Только ты

      Криминалисты осматривали машину, делали множество фотографий места преступления. Школьница все так же сидела на месте водителя, в ее руке был маркер, а ее тело было исписано короткими двойными полосами, по ним было ясно, что рисовала она не сама. Эти полосы были везде: на руках, на лице, на ногах, на груди, как выяснилось позже, и на спине, которыми преступник хотел что-то сказать. Но что именно?       Со сидел на корточках поодаль, уткнувшись лицом в ладони. Чан подошел к старшему коллеге и похлопал того по плечу, вздыхая.       – Я не понимаю, – убирая руки с лица, еле слышно прошептал Чанбин.       – Тогда она уже была мертва, – ответил Бан и присел на корточки рядом.       – Инспектор Со! – Позвал один из криминалистов, достав из салона телефон. Чанбин поднялся на ноги и, надевая перчатки, быстрым шагом направился к коллеге. Он взял телефон и сразу же открыл сообщения, там был только один чат с Чаном, в котором на номер полицейского писал похититель. Инспектор открыл черновики сообщений и нервно рассмеялся.       – Тупица, – смеясь, проговорил он, смотря на текст на экране телефона: «Это была шутка, тупица».       – Этот больной говорит, что я тупица, – Чанбин все смеялся, когда к нему подошел Бан и выхватил телефон из его рук.       – Сукин сын, – прошептал помощник инспектора, смотря на набранное, но так и не отправленное сообщение.       Белое авто ехало по заполненным дорогам города, Хван не отвлекаясь ни на что, крутил руль и давил то на педаль газа, то на педаль тормоза. Сынмин сидел на пассажирском сидении и смотрел в окно, следя за меняющимся пейзажем. В салоне машины играла тихая музыка, и время от времени говорил записанный голос в навигаторе, подсказывая дорогу к квартире Кима.       Хенджин повернул руль влево, подъезжая к многоквартирному дому.       – Приехали, – объявил он и, отстегнув ремень безопасности, вышел из машины. Следом авто покинул и брюнет.       – Ты, правда, думаешь, что нам стоит съезжаться так рано? – Он подошел к длинноволосому и посмотрел на него с явным беспокойством.       – А что не так? – Тот пожал плечами, разводя руки в стороны. – Мы переспали, мы встречаемся, мы любим друг друга… я люблю тебя. – Он, как обычно, положил ладонь на лицо парня. – Разве ты меня не любишь? – Поинтересовался Хван, поглаживая мягкую щеку Сынмина большим пальцем.       – Люблю? – Брюнет нахмурил брови, – но что такое любовь? – Он вскинул брови и уставился на длинноволосого, ожидая честного ответа.       – Любовь – это то, что ты видишь меня принцем, – Хенджин растянул губы в улыбке, – это наши стоны, когда мы трахаемся… то, что происходит между нами – и есть любовь. – Он подался вперед, пока говорил, и, смотря в доверчивые глаза напротив, поцеловал Сынмина, который тут же ответил взаимностью. Нежные и тягучие движения губ длинноволосого становились для Кима личным успокоительным. И с каждым разом, ему хотелось все больше целоваться и не задаваться вопросом: «У всех ли такие отношения?».       – Ебануться, – в один голос произнесли Ен и Феликс, которые только вышли из дома.       – Привет, – деланно улыбнулся Хван, отстранившись от губ брюнета.       – Привет, – все так же в унисон ответили красноволосая и блондин.       – Да, привет, – нехотя поздоровался Ким и, взяв, Хенджина под руку повел его за собой в дом, в квартиру на третьем этаже.       Влюбленные парни вошли в квартиру, а за ними хвостиком увязались Пак и Ли. Они внимательно смотрели, как Сынмин собирал свои вещи и как ему помогал длинноволосый. И когда почти все вещи были собраны, Феликс все же решил поинтересоваться:       – Ты куда?       – Я переезжаю, – ответил брюнет, закрывая чемодан.       – Я понял. – Ухмыльнулся Ли, – я спросил – куда?       – К нему, – Ким кивнул в сторону Хвана, который взял в руки чемодан и заполненный вещами рюкзак.       – Почему? – Ен наклонила голову на бок.       – Потому что Феликс меня бесит, – пожал плечами Сынмин и, схватив два больших пакета, направился к выходу. А Хван пошел следом.       – Чего? – Блондин дернулся от негодования, – что я сделал? – Спросил он, смотря на удаляющуюся спину друга.       – Мудаком стал, – ответил тот и Хенджин рассмеялся.       – Да, – кивнул он, – тебя вроде Ен зовут? – Хван обернулся и посмотрел на красноволосую, которая утвердительно кивнула, – он страдает от мизогинии, не общайся с ним, – он кивнул в сторону Феликса и снова засмеялся.       – Что за хрень ты несешь? – Хмуро вопросил Ли.       – Давай быстрее, – Сынмин открыл дверь и вышел из квартиры.       – Иду, – словно пропел длинноволосый и следом выскользнул из квартиры, держа в руках сумки.       Спустя неделю после переезда.       Комната Хенджина, Сынмин сидел на кровати, опираясь об изголовье, а хозяин дома лежал, положив свою голову на его колени.       – Хенджин, – позвал брюнет, проводя рукой по чужой голове.       – Да? – Тот отвлекся от телефона, который держал в руках, и посмотрел на Кима.       – Почему ты был на крыше в тот день? – Поинтересовался брюнет, путая пальцы в длинных волосах парня.       – В тот день? – Хван задумался, хмуря брови. – А… ты про тот день… – он грустно улыбнулся, – особой причины не было, я просто чувствовал, что должен умереть…       – Без причины? – Говорил Сынмин тихим вкрадчивым голосом, вспоминая глаза Хенджина из прошлого – глаза, которые выглядели так, словно никогда раньше не видели счастья.       – Да, – длинноволосый кивнул. – Многие почему-то считают, что чтобы совершить самоубийство, нужна причина. Но нет. Ты просто можешь не хотеть жить. – Он прикусил губу, пока по его щеке скатывалась одинокая слеза.       – Хенджин-а… – тихо позвал Сынмин, чувствуя, что его глаза тоже наполняются слезами.       – Сынмин-а, – Хван посмотрел на брюнета, – я не видел никакого смысла в жизни… – он замолчал и сделал глубокий вдох, – пока не встретил тебя, – наконец договорил Хенджин и, улыбаясь, позволил себе заплакать.       – Почему ты говоришь такое… – Ким закрыл глаза, не в силах видеть слезы длинноволосого. Он приложил руку к груди, чувствуя, что где-то там, глубоко внутри, что-то очень больно кольнуло.       – Я так рад, что встретил тебя тогда на крыше, – повторял Хенджин, всхлипывая. – И я так рад, что мы сейчас вместе, – добавил он, вытирая слезы с лица.       – Я люблю тебя, – произнес брюнет, думая, что это именно то, что сейчас нужно сказать; то, что сейчас должен услышать Хван.       – Сынмин… – произнес длинноволосый, шокировано смотря на парня, не в состоянии даже моргнуть.       – Что с твоим лицом? – Рассмеялся брюнет, стирая пальцами следы горячих слез с чужих щек.       – Ничего… я просто не ожидал когда-то услышать от тебя такие слова, – проговорил Хван, пока его глаза вновь наполнялись слезами.       – Блин, Хенджин, хватит рыдать, все же хорошо, – Сынмин нервно рассмеялся, – я сейчас тоже начну, – он все гладил лицо длинноволосого, пока тот не поднялся.       – Сынмин, я сейчас так хочу тебя, – прошептал он и сел на бедра парня, где совсем недавно лежал.       – Хенджин, может не надо? – Брюнет неловко улыбнулся, пока парень напротив снимал с себя рубашку.       – Надо, Сынмин-а, надо, – улыбнулся Хван и, подавшись вперед, поцеловал мягкие губы.       – Блин, я, правда, не хочу сейчас, – Ким отстранился и чуть оттолкнул длинноволосого, выставив руки перед собой.       – Ты сказал, что любишь меня, – скинув рубашку, тот вскинул брови, с вызовом смотря на парня напротив.       – Да, но какое это имеет отношение… – говорил Сынмин, но Хенджин его перебил:       – Самое прямое. Как ты можешь любить меня и не хотеть? – Хван ухмыльнулся, – я вот всегда хочу тебя, но у нас ничего не было после того раза в отеле. – Он взял руку брюнета и провел ею по своей груди, шумно выдыхая. – Ты видишь, как я покрываюсь мурашками, когда ты касаешься меня?       – Вижу, – коротко ответил Ким, понимая, что он обязан согласиться, когда его так любят, когда его так хотят. – У тебя есть смазка? У меня после того раза так зад болел…       – Есть, – кивнул парень и улыбнулся. – В тот раз я был немного нетерпелив, прости. – Он потянулся к прикроватной тумбочке, откуда достал презервативы и тюбик со смазкой. – Готовь жопу, – ухмыльнулся Хван, подмигнув.       – Блять… какой ты кринжовый, – ударяя себя по лбу ладонью, произнес Сынмин.       – Да, я такой, – улыбнулся он и, бросив тюбик и презервативы на кровать, подался вперед, наклоняясь к шее брюнета. Он начал усыпать его шею поцелуями, на которой все еще остались следы с их первого раза.       – Я хочу оставить на твоем теле тысячи следов, – прошептал Хенджин и несильно прикусил тонкую кожу на шее.       – Ты знаешь, как мне потом будет стыдно? – Ким зажмурил глаза, ожидая жгучей боли.       – Ты можешь сделать на мне то же самое, – разжав зубы, произнес длинноволосый и, потянув вверх за края футболки, снял ее с Сынмина.       – Тогда мне будет стыдно вдвойне, – ответил тот, улыбаясь, пока Хван руками исследовал его тело.       – Почему? – Спросил он, чмокнув Кима в губы.       – Ты сам не знаешь? – Хмыкнул брюнет и провел ногтями по чужой груди, оставляя красные следы на коже.       – Ты такой стеснительный, – улыбнулся Хенджин, смотря на осмелевшие руки Кима, которые уже уверенно двигались по его телу. – Хотя сейчас ты совсем не такой, – он прикусил губу и расстегнул ширинку на своих джинсах.       – Я не стеснительный, мне просто неудобно, если кто-то будет знать о том, чем мы занимаемся, – пояснил Сынмин, смотря на то, как длинноволосый стягивал с себя штаны.       – А чем мы занимаемся? – Тот улыбнулся, сев обратно на кровать. – Мы просто занимаемся любовью, мы просто любим друг друга, – он потянулся к ширинке на джинсах Кима, но тот шлепнул его по рукам.       – Ты прав, но для других это будет не так, – снова объясняет брюнет, самостоятельно расстегивая ширинку и снимая штаны вместе с трусами, под внимательным наблюдением от его парня.       – А какая разница, что там для других? – Вскинул бровь Хван и навис сверху, когда Сынмин лег на кровать и раздвинул ноги.       – Мне просто некомфортно, – тот сомкнул веки, пока Хенджин снова припал губами к его шее.       – Тебе стоит начать жить, не беспокоясь о мнении окружающих, – наклонившись к уху парня, прошептал тот. – И начнем мы с сегодняшнего дня. – Он, приобняв брюнета, кувыркнулся, оказавшись снизу.       – Ты чего? – От неожиданности Сынмин широко открыл глаза.       – Сделай с моей шеей то же, что я сделал в тот раз с твоей, – вкрадчиво шептал Хенджин, а в его взгляде так и сквозило уверенностью.       – Зачем? – Опешил Ким и уже хотел подняться, но длинноволосый обнял его и прижал к себе.       – Тебе было больно… я хочу испытать ту же боль… – ответил тот, в очередной раз чмокая Кима в розовые губы.       – Хорошо… – неуверенно произнес брюнет и склонился к тонкой шее Хенджина. Он облизнулся, чувствуя, что это его все же возбуждает. Снова спазм где-то глубоко внутри и Сынмин впился губами в предложенную ему плоть. Громкие стоны боли и наслаждения окончательно выбили из него здравый смысл – брюнет положил руку на шею Хвана и с небывалой жестокостью начал сжимать ладонь, одновременно ведя дорожку из засосов по коже на ключицах длинноволосого.       Когда Хенджин начал похрипывать, брюнет разжал руку и испуганно посмотрел на парня, который начал кашлять. Кожа на шее длинноволосого побагровела, а все следы безудержной страсти Сынмина останутся еще надолго.       – Прости, ты как? – Спросил он, заглядывая в глаза, которые покраснели и были в капельках слез.       – Просто прекрасно, – с дикой ухмылкой ответил Хван – и, резко притянув парня к себе, поцеловал: грязно, мокро, страстно. Он прикусывал губы любовника и совал свой язык ему в рот, пока по уголкам их губ стекали капельки слюны.       Шлепки разгоряченных тел, громкие стоны и томные вздохи заполонили комнату. Любовь и страсть в ту ночь возымели одно лицо для Ким Сынмина.       Ханна стояла у дома длинноволосого, слушая стоны, которые доносились из приоткрытого окна. Ее темно-карие глаза пылали яростью, а в руке она сжимала козырек черной кепки.       – Что с тобой стало, оппа?