Hogwarts.losers.net

Екатерина Дево́льская записала в обычный блокнот в клетку все, что она помнила из книги и фильма «Гарри Поттер и Орден Феникса». Прочитав, что у нее получилось, пришла к неутешительному выводу, что, во-первых, у нее смешались в голове события канона и многих прочитанных фанфиков, а во-вторых, именно этот временной отрезок относился к не самым любимым в саге, и потому многие подробности просто выпали из памяти. «Нужно будет попытаться найти кого-то из ребят. Наверняка их погрузили в эту реальность основными персонажами. Вопрос только, это канон, или мы в какой-то другой реальности, где положительные герои могут оказаться отрицательными, а Неназываемый — главным протагонистом. Скоро должен состояться суд над Гарри Поттером, но когда именно… Как узнать? Поттер, насколько я помню, сейчас должен быть в Блэк-хаусе. Не может быть, чтобы кто-то из наших не оказался им, иначе вся затея не будет интересной. Напишу ему завтра письмо, а потом займусь собой. Такие природные данные не стоит прятать в безразмерные мантии». С этой мыслью Екатерина и уснула, а утром, позавтракав, стала сочинять «шифровку от Юстаса Алексу», чтобы она была понятна только кому-то из их команды. Она написала что-то вроде трехстишия, из которого любой, кто бы ни попал в ГП, должен был сразу понять, кто это написал, в чьем образе она тут оказалась и чего от него хочет. Отметив, что у хозяйки тела нет совы (о том, что нет домовика, она поняла еще вчера, так как ужин пришлось готовить самой, хорошо, хоть продукты были), Екатерина собралась отправиться на Диагон-аллею, где, как подсказала ей память Батшеды, имелось большое почтовое отделение. Она взяла с собой обнаруженный в ящике письменного стола ключ, судя по его виду, явно от сейфа в Гринготтсе, а также кошелек, в отделении для банкнот которого, как и полагалось, были бумажные фунты, а в том, что предназначалось для монет, лежали пять золотых галеонов, три серебряных сикля и десяток мелких бронзовых кнатов. Дом Бабблинг, как выяснилось, когда Екатерина вышла на улицу, располагался в небольшой, очень английской по виду деревушке. Такой, по которой в кино семенит мисс Марпл, или такой, что могла быть в окрестностях Мидсомера, в котором, судя по количеству сезонов и произошедших там убийств, в живых из местных жителей должны были остаться единицы. Екатерина оглянулась по сторонам, — в этот час вокруг не было ни души. «Береженого бог бережет», — подумала она и пошла пешком в сторону ближайшего холма, поросшего кустарником. Обогнув его по вполне приличной для такой деревни дороге, взмахнула волшебной палочкой, вызывая «Ночного рыцаря», и только ей стоило это сделать, как жуткий рев чуть не оглушил Екатерину. Трехэтажный ярко-фиолетовый автобус, по лобовому стеклу которого тянулась длинная золотая надпись «Ночной рыцарь», возник, как будто из воздуха. «Вот это сервис», — едва успела подумать Екатерина, как из автобуса выскочил кондуктор в красном и оглушил ее своей громкой жизнерадостной речью и многословием. — Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас, куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор. Проезд до Лондона стоит одиннадцать сиклей. За четырнадцать вы дополнительно получаете еще кружку горячего какао, а за пятнадцать — грелку и зубную щетку любого цвета по вашему выбору! Екатерина открыла кошелек и протянула Стэну золотой галеон. — Лондон, «Дырявый котел». Без всего, просто проезд. Что-то ей казалось, что стоимость проезда в этом волшебном транспорте несколько дешевле. В золотом галеоне 17 серебряных сиклей, проезд стоил больше его половины. «Видимо, поэтому здесь не особенно много пассажиров» — подумала она, получая сдачу от не слишком довольного прижимистостью пассажирки кондуктора и входя внутрь. Сидений в автобусе действительно не было. Вдоль занавешенных окон стояли кровати с бронзовыми спинками. В конце автобуса на одной из них кто-то спал, а остальные были пусты. — Это ваша, — сообщил Стэн, указывая на первую койку с правой стороны, сразу за сиденьем водителя, у которого на совершенно магловском бейдже было написано «Эрни». Помня, как Роулинг описывала впечатления от поездки своих героев на «Ночном рыцаре», Екатерина села вплотную к одной из спинок кроватей и крепко за нее ухватилась. — Трогай, Эрни, — сказал Стэн, садясь рядом с водителем. Автобус взревел и рванул с такой силой, что Екатерина едва удержалась от того, чтобы не свалиться с кровати. Она попыталась смотреть в окно, за которым было ничего не разобрать — какие-то смазанные краски. Вестибулярный аппарат начал сбоить, видимо, под действием магии, что с дикой скоростью перемещала автобус по просторам Магической Британии. Чтобы унять реакцию тела, Екатерина закрыла глаза. — Первый раз путешествуете с нами? — уточнил словоохотливый Стэн, почему-то придя в восторг от состояния своей новой пассажирки. — Да, — всё, что смогла быстро ответить ему Дево́льская без риска оконфузиться, и снова сжала губы. — Мы, Эрни, никак уже в Уэльсе? — Угу. Ступай-ка ты, Стэн, разбуди мадам Руппер, — подал голос Эрни. — Ей сейчас выходить. Стэн поплелся наверх по узкой деревянной лестнице, удерживая себя от падения крепким хватом за ее перила: Эрни был лихим, но неаккуратным водителем, и автобус постоянно заносило на тротуар, сильно встряхивая. Хорошо хоть, что фонарные столбы, почтовые ящики и урны сами отскакивали с его пути. Мадам Руппер бодро сбежала вниз, когда «Ночной рыцарь» очень резко и внезапно остановился, отчего Екатерину отбросило вглубь кровати, и тут же после выхода пассажирки снова рванул вперед. Они мчались теперь по какой-то проселочной дороге, и от автобуса шарахались еще и кусты, и деревья. — Так вы говорите, вас высадить у паба «Дырявый котел»? — зачем-то уточнил Стэн. В этот момент Екатерина увидела, что они каким-то образом уже оказались в большом городе, по-видимому, Лондоне. Автобус, грохоча, катил по улице с указателями «Чаринг-Кросс-роуд» на домах, которые периодически тоже отпрыгивали от него, когда Эрни заруливал слишком далеко на тротуар. Было удивительно, как они вообще не сбили никого из пешеходов. На полном ходу Эрни затормозил, и автобус остановился у маленького невзрачного паба «Дырявый котел», за которым, по канону, находился волшебный вход в Косой переулок. — Хорошего дня! — крикнул Стэн, Эрни ударил по газам, и автобус мгновенно исчез, как будто его тут и не было. «Дырявый котел» действительно выглядел исключительно непрезентабельно. Если маги хотели, чтобы он производил впечатления места, в которое совершенно не хочется зайти, то они этого добились. Только к чему это было сделано, если маглы его видеть не могли? Екатерина собиралась спросить нужную комбинацию кирпичей для нажатия у бармена, но ей повезло: невзрачная ведьма с бородавкой на носу вошла в бар и, кивнув магу за стойкой, сразу пошла сквозь заведение куда-то в темноту. Екатерина, повторив ее действия, поспешила следом. Пройдя коротким коридором и выйдя за такую же обшарпанную дверь, как и на входе с Чаринг-Кросс-роуд, они обе оказались на маленьком заднем дворе, со всех сторон окруженном стенами. Здесь не было ничего, кроме мусорной урны и нескольких сорняков. Ведьма быстро отсчитала кирпичи в стене у мусорных баков и коснулась палочкой в нужном месте, после чего та стена задрожала, задергалась, и в середине ее появился проход, сквозь который была видна вожделенная Диагон-аллея — мощенная булыжником извилистая улица с домами, которые, казалось, не имели в своей конструкции прямых углов. Екатерина ловко проскользнула в проход до того, как он успел закрыться за открывшей его волшебницей, и поспешила в сторону банка Гринготтс, отмечая по дороге до боли знакомые названия: «Флориш и Блоттс», аптека Малпеппера, «Всё для квиддича», кафе-мороженое Флориана Фортескью, магазин мадам Малкин «Мантии на все случаи жизни», лавка Олливандера… Она везде еще успеет побывать, а сейчас Екатерина торопилась на почту и в Гринготтс. Отправить сову стоило сущие копейки, всего пять кнатов. С этим делом Дево́льская справилась быстро, скатав свою записку в небольшую трубочку и привязав ее к ноге казенной совы кокетливым бантиком из белой ленточки в красный и черный горошек, которая входила в стоимость доставки. На самом деле расцветка ленточки могла быть любой, но это был еще один маячок узнавания. Екатерина терпеть не могла вещи в горошек, о чем предупреждала всех новых сотрудников, выражая пожелание не видеть таковых в своем офисе. Это, безусловно, не было приказом, но если бы кто-то пришел к ней в кабинет в горошковых кофточке или галстуке, она посчитала бы это вызовом ей лично. Отправив сову, Дево́льская зашла в банк, который находился прямо рядом с почтой. Она оглядела зал и выбрала сидящего в дальнем углу гоблина, который, как ей показалось, больше делал вид, что занят взвешиванием и пересчетом каких-то самоцветов, а на самом деле наблюдал за происходящем в операционном зале, если так можно было назвать мраморный холл Гринготтса. — Добрый день. Не уделите ли вы мне немного вашего драгоценного времени? — обратилась к нему Екатерина. — У вас какое-то дело к банку Гринготтс? — поинтересовался гоблин. — Я хотела бы получить справку о состоянии своих финансов, — с серьезным лицом сообщила Дево́льская, так как человеческие банкиры понимают исключительно язык цифр из ведомостей прибылей и убытков, а к улыбочкам и стрельбе глазами они совершенно равнодушны. Гоблины, скорее всего, были такими же. — У вас есть индивидуальное идентификационное и платежное средство, которое вы, маги, именуете ключом? — Есть, — коротко произнесла Екатерина и подала ключ Бабблинг. Гоблин приложил его к считывающему устройству, по-другому Дево́льская никак не могла назвать плоский полированный диск, пискнувший в момент соприкосновения с ключом, и перед гоблином в воздухе развернулся невидимый экран, по которому быстро побежали синие, зеленые и красные цифры. — Что конкретно вас интересует, мисс Бабблинг, — произнес гоблин, и в его голосе абсолютно точно прибавилось уважения после того, как он что-то прочел на том экране с цифрами. — Сколько всего средств у меня хранится в вашем банке и какие осуществляются регулярные приходы и расходы. — В данный момент в вашем именном сейфе хранится двести пятьдесят тысяч галеонов. Он ежемесячно пополняется еще на десять тысяч переводом из магического отделения банка Ха-поалим с вашего личного счета. Также ежемесячно вам приходит перевод в размере трехсот пятидесяти галеонов со счета Школы Хогвартс. Это ваше жалование. Остальные поступления — разовые за выполненные работы по контракту. Они зачисляются в номерной сейф, в котором на данный момент хранится еще около трехсот тысяч галеонов. Вот распечатки о движении средств по каждому сейфу. — А расходы? — Все десять тысяч, что приходят вам из Израиля, вы снимаете наличными так же раз в месяц. Мисс — вы проверяете, насколько тщательно мы следим за вашими финансами? — проговорил гоблин, и в его голосе послышались одновременно нотки и обиды, и недовольства. — Вовсе нет. Наоборот. Я проверяю себя, насколько хорошо я помню состояние собственных дел, и хочу оценить целесообразность трат и, возможно, обдумать некоторые инвестиции. Последнее слово мгновенно преобразило гоблина. — Мы с вами можем пройти в комнату для переговоров, где я расскажу вам о самых интересных направлениях для вложения денег, которые на сегодняшний день существуют на рынке, — сказал он, оскалив свои тонкие и острые зубы, что, видимо, в понимании гоблинов являлось улыбкой. — Мое имя Златодел, и я готов заботиться о ваших вложениях, как о своих собственных. — Увы, на сегодня у меня уже распланировано все время. Давайте поступим так, я зайду к вам, скажем, через два дня и к тому времени обдумаю, какую часть денег выделю для вложений, а вы подготовите те самые интересные предложения, уважаемый Златодел. — Благоразумно, — с готовностью согласился гоблин. — Желаете забрать ежемесячный приход? Деньги уже в сейфе. Я могу распорядиться доставить их сюда. Посчитав, что ей предстоят значительные траты, Екатерина согласилась и через пятнадцать минут вышла из банка богаче на восемь тысяч галеонов и десять тысяч английских фунтов, на которые были обменены две тысячи галеонов и которые она собиралась потратить исключительно на себя.

***

Когда Леонид Боровиков вернулся в Блэк-хаус, он переоделся в вещи попроще, которые все равно разительно отличались от всего, что он носил раньше, и вышел в коридор, а затем на лестничную площадку и услышал, как из комнаты, что выходила в другой коридор на этом же этаже, доносится голос Сириуса, который напевал песню «Старый английский Ростбиф». Он пошел на голос и обнаружил крестного Гарри Поттера за полировкой метлы. — Планируешь полетать? — спросил он, входя в спальню Блэка. — Да я бы полетал, но Дамблдор не разрешает мне выходить из дома, — с досадой произнес Сириус. — Ты знаешь, что это за метла? Леонид покачал головой. — Эту метлу подарил мне твой отец на мой шестнадцатый день рождения. Как раз после этого я сбежал из дома. И моя дорогая мамаша выжгла меня с семейного гобелена. — А ты мог бы показать мне его? — спросил Леонид. — Да запросто! — произнес Сириус, порывисто вскочил и устремился к лестнице, дав знак своему крестнику следовать за ним. Гобелен располагался в специальной комнате на втором этаже. Он выглядел немыслимо старым, выцветшим и местами кем-то проеденным, но золотая нить, которой он был вышит, блестела достаточно ярко, чтобы было видно ветвистое родословное дерево, берущее начало в глубине веков. Над деревом вилась лента с надписью «Благороднейший и древнейший род Блэк», а чуть ниже еще на одной ленте девиз: «Toujours pur». — Да, тебя здесь нет! — проговорил Леонид, внимательно изучив нижнюю часть дерева, относящуюся к современности. — Я вот где был, — и Сириус махнул в ту сторону, где в ткани было маленькое круглое обугленное пятнышко. — Моя дорогая мамаша выжгла меня отсюда, когда я сбежал из дому. Решил, что с меня хватит. — И куда ты отправился? — уточнил Боровиков, продолжая исследовать гобелен, что было непросто ввиду его состояния. — К твоему отцу, — ответил Блэк. — Твои дед и бабка проявили себя с самой лучшей стороны. Приняли меня, как родного сына, и все каникулы я провел у них. Правда, Дорея, как я думаю, поддерживала связь с моими родителями, она же тоже была Блэк. — А она есть на этом гобелене? — Должна быть, ты поищи. Когда мне стукнуло семнадцать, мне повезло, хотя и нехорошо так говорить, но что есть, то есть. Скончался мой дядя Альфард, которого тоже в семье не особо привечали, и, видимо, в отместку всем недоброжелателям, он оставил мне все свое состояние. Конечно, оно было несравнимо с тем, что хранится в основных сейфах Блэков, но тоже очень приличная сумма, а еще дом. С тех пор я жил сам по себе, но на воскресных обедах у лорда Поттера я всегда был желанным гостем. — Смотри, Сириус, я, кажется, нашел Дорею, но здесь есть еще кое-что, вернее, кое-кто… — И кто же там? — спросил Блэк без малейшего энтузиазма, лениво поворачиваясь к тому месту, на которое указывал его крестник. — Да это же ты, Гарри! Под портретом Дореи Блэк было более мелкими буквами указано «леди Поттер», а от ветви, на которой он располагался, отходил слабо просматривающийся росток с портретом Гарри Поттера и подписью под ним: «Гарольд Джеймс Поттер, наследник Поттер, потенциальный наследник Блэк». Этот же росток соединялся с местом, где раньше был портрет Сириуса, рядом с которым находился портрет молодого человека, обозначенного как «Регулус Блэк». Рядом — дата рождения и дата смерти. — Это ты! — удивился Сириус. — Ты потенциальный наследник Блэк! Ну конечно, если я отсечен от рода, а Регулус умер… В самом деле, не отдавать же все наше состояние Малфоям! — Послушай, Сириус. Ты ведь мой крестный отец, и поскольку мой родной отец давно умер, ты должен мне его заменить. Я правильно понимаю? — Да, а к чему ты это, Гарри? — Пообещай мне, как отец, что никому не расскажешь о том, что мы сейчас увидели, а я попрошу дом закрыть доступ в эту комнату всем, кроме нас с тобой. — Почему ты так говоришь, Гарри? Ты думаешь, что кто-то из тех, кто бывает в доме, хочет тебе навредить? — А ты сам как думаешь? Зачем сюда приперлось все семейство Уизли? У них что, дома ремонт? Или обвалились потолки? Как я понимаю, они тут давно уже обитают, меж тем как я голодал, запертый в комнате, как в тюрьме. — Но Дамблдор сказал… — Да очнись ты уже, Сириус! Дамблдор — не бог и не святой. Подумай, чей план с Фиделиусом на доме моих родителей провалился? Кто взял у отца мантию-невидимку, лишив его шанса на спасение? Кто уже много лет председатель Визенгамота, очень удачно позабывший, что ты сидишь в Азкабане? — Что ты такое говоришь, Сохатик, — тихо пробормотал Сириус, прислонившись спиной к стене с гобеленом. — Пообещай мне, что сохранишь вот это в тайне, — и Леонид указал еще раз на свой портрет на гобелене. — И еще одно: подумай над тем, что я тебе сказал. Я не буду тебя ни в чем убеждать. Просто подумай сам. Боровиков развернулся на каблуках и пошел в сторону библиотеки, куда Кричер принес ему свернутое в маленькую трубочку послание, перевязанное кокетливым бантиком в горошек. «Кто-то из девчонок ещё нашелся», — подумал Леонид, разворачивая послание. Руна победы Хагаль, и хозяин ей Локи. Знать бы хотелось мне день, что назначен. Я бы пришла и на действие то посмотрела. ЕД «Да, назвать шефа девчонкой было опрометчиво. Ну, конечно! Горошки, как это я забыл… Судя по тексту, она сейчас профессор Бабблинг. Абсолютно ничего о ней не помню. Ну, да это и не важно. Она спрашивает про какой-то день, скорее всего, не помнит, когда будет суд, и хочет прийти на него. Надо ответить», — подумал Леонид и написал очень лаконичный ответ: «Рад слышать. 12 августа, Визенгамот, зал суда №10 около 8 утра. Я готовлюсь. Гриб». Алла Кораблева и Анастасия Митрофанова потихоньку сживались с образами Парвати и Падмы. Это было очень непросто. Никто из них толком не был знаком с индийской культурой, даже фильмов и сериалов этой страны девушки не смотрели. Радовало то, что у героинь была сохранена память, а тело само исполняло в нужный момент поклоны и иные движения, необходимые в разных случаях. Например, как выяснилось, они отлично умели заматываться в длинные полосы материала, вышитые шелком и, похоже, мелкими драгоценными камнями, именуемые сари. Каждая могла сделать это двенадцатью способами: драпировка в стиле Ниви, Махараштры, Мумтаз, Раджрани; Бенгальский, Индозападный, Лехенга и Гуджарати стиль, а еще «Русалка», сдвоенный способ, способ от Калпаны Шах, ну и, конечно, простой способ. И это был далеко не предел. Парвати и Падма много времени уделяли своей внешности и одежде, благо их семья было очень состоятельна, и они могли позволить себе не только занятия йогой, но и аюрведические процедуры, массаж, уроки танцев, которыми они занимались не только для удовольствия родителей, но и для поддержания фигуры, развития определенных групп мышц, а также придания их походке и жестам плавности и грациозности. Средства по уходу за волосами, лицом и телом им доставляли из Индии, где их изготавливали по секретным рецептам, в результате чего девушки могли похвастаться густой блестящей шевелюрой, идеальной кожей и белоснежной улыбкой. Идеалом, к которому нужно стремиться, с недавнего времени для сестер стала Айшвария Рай Баччан — индийская фотомодель и актриса, победившая на магловском конкурсе «Мисс мира» 1994 года. И они были недалеки от нее. Можно сказать, что Падма и Парвати были настоящими индийскими красавицами. — Я вот что думаю, Насть, — сказала Алла Кораблева, убедившись, что их никто не слышит. — И чего мы с тобой ждали от жизни с такой-то внешностью, сидя на попе ровно? Кто мне мешал заняться той же йогой? — Да уж, Алл, с внешностью нам в этом тренинге точно повезло. Ты лучше скажи, что ты помнишь о близняшках, кроме крайне неудачного рождественского бала из четвертой книги? — Да почти ничего. Тебе должен прийти значок старосты Рейвенкло. В этом году письма придут позднее, чем обычно, это связано с отсутствием назначения преподавателя ЗоТИ, и пока мы еще об этом не знаем. — Не помню, а кто будет старостой от мальчиков? — Энтони Голдстейн. Патил точно были в ОД, хотя совершенно не понимаю, зачем им это было надо. Они сами были чистокровными волшебницами из уважаемой богатой семьи. Хотя Парвати очень нравится Поттер, несмотря на фиаско с рождественским балом в прошлом году. — Хорошо хоть, Падме не нравится Уизли. Меня бы стошнило, если бы вдруг пришлось с ним хотя бы целоваться. — Это пусть Маринка думает, она же у нас Лав-Лав. — Но роман у них будет только на шестом курсе. Надеюсь, что столько мы тут не проторчим. — А я не против, — мечтательно завела глаза Алла. — Что у меня там хорошего? А здесь я красавица, да еще и предки богатые. Тем более, что вернемся мы почти в то же время, что вывалились оттуда. — Надо Маринке написать, мы же ей еще вчера обещали. — Назначь ей встречу завтра утром в «Чайном пакетике Розы Ли» на Диагон-аллее. Вроде бы у нас нет никаких занятий. — А почему не у Фортескью? — Нефиг начинать день с мороженого, выпьем по чашечке Нилгири, это единственное место в Магической Британии, где он есть. — Может, ты ей напишешь? Она твоя лучшая подруга. Вы с ней претесь от Прорицаний и Сивиллы Трелони. Так что тебе надо привыкать, так как в школе вы будете проводить много времени вместе. — Да, с этим мне не повезло. Ладно, давай, я черкну ей пару строк.

***

Ксенофилиус Лавгуд после завтрака отправился поработать, а Ирина Павлова осталась в кухне на первом этаже Башни и осмотрелась. Все здесь было необычным, и неудивительно — у таких-то хозяев. Вся мебель, что стояла вдоль стен, была выгнутой формы, что было логично для круглой башни. Судя по очень яркой росписи дверок шкафов в виде многоцветных птиц, она была сделана Луной и должна была ошеломлять каждого, кто входил туда без подготовки. Возможно, ведьма таким образом защищала себя и Ксено, отвлекая внимание незваных посетителей от них самих. «Надо приготовить обед, а то месяц такой кормежки мой желудок не выдержит. Да и Ксено не помешает некоторое время поесть нормально», — подумала Ира и взбежала по винтовой лестнице на самый верх Башни, где находилась ее комната, чтобы переодеться для выхода за покупками, так как в кладовке были только корзинка с зелеными сливами и десяток яиц, как она надеялась, куриных, а не какой-нибудь магической птицы. С одеждой все было непросто. Видимо, девушке ее покупал Лавгуд, у которого была нездоровая тяга к ярко-желтому цвету. Дозированно против него Ирина ничего не имела, но постоянно походить на огромный подсолнух не собиралась. Поэтому она выбрала понравившееся ей легкое летнее платье и заклинанием перемены цвета сделала его небесно-голубым, надела, а затем посмотрелась в зеркало. В таком виде наряд очень шел к ее необычайно светлым волосам и голубым глазам. Выглядела она очень мило. В ящике своего стола Павлова обнаружила кошелек, полный галлеонов, сиклей и кнатов, а также бумажных фунтов и даже вышедших из оборота шиллингов и соверенов, — всё вперемешку. Она добавила туда еще два галлеона, пять сиклей и банкноту в пятьдесят фунтов, собранные по разным поверхностям в Башне, где, видимо, их забывал хозяин. Затем рассортировала все и обнаружила, что является обладательницей приличной суммы, большую часть которой она сгребла в ящик, а в кошельке оставила только фунты. Насколько она помнила, Оттери-Сент-Кэчпоул, которую она хорошо видела из своего окна, была магловской деревней, и ей не хотелось удивлять продавцов в магазине, пытаясь всучить им золотые монеты. Поход за продуктами прошел удачно. Купив овощи, курицу, пачку риса, кофе, молоко и хлеб, девушка решила приготовить, как дома, несколько блюд из одной тушки. Выбор пал на куриный суп из косточек, шеи и крыльев, плов из ножек и котлетки из грудки. Готовить Ирина умела и любила, но пожалела, что у Лавгудов нет домовика, которых хотя бы мыл посуду и чистил овощи. Ксенофилиус Лавгуд был занят версткой нового выпуска «Придиры», когда до него с первого этажа, где находилась кухня, донеслись очень аппетитные запахи. Такого не было уже очень давно. С тех пор, как погибла его обожаемая супруга Пандора, он сам готовил для них с дочкой. И хотя порой это у него выходило не слишком хорошо, его малышка всегда ела его стряпню и никогда не жаловалась. То, что его Луна сейчас готовила сама, до крайности умилило Ксено. А когда дочь позвала его обедать, он, попробовав ее стряпню, пришел в восхищение и, посмотрев на Луну, сказал: — Ты совсем уже взрослая, детка! — Да, папа, так и есть. А потому у меня к тебе взрослый вопрос: скажи, у нас есть деньги? — Деньги? Какие-то есть. Ты хочешь себе что-то купить? — Я хочу полностью поменять наш с тобой стиль одежды. Пора нам с тобой оставить прошлое позади и начать новую жизнь. Лавгуд, которому, видимо, было все равно, во что он будет одет, с готовностью согласился и сказал, что каждый месяц получает какие-то письма из банка, но забывает их читать и складывает на полку этажерки в своем кабинете. Они вместе поднялись на этаж выше, который одновременно был и кабинетом, и спальней Ксено, и он указал девушке на кучу больших и толстых конвертов на изогнутой полке довольно хлипкого предмета мебели, именуемого этажеркой. Ирина собрала их и понесла к себе наверх. Разложив письма по датам, благо педантичные гоблины указывали их на конвертах, она открыла самое последнее, полученное три дня назад. Внутри оказался отчет о состоянии финансов самого Лавгуда и его покойной супруги, Пандоры Лавгуд, в девичестве Гамп, которыми он управлял до совершеннолетия дочери — наследницы своей матери. «Придира» не был убыточным предприятием и приносил семье неплохой доход, большую часть которого Ксено тратил на путешествия в самые фантастические точки мира, вроде Тибета и Огненной Земли, а на оставшиеся средства они жили. Помимо дохода от продажи весьма специфического журнала, в сейф также поступала прибыль от финансовых вложений, сделанных еще отцом и дедом Ксено. Она не тратилась, а добавлялась к основному капиталу, который оказался весьма солидным. Лавгудов нельзя было назвать богачами, но они далеко не бедствовали. В сейфе матери хранилось около ста тысяч галлеонов, и сумма потихоньку росла. Судя по документам, доход также приносили небольшие, но прибыльные инвестиции. В общем, Луна должна была котироваться на рынке невест, будучи чистокровной, не бедной и красивой. Последнего пока никто заметить не успел, так как все обращали внимание на ее серьги из редиски и ожерелье из пробок. Завтра она возьмется за себя и за Ксено. Хватит уже изображать местных сумасшедших.