***
За последнее время Невилл Лонгботтом очень сблизился с Ольгой Расторгуевой. Вернее, это она, как могла, приблизила его к себе. Они еще несколько раз посещали прибрежный коттедж. Сегодня они вместе отправились порт-ключом, который им подарила тетя Амелия, на побережье графства Нортумберленд, в Бамбург-касл, который величественно возвышался на базальтовой скале над песчаными дюнами и пляжами побережья Северного моря с одной стороны и зелеными нортумбрийскими холмами — с другой. — Здесь каждая песчинка дышит историей, — восторженно проговорил Невилл, когда они поднялись на стену после осмотра замка, чтобы полюбоваться морским пейзажем. — Прошу, не нужно мне снова рассказывать что-нибудь про войны Алой и Белой розы, — проворковала рыжеволосая юная ведьмочка, шутливо прижав свои пальчики к губам Невилла, который мгновенно онемел от такого неожиданного прикосновения. — Этому замку, как ты сказал, больше тысячи лет, не может быть, чтобы с ним не было связано каких-то интересных историй или легенд. — Историй? — задумчиво переспросил свою подругу Лонгботтом. — Конечно, они есть. Вот, к примеру, легенда о леди в розовом. Рассказать? — Расскажи! — Ольга оперлась руками об ограждение смотровой площадки и приготовилась слушать. — У одного из Нортумбрийских королей была красавица дочь, которая полюбила одного из вассалов своего отца, а тот полюбил принцессу. Отцу не понравился такой выбор дочери, и он отослал ее возлюбленного на корабле в Гвиннед, на службу к тамошнему правителю, и запретил им писать друг другу в надежде, что чувства уснут на таком расстоянии. Но принцесса продолжала упорствовать и отвергала всех женихов, что предлагал ей отец. Тогда король пошел на хитрость. Он сделал так, что вроде бы из Гвиннеда прибыл посол, который привез весть о смерти возлюбленного принцессы. Девушка пришла в отчаянье и заперлась в своей башне. Король, чтобы как-то подбодрить дочь, приказал швеям и вышивальщицам сделать для принцессы красивое платье ее любимого розового цвета и расшить его серебром и драгоценными камнями. Когда платье было готово, его отнесли принцессе, которая почти обезумела от горя. Несчастная надела роскошный наряд и поднялась на самую высокую часть стены крепости. В лучах солнца ее новое богатое платье сияло и переливалось, а девушка легко вспрыгнула наверх, меж двух зубцов, и бросилась вниз, на скалы. Конечно, упав с такой высоты, принцесса разбилась насмерть. С тех пор скорбный призрак принцессы, одетый в мерцающее розовое платье, бродит по коридорам замка, а затем скользит вниз по каменистой тропинке, ведущей к пляжу, где потом долго стоит на бледно-золотых песках, печально глядя в море, век за веком ожидая возвращения своей потерянной любви. — Какая грустная и прекрасная история, — проговорила Ольга, глядя прямо в глаза Невиллу своими глазами, полными слез. — Ну что ты, Сьюз, не плачь! Это же легенда, — проговорил Лонгботтом, смущенный и расстроенный тем, что своим рассказом довел девушку до слез. — Обними меня, Нев! — неожиданно попросила Ольга, и послушный Невилл аккуратно обнял ее со спины, а ведьма тут же устроила у него на груди свою голову и проговорила со вздохом облегчения, глядя на то, как солнечный свет отражается в холодных водах Северного моря: — Так хорошо! И робко обнимающий первый раз в своей жизни девушку Лонгботтом ломал голову: «хорошо» — это она сказала про красоту пейзажа или про то, как он ее обнимал?***
Марина Гарипова накупила на полученные при обмене фунты несколько пакетов нормальной человеческой одежды нейтральных расцветок и вернулась домой на «Ночном рыцаре», запланировав серьезный разговор с родителями. Начать она решила с отца, который показался ей более адекватным, чем помешанная на собственной красоте мать. — Папа, скажи, каким ты видишь мое будущее? — задала она за ужином прямой вопрос главе семейства Уильяму Сэмюэлю Брауну, чистокровному волшебнику второй руки, работающему в сфере аренды и продажи недвижимости в Магической Британии. Брауны сдавали внаем несколько собственных домов, часть из которых перешла им по наследству, а часть была вложением приданого супруги мистера Брауна, Эстер Сьюзен Сомс. Кроме этого, мистер Браун удачно работал на Гринготтс как привлеченный из волшебников риелтор. Многие маги испытывали разные чувства к гоблинам: кого-то они пугали, кто-то им не доверял, а некоторые откровенно не любили и брезговали. Все это мешало им принимать правильные решения по сделкам с недвижимостью, а маг средних лет, приятной наружности, с идеальными манерами очень удачно представлял интересы Гринготтса в сделках с другими волшебниками и получал за это неплохие проценты. — К чему этот вопрос, дочь? — удивился флегматичный Браун. — К тому, что эта в жизнь в розовом цвете мне порядком надоела. Я хочу, чтобы в моей жизни появились и другие краски, а также иные интересы, кроме забот о том, в порядке ли мой маникюр и не слишком ли перекручены локоны, — ровно, спокойно и четко проговорила Марина. — Что? Что сказала Лав-Лав? — переспросила супруга взволнованная Эстер Браун, которая мало что поняла в этой короткой речи своей девочки. — Она сказала, чтобы ты прекратила называть ее кошачьей кличкой и вспомнила, что у нее есть имя. Нашу дочь зовут Лаванда Эбигейл. Дорогая, постарайся это запомнить. Чем я могу тебе помочь, дочь? — спросил Уильям Браун, серьезно глядя на неожиданно повзрослевшую и поумневшую дочь. Видимо, пришло время, когда его гены возобладали над наследием супруги. — Я хочу переделать свою комнату и полностью сменить имидж. Карьера домохозяйки меня не слишком прельщает, потому нужно будет серьезно взяться за учебу. — Милая, а как же мальчики? Свидания? Поцелуи? — жалобно прошептала Эстер, приходя в ужас от того, что ее любимая крошка всего этого лишится. При мысли о том, что в каноне упоминался только один бойфренд Лаванды, а именно Рон Уизли, с которым Лав-Лав целовалась на каждом шагу, а он жаловался Поттеру, что от этих поцелуев у него «губы стерлись и челюсти болят», Гарипову всю передернуло от такой перспективы. — Давай перенесем эти занимательные вещи на то время, когда я уже окончу Хогвартс, — твердо заявила Марина. — Думаю, в этом году я пойду с тобой на Диагон-аллею вместо матери, — предложил отец Лаванде. — Я буду задавать покупкам нужное направление, а ты — определять их приемлемую для тебя форму. — Спасибо, папа! Это будет просто замечательно! — сказала искренне обрадованная Марина.***
Екатерина, Сириус и Леонид всю неделю колесили по дорогам северных графств и Шотландии, ночуя в маленьких деревенских гостиницах, наслаждаясь простой и вкусной едой, красивыми пейзажами и историческими достопримечательностями. К полному разочарованию Блэка, они взяли напрокат целых три байка, так как выяснилось, что Леонид тоже неплохой водитель. Правами не озаботились, решив, что Конфундус спасет их в случае каких-то неприятностей на дороге. На первом привале Блэк заметил за голенищами сапог рунного мастера метательные ножи, а под кожаной курткой — две кобуры с магловским оружием. Эта девушка была совсем не проста. Узнать о ней что-то не было никакой возможности. Крестник молчал, как якобит на допросе англичан, и лишь загадочно улыбался. Сама же Това методично отшивала все его попытки как-то с ней сблизиться, так что Сириус уже всерьез стал верить в то, что у нее отношения со Снейпом, и потихоньку к нему ревновал. Но вот пришел последний день их небольшого отпуска. Оставив байки в прокатной конторе Эдинбурга, который был последним пунктом назначения, они активировали портал, который Екатерина расширила рунной цепочкой на перенос трех лиц. Так они попали в замок Маклаггенов на острове Скай. Друзья Гарри, Кормак Маклагген, высокий широкоплечий красавчик блондин, и Эрни Макмиллан, более хрупкий, но не менее симпатичный блондинчик, обрадовались крестнику, как давно потерянному родному брату, долго с ним обнимаясь. Но что было еще более странно, они было искренне рады видеть и своего профессора Древних Рун и бегали вокруг нее, как обрадованные щенки. В день приезда гостеприимные горцы напоили Сириуса прекрасным местным односолодовым виски до степени нестояния, и он, погружаясь в сон, заметил, как его крестник с друзьями о чем-то очень оживленно беседуют с их спутницей. На следующее утро выяснять тему беседы было некогда. Сегодня начинались островные Игры горцев. Такие состязания проходят во многих местах Шотландии. На острове Скай они проводятся в главном городе под названием Портри, а вернее, на берегу морской бухты рядом с ним. Место очень приятное и живописное, что, впрочем, относится и ко всему острову. Перед спортивными состязаниями прошли соревнования волынщиков. В музыкальной битве принимали участие оркестры не только со Скай, а со всех Гебридских островов и из других регионов Шотландии. Все то же относилось и к спортивным состязаниям, которые проходили все разом на скалистом мысу бухты. Там же располагалась площадка для соревнований по шотландским танцам, что тоже входили в программу Игр горцев. Маги принимали участие в этих состязаниях наравне с немагическими кланами, давая клятву не использовать магию во время турнира. А когда заканчивались соревнования основной программы, волшебники перемещались во владение клана Маккензи, на небольшой скалистый остров Донан во фьорде Лох-Дуйх, в замок Эйлен-Донан. Здесь они соревновались в фехтовании и магическом бое. Алексей Славин неплохо выступил в общих состязаниях в своей возрастной категории. Иван Коротков от участия отказался, заявив, что не хочет позорить не только род Макмилланов, но род Маклагген, который взял его под свое покровительство. Леонид воздержался от состязаний, так как пока не мог оценить собственные магические способности, но был уверен, что его никто особенно не тренировал, и делать ему сейчас среди взрослых магов нечего. Сириус выиграл несколько боев, но быстро сошел с дистанции, так как его здоровье после Азкабана оставляло желать лучшего. До этого никто не мог убедить его в необходимости пройти курс восстановительного лечения, а теперь, получив на практике крепкий удар по самолюбию, он осознал это сам. — А ты, красотка, почему ни в чем не участвуешь? Я же вижу, что ты настоящий боец! — заметил отец Кормака, обращаясь Екатерине, не подозревая, что она профессор его сына. — Могу ножи покидать, устроит? — вяло спросила Девольская, которая уже устала от всей этой суеты и от путешествия в целом. Ей очень хотелось заехать домой, собрать свои вещи и отправиться в Хогвартс, чтобы там побродить в тишине и одиночестве по темным и холодным коридорам старого замка. Боровиков, Славин, Коротков, Сириус и лэрд Маклагген были сражены тем, как молодая женщина методично метала свои ножи в мишень разными хватами и техниками, все время попадая в яблочко, а затем призывая их обратно. В конце она попросила завязать ей глаза и, повернувшись спиной к мишени, снова метнула ножи точно в ее центр. — Вы опасная колдунья, — восхищенно сказал наблюдавший за ведьмой горец. — Это вы меня на кухне не видели, — ухмыльнулась Екатерина. Леонид и Сириус решили остаться у Маклаггенов почти до конца каникул. Почему почти — потому, что Блэк собрался сам лично сходить с крестником в Гринготтс для улаживания вопросов с его наследством, после чего, как он пообещал Гарри, выбрать какую-нибудь клинику за границей и прямо первого сентября отправиться туда на лечение. Эти последние дни были одними из лучших в жизни Блэка, даже если сравнивать их со временем до смерти друзей и Азкабана. Им никто не пытался управлять, ему никто ничего не навязывал, было только дружеское общение и шутливые пикировки, которые азартному и общительному Сириусу всегда хотелось выигрывать. Действительно, чего он ждет, запершись в Блэк-хаусе? Надо привести себя в порядок, помочь крестнику разобраться с Неназываемым и найти способ обелить свое имя. Такой план действий теперь сложился у Блэка.***
Екатерина порылась в памяти своей героини и обнаружила, что ее дом связан с профессорскими покоями через камин, так что ей не придется идти ни через главные ворота замка, ни через камин директора, встретиться с которым хотелось как можно позднее. Она сложила свой обновленный гардероб в саквояж с чарами расширения, подаренный ей любезным мистером Таттингом. Тот прислал его со всеми вещами и запиской, что на этот предмет багажа наложены придуманные им лично чары, которые не позволяют вещам мяться в сложенном виде. За это она собиралась расцеловать Сэмюеля, когда в следующий раз навестит его магазин. В Хогвартсе было тихо и темно, как в склепе. Девольской даже стало немного жутко. Конечно, она знала, что в замке есть и другие волшебники и как минимум полсотни домовиков, но темнота и тишина угнетали. Екатерина хлопнула в ладоши и четко произнесла: — Эльф Хогвартса. Тотчас перед ней возникли сразу три домовика, каждый из которых пытался оттеснить других своих собратьев подальше. Еще бы — тут намечалась внеплановая работа! Кто от такого откажется! — А ну-ка тихо, все! Спокойно, я всем найду дело! Как звать? — Гудвин! Рокки! Зорро! — Как-как? — рассмеялась Екатерина. — Кто дал вам такие имена, признавайтесь! Эльфы поведали такую историю. Раньше их звали Тич, Пум и Прик, но однажды профессор Снейп «был в веселом настроении» и спросил, не хотят ли они получить настоящие полные красивые имена. А кто же не хочет? Тогда он сказал, что нарекает их этими именами. Так они стали Гудвином, Рокки и Зорро. Правда, на следующий день господин декан Слизерина был мрачным и хотел вернуть все обратно, но у него не получилось. — Понятно. Тогда так: Гудвин — разбираешь мои вещи, Рокки — убираешь пыль и решаешь вопрос со светом, уж очень тут у меня мрачно. Зорро — сообрази что-нибудь мне поесть и принеси цветов, может, так тут станет повеселее. Через полчаса в комнатах стало свежо, светло и чисто. Поблагодарив эльфов за помощь, Екатерина надела удобную для исследований замка одежду, а именно джинсы, футболку и кроссовки, и отправилась искать выход на свежий воздух, чтобы посмотреть на замок снаружи. За дверью выяснилось, что во время летних каникул коридоры замка освещаются одним факелом из десяти, так что было немудрено, что за очередным поворотом она в кого-то врезалась, после чего услышала в свой адрес довольно длинную тираду из крайне неприятных слов. — Можно подумать, Северус, я сделала это нарочно! — выдала Екатерина фразу, которую подсказало ей подсознание персонажа. — Северус? Мы что, с вами знакомы? А вы вообще кто? И что делаете в Хогвартсе? — грозно спросил маг, который до сих пор находился в тени, так что рассмотреть его было крайне сложно. — Ну, если вы не считаете совместную работу в школе знакомством, то я не знаю тогда, что и думать. Я профессор Бабблинг и за преподавательским столом в Большом зале сижу почти рядом с вами. — Вот даже и не предполагал, что под вашими огромными балахонами прячется такая красотка, — проговорил маг, делая навстречу Екатерине несколько нетвердых шагов и становясь так близко, что она почувствовала запах виски, исходивший явно не от нее. — Смотрю, вы опять в «хорошем настроении». Пожалуйста, не нужно меня переименовывать в Бастинду. Я и так решила попросить всех называть меня по второму имени. — Переименовывать? Ах да, тогда я, конечно, немного погорячился. А какое у вас второе имя, хотелось бы знать! — Това, меня зовут Това! — Тооова, какое красивое имя. А давайте, Това, выпьем вместе на брудершафт? У меня в покоях весьма неплохой бар собрался усилиями студентов. — Мне кажется, вам лучше прилечь. — Это предложение? Неожиданно, но приятно! — Это намек, что вам следует пойти к себе и поспать. Одному. А то завтра будете чувствовать себя не очень хорошо. И чего вы, спрашивается, так напились? Это днем-то! — Напился я еще вчера, пока просто не протрезвел. Надоело все, хотел плюнуть и уехать куда-нибудь в Бразилию! — В Бразилию? Потому что там в лесах очень много-много диких обезьян? — Обезьян? — озадаченно повторил Снейп. — Нет! Просто потому, что она далеко от Британии! Северус Снейп в подпитии смотрелся почти мило. Но Екатерина знала, что это самообман, что настоящего Снейпа она увидит тогда, когда он протрезвеет и выспится. Вот тогда она и будет с ним знакомиться.