Надежда

***

      Справедливость — это то, что делает всё равным. То, что считается правильным. Но насколько это может быть правильным в обществе жадных людей? Им всё мало, они жаждут большего, и поэтому используют противоположное слово – несправедливость.       Несправедливость есть везде. Кому-то она лишь докучает словами, иногда действиями, а кому-то и вовсе ломает жизнь или переворачивает её с ног на голову.       Да, есть люди, которые против этого, которые пытаются разгласить и распространить, что несправедливость убивает людей. Что она просто сущий ад для тех, кто стал жертвой этой пытки. Но людей, что борются за праведность действий и за справедливость очень мало, даже если собрать их со всего мира.       Людям приходиться бороться с тем, что они сталкивались сами, доказывать свои права и личные границы. Хотя, что эти слова сделают? Их не слышат, из-за чего человечество медленно погибает в болоте алчности и отвратительной лжи.       Некоторым везёт, у них есть те близкие люди, что с ними согласятся и поддержат. Но что делать другим, у которых нет этого счастья? В большинстве случаев они просто заканчивают жить – суицид. И тогда людей за справедливость становиться ещё меньше, мир будет обречён. Люди будут обречены, но они этого не заметят, так как они забыли, что будущее не строиться на бесконечных лжи и обмане.       Возможно, когда-то найдется тот, кто сможет исправить этот гнилой мир, но точно не он, не Изуку Мидория.       После первого в своей жизни разговора по телефону, а тем более с Бакуго, он не находил себе места. Он не мог представить что будет называть кого-то так, как сам придумал. Хотя, то слово, которым он назвал Кацуки, спонтанно вылетело. Но ему было приятно, что парень был не против, чтобы Мидория так его называл.       Они становились всё ближе и ближе. Он не думал, что сможет с кем-то даже на самую малость сблизиться. Может он и не умеет отвечать теми же поступками, что и Бакуго, Мидория всё равно попробует. Ведь как-то не правильно, что только Кацуки тратит на это усилия. Поэтому несмотря на то, что Изуку боится и не умеет делать шаги навстречу, он всё равно попробует.       И ещё, Каччан позвал его ещё раз встретиться. Он не против, и надеется, что в будущем и сам сможет приглашать его. Ему нравится проводить с ним время, даже очень, но он боится, что привяжется.       Привязанность – это может быть хорошим чувством и искренним, но во многих случаях она приносит боль и глубокие раны. Мидория не хотел бы почувствовать эту не самую приятную боль, что сковывает и так разорванное сердце, ему и так сейчас нелегко и плохо.       Он сидел на кровати, прижав к себе колени. В доме было прохладно, так как отопление включалось только тогда, когда отец был дома. Изуку уже привык, поэтому почти не чувствует неприятного холода.       Входная дверь громко хлопнула. За дверью его комнаты послышались тяжёлые и громкие шаги. И тут даже догадываться нет смысла кто и куда направляется. От каждого шага его тело ещё больше начало дрожать от страха. Шанса уйти через окно нет – не успеет и спрятаться тут негде.       Дверь резко открылась. И он даже не успел и глазом моргнуть, как был прижат к стене. Рука мужчины была на его шее и сжимала её, но не настолько, чтобы перекрывать нужный воздух, лишь удерживать. Изуку накрыла волна страха, его потряхивало, но сохранял безразличный вид. Лицо отца находилось близко возле его. От него веяло тошнотворным запахом алкоголя и сигарет.       – Где деньги, ничтожество? – спросил грозно мужчина.       Изуку сначала не понял о чём он, но быстро сообразил. Отец пришел за деньгами, которые Мидория платил ему за то, что он тут живёт. Может ему и противно здесь жить, но лучше уж так, чем на улице. Но зарплату на работе задержали, из-за его недавнего опоздания.       – Чего молчишь?       Он сильнее сжал ладонь и дышать стало труднее.       – И-их п-пока нет.., – дрожащим и тихим голосом ответил Изуку.       – Как это нет?!– воспылал отец, ответ Изуку явно его не устроил.       Рука ещё сильнее сжалась, дышать было невозможно, а после Мидория почувствовал сильный и болезненный удар коленом в живот. Он упал на пол и начал рефлекторно вдыхать воздух с периодическими приступами кашля, держась за больное место. При этом всём, его начинало трясти ещё больше.       После он почувствовал удар по лицу, из-за чего из носа пошла тонкая струйка крови. Ещё несколько ударов прошлись по всему его телу. Хотелось крикнуть ему, чтобы тот остановился, но это никак не поможет, а только усугубит ситуацию, поэтому сдерживался как только мог.       – Что? Такая шлюха уже никуда не годится?– насмеивался над ним мужчина.       Он смотрел на него с безумной, широкой улыбкой и такими же отвратительного карего цвета глазами. Стало жутко.       Как же Изуку это всё надоело. Почему он страдает? Что он сделал не так в этой жизни или в прошлой? Какого чёрта всё вокруг него только одна несправедливость, унижение и мучения? Да, с ним начали происходить хорошие вещи, но плохие ведь никуда не делись. Было бы легче, если бы он убил и его, после матери. Но Мидория рад, что матери больше не нужно будет страдать. Пусть страдает он, но не она. Так всегда думал Изуку.       Удары прекратились. Похоже, ему надоело то, что Мидория почти никак не реагирует на его избиение. Даже несмотря на то, что он пытается бить дольше и сильнее. Но из-за количества влитого алкоголя, отец долго не держится. И, пошатываясь, он направился к выходу из комнаты, но остановился, повернулся и сказал:       – Если ещё раз такое повториться – я тебя убью, – его глаза сверкнули леденящим душу искрой под тенью стеклянных, пьяных зрачков.       Мидорию накрыло новой волной ужаса.       – И знаешь, я бы выебал тебя так же как тот пацан, но не хочу портить свое имя. Аж вспоминать будет мерзко, лучше уже сдохнуть после такого позора, – смеётся над ним мужчина, от чего у Изуку в голове сразу приходят воспоминания с того дня.       Стало так горько и стыдно.       Отец ушёл, громко закрыв дверь и слышно бурча себе что-то под нос.       Изуку больше не мог сдерживаться и просто, чуть ли не крича, поддался эмоциям. Лёжа на холодном деревянном полу, его накрыла волна истерики и обиды.       Несправедливо.       Несправедливо.       Несправедливо.       Жизнь полна несправедливости, и почему именно такая досталась ему? У него нет того, что помогло бы выбраться из этого мерзкого болота боли. Так чем же он это заслужил? Как согрешил в прошлой жизни?       Все могут добиться того, что хотят, о чём мечтают лишь потому, что у них есть возможность. Но почему его обделили этой возможностью на хорошую жизнь? Он ненавидит всё, всех, он больше не хочет жить словно кукла, над которой и можно, что издеваться и ломать. Но, в конце концов, его сломают так, что уже и не можно будет починить.       Он не понимает, зачем и дальше пытается жить так. Это ведь и не жизнь вовсе, а комната пыток, при чём самая настоящая. Сколько слёз он уже пролил и не сосчитать, но они всё равно лились, ведь это было одно из единственных обезболивающих, которое облегчает нести столь сильное бремя. А второе же – самоповреждение. Он знает, что шрамы не пропадут, их невозможно прятать вечно, но если их и увидят, то всем будет плевать. Подумают, что он просто пытается обратить на себя не достающее внимание.       Он сидел на полу, рядом с ним валялись почти пустые блистеры с обезболивающим, бинты и перекись. Тело и голова болели настолько, что становилось плохо, поэтому он выпил сразу несколько таблеток, чтобы наверняка. Хоть и не рекомендовано столько пить, но Изуку было на это плевать. Он обматывал свои руки, верхнюю часть тела и в некоторых местах ноги, чтобы кровоточащие гематомы не наносили ещё больше боли. Когда он наступал на левую ногу, она побаливала и наверняка завтра будет болеть больше.       В порыве эмоций он снова изрезал плечи и на этот раз с довольно глубокими порезами, из-за чего на лезвиях оставалась кровь, что было не часто. Но это уже не приносило чувства облегчения как раньше, поэтому порезал бедра. Ощущения были такие же как тогда, когда он впервые начал делать это впервые. Ему нравится это чувство. Без голосов в голове он не знал, что ему делать, они хоть как-то показывали пути, хоть и разные. Он не чувствовал себя очень одиноким. Может они и надоедали, но Изуку к ним привык. Его подсознание стало таким пустым и тёмным, будто это признаки того, что он решиться на шаг к смерти.       Мидория чувствует, что тонет в чёрной, вязкой воде, которая заполняет его лёгкие и не даёт дышать. Она шепчет своим беззвучным голосом, что у него нет спасения, он не выберется из этого болота и будет медленно погибать в своей нескончаемой боли. Его глаза потухают и зеленая радужка становится чёрной. Изуку умирает морально, медленно, но успешно.       Он видит очень тусклый, совсем далёкий свет, который слегка отличался среди этой мокрой темноты. Он тянется к Изуку. Но тот не понимает что это. Оно опасное? Что будет, если он к нему дотронется? У него не было сил на это, он просто опускался дальше вниз. Там, возможно, и не было дна, поэтому в нём можно утопать вечно, до самой смерти. Но что, если дно есть? Что, если Мидория до него достанет? Умрет ли он по-настоящему, не будет ли видеть и чувствовать этот весь ад?       Изуку резко открыл глаза, неравномерно дыша. Сердце выпрыгивало из груди, его накрыло ужасом. Но вскоре он успокоился.       «Это сон.» – подумал он.       Для сна это было очень страшно и так реально, что он уже было поверил, что умирает. Хотя, может, это и так..?       Оставшуюся ночь он не мог заснуть обратно, Изуку и так с трудом заснул до этого сна. Он не стал о чём-то думать, хотелось просто полежать и отдохнуть в тишине. Хотя, отдохнуть это ещё легко сказано, потому что, если у него и было свободное время, то он его бессознательно тратил на дела, которые он наверняка делает бессмысленно. Изуку так устал. Ему не хватает больше терпения. Что ему делать дальше? У него нет у кого спросить совета или помощи. Но Бакуго... Хотя нет, если Мидория всё расскажет – будет неправильно. Потому что они же только не так давно начали общаться. И, тем более, у него ведь тоже могут быть проблемы, поэтому Изуку, как всегда, продолжит молчать, пока не покончит с собой. Всем же всё равно будет плевать, так зачем переживать, верно?       Завтра, то есть уже сегодня, воскресенье и Изуку придется опять идти на работу, но только уже другую. Если бы он работал и по будням на двух работ, то точно бы не вывез. А так, по выходным ему хватает.       Вторая работа, впринципе, такая же, ему как всегда нужно будет раскладывать продукты по полкам. Но проблема в том, что этот магазин был в раза два больше, поэтому уходил он домой позднее, при чём ещё более уставшим. За это ему платят больше, но не столько, чтобы ему хватало, поэтому ему и пришлось идти ещё на одну.       Другие рабочие просто не обращали на него внимание, обращались к нему почти так же, как и в другом магазине. Ему плевать на это, главное, чтобы платили. Хотя, может, он и тут зря время тратит? Но до того момента, пока он не умрет, ему придется всё так же жить, как жил.       Вообще, после того как умерла его мать, он не знал, что будет делать. Ведь, его отец не собирался оплачивать его. Но, перед её смертью она собирала деньги, чтобы можно было уехать. После того как отец убил мать, Изуку пришлось тратить эти деньги. Он тратил по минимуму, чтобы хватило до того момента, когда он сможет устроиться на работу.       Сложная, однако, у него жизнь была и будет, но, скорее всего, не долго.       Всю оставшуюся ночь он не мог заснуть и поэтому очень сонный, с темными кругами под глазами, ему пришлось идти на такую «любимую» работу. Он закрасил под глазами тени, чтобы не выглядеть как мертвец и не пугать и так несчастных прохожих, ведь они плохо сочетаются с бледной кожей.       На улице было холодно, уж очень холодно и ветрено. Скоро зима, как никак. Изуку не любит эту пору. Она ассоциируется с очень плохими моментами в его не особо долгой и приятной жизни, хотя каждое время года приносило ему проблемы и боль, но зима больше всего.       Как он и догадывался, нога болела сильнее. Мидория не обращал на это внимание и просто шёл дальше. Ведь это же не перелом, а они с ним не так часто случаются. Больше всего страдали его руки. Были даже ребра сломаны, но он уже научен всеми необходимыми знаниями о медицине. Поэтому, если и есть какой-то перелом, то в больницу он не идёт, только если всё не очень серьёзно.       Мидория подошёл к работе и, как ни странно, не опоздал, даже раньше обычного пришёл. Он зашёл в комнату для персонала. Там было несколько людей, которые уже занесли коробки с продуктами, поэтому Изуку поспешил переодеться.       Магазин был большой, Мидория только сейчас задумался, как долго он сможет проходить с больной ногой. Наверняка уже на половине она будет болеть ещё больше. Но надо работать и зарабатывать такие нужные деньги в данный момент.       Сначала он, как всегда, начинал с тяжёлых предметов, а после переходил к остальным, что было полегче.       Работа шла тяжело, не только нога придавала проблемы, но и то, что он практически не спал и он чувствовал себя ужасно. Он еле сдерживал себя чтобы не блевануть от одного только взгляда на еду. Как же он ненавидит это чувство. И опять он жалеет что устроился туда, где много еды. Но придется держаться. На него тут не взваливают много работы, так как помощников много и работы у всех поровну.                          ***       И вот он опять еле дотягивается до полки, после чего с облегчением вздыхает, понимая, что со всем закончил и справился без особых проблем. По левую сторону от него он услышал женский голос и, похоже, это было обращено к нему.       – Наконец-то я с тобой встретилась! – заговорила воодушевлённо женщина, что была выше него с блондинистыми, взъерошенными волосами. Она была на кого-то похожа. – Ты ведь друг Кацуки, верно?       Изуку растерялся, ведь так внезапно незнакомая женщина начала с ним разговаривать.       – Ну... Вроде.., – ответил он.       – Я его мать и видела вас вместе вчера, когда ты ждал его возле нашего дома. Я очень хотела с тобой познакомиться, ведь редко когда встретишь Кацуки, гуляющего с кем-то. – она была и вправду рада, что встретила его. – Как тебя зовут?       – Мидория Изуку.       – А меня зовут Мицуки Бакуго! Приятно познакомиться, Изуку.       – Взаимно.       Для него это было так странно и внезапно, что он не знал как правильно реагировать, поэтому отвечал кратко и по делу. Но всё же было как-то не по себе, ведь он давно не видел, чтобы человек с ним, с таким воодушевлением, говорил и сам пытался завести приятный диалог.       – Ты такой милашка, не думала, что у моего оболтуса появиться такой друг, что будет терпеть его выходки! – неожиданно обняла его Мицуки, Мидория очень сильно испугался из-за этого. – Не хочешь завтра вечерком к нам на ужин зайти? Хочу получше тебя узнать и, возможно, что-то о Кацуки, ведь он мало что мне рассказывает. Ну как?       Изуку стоял в ступоре. Не знал, что ответить и просто смотрел на женщину с удивлением. Его впервые пригласили на ужин, и он просто не знает, что делать. Мидория не хочет соглашаться, потому что ему будет некомфортно и стыдно, как-то неправильно.       – Спасибо за приглашение, но я вынужден отказаться. Не думаю, что у меня выйдет, – еле выдавил из себя улыбку Изуку, чтобы не показаться невежественным.       Мицуки немного погрустнела.       – Жаль, но если планы поменяются, тогда сообщишь, хорошо?       У него-то никаких планов нет, но кто знает, что может завтра произойти и, вообще, он не хочет никуда идти. Да, ему интересно познакомиться поближе с родителями Кацуки и узнать его поближе, но, пожалуй, не сейчас.       – Хорошо.       – Тогда отлично, пока!       – До свидания.       Они попрощались и разошлись. Вся эта ситуация была настолько неожиданна для Изуку, что он не мог отойти от произошедшего. Всю дорогу к дому он думал об этом. Мать Качана была приятной женщиной, а те внезапные объятия были такими странными. Но это, наверное, из-за того, что его давно никто не обнимал, он даже забыл, как это.       Его настроение немного улучшилось, может и на совсем крохотную малость, но от этого хотелось плакать. Такая мелочь, зато приятно. А насчёт приглашения на ужин, он понял, что лучше туда не идти. Да, конечно, он знает, что, возможно, это может быть обидным, но Изуку не знает как и что делать в гостях. Ему там будет очень некомфортно и он захочет побыстрее уйти. Мидория не хочет опозориться или показаться странным, хотя раньше его не волновало то, что все смотрели на него с презрением или недопониманием.       Мидория, наверняка, будет много раз отказываться от таких приглашений, если они, конечно, будут. Да и они с Кацуки не настолько близки, чтобы идти к нему, рано ещё. Ему как-то неловко находиться рядом с ним, хотя, раньше он никогда такого не чувствовал. Может, это из-за того, что к нему так никто не относился. Даже если так, Изуку не хотелось бы потерять его.       – Потерять.., – повторил он.       Мидория уже давно потерял одного важного для души человека, сможет ли он пережить ещё одну потерю? Но даже если и потеряет сейчас, он не будет грустить, ведь Бакуго ещё не значит для него кем-то особо важным и дорогим. Поэтому вторая стрела, которая убьёт его, будет тогда, когда они достаточно узнают друг друга, сблизятся и внезапно Кацуки пропадет из его жизни. Сколько бы дерьма он не пережил, всему есть предел, который, перейдя, ты уже не будешь знать, что могло тебя ждать дальше в будущем. И Изуку бы не хотелось этого знать.       Несправедливо, что жизнь издевается над ним просто так, ради забавной для неё шутки. Он терпит это уже десять лет, почему нельзя сделать так, чтобы все эти больные воспоминания исчезли, превратились в пыль? Изуку много раз доходил до своего предела, но его останавливало собственное подсознание, которое верило, что после темноты настает рассвет, а потом и день. Но когда это случится? Что ему нужно сделать ради этого? У него больше нет сил надеяться, держаться, терпеть. Мидория знает, что не создан для этого, его как будто перепутали с другим человеком и по случайности дали не ту жизнь.       Если бы... Если бы кто-то смог увидеть, что ему нужна помощь. Если бы кто-то смог понять его без лишних слов и действий. Единственное, что он просил у судьбы, чтобы она перестала каждый раз приносить боль, невыносимую и жгучую боль. Если физически раны можно излечить, то внутренние уже никак. Всегда находится тот или что-то, что бьёт по не зажившим ранам и причиняет ещё больше страданий.       Его внутренняя сущность изуродована, искалеченна и почти не подаёт признаков жизни. Он не выдержит ещё один удар, по крайней мере, если не найдется то, что сможет его предотвратить.                               ***       – Кацуки! – зашла в комнату сына Мицуки, явно очень радостная.       – Сколько раз я говорил стучаться? – раздражённо посмотрел Бакуго на мать.       – Пошли на первый этаж, кое-что покажу, ну или кое-кого.       Кацуки даже представить не мог, кто там у них дома, но спуститься пришлось.       В гостиной на диване сидела Мицуки и с нетерпением смотрела на переноску по середине комнаты.       – Это ещё что? – спросил с недопониманием парень.       – Думаю, тут не сложно догадаться. Это наш новый жилец.       Из переноски показалась любопытная рыжая мордочка, которая разнюхивала новое и незнакомое место. После чего показались лапки, а уже под конец животное полностью вышло наружу.       – Разве она не чудесная? Только посмотри на неё! – с восторгом наблюдала женщина.       Как Кацуки понял – это кошка. У неё рыжая шерсть, большие янтарные глаза. И самое главное, что она была вислоухой. На взгляд не была совсем взрослой, но и котёнком тоже. Новая соседка с интересом рассматривала помещение и новых хозяев. Однако, смотрела она с явным высокомерием. Мицуки первая дала обнюхать свою руку. Та без особых колебаний подошла, дала себя немного погладить.       – Зачем она нам? – спросил парень.       – Разве должна быть причина заводить домашнее животное? Просто так, чтобы была новым членом семьи, так сказать.       – Как дитё малое.       Кацуки и правда считал свою мать иногда за большого ребёнка. Радуется почти каждой мелочи и делает нелепые вещи, но это не значит, что она уж совсем такая добрая.       Она медленно подошла к парню. Села перед ним, смотря прямо в глаза, будто хотела от него что-то. Кацуки нахмурился и решил пойти обратно к себе. Так как ему было без разницы, что привела к ним в дом его мать. А это значит, что ответственность лежит не на нём.       – Ну куда ты уходишь? Познакомся с ней, – твердила Мицуки вслед парню.       – Нахрена? Я все равно за ней убирать не буду.       – Ну раз не хочешь, тогда придумай ей имя, – хоть на что-то хотела уговорить его Мицуки.       – Заняться мне больше нечем... Ты её завела – ты за ней убирай и придумывай имя. А я пошёл, – ответил Кацуки, идя к себе.       Он зашёл обратно в комнату и сел дальше писать математику. Но, примерно через минут десять, его опять потревожили. Бакуго уже не на шутку взбесился.       – Да что ещё?!       Мицуки зашла к нему в комнату и села на кровать. Парень не понял этого действия.       – Так его зовут Изуку?       «Блять, значит всё таки встретила его...» – мысленно произнес Кацуки.       Внешне он не показывал то, что имя ему очень хорошо знакомо, поэтому и дальше стал притворяться, что ничего не знает.       – Кого?       – Кацуки, хватит притворяться, я уже знаю, что вы с ним друзья. Почему ты не хочешь мне говорить об этом? – с обидой посмотрела на него мать.       – Потому что это не твоё дело, – ответил ей парень, отворачиваясь обратно к незаконченному заданию.       – Я же твоя мать, в конце концов. Что плохого в том, что я интересуюсь твоей жизнью? По-твоему было бы лучше, если я вовсе перестала обращать на тебя внимание?!       – Блять, я имею в виду, что ты всегда суешь нос не в своё дело! Я сам решу когда и что тебе рассказывать, – начал повышать голос Кацуки.       Они оба начали беситься, из-за чего Мицуки тоже начала переходить на крик.       – Ты мне ничего никогда не рассказываешь! Что я по-твоему должна делать в этой ситуации?! Просто стоять и смотреть?! Я беспокоюсь о тебе, хочу сделать как лучше, но ты всегда отвергаешь это!– стояла на своем женщина, потому что ей было до боли обидно, что сыну плевать на это всё.       – Я сам смогу о себе позаботиться! Сколько ещё раз мне это повторить?! Я не какой-то там дворовой кот, чтобы беспокоиться, поэтому просто перестань это делать!       Он стоял достаточно близко возле неё и видел, как от каждого слова менялось её лицо. Только несколько минут назад глаза Мицуки светились от радости, а теперь были наполнены грустью. Кацуки наверняка сделал ей больно, но не подал виду. Женщина, ничего не сказав, ушла из его комнаты, закрыв за собой дверь.       Бакуго чувствовал себя отвратительно. Он никогда не видел, чтобы лицо матери выглядело таким печальным. Похоже, в этот раз он наговорил много лишнего. Было даже стыдно как-то, однако это впервые, когда Кацуки почувствовал угрызение совести.                               ***       Мицуки сидела на диване, пытаясь поладить с кошкой, но она явно не очень хотела этого, поэтому уже успела пару раз поцарапать когтями хозяйку. Но вскоре та увидела, может почувствовала, что женщина подавлена. Поэтому начала моститься у неё на коленях. Тихое мурчание успокаивало и становилось немного радостней на душе.       С коридора доносился звук открывающейся двери, ключей и шуршание одежды. Масару зашёл в гостиную и, увидев жену, сразу же улыбнулся.       – Привет, дорогая, – поздоровался мужчина.       – Привет, – так же с улыбкой ответила ему Мицуки.       Масару с удивлением посмотрел на рыжий комок на коленях жены.       – Откуда он у нас?       – Она, – поправила она мужа. – Это наш новый член семьи, просто посмотри какая она красивая.       – С этим грех не согласиться, – присел рядом Масару и неспеша протянул руку к кошке, медленно поглаживая.       Она сразу унюхала не совсем знакомый запах, но увидев, что Мицуки рядом, то поняла, что всё хорошо, и дальше начала спать.       – Кацуки её видел?– спросил он.       – Да, – лицо Мицуки помрачнело от воспоминаний их недолгого разговора.       Масару увидел, что что-то не так.       – Вы опять поссорились?       – Я больше не могу. Он постоянно отвергает то, что я пытаюсь для него сделать и твердит, что сам сможет о себе позаботиться. Встретила его друга нового, а когда рассказала ему об этом, он сразу же начал говорить, что я лезу не в своё дело. Но я же просто пытаюсь быть хорошей матерью, – она уже не сдерживала себя и пустила слезу.       Муж её крепко обнял и поцеловал в макушку, постепенно успокаивая. Он понял, что на этот раз Кацуки явно перегнул палку.       – Я пойду с ним поговорю, хорошо?       И получив в ответ кивок, пошёл наверх. Постучавшись в дверь, так как знал, что Кацуки много раз просил этого, он вошёл.       Парень сидел спиной к двери за своим столом, подперев рукой голову.       – Кацуки, это я.       – Чего тебе? – с безразличием спросил Бакуго.       – Ты сегодня перегнул палку в очередной ссоре с Мицуки. Она даже заплакала. Поэтому, пожалуйста, пойми, что она хочет для тебя сделать что-то хорошее. Может у неё это и не всегда выходит, но отвергать это тоже не надо.       Говорил мужчина с абсолютным спокойствием, так как он не умел быть строгим и повысить голос.       Кацуки молчал, но Масару знал, что тот не пропустил и слова мимо ушей.       – Надеюсь, ты понял. Мне ей что-то передать? – с надеждой спросил он.       – Я подумаю над именем, – ответил сухо парень.       Масару не понял о чём он, но это наверное, их с Мицуки личное дело. Он рад, что Кацуки понял свою ошибку, хоть и не прямо в этом сознался.