***
Начну с того, что Билл Брей был мужем моей старшей сестры. Он работал, да и сейчас работает, с большими шишками в шоу-бизнесе и политике. Мужичек поднимает хорошие деньги на охранном бизнесе. Тогда он даже начальствовал персоналом у самого Майкла Джексона. Я говорю с таким глупых придыханием «самого», потому что имя этого молодого певца вдруг в последние годы стало мелькать повсюду — в журналах, по телевизору, радио, в разговорах обычных прохожих. Словно все с ума посходили, и в мире больше не осталось важных новостей кроме как той, что чернокожий парень установил рекорд на Грэмми. Я и сам видел эту миловидную мордашку в таблоидах, а песни некоторые слушал по радио, которое иногда включаю, когда совсем уж грустно и одиноко становится. Но всеобщего ажиотажа все равно ничуть не понимал. Видимо, блуждая в Тихом океане на торговом судне, среди запаха тухлой рыбы и водорослей, я то ли отупел, то ли пропустил то, как этот знаменитый мальчишка, что неплохо пел в группе со своими старшими братьями, стал звездой мирового масштаба, гордостью нации и дальше по списку. Билл неожиданно позвонил мне в апреле. Он знал, что у меня проблемы с деньгами. Предложил подзаработать подлец. Я тогда так обрадовался, что чуть не прослезился, потому что подумал, что он это от чистого сердца. Но продолжив разговор, стало понятно, что я лишь пешка в его плане. С моей стороны было как-то неправильно, наверное, соглашаться тогда... но уж больно Волмарт достал со своими бомжами и кашель не проходил уже месяц. Мне были нужны деньги.***
Так вот. Приехал я с этой ужасной прической прямо к самому коттеджу на Линдли Авеню. Три здоровых этажа, панорамные окна, но в то же время как-то скромно и пусто, словно там никто не живет. В ярком свете ажурных светильников я вдруг заметил, какой мятой была моя рубашка. Стало как-то неловко. Обычно мне все равно на своей внешний вид, однако здесь было неизвестное мне общество, а воздух пах свежими лепестками роз. Серьезно, пышные букеты торчали по углам коридора как веники, благоухая и отсвечивая своей красной бахромой мне в смущенную морду. — Ты ведь все указания понял? — спросил Билл, неожиданно вышедший из-за угла: — Пойдем-ка пока на улицу. Мистер Джексон собирается ещё. Я кивнул, принимая из его рук красивый дорогой пиджак. Черный, с серебряными пряжками такой. Я знал, что в лацкан вшит диктофон, а на застежках внутри прячется небольшая камера, которую можно незаметно продвинуть вперед, к пуговичному разъему. — Твой контракт о неразглашении служебных тайн уже случайно сгорел, — проговорил Билл, так мило и по-отцовски улыбаясь мне, что я тоже непроизвольно улыбнулся в ответ: — Попытайся разговорить его, может заметишь что-нибудь странное и щелкнешь, запишешь… Сейчас любая мелочь, любая фотография стоит тысячи долларов, ведь он не дает интервью. Если уж удастся найти что-нибудь более интересное и изысканное, то вообще. Я гарантирую тебе, что все будет хорошо. На самом деле будем рисковать, если уж совсем большая сумма будет на кону, а так мое место ведь мне тоже дорого, усёк? Эб? Я отдаленно помнил, что от меня требуется, поэтому практически не слушал. Шпионить, фотографировать и записывать исподтишка, постараться продержаться незамеченным в окружении как можно дольше. Себя я заведомо считал виноватым, но недостаточно, чтобы начать сожалеть об этом. Возможно, дело было в том, что я тогда плохо знал, кто такой «мистер Джексон». Он мне казался ненастоящим, кукольным образом, смотрящем на меня с раздражающе-сияющей улыбкой с обложек толстых журналов. — Почему решил позвать именно меня? — спросил, прикуривая на ходу сигарету. Пиджак мне был немного мал в плечах, но теперь благодаря его красивому крою мой внешний вид казался не таким жалким что ли, будто и я мог рассчитывать на тот уровень, где внезапно оказался. В остальном моя фигура и так была внушительной, по крайней мере, девушки говорят, что я симпатичный. — Выбрось, — меняясь в лице, сказал Билл и вдруг выхватил сигарету прямо у меня изо рта, поспешно выбросил её в смешную хрустальную урну возле порога: — Мистер Джексон не любит запах сигарет. — Мистер Джексон ужасный сноб, получается, а я думал, что он хороший чернокожий парень. Я с такими дружил в школе. Так что, почему именно я? — Ты мой родственник, а значит тебе можно доверять, к тому же ты даже труп разговорить, если захочешь, сможешь. Боже, что у тебя с прической… — Я штуку баксов заплатил вообще-то, — зачем-то соврал я, горделиво крутя головой в разные стороны, наверное, чтобы продемонстрировать ровный затылок. — Тц. Билл встревоженно оглянулся в сторону открытых окон. За белыми полупрозрачными шторами то и дело мелькал тонкий силуэт, обладатель которого, видимо, впопыхах собирал вещи или искал очередную блестящую безделушку. У этого Джексона почему-то все костюмы ужасно блестящие, как у птички какой-то. — Долго еще? — уточнил, поглядывая на старые, но прилично-дорогие наручные часы, что достались мне еще от дедушки. Их я почему-то всегда берег, хоть деда практически и не помнил. — Не знаю. Он может собираться целую вечность. В последний раз ждали часов шесть. Я подумал, что это шутка и поэтому рассмеялся. Хотя, наверное, все же больше от нервов. Забавно, мне было относительно безразлично творчество и личность Майкла Джексона, однако становилось все равно не по себе. Вечеринка, куда я должен был привезти его, тоже должна была быть сборищем каких-то богатеев и важных шишек. — Я убедил его, что охраны на это мероприятие не требуется, но пообещал, что ты все равно при случае будешь следить. Помни инструкции касательно подозрительных лиц и журналистов, фанатов. Не хотелось бы повторить историю Леннона. Майкл дорог всем нам. — Всё хорошо. Я справлюсь, — ответил, борясь с желанием презрительно поморщиться. Если уж собрался нажиться на человеке, то прикрываться благими намерениями уж совсем низко. Про себя я молчу. Другая ситуация все же. Хотя, черт побери, тоже хорош... Все же мне было немного стыдно. — Идет, кажется, — коротко сказал Билл: — Я познакомлю. Он порой стесняется, поэтому не нажимай сначала, потом начнешь. Я лишь кивнул, почему-то затаив дыхание, словно перед моими глазами на небольшой брусчатой площадке, наполненной ночным густым теплом, должен появиться не простой человек из крови и плоти, а что-то волшебное. Инопланетянин какой-то. — Право, никогда не ездил на Мерседес Бенц. Такая хорошая машина, — нервно затараторил, убирая руки в карманы и отводя взгляд в сторону. Лишь слышал, как в нашу сторону приближаются торопливые легкие шаги, будто человек несся по воздуху, не задевая пыльной улицы. — Привет, Билл. Кажется, мы опаздываем, — взволнованно пролепетал звонкий голосок. Его обладатель говорил практически шепотом, это показалось мне милым и в то же время немного смешным. — Все будет хорошо. Ваш новый водитель отлично знает дороги этого района, — успокоил Билл. Я слышал, что он широко улыбается. У него звуки свистят, когда он растягивает губы. Понимая, что деваться некуда, поднял глаза от блестящих машинных дисков и тут же столкнулся с внимательным, любопытным взглядом карих глаз. В ночном сумраке, они казались совершенно черными, как каменные угольки в пароходной печи. По молодости меня часто ставили разгребать их, спина вечно болела после. — Здравствуйте, мистер Джексон, — глухо сказал и протянул ему руку, почему-то робея и стесняясь того, какой грубой кожа на ладонях у меня была: — Альберт Кросс, можно просто Берт или Эб. — А откуда вы знаете мое имя, Альберт? — он невинно приподнял тонкие брови, еле касаясь моих пальцев. На секунду я растерялся, не понимая, что певец имеет в виду, а затем уж слишком громко рассмеялся, кивая как китайский болванчик на магнитоле. В мою голову, видимо, совершенно не могла прийти мысль, что человек с телевизионного экрана умеет вот так просто говорить или даже шутить, подкалывать. И засмеялся я, наверное, даже больше от этого странного открытия. Вблизи "Мистер Джексон" казался уж слишком молодым, было сложно поверить, что этот человек является виновником всей той шумихи, которая поразила Америку и весь мир в последнее время. Сколько Мистеру Джексону там, хоть убей, не помню. Двадцать? Двадцать пять? Черт знает. Худой юноша, только недавно переступивший тот порог, когда в теле у мужчин окончательно пропадает подростковая угловатость. Тонкие точеные черты лица, очень аккуратные, почти кукольные поразили меня в такой близи. Особенно глаза. Они были необычной миндалевидной формы и блестящие какие-то, как у шустрого диснеевского зверька. Наверное, из-за того, что я так пристально смотрел, ему стало неловко. Он отвел руку. Ни говоря больше ни слова, пошел в сторону бордовой машины. — Во сколько вас ожидать? — учтиво спросил Билл, многозначительно подмигивая мне и тыкая в нагрудный карман, где прятался диктофон. — Я еще не знаю. Надеюсь, удастся уехать, как можно раньше, — все так же мелодично и красиво ответил мистер Джексон, устраиваясь на заднем сидении. Я пошел за ним следом, садясь за руль.*
Машина скользила по дороге, как по маслу. Дорогой премиум двигатель было практически не слышно, и я, разгоняясь, наслаждался мощью этой бордовой малышки. За тусклыми затонированными окнами мелькали, расплываясь волной, яркие неоновые огни вывесок, а вертикальные буквы ресторанов и отелей увенчивались сотнями лампочек по жирному контуру и, пожалуй, могли с легкостью осветить всю широкую улицу лишь своим теплым желтым мерцанием. Прохладный воздух из небольшой щёлки бокового окна приятно скользил по моей бритой щеке, пеленая мысли и позволяя забыть какой подлостью, я здесь и сейчас занимаюсь. — Пожалуйста, выключи кондиционер, — неуверенно попросил Майкл, словно в этой машине не он был главный. Почему-то про себя у меня теперь не получалось называть его «мистер Джексон», уж больно молодым и будто давно знакомым он мне казался. Во всем виноваты журналы и радио в Волмарте, где его лицо и голос повсюду. — Да, конечно, — я тут же поспешно щелкнул выключателем. Мельком обернулся, чтобы убедиться, что все в порядке. В холодной тени мелькающих зданий Джексон выглядел ужасно уставшим. Он безвольно привалился головой к дверце и закрыл глаза, будто собрался поспать. Осторожно, боясь сказать что-то грубое или неправильное, я спросил: — С вами все хорошо? Может быть, не стоит ехать на это мероприятия, раз… — тут же как дурак замялся, понимая, что глупо ставлю под риск все свое пребывание здесь. Во-первых, я не знал, каким был характер знаменитости и нормально было ли для него позволить так разговаривать с собой малознакомому водителю, который вдруг решил раздавать свои «умные» советы. А во-вторых, этот вечер, наверняка, обещал быть богатым на скандалы и сенсации. Мне и Биллу было бы выгодно, если бы Джексон там засветился или вытворил что-нибудь странное. Однако вопреки всему, певец вызывал во мне какой-то непонятный прилив заботы. Забавно даже. — Я в порядке, — ответил Майкл, пытаясь улыбнуться, но улыбка получилась ломанной, отрепетированной: — Просто не люблю куда-то выезжать. — Почему же? — откровенно говоря, мне было совестно, что я беспокою уставшего человека в последние минуты спокойствия, но, нащупав нить разговора, мне надо было развивать её дальше: — На вечеринках, наверняка, очень весело. Майкл в ответ презрительно фыркнул, словно я сказал величайшую глупость на свете: — Мне неловко находиться среди людей. Раньше было легче. Сейчас я себя совсем как зверушка в зоопарке чувствую. О Боже мой, это же Майкл Джексон! Интересно, он затанцует, если в него ткнуть палкой? – понизив голос, Майкл продолжил, вдруг придвигаясь слегка вперед, высовываясь между передними сидениями: — Ты ведь брат жены Билла? Вы очень даже похожи. Только она маленькая совсем. — У нас одна мать, а отцы разные, — пояснил я, останавливаясь перед трамвайной балкой. Здесь всегда приходится ждать минимум минут пять. – И работал на корабле? Мне Билл рассказал, — опять раздался заинтересованный голосок Майкла с сидений: — По всему миру? — Были и кругосветные плавания, — я кивнул, непроизвольно расправляя плечи. Мне неожиданно сильно польстило то, как много неприкрытого восхищения было в его вопросе. — Это волшебно, — задумчиво продолжил Майкл, устремляя взгляд куда-то в небо, кажущееся совершенно черным из-за огней города: — Я тоже путешествовал, но это, конечно, все по-другому. Достань, пожалуйста, из бардачка пудру. Секунду поковырявшись, я протянул ему черный глянцевый футлярчик. Непроизвольно зацепился взглядом за надпись «театральный грим». Я, кажется, даже каким-то чудом вспомнил эту марку. Косметика, производимая ей, была настолько плотной, что ей можно даже перекрывать татуировки. Сестра часто им пользовалась, чтобы мать не узнала про бабочку у нее на пояснице. Честно, я не питал предвзятого отношения к тому, что некоторые парни красятся, особенно если это артист. Дело понятное и оправданное. Однако факт того, что Майкл наносил себе на лицо такой толстый слой грима без видимой на то причины, меня озадачил. Обычный вечерний прием ведь, а не выступление на сцене. В воздух поднялось шоколадное облачко пудры, Джексон аккуратно пальцем размазывал оттенок по своим щекам, пристально вглядываясь в маленькое круглое зеркальце. — Вроде теперь нормально, — удовлетворенно кивнул он, пихая мне обратное это пыльное глянцевое нечто. У Майкла оказались длинные красивые пальцы, словно сама природа велела ему быть музыкантом. — Мистер Джексон, позвольте сказать, что и до этого все было замечательно. Вы прекрасно выглядите сегодня. Говорил, как ни странно, я от чистого сердца. Мне было немного грустно, что он так постоянно обеспокоенно косится в отражение окна, проверяя себя. — Спасибо, Берти, — мило испортив мое сокращенное имя, сказал он и вдруг покраснел, даже сквозь плотный слой пудры это было чуточку заметно. — Как будто вы сами этого не видите, — пожал плечами, наконец нажимая на газ и чувствуя, как машина вновь плавно двинулась с места. В зеркале я увидел, как Майкл как-то грустно покачал головой. Показалось, будто в складках пиджака диктофон стал больше, любопытно расправляя свои механические уши. Сейчас бы я должен был бы зайти дальше, задать еще несколько вопросов, пока артист откровенничает, но мне стало совсем неловко. Сердце глупо сжалось в приливе какой-то непонятной жалости к этому странному человеку. Чувствовалось, что это совсем личная, больная тема, в которой ковырять грубыми неаккуратными пальцами было бы с моей стороны совсем бесчеловечно, думать же в этот момент о журналах, обсуждающих в последнее время именно внешний вид, а не творчество, тоже совсем уж не хотелось...*
Бродвей, несмотря на позднее время и середину рабочей недели, был усыпан людьми. Блестящие улыбки, напомаженные волосы. Казалось, весь воздух пропитан желанием танцевать и веселиться всю ночь. Где я живу все иначе. Где я живу, там низкие серые дома и горелые бочки с дырявыми черными боками, возле которых греют грязные пальцы беспризорники, там запах смога и горкого пороха от очередной разбороки, здесь – дорогих парфюмов и свежих долларов. — Нам в те ворота, — указал Джексон, тыкая пальцев в сторону яркого клуба, возле которого столпилась особенно большая толпа. Помнится, здесь когда-то был театр. Объехав здание, я смог припарковаться в темном углу. — Не знаю, пустят ли тебя. Но я попрошу, скажу, что ты со мной, — сказал Майкл, осторожно вылезая из машины и оглядываясь по сторонам.*
На фейс-контроле меня чуть не обыскали. Я уже морально смирился с тем, как эти громилы на входе вытащат из моих карманов звукозаписывающие устройства и камеру, а затем под восхищенный взгляд миндалевидных глаз дадут пинка под зад или сразу благочестиво доносут до мусорки, утыкая в неё головой. Благо, Майкл почему-то проникся ко мне за время поездки, может, из-за того, что я сделал ему комплимент или черт знает. Однако он заступился за меня, пригрозил, что и сам уйдет, если его друзьям здесь не рады. Я аж выпрямился от гордости.*
Часть изысканного интерьера, видимо, сохранилась со старых времен: ажурные маленькие балкончики, откуда с круглых столиков мигали разноцветные свечи. Подмостки и сцена создавали томную атмосферу настоящего театра. По периметру танцпола растянулись обтянутые серебряной тканью диваны, а бар неподалеку бешено сверкал инкрустированными в столешницу бриллиантами. Вдоль потолка то и дело перемещалась страшная блиновидная морда из фильма «Путешествие на луну» с кокаиновой ложкой в зубах. Учитывая, какая толпа была снаружи и как малолюдно оказалось внутри, в этом клубе могли тусоваться только «правильные» люди. — Сегодня у Стива день рождения, — шепнул Майкл, осторожно приподнимаясь на носках, чтобы дотянуться до моего уха. Я машинально кивнул, абсолютно не представляя про какого еще Стива идет речь, да и не сильно это важно было в тот момент. Мне слишком, до странного сильно понравилось, как звучал вблизи тихий голос Майкла и запах его духов понравился. Аж голова невольно закружилась. Хотя, возможно, это все же от духоты и запаха табака. Вспомнив, что Билл говорил про сигареты, я спросил: — Вам комфортно здесь? — Дождусь Дайану и станет комфортнее, — сказал он, улыбнувшись: — Пока пойдем, сядем, я не хочу, чтобы меня сегодня заставляли петь или танцевать, тем более бесплатно. — Может взять что-нибудь в баре? — говорю, а самому стыдно становится. Такой дешевый трюк: напоить человека, чтобы он натворил глупостей. — Я не пью, — спокойно произнес Майк, оглядывая помещение в поисках укромного места: — Мне вон там нравится. Пойдем. Он взял меня за руку и потащил, будто я был маленьким ребенком, который мог потеряться. Его простота и наивная открытость в общении удивляла до чертиков, если честно. Я представлял его совсем иначе. — Почему не пьете? — спросил, осторожно усаживаясь на дорогую бархатную обивку. В тени балкончика было действительно пустынно, до сюда еле доносился скрежет диско музыки, под которую тряслись люди в середине танцпола. — Религия, — он пожал плечами, будто говорил о самом очевидной вещи в жизни каждого артиста: — «Триллер» поэтому тоже исполнять на сцене не буду... слишком потусторонне, меня чуть в сатанизме не обвинили. Глупо получилось. — И трахаться до свадьбы тоже не будет, — донесся откуда-то веселый звучный женский голос. Оказывается, к нам незаметно подошла высокая чернокожая дама в серебристом платье из пайеток. Её пушистые волосы торчали в разные стороны и напоминали гриву горделивого льва. Приглядевшись, я едва не потерял дар речи. В тусклом свете верхнего прожектора стояла сама Дайана Росс. В детстве я чуть ли не молился на неё. — Дайана! — Майкл так быстро подскочил, что чуть не перевернул неустойчивый столик. — Дорогой, полегче, — она рассмеялась, обнимая его и усаживаясь с нами рядом: — Ты как всегда спрятался. Джексон теперь казался встревоженным и вместе с тем бескрайне счастливым. Его усталость словно куда-то исчезла, заполняя глаза лучезарным светом. — Берти, это Дайана Росс. Дайана, это мой новый водитель Берти, — спохватившись сказал он, опять коверкая мое имя. Хотя, если честно, я уже смирился. — Приятно познакомиться, — томным низким голосом произнесла она, вдруг наклоняясь и целуя меня в губы. Я опешил. Казалось, если сейчас кто-то вбежит в зал и крикнет: «Пожар!», то я так и останусь сидеть на этом месте не в силах пошевелиться. Отстранившись, они продолжили про что-то разговаривать, а я не слушал, хоть и надо было бы. Прикосновение её теплых мягких губ до сих пор горело на моей коже. Поднимая взгляд от внезапно откуда-то появившегося бокала, наверное, здесь бродят официанты, я заметил странное изменение в поведении Майкла. Он явно чем-то был расстроен, однако продолжал улыбаться и беспрестанно кивать на воркование женщины рядом.*
Дайана пила быстро и много, Майкл же потягивал один апельсиновый сок уже часа два. Наконец, они отошли потанцевать. С такого расстояния мне было удобно сделать пару снимков. Учитывая, что Майкл так строго следит за собой, я понимал, что раздобыть сенсацию или компромат на него будет совсем непросто. Мой собственный бокал был наполнен приторной кока-колой со льдом, от которой пить хотелось еще сильнее. В ушах гудели басом ритмичные волны доносящейся с танцпола музыки. Но несмотря на все это, меня все равно клонило в сон. Глаза слипались, и я позволил им закрыться всего на одно мгновение, тут же утопая в мягкой густой темноте.