Весь мир театр, а иногда ситком

— Ясь, ты же понимаешь, нам всё равно надо нормально поговорить? — Лиза стояла к девушке спиной, заваривая кофе. И плевать, что сейчас почти ночь, — обьясни мне, почему ты решила расстаться. «В спину говорить намного легче» — подумала Тринадцатко, постукивая по столешнице. Она пыталась подобрать слова. Те находились с трудом. Бежать было некуда, поэтому можно показать свою искренность. — Мне стало страшно, Лиз, — Ярослава посмотрела в окно, всеми способами избегая взгляда глаза в глаза, — я же тебе рассказывала, про свои прошлые отношения? — Лиза кивнула, всё ещё смотря в турку, — наши отношения отличались от них всех, поэтому я испугалась, что это временно. Что я притягиваю только плохие отношения. Это вообще не твоя проблема. Это только мои загоны, — Яся горько усмехнулась и, набравшись смелости, уставилась в чужую спину. Куда-то, где должно быть сердце с другой стороны, — я не хотела тебя ими грузить, поэтому решила… — Так. Стоп, — Лиза развернулась и грозно посмотрела на почти свою девушку, перебив ту на полуслове, — Мы — партнёры. Мы — друзья. Мы любим друг друга. И мы можем делиться своими проблемами друг с другом. Без чувства вины, — закончив с кофе, Аранова подошла с чашками к девушке, поставив те с громким стуком, выражая своё недовольство чужими словами. — Ты права, но дай мне договорить, — Ярослава аккуратно обхватила чужую руку, — это не единственная проблема, — отхлебнув божественный напиток, девушка продолжила, — Вторым моим страхом стала неуверенность. Я была уверена, что в один день ты увидишь все мои недостатки. Увидишь, насколько я ничтожество. И мы расстанемся уже из-за этого. Поэтому, я решила за нас обеих, разорвать отношения, пока не стало слишком поздно, — Тринадцатко сжала чужую руку сильнее, -и пока не стало слишком больно. Тяжёлая тишина повисла. Никто не пытался её нарушить. Каждой требовалась минута на осознание. Одной, чтобы успокоить дыхание и расслабить плечи, на которые больше ничего не давит. А второй, чтобы перевести дух, понимая, насколько она была слепа. — Не вини себя за незнание этого, — внезапно продолжила Яся, — как было уже сказано, я не хотела тебя грузить. К тому же актриса я неплохая. Елизавета-Варвара глубоко вздохнула, собирая мысли, и улыбнулась. — Ты — прекрасная актриса. Не спорю. И да, я не замечала твоих проблем, — Лиза наконец села перед девушкой, не расжимая руку, — но ты должна понять одно. Ты — не ничтожество. Возможно, ты не идеальна. Как и все. Идеал недостижим, Ясь. И это придаёт нам уникальности. — Но ты… — Но я тоже уникальна. Я вспыльчива, иногда глупо шучу, а временами смотрю на людей, будто собираюсь их убить. И это точно не плюсики в карме. Но ты же за это меня и любила? — Ярослава кивнула, — за всё это любила тебя и я, — Лиза приблизилась к чужому лицу и прошептала в самые губы, — за всё это я люблю тебя и сейчас. Кто поддался соблазну первым было неважно. И что целоваться над столом неудобно, тоже неважно. Важны лишь были чужие губы, которые так идеально впивались в чужие. Это был поцелуй со вкусом свежесваренного кофе, полный нежности и наконец высказанных страхов, которые слишком давно были спрятаны. Первой отстранилась Лиза. — Пообещай мне одну вещь, — девушка обхватила чужое лицо, заставляя смотреть в глаза, — рассказывай о своих страхах. Возможно, я не смогу найти, как от них избавиться. Но я всегда тебя поддержу, Ясь. — Я всегда буду на твоей стороне, Елизавета- Варвара. Тут уже первой потянулась Ярослава. А кофе остался остывать на столе до утра. *** К каждому празднику жизни Вова готовился основательно. Потому что терпение у матери не вечное и ещё одну разбитую вазу оно не выдержит. Но тут на помощь всегда приходил Эл, способный одним своим взглядом поставить несчастную вазу на место. В целости и сохранности. Или спрятать так, что никто не найдёт, и, соответственно, не разобьёт. — Моя мама любит тебя больше, чем меня, — каждый раз возмущается Бухаров. — Потому что благодаря мне эта квартира ещё цела, — неизменно отвечал Гусейнов и целовал своего недовольного. Знакомство с родителями штука странная. Ещё странее, когда родитель твоей второй половинки знает про тебя… Примерно всё. Сказываются почти одиннадцать лет дружбы. И мама Вовы… Была очень понимающей женщиной. Как ещё описать человека, заставшего сына с его лучшим другом в весьма компрометирующей позе, и сказавшей только: — Теперь бабушка торчит мне косарь. С тех пор Бухаров шуточно ревнует свою маму к своему парню. Но его эта ситуация более чем устраивает. — Ладно, — покидая воспоминания, начинает Вова, — колюще-режущие от Лехи с Сашей спрятали? — Эл кивает, вспоминая, как в прошлый раз два придурка решили устроить дуэль, — Вазу от Гарика спрятали? — опять кивок и воспоминание о футболисте-Гарике, — еду напитки купили, — кивок, — теперь осталось только ждать. — Как хочешь провести ближайший час? — Гусейнов подошёл к Бухарову в плотную и положил свои руки на чужую талию. — Можем вспомнить моё прошлое бальника, — Вова закинул руки на плечи своего партнёра. Эл с удовольствием кивнул, — без музыки? — Тебе спеть? — глаза брюнета зажглись предвкушением, — Дельфина я петь не буду. Оставим это на потом. — Тогда что-то на твой вкус. Прижавшись ближе, хотя куда уж больше, Эл начал напевать какую-то песню, которую они с кареглазым недавно услышали. Медленно покачиваясь в такт, Вова вел их по всей комнате, тоже подпевая. — Вов, — внезапно перестал Эл. — Таких слов в песне точно не было, — не упуская возможность пошутить, сказал Вова. - Я знаю, — Эл склонился к чужому лицу, — просто хочу сказать, что люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Элыч, — Бухаров потянулся к чужому лицу, готовый ещё раз поцеловаться, но его остановил звонок. — Ещё полчаса, — Эл глянул.на часы, — твои ставки? — Ксюша, — Вова задумался, потому что девушка не могла прийти одна, — возможно Квашонкин с Долгополовым. А на что спорим? — Я говорю Пушкин и Малой. Оба слишком нетерпеливые. Спорим на поцелуй. Проигравший целует победителя, — со смешинками в глазах проворковал Эл. — Принято. Пройдя в коридор парни были в предвкушении. — Добро пожаловать, — открыв дверь почти прокричал Вова. И замер в недоумении. — Привет, парни, — Лиза помахала рукой, второй сжимая чужую, — а мы не с пустыми руками. Яся потрясла рюкзаком, в котором что-то многообещающе звенело. — Бонус в виде восемнадцати лет даёт явное преимущество, — улыбнулась девушка, снимая куртку и протягивая рюкзак, — надеюсь хватит. Если что паспорт с собой. Пока Вова тупил, Эл взял рюкзак и вместе с девушками прошёл на кухню. — Вижу, всё наладилось? — спрашивает Эл у Яси, пока вторая девушка пошла за Вовой. — Да. Как выяснилось, я очень много надумала, — Тринадцатко посмотрела в коридор, где Варвара пыталась разморозить Бухарова, — мне стало легче, когда я ей всё рассказала. — А я говорил, — Гусейнов уже разлили вино, принесенное девушками, — за здоровые отношения? — За здоровые отношения, — и они чокнулись кружками, потому что бокалы тоже спрятали, — спасибо, Эл. — Вова, там уже без нас пьянствуют! — последняя фраза возымела чудотворный эффект, так как Вова в секунду оказался на кухне. — Я не понял! — почти начавшуюся тираду возмущений, прервал Гусейнов, протягивая своему парню его кружку, — вопрос снят. За что пьём? — За скорый приход гостей! — прокричал голубоглазый, поднимая чашку вверх, — а ещё ты мне должен поцелуй, мой дорогой Вовчик. — Ты не выиграл, но я сделаю вид, что не заметил этого, — освободив руки, Вова схватил недоспорщика за кофту и протянул к себе, страстно прижимаясь к чужим губам. Взаимный обмен слюнями был слишком затянутым, от чего девушки начали чувствовать себя неловко. Но их опять спас звонок в дверь. Бухаров оторвался первым и пошёл открывать, а Гусейнов остался беседовать с наконец образовавшейся парой. — Здорова, господа, — прогремел Лёха, обнимая одной рукой своего Санька, а второй Ксюху, — и прекрасные дамы, — за последнюю фразу он получил два шуточных толчка с двух сторон, — да вы чего, я ж любя. — Вижу тут и без нас развлекаются, — Долгополов с ухмылкой подбородком указал на зацелованные губы. Вова всё-таки смутился. И все трое, смеясь, завалились в квартиру. — А мы тут кое что принесли, — Ксюша протянула пакет, где лежали какие-то закуски. И минералка. — Еду, я так понимаю, покупали муж и муж мужа Севастьяновой. А бутылки воды подарок от самой Севастьяновой, — смеялся Вова, разбирая принесенный пакет. Никто ничего не ответил, но по озорным глазам и так всё ясно. Потихоньку всё начали собираться. Пушкин, как и предполагалось, пришёл вместе с Малым. А Гарик взял с собой своего Айди. — К Ариане пришла подруга, — последнее слово армянин выделил воздушными кавычками, — поэтому осталась дома. Но поверьте, я и Айди намного лучше. — Я передам это Ариане, — поправив очки, сказал Идрак. — Не надо. Мне с ней ещё жить, — притворно испуганно ответил Оганисян. Остальные тоже подтягивались. Сегодня праздновалась большое событие. Поэтому и пьянка планировалась такой же. — Минуточку внимания! — на табуретке стоял Вова, пытающийся перекрикнуть всех и привлечь к себе внимание, — Квашонкин перестань лапать Долгополова! — Тебе просто завидно! — в ответ кинул шпильку Лёха. — Руки Эла намного лучше, так что нисколько, — защитился Бухаров, — Короче. Спасибо всем, что участвовали в таком масштабном событии. За полтора месяца мы проделали огромную работу! Меня радует, сколько новых и старых участников театра участвовало! Спасибо… Вова не успел договорить, так как Эл спихнул его с табуретки поцеловал (опять). Тут же послышались радостные голоса. Кто-то кричал «горько» (Малой), а кто-то последовав примеру отцов-основателей тоже приник к губам возлюбленного/-ой (Яся с Лизой и Гарик с Идраком), а кто-то просто чокнулся стаканам (чета Севастьяновых). Пьяное счастье оно такое. Саша смотрел на этот праздник жизни и радовался. Он вообще в последнее время много радовался. И с мамой всё хорошо, и Пушкин всё чаще называет его «маленьким», но поцелуев ему пока не перепало. Но ничего. Кто-то своих возлюбленных по восемьсот лет ждёт, вот и Малой подождёт. Но внезапно мысли о важности ожидания прервала большая ладонь на кудрявой голове, закрывающаяся в самую глубь. Она своими длинными красивыми пальцами начала делать массаж, мягко сжимая кожу Саши. — У тебя такие красивые волосы, Александр Раковских, — Костя уже немного выходящий из вечного образа холодности и отстранённости, облокотился на своего собеседника, — и сам ты весь такой красивый. Маленький. И глаза твои огромные, — второй рукой он взял длинную порядку и приложил к своим губам, чтобы поцеловать и сделать себе усы, — Иногда мне кажется, что не смогу оторвать от них взгляд. Столько эмоций. Столько всего. А ещё брови. Такие подвижные. Ты весь подвижный. Тебя ничто не остановит. Ты самый целеустремлённый человек, Александр. Ты ж мой хороший. Весь этот солоно сопровождался разными прикосновениями, то к волосам, то к бровям. Под конец Костян вообще сжал чужое тело железными тисками. Не давая ни вздохнуть, ни вырваться. — Костян, я не могу дышать, — просипел Малой и кольцо из рук сразу пропало, — но убирать руки необязательно, — схватив чужие руки, парень положил их обратно на свою талию, — просто нежнее, — Саша откинул голову на чужое плечо и посмотрел прямо в глаза, скрытые очками, — ты сам просто невероятный, Кость. Я это увидел ещё в первый день. Когда ты был ведущим первого сентября. Такой красивый. Статный, — Малой продолжал говорить, будто никого нет рядом, (будто Вова не следил за их разговором, сидя на коленях Эла), — а ещё твой голос. Я готов его слушать бесконечно. Все твои мысли тоже должны быть услышаны. — Пойдём на балкон, Саш? — Пушкин прошептал это на ухо, а после, взяв чужую руку, устремился в указанном направлении. На лестничную клетку, а оттуда на балкон, где была лишь одинокая пепельница. Где-то чертыхнулся один Вова. — Зачем мы здесь? — Подожди одно мгновение и посмотри вдаль. Было ещё светло, но Солнце уже собиралось покинуть свой пост. И Саша смотрел. В тишине. Прижимаясь к перилам. Смотрел на антенны многоэтажек, на шпиль, который протыкает небо. На огромные трубы из которых валит дым чернее мглы. Не было слышно всеобщего веселья. Только ветер, шелест листьев и отдаленный гул машин. Пахло листьями и немного затхлостью, но это не мешало. Наоборот придавало некую исключительную атмосферу. Ничего не мешало любоваться начавшейся красотой. Солнце наконец закатилось за горизонт и Саша увидел самый прекрасный закат в его жизни. В эту секунду Костя, который всё это время безотрывно смотрел на Малого, приблизился и тоже упёрся руками в ограждение. — Саш, — немного неуверенно начал Пушкин и снял свои очки, — я сейчас что-то сделаю, можешь ударить меня, но секунд через пять. Хорошо? Малой кивнул, и всеми фибрами души надеялся, что это то о чём он мечтает последние полмесяца точно. Схватив своими огромными руками чужую челюсть, поворачивая кудрявую голову на себя, Костя наконец прижался своими губами к другим и закрыл глаза. Не напирая, давай возможность отстраниться и сделать всё о чём думает Саша, мечтая, чтобы до драки не дошло. Хотя бить будут только Пушкина, по его мнению. Шок прошёл, как раз, спустя пять секунд. И Саша поддался со всей своей открытостью и желанием. Своими губами он показывал, как сам давно этого хотел. Как сам думал поцеловать сегодня Пушкина, но так и не придумал, как это сделать красиво. Он уже не мог держать свои руки под контролем, поэтому повернулся всем корпусом к своему другу, обхватил чужую спину где-то в районе лопаток. Оба не могли оторваться друг от друга слишком долго. Кислород не вечен. Они даже не отдалились, просто перестали целоваться, а лбы и носы продолжались касаться друг друга. — Ты невероятен, Костян, — при разговоре губы всё равно соприкасались. — Ты уже это говорил, — усмехнулся Костя. — И повторю это ещё три тысячи раз, — Саша смотрел в чужие глаза, поражаясь их глубине. Серо-голубые. Конечно, он видел их за очками, но без них… Это совсем другой взгляд. Полный нежности и любви. Или это только для одного Саши? Тут уже не выдержал Малой и сам потянулся губами вперед. Так они и простояли на холодном балконе в кампании их двоих и грустной пепельницы. Пока солнце не скрылось за горизонт полностью, оставляя только темно-синее, почти, чёрное небо, без Луны, а Саша не начал дрожать. Чужие руки, конечно, прекрасные грелки, но их всё равно не хватало. — Пора обратно, — заметил чужую дрожь Костя, — тебе нужно согреться. Иначе заболеешь. — Я не болею и не мёрзну! — воскликнула маленькая хтонь. — Скажи это своим плечам, которые бьются со скоростью сто семьдесят ударов в минуту, — Пушкин сжал чужое тело и подтолкнул его к выходу. — А вы хорошо считаете, Константин Викторович, — Малой не сопротивлялся, но не повредничать не мог. — Поязвишь в комнате, — Костя вернул очки на нос и закрыл за собой дверь. Когда парни зашли в уже порядком опустевшую квартиру, хотя прошло не так много времени, играла уже более спокойная музыка. Остались только хозяева, которые нежились под эту музыку, тихо говоря самые сокровенные вещи. Ксюша лежала на диване, почесывая одной рукой голову Лёши, лежавшего на её коленях. Он смотрел, как второй рукой девушка придерживала подбородок Долгополова и целовала его щёки. Видимо теперь эта триада наконец образовалась. Яся, сидя прямо на полу, поддерживая стенку, причесывала руками чужие волосы и улыбалась. А Лиза, сидевшая рядом и облокотившись на так правильно поставленное чужое плечо, рассказывала какую-то очень интересную историю, махая руками. Гарик и Идарк где-то откопали карты и играли на поцелуи по всей видимости. Иначе настолько частые проигрыши Гарика, являвшимся главным шулером их театра, объяснить невозможно. — О. Вы вернулись, — первым на возвращение Пушкина и Малого обратил внимание Вова, — вас можно поздравить? Эл поднял свою бровь, уже без слов, по одному лишь очкастому, держащему свою руку на чужой талии, понял. — А нас можно поздравить? — игриво спросил Раковских. — Думаю да, — ответил Костя, почесывая свой подбородок, и прижимаясь сильнее к чужому бедру. — Вы все должны мне по десять рублей! — на всю комнату крикнул Бухаров. — И я? — игриво спросил Эл. — Ты можешь расплатиться натурой, дорогуша. — Вы могли бы подождать до следующей недели? — с чужих колен возмущался Лёха и отвернулся от всех, уткнувшись в чужой живот и жалуясь только Ксюше и Санечке. И теперь чужую голову ласкали уже две руки. Квашонкин затарахтел, словно кот. — Если тебе от этого станет легче, то на следующей неделе мы идём на свидание, Лёха, — Пушкин вместе с Малым прошёл к остальным и оба сели у самого дивана, потому что другого места не было. — Это свидание? — уточнил Саша. — Думаю теперь да, — удовлетворённо кивнул Костя, и сжал чужую руку, которая лежала рядом с его бедром. Поэтому хтонь приняла максимально взрослое решение: спрятаться в чужом плече и своих волосах, чтобы пережить смущение. — Ну вот. Я опять проиграл, — прибеднялся Гарик, — опять придётся тебя целовать, Айди. Идрак лишь усмехнулся и придвинулся ближе. Оганисян ему явно поддавался, но он подыгрывал ему, будто не замечает этого. Все счастливы. Все довольны. — Может чаю? — внезапно предложила Ксюша. — С минералкой? — не удержался Долгополов. — Тебе — да, — Севастьянова тоже за словом в карман не лезла. — Давай. Всё равно уже всё кончилось, — поддержал идею Эл, оглядывающий пустые бутылки. Выжившие передвинулись на кухню, где уже заботливый Идрак поставил чайник. — А он что? Упал что-ли? — Гарик немного испуганно огляделся, — честно не хотел. Само вырвалось. Все засмеялись от этой неловкости. За несколько подходов заваривания все чашки были наполнены, поэтому собравшиеся просто беседовали. Вспоминали глупости или шутки. Радовались, проще говоря. — Слушайте, — взял Слово Эл, — давайте быстро соберём бутылки и… — Пойдём на качели качаться? — с усмешкой предложил Вова. — А почему бы и нет? — внезапно, и больше всех, оживился Лёха, — тут есть большие качели. Которые как бы корзина. И… Все согласились. Пока Вова, на пару с Малым, отмывал посуду, остальные убирали мусор и выносили их в коридор. Когда кружки были домыты и квартира почти пришла в нормальный вид, Гарик подал голос: — А можно я сестру позову? — ребята охотно кивнули, — только её встретить надо. — Хорошо. Ты же недалеко вроде? — Эльдар пытался вспомнить чужой адрес. — В соседнем дворе, — подсказал Идрак, — мы тогда пойдём, и встретимся уже на качелях? Или у подъезда? Несогласных не было, поэтому Гар уже звонил: — Бери Нат, куртки, шапки и на улицу. Будем через пять минут. Как только парни скрылись на лифте, всё тоже начали собираться. Уже на лестничной клетке Малой, Лиза и Лёха решили устроить забег с восьмого этажа на первый. — На старт, — парни и девушка присели, — внимание, — они приготовились, — Марш! — и вот никого нет, — лишь бы не убились, — Ксюша не удержалась от комментария. Как раз подъехал Лифт. *** Уже на улице, когда Идрак с Гариком привели Ариану и Наташу, когда мусор отправился в огромный бак, а все разбрелись по парочкам и на одну тройку, они дошли до тех самых качелей. Они действительно оказались большими. Вся, компания, на них, конечно не влезет, но это было и не важно. И Саша, смотря на своих новых друзей, которых он нашел за каких-то полтора месяца, вспоминал все ожидания от новой школы и нового учебного года. Все они сбылись. Даже в троекратном размере. И зря он боялся. — Малой, ну ты идёшь? — крикнул недовольный Лёха. И Малой побежал, садясь аккурат рядом с Костей. Да. Малой был счастлив. «Буду делать всё, даже то, чего боюсь!»