***
— Эт-т-то видеоблог! — Алексей с лёгким довольным прищуром посмотрел в объектив, удобно развалившись на своём месте рядом с выруливающим по широкой ровной дороге улыбающимся Сабуровым. — Мы взяли в аренду… Вы не представляете, что мы взяли в аренду! С этими словами солдат встал, не слишком аккуратно снимая со штатива камеру и безо всякого страха спрыгнул с гольфкара, ловко обгоняя его за пару секунд с диким довольным ржачем. Несколько дней назад жаркий красивый курорт встретил их с Нурланом потрясающей погодой, тёплым солёным ветром и голубым небом. После всего, что осталось позади, это казалось нереальной сказкой, они будто узнавали друг друга по новой и купались в согревающих лучах нормального солнца и нормальной человеческой жизни. — Придурок, — вопреки смыслу сказанного, в голосе Сабурова слышалось неподдельное восхищение, и уже спустя минуту он побежал по горячему асфальту и сам, пока медленно катящийся по горной дороге вниз гольфкар чуть не наехал ему на пятки. Щербаков долго смеялся, одной рукой пытаясь удержать максимально ровно новенькую камеру, а второй — запихнуть Нурлана обратно в открытый салон. Сам медик, вернувшись за руль, отпил ещё глоток из стаканчика с капучино, которым до сих пор не мог вдоволь насытиться, и привычным жестом откинул назад волосы — теперь он носил модную стрижку с выбритыми висками, но пряди всё равно то и дело лезли в глаза, — все те ужасы, что им пришлось пережить, определённо стоили того, чтобы сейчас испытывать такие красочные чувства. Об этом же Сабуров подумал и после, когда они, доехав до отдалённого дикого пляжа, устроились на мягком белом песке. Лёша почти сразу умчался в воду, но просто плавать ему быстро наскучило, и он тут же придумал себе развлечение в виде прыжков с прибрежных скал — это оказался тот самый случай, когда проще молча отпустить, чем объяснять, почему это может быть опасно. Нурлан лежал на спине, опираясь на локти, и, щурясь от лучей закатного солнца, внимательно смотрел на парящую вниз фигуру, жадно выхватывая каждую деталь. Будто бы заметив, что на него пялятся, Щербаков, только вынырнув из воды, вытер лицо, несколько раз проморгавшись, и неспешным шагом направился к Сабурову, позволяя ему полюбоваться подольше. От наблюдательного Лёши, конечно, не укрылось то, как характерно натянулась ткань плавок Нурлана, и он довольно заулыбался, становясь на колени прямо на голый песок и склоняясь над его телом, одной рукой сразу же касаясь груди и живота, а губами врезаясь в будто бы нарочно подставленную загорелую шею. Слыша приглушённый выдох, потом ещё один, а следом — сдавленный рык, когда язык и зубы Щербакова попеременно прошлись по напрягшемуся соску, солдат снова победно улыбнулся, выпрямляясь и поднимая взгляд вверх, но тогда уже не вытерпевший Сабуров с силой схватил его за волосы, сжимая пряди в обеих руках, и направил ниже, донельзя хриплым голосом говоря: — Кажется, кое-кто обещал мне отсос на берегу моря…***
В прошлом каждый день в жизни Руслана был похож на предыдущий с поразительной точностью: он отправлял очередную девушку, имени которой даже не смог запомнить, в душ, и уже через полчаса закрывал за ней дверь, едва успевая вызвать такси к своему подъезду. Близкий кореш, с которым он держал связь ещё с армейских времён, постоянно подначивал его в этом вопросе, мол, почему бы тебе не выгонять любовниц хотя бы утром, ведь это ещё хоть как-то по-божески. Белый лишь хмыкал в ответ и заявлял, что после пробуждения он предпочитает долго курить, а пока он будет лежать и травить свои лёгкие ядом, дама, проснувшись, может так присесть ему на уши, что он передумает, решая оставить её у себя, а потом и вовсе привыкнет к этому дикому присутствию женской особи в своём доме. А зачем ему вторая плохая привычка, он искренне не понимал. Теперь же Руслан не шёл смолить сразу после того, как просыпался, — когда ты наконец делишь кровать с близким человеком, с которым ты прошёл огонь, воду и медные трубы, уже не хочется вставать и куда-то подрываться. Оказалось, гораздо лучше и приятней потянуть время в объятиях, плавно переходящих в неспешный и чувственный секс, сторонником которого до недавних пор Белый никогда не был, но сегодня что-то пошло не по плану — проснувшись от наглого солнечного света, лезущего в глаза, Руслан разлепил сонные веки и, повернувшись на другой бок, не обнаружил Юлю рядом с собой. Зато на тумбочке у кровати стоял поднос с завтраком на одного, и, приглядевшись, Белый увидел клочок записки, чтоб быстро ел и выходил к пляжу. Долго себя ждать Руслан не заставил — уже через пятнадцать минут он оказался на залитом солнцем пирсе, где стояла одетая в гидрокостюм Юля, придерживая две доски для сёрфинга, что как раз заканчивала разговор. — Всё, Серёж, давай, ни пуха тебе! Обязательно позвони потом, как всё прошло! — Ахмедова убрала телефон в сумку, где было сложено необходимое снаряжение, и, повернув голову назад, улыбнулась быстро направляющемуся к ней командору. — Я знаю твоё отношение к этому виду спорта, но, может, ты всё-таки попробуешь? — Только с одним условием, — Руслан прищурился и, подойдя совсем близко, чуть приобнял одной рукой за талию девушку, ради которой был уже согласен на всё, лишь бы время, проведённое наедине, вдали от пережитого кошмара, никогда не заканчивалось. — Когда мы вернёмся обратно, ты переедешь ко мне. И не с жалкими и собранными впопыхах пожитками, а со всеми своими вещами. — Учти, что из меня домохозяйка просто никакая, и сидеть у мужиков на шее я не люблю, — Ахмедова улыбнулась в ответ, просто кивая в знак согласия, и сжала руку командора, погладив слегка напрягшиеся пальцы. — Тебе и не придётся, — Белый серьёзно посмотрел в удивлённые тёмные глаза и решительно добавил: — Всё ещё горишь идеей открыть совместный бизнес?..***
Услышав мерное, ровное дыхание куда-то в район собственного плеча, Лёша довольно улыбнулся, бросая блестящий в полутьме взгляд на наконец уснувшего Сабурова, и, натянув боксеры вместе с шортами, ушёл на балкон гостиничного номера, усевшись в плетёное кресло с ногами и водрузив ноутбук на колени. Ему осталось доделать совсем ничего — Щербаков честно пытался успеть до первого сольника новоиспечённого стендап-комика Сергея Орлова, но Нурлан, казалось, хотел показать ему всё и сразу, не давая ни одной свободной минуты, так что пришлось немного отложить свой сюрприз для друзей. По-честному, поначалу Лёшу конкретно напрягало, что Сабуров тратил на него кучу бабла, и, когда он крупно возмутился по этому поводу, Нурлан вдруг посерьёзнел, как-то опасно прищурился и слишком спокойным голосом спросил, какой счёт в таком случае выставит сам Щербаков за спасение его шкуры. И тот заткнулся, понимая, что медик прав. К слову, Нурлану невольно пришлось вернуться в медицину — узнав, что военные врачи, занявшиеся их лечением, вплотную работают с местным научно-академическим институтом над изучением неизвестного вируса, атаковавшего Центральную, он поделился с ними всеми своими наработками и записями, которые, оказывается, тщательно вёл всё это время. Благодаря его подробным описаниям симптомов и течения болезни удалось создать пробную вакцину, которая уже проходила первые доклинические испытания, и Сабурова даже включили в состав разработчиков, так что долгожданный отпуск мог стать для него последними деньками отдыха перед новым этапом сложной работы в лаборатории. И Лёша всеми силами старался сделать это время максимально счастливым для Нурлана, ведь, зная о его трудоголизме вкупе с перфекционизмом, видеться вскоре они будут только по ночам. «Это мы на Станции Дальней были, а щас мы дома уже», — смонтированное видео с такой абсурдной фразой, которую только солдат и смог бы придумать, Щербаков первым делом отправил Юле с Русланом с ещё одной короткой припиской, что им обязательно надо увидеться, когда те от души насёрфятся на другом конце планеты. В ролик для Серёги Лёша вставил ещё и поздравление с премьерой, сумбурно извинившись за то, что у них обоих так и не получилось вырваться, а над третьим видосом пришлось посидеть немного дольше — хронометраж кадров их с Сабуровым был куда более внушительным. Когда телефон Нурлана ожил сигналом входящего сообщения, Щербаков мысленно выругался, что тот какого-то хрена не ставит на ночь гаджет на беззвучный режим, сделав в голове себе пометку научить Сабурова этой полезной привычке, и Нурлан ожидаемо пошевелился в постели, перекатываясь в свободном пространстве, и, привстав на одном локте, коротко оглянулся, осуждающе качая головой: — Ты опять сидишь за ноутом в темноте, Лёха? У тебя и так на носу запись на коррекцию зрения, думаешь, что хуже уже не будет и можно спокойно дальше ушатывать глаза? — Вместо того, чтобы ворчать, лучше посмотри, что я там тебе прислал, — солдат наконец выключил ноутбук и вернулся в комнату, протягивая медику смартфон, лежащий на тумбочке. Сабуров хмыкнул, но всё же забрал телефон из рук, открывая сообщение и приподнимая бровь при виде названия присланного видеоролика. Алексей устроился рядом и тоже с предвкушением уставился в экран, понимая, что просмотр затянется надолго. Все полчаса на лице медика сменялись самые разные эмоции от недоумевающего удивления до неподдельной радости, но, несмотря на то, что он иногда щурился и хмурился, когда вскрывались ещё кое-какие подробности шалостей солдата, о которых он и понятия не имел, с губ Сабурова не сходила улыбка. За всё время, пока шло видео, Нурлан не проронил ни единого слова, а когда в конце появилась фотография его, обведённого в сердечко, он так же молча утянул застывшего Щербакова в поцелуй, запуская пальцы во всё ещё длинные волосы и крепко удерживая за затылок для удобства. Только после этого, встретившись с волнительным взглядом кажущихся ещё более серыми глаз, медик в привычной серьёзной манере сказал: — Лёш, ты же понимаешь, что тебе реально надо развиваться в этом направлении? — всё ещё не выпуская из объятий солдата, напрягшегося было в ожидании реакции человека, мнение которого казалось самым важным, Нурлан мягко погладил его по скуле большим пальцем, успокаивая, и наконец улыбнулся. — У тебя, правда, очень круто получается. Вообще Щербаков планировал сказать Сабурову позже, уже когда они вернутся из отпуска, но, раз тот завёл эту тему сам, Лёша перебил медика и, чтоб не успеть передумать, быстро проговорил: — Нурик, в общем, тут такое дело. Короче, Юрец предложил мне вернуться с ним на Центральную, чтобы снять вторую часть документального расследования…