Шидо/ОЖП
21 ноября 2022 г. в 21:16
— Назови меня папочкой, — то ли просьба, то ли приказ.
Эти слова слетают с уст Шидо настолько легко, насколько возможно. Хидео смотрела несколько матчей с участием Шидо — и сейчас он выглядел таким же самодовольным, как при забитом голе.
Хорошо, когда есть, с чем сравнить; в таком случае знаешь, на что давить.
Хидео выдыхает в полупустую кружку с горячим какао еле слышимо. Делает вид, что обдумывает предложение, а потом поднимает глаза на парня и с мягкой улыбкой проговаривает:
— Мне вот интересно, насколько больно должен удариться ребенок головой, чтобы пороть такую откровенную чушь?
Шидо принимает вызов, поудобнее устроившись на сидение напротив — он подвигается к ней ближе — и с мокрых волос его прямо на стол падают капли воды, образовывая небольшие лужицы. Он намеренно игнорирует это. Игнорирует все, кроме лица Хидео.
— Это кто из нас ребенок?
— Я не предлагаю тебе играть в папочек и мамочек, а в этой комнате нас только двое, так что методом исключения… я думаю, что ребенок в шкуре здоровяка — это ты.
— Да брось, это же весело, — Шидо гогочет с искренней издёвкой; Хидео ценила в нем прямолинейность превыше собственной гордости, но иногда правда-матка резала больнее острого лезвия.
Она с грохотом поставила кружку на стол, откинулась на спинку стула и посмотрела из-под густых бровей волком. От проявления неприкрытой враждебности Шидо только прыснул в кулак. Его забавляло ее упертое сопротивление. Уязвленное самолюбие в ней клокотало, требуя уступить место гневу, но Хидео усмиряла вспышки агрессии напоминанием, что в отношениях должно быть равновесие; если она подастся импульсу, то станет ничем не лучше Шидо.
— Не вижу ничего веселого в том, что взрослые и — хочется верить — сознательные люди играют в дочки-матери. Если у тебя есть педофильские наклонности или детские травмы, ты должен решить их в кабинете психотерапевта и обезопасить себя от общества.
— Тебя послушай, так ты хочешь меня изолировать.
— Не скрою сей неприятный факт, но, признай, ты заслужил такое отношение.
— Тем, что хочу, чтобы ты один раз назвала меня папочкой? Ох, какое же это преступление против морали; меня необходимо казнить.
Он потешался над ней, не двигаясь; ей же хотелось мышкой забиться в дальний угол комнаты, но она не пошла на поводу у искушения и вместо этого потянулась к кружке — Шидо поймал ее руку, переплел их пальцы в знак перемирия. Это растрогало Хидео почти до слез, и она спросила с жалостью:
— Ну, назову я тебе папочкой, а что мне за это будет?
— Все зависит от твоего поведения.
Он нарочно процитировал ее отца! Хидео дёрнула руку как от горячей кочерги. Прижала ноги к груди, спрятала лицо в ладонях и шумно шмыгнула носом:
— Господи, это же противно!
Шидо вскинул бровь, молча перемешал сахар в чае. «И у кого из нас детские травмы?» — он поднялся с места, в притворном сочувствии погладил ее по волосам. Хидео мелко задрожала, но не от слез, а от бешенства. Всё-таки нрав у них один на двоих. Отрицай это или нет — от правды не убежишь. Чтобы раззадорить ее ещё больше, он с обманчивой лаской пропел в ее ушко:
— «В отношениях нужно уметь приходить к компромиссам» — твои, вроде, слова?
— Никаких компромиссов, — категорично отрезала она. — Не в этом случае.
— Какая ты злюка, Хидео. Я расскажу твоему папочке, что ты меня обижаешь.
Хидео помрачнела и, выскользнув из тесных, удушающих объятий Шидо, остановилась на пороге кухни и бросила через плечо:
— У меня один папочка, Шидо. И это ты.
Она не смотрела на него, но готова была поклясться, что он торжествует. Хидео доковыляла до ванной и, оперевшись руками о раковину, тихо вскрикнула.
«Не могу поверить, что я это сказала! Какой стыд! Хочу провалиться сквозь землю!»
Шидо всегда умел добиваться желаемого. И это злило до невероятия.