосредотачиваются на подушечках пальцев, и Тэхён закрывает глаза, чтобы лучше увидеть Чонгука. Чтобы прочувствовать появляющийся рельеф мышц, чтобы уловить слухом рваный выдох, когда Тэхён случайно поднимается кончиками пальцев к чувствительным соскам, чтобы уловить носом сладковатый запах парфюма, когда Чонгук опускается к его лицу и выцеловывает веки, не переставая гладить руками его щёки и шею. Тэхён будто действительно начинает видеть за счёт своих ощущений, и всё перед ним такое яркое, что от чувств под веками взрываются фейерверки. Чонгук перед ним полностью открытый — он чувствует это по тому, как тот едва заметно дрожит в его руках, когда Тэхён самозабвенно гладит бархатную кожу, — и его тяжёлое дыхание оседает на лице Тэхёна, на котором младший время от времени оставляет короткие влажные поцелуи, и иногда он сам зарывается руками под воротник тэхёнова свитера, чтобы пощупать его широкие плечи. Их будто лихорадит, и обоим даже на мгновение кажется, что в ушах стоит звон, но с новым поцелуем это наваждение проходит. — Это лучший канун Рождества, — шепчет Тэхён Чонгуку в шею, а потом на ощупь находит его губы, чтобы снова нежно его поцеловать, и рискнуть в который раз за этот вечер: — Я люблю тебя. Сверху слышится тёплый смех, и Тэхён чувствует, как Чонгук так же шепчет ему ответ в самые губы: — И я тебя люблю. Они ещё не скоро поймут, что навязчивый звон в ушах дело не их сильных чувств, а стоящего под дверью курьера доставки с картошкой в термосумке за спиной. Но плевать. Сейчас для них важно совсем не это.