***
Когда время уже перевалило за полдень, в кабинете Сестры Император впервые с самого рассвета воцарилась тишина. Впереди было ещё много дел, но прямо сейчас ей нужен был перерыв. Перерыв и, в идеале, крепкий кофе. Но для этого ей бы потребовалось выйти и преодолеть несколько коридоров до общей трапезной, но тогда она могла бы столкнуться с кем-то из гулей, чего ей не хотелось. Она, конечно, не боялась их, было бы бессмысленно бояться тех, кого сама же и призвала, но они внушали ей очень неприятное чувство, которое она едва ли могла описать. В них было что-то отталкивающее, что-то дикое, при чём в худшем смысле этого слова. Ей не нравилось даже думать о них. В духовенстве творились странные вещи с самого призыва этих упырей, и она не сомневалась, что это совсем не совпадение. Гули были призваны в полнолуние, а в следующую полную луну пропала сестра Герда. Цикл спустя — сестра София. Потом кто-то из братьев, но она уже не могла точно вспомнить, кто просто исчез, а кто покончил с собой. Впрочем, после самоубийства брата Фридриха наступило некоторое затишье, словно тёмные тучи, с той ночи сгустившиеся над Духовенством, частично рассеялись. Видимо, Кардиналу всё-таки удалось немного приструнить гулей. Только люди всё равно продолжали пропадать раз в месяц, и никакие предупреждения и меры предосторожности не помогали. Но что вообще было причиной? Что-то не складывалось. Она понимала, что необычный элементальный состав призванных гулей и их непокорность, исчезновения людей и самоубийства, кража сердец почивших Пап — всё это были звенья одной цепи, но связь уловить никак не удавалось. Казалось, часть картины была нарочно скрыта от её глаз. Рейн ей недоговаривал, она была в этом уверена, но уличить его было не в чем. Кто бы из стаи ни вёл свою загадочную игру, он продолжал мастерски ловко оставаться вне поля зрения, заметая все следы — зацепиться было не за что. Но ничего, завтра они уедут в тур и на месяц Тёмная Церковь получит свободу от их удушающего присутствия. Ход её мыслей неожиданно прервал неясный шум, доносившийся из-за плотно закрытой двери, отдалённо похожий на чьи-то громкие возмущения. Выйдя в коридор, Император застала сцену, которую можно было бы назвать до комичного абсурдной, если бы не витавшее в воздухе смутное чувство опасности. Нихил, едва не брызжа слюной, гневно отчитывал стоявшего перед ним Маунтина, для чего ему приходилось задирать голову явно не самым удобным способом. Сам упырь смотрел с высоты своего выдающегося роста с почти несвойственным ему выражением раздражения на лице, с каждым новым словом в свой адрес хмурясь всё больше, но никак иначе не реагировал. В руках он сжимал несколько листов, бывших, вероятно, документами, которые ему было поручено передать. — Когда с тобой говорят старшие чины Духовенства, ты должен не тупо таращиться, а отвечать с уважением! Веди себя подобающе! Не знаю, что ты о себе возомнил, но не забывай своё место, недоумок! Или ты хочешь, чтобы тебя сослали обратно в Ад, как ни на что не годный мусор?! Громкие крики заглушили звук приближающихся шагов, и никто не заметил, как из-за угла вышел Рейн. Он показался ровно в тот момент, когда Маунтин, скривив ещё более недовольную гримасу, одним широким шагом сократил расстояние между собой и Нихилом и встал почти вплотную, пристально глядя ему в глаза. Нихил внезапно охнул и покачнулся, схватившись одной рукой за голову, а другой опираясь о стену. Император только успела открыть рот, чтобы остановить безобразие, как всю сцену прервал покровительственный голос Рейна. — Довольно, Маунтин. В этом нет нужды. Маунтин, к удивлению Сестры, остановился и отступил на шаг, позволяя напарнику по группе взять ситуацию под свой контроль, тут же вернувшись к привычному безразличному выражению лица. — Прежде всего… — начал было Рейн, но не успел договорить, прерванный новым яростным окриком Нихила. — Да как вы смеете! Совсем от рук отбились! Пора бы вам напомнить, кто вы здесь и зачем! На колени, если не хотите вернуться в Ад! В этот момент во взгляде Рейна что-то вспыхнуло, он, как и Маунтин прежде, в пару шагов преодолел расстояние, отделявшее его от Почётного Папы. — Мы вам не слуги и не рабы, — его голос был так холоден и твёрд, что сама Сестра Император застыла, не в силах ответить. — То, что я согласился играть в вашей группе, ещё не значит, что я вам подчиняюсь. Я никогда, повторяю, никогда не преклоню колен перед простым смертным. Тем более, перед таким. Вам стоит уяснить это раз и навсегда. И вас, Сестра, это тоже касается. Он бросил в её сторону такой взгляд, что Император ощутила, как вопреки воле теряет всякое самообладание. Единственная мысль, промелькнувшая в её голове в этот момент, была «Кого, чёрт побери, я призвала?». — И ещё кое-что, — бросил Рейн через плечо, уже удаляясь и уводя с собой Маунтина, — нужно быть полным глупцом, чтобы требовать «отвечать с уважением» от немого. Вам стоило хоть что-то узнать о тех, в чьи руки вы вверяете судьбу столь дорогого вам проекта. Ни Сестра Император, ни Папа Нихил, застывшие в безмолвном изумлении, не нашли в себе смелости остановить упырей. Лишь когда они уже скрылись из виду, Император подрагивающими руками распахнула дверь своего кабинета, где принялась в привычной ей манере нервно расхаживать из угла в угол. Но Нихил прервал её размышления, более грубо, чем обычно, схватив за руку. — Сестра! Это уже ни в какие рамки! Взгляни на это! Ты окончательно потеряла контроль! Ты должна отменить призыв! Немедленно! — Гневно процедил он сквозь зубы. — За день до тура? Просто отменить в последний день все концерты, ещё и прогневать Тёмного Господина? — Император вырвалась из его хватки и попыталась вернуть себе контроль над эмоциями. Её голос снова звучал спокойно, но скрыть раздражение во взгляде было невозможно. — Не только проект Ghost, но и всё Духовенство может не оправиться от такого удара. Сейчас на кон поставлено слишком многое. — А если эти упыри убьют кого-нибудь в туре? Например, твоего дражайшего Кардинала? От такого, думаешь, легко будет оправиться? Пора принимать меры. — Хорошо, — устло вздохнула она, не найдя, что ответить. — Я отменю призыв сразу, как закончится тур. Но не ранее. — Сестра! Император облокотилась на стол, больше не скрывая своего изнеможения. — Один тур, Папа. Всего один тур. Я оставлю Кардиналу и сопровождающей группу команде инструкции, чтобы свести риски к минимуму. Мы просто не можем всё отменить сейчас, это будет крахом того, что строили поколения. Помолчав немного, Нихил наконец кивнул, принимая такое решение. — Хорошо. В этот раз будь по-твоему. Но как только мы вернёмся, ты сошлёшь их обратно в Ад. Бросив последний недовольный взгляд, Нихил удалился, оставив Сестру в одиночестве размышлять над последствиями всех принятых ею решений.***
Ни долгая дорога в тесном туровом автобусе, ни непривычная обстановка, ни необходимость носить маски, почти не снимая, не могли испортить гулям чувство предвкушения от грядущего первого концерта. Стоя за занавесом, уже с инструментами наготове, они слышали, как толпа в зале гудит множеством людских голосов. И стоило только ткани, отделявшей их от зрителей, упасть под звуки первых нот «Rats», они наконец почувствовали, для чего были все эти месяцы на поверхности. Вспышкой восторга всколыхнулось яркое, как брызги красок, переливающееся и трепещущее облако эмоций, заполнявшее зал. Люди не могли почувствовать его, но упыри каждой клеточкой тела ощущали этот безумный хоровод радости, раздражения, нетерпения, возбуждения, зависти, нот печали… Ничто в Преисподней не было подобно этому опьяняющему эйфорическому буйству. Дьюдроп, активно ворчавший всю дорогу до места выступления, спустя всего пару песен оживился и начал заигрывать со зрителями, пытаясь ещё больше их раззадорить. Прежде с непривычки зажатый Эфир с удовольствием скакал по сцене, подбадриваемый криками толпы, а гулетты едва могли усидеть на месте, так сильно им хотелось пуститься в пляс. Для упырей, питающихся энергией наравне с обычной едой, по сравнению с буднями, проведёнными в стенах Духовенства, полтора часа на сцене были подобны настоящему пиршеству. Копиа, который не мог спокойно стоять на месте от волнения, к середине шоу взбодрился, и даже его руки почти перестали дрожать. Только Нихил никак не выказывал радости по поводу своего возвращения под свет софитов. Впервые выходя на поклоны, гули ощущали лёгкое головокружение. Создания Ада не привыкли видеть столько обращённого к ним восхищения. И хотя в тесном концертном зале было душно из-за тысяч собравшихся людей, дышалось здесь намного легче, чем среди мраморных стен клетки, называемой Церковью.***
Гули расселись в холле гостиницы, где группа остановилась, ожидая, пока Копиа принесёт ключи от их номеров. Из-за задержки днём они едва успели вселиться, покидав багаж в ближайший из их номеров, после чего сразу направились к месту проведения шоу. Теперь они за разговорами коротали время до прибытия Копиа и Нихила, задержавшихся из-за организационных вопросов. Время от времени проходившие мимо работники бросали косые взгляды на толпу «людей» в масках, но упыри словно и не замечали этого. — Надо признать, это было потрясающе. Теперь я понимаю, почему наши предшественники согласились на это, — промурлыкала Сирес. Она стояла, облокотившись на спинку одного из кресел, в котором удобно устроился ужасно уставший Маунтин. С лёгкой улыбкой, едва заметной под маской, гулетта тронула его за плечо. — Только не засни тут, пожалуйста. Потерпи ещё немного, сейчас расселимся. Маунтин кивнул. — Всё прошло замечательно! — Раздался со стороны лестницы голос приближающегося Кардинала, за которым волочился недовольный Нихил. — Похоже, я зря волновался. И вы были на высоте! Я не ожидал от вас такой отдачи. Искреннее спасибо вам всем. Копиа улыбнулся, и в ответ на его слова гули, в большинстве своём, одобрительно закивали. — Ты слишком много с ними возишься. Не позволяй им зазнаваться. Никто из них днём даже не потрудился помочь с чемоданами, — хотя Нихил и не скрывал своего недовольства, его тон был не таким уверенным, как в стенах Духовенства. Кардинал на этот выпад ничего не ответил, вместо этого принявшись перебирать ключи. — Итак, для вас есть один трёхместный номер и два двухместных. Мы с Папой остановимся в одиночных, мой, если я понадоблюсь, самый дальний по коридору. Сирес и Кумулус вместе, как единственные дамы, — он протянул девочкам их ключ. — Эфир и Рейн останутся с Дьюдропом, надеюсь, с вами он не найдёт поводов буянить. И Свисс с Маунтином. Всех всё устраивает? Свисс с недовольным вздохом возвёл глаза к потолку, а Эфир торопливо приблизился к Копиа, стараясь говорить не слишком громко. — Простите, Кардинал, но… оставлять Свисса один на один с Маунтином — плохая идея. В прошлом, ещё до вашего приезда, это уже привело к… некоторым очень плохим последствиям. Пожалуйста, могу я поменяться местами с кем-то из них? — Странно, мне об этом не рассказывали… — Копиа оглядел гулей. Увидев выражение лица Свисса и практически умоляющие взгляды Эфира и Маунтина, он согласился. — Хорошо. Тогда ты вместе с ними займёшь трёхместный номер. Надеюсь, ты проследишь, чтобы никаких подобных историй здесь не случилось. — Разумеется. Спасибо! Эфир с благодарностью взял ключ. Нихил на это только снова недовольно фыркнул, после чего развернулся и направился к себе. — Ну что, празднуем? — Воодушевлённо спросил Дью. — И как ты себе это представляешь? Попрёмся в таком виде в бар? На нас и так косятся все, кому не лень, — Эфир покачал головой, бросив взгляд на едва не задремавшего в кресле Маунтина. — Ты сам предлагаешь вместе провести время? — С ухмылкой проговорил Рейн. — Ты там точно на сцене не падал, головой не прикладывался? — Не будь занудой! Мы в первый раз покинули стены Духовенства! Так когда, если не сейчас? К тому же, херувим побери, концерт был просто нечто! — Рейн, не ворчи, — Копиа мягко коснулся его плеча. — Отметить успешное начало тура — идея, вообще-то, неплохая. Вы заслужили это. Но ходить далеко и правда не стоит. Ресторан в отеле ещё работает. Но, конечно, это не обязательно. Если вы устали, можете спокойно идти спать. Кто что скажет? — Вот это уже другой разговор! — Дью резво вскочил с кресла, показав Рейну язык, на что тот только пожал плечами. — Я в деле! — Если будет алкоголь, то я тоже, — довольно проговорила Сирес, утягивая за собой Кумулус. Копиа развернулся и махнул рукой, призывая упырей идти за ним. И неожиданно подмигнул. Вся стая с лёгким гомоном направилась следом, и даже Маунтин, лениво потянувшись, выбрался из уютного кресла, не желая отставать.***
Прошло время и возникшая в первые дни тура эйфория начала постепенно сходить на нет. Концерты, хотя и подпитывали упырей по-своему, были весьма выматывающими, а частые переезды с места на место только усугубляли ситуацию. К концу второй недели гули уже чувствовали себя заметно более разбитыми: в гостиницы они вползали с таким видом, что Копиа мог с уверенностью сказать, будь у них сейчас видны хвосты, они бы волочились по полу мёртвым грузом. Вот и тем вечером музыканты вяло ввалились в очередной отель, где им предстояло провести следующую ночь. Дью потирал уставшие плечи, Свисс зевал на ходу, и только Эфир старался выглядеть бодрым и вместе с Кардиналом решать возникающие вопросы. Сирес, наконец оказавшись в своём номере, сразу же упала на кровать, на ходу сняв маску и зарывшись лицом в подушку, откуда сразу раздалось раздражённое рычание. — В чём дело, Сири? — Кумулус присела рядом с подругой на краешек матраса. — Я голодна! Я голодна как волк! Две недели прошло с тех пор, как я в последний раз ела. Я не привыкла к таким перерывам! — Но у нас столько концертов и столько возбуждённой публики… неужели тебе не хватает? — В том-то и дело, что нет! Кью, сексуальная энергия не может заменить секс, как бы мне ни хотелось. Позволяет продержаться дольше, да, но не заменяет. Мне просто нужно есть. Но не могу же я просто залезть к кому попало, да ещё и в грёбаном отеле! Это хуже, чем я думала… Кумулус тихо вздохнула, поглаживая подругу по спине. — Знаешь, Эфир тут пару дней назад при мне упомянул одну деталь. Наш Кардинал имеет привычку спать с приоткрытым окном. Сирес что-то сдавленно пробурчала в подушку. Помолчав с минуту, она тяжело вздохнула. — Серьёзно? Кардинал? — Она наконец оторвала лицо от подушки, переворачиваясь на спину. Сверля потолок хмурым взглядом, она проговорила, — К херувимам всё! Ладно… мне же было любопытно его попробовать, так вот он повод. К глубокой ночи, когда город был погружён в безмятежный сон, Сирес выглянула в окно. С этой стороны здания была пустошь, и, что самое главное, не было камер, которые могли бы её заснять. Ни души. Держась за оконную раму, она в одной ночной сорочке выбралась на улицу и ухватилась за выступающую часть отделки стены. Упыриная ловкость позволяла легко перебираться таким образом, да и высота третьего этажа, на котором расположилась группа, была не так опасна, случись что-то непредвиденное. Копиа каждый раз предупреждал музыкантов, где будет находиться его номер, так что Сирес отлично знала, куда ей двигаться. И, к её счастью, это было недалеко. Преодолев следующее на её пути окно, она мягко усмехнулась, заметив через него мирно спавших Маунтина и Эфира, при чём первый умудрился задремать в обнимку с книгой. Ещё небольшое расстояние и гулетта ловко и беззвучно запрыгивает в искомое окно. Эфир не солгал — оно и правда было открыто. Сирес окинула взглядом комнату, чуть отличающуюся от тех, в которых жили гули, простую, но удобную, с лёгкой небрежностью брошенные на стуле вещи, стоявший в углу чемодан… и Копиа, безмятежно спавшего на просторной кровати. Она прикрыла за собой окно и подошла к нему тихо, но не крадучись. Сирес не привыкла прятаться — в этом не было нужды, ночные кошмары всегда были её верными помощниками. Скинув с себя ночную сорочку, совсем нагая, она забралась в изножье кровати, начав всё ближе придвигаться к спящему Кардиналу. Несмотря на голод, спешить ей не хотелось — она любила растягивать удовольствие, смаковать каждый момент, наслаждаться самим предвкушением. Но вдруг она остановилась. Что-то было не так. Копиа выглядел совершенно спокойным: он не хмурился, не метался по простыням, пытаясь отогнать дурной сон, не издавал ни звука. И пока Сирес всматривалась в его лицо, пытаясь найти хоть какой-то признак, что её чары сработали, он открыл глаза. От неожиданности гулетта дёрнулась, едва не подскочив на месте, и застыла, инстинктивно выпустив когти, точно почуявшая опасность кошка, готовая в любой момент дать отпор. Она смотрела на Кардинала пристальным взглядом, с нервной и немного хищной улыбкой. Он несколько секунд разглядывал гостью, сонно потирая глаза, пока не замер, тихо ойкнув и покраснев. — Кхм, Сирес, я… — Копиа неловко потёр шею и отвернулся от обнажённого тела гулетты. — Я польщён, наверное. Но, знаешь, вообще-то, если тебе так хотелось, ты могла бы просто спросить… — А что, Кардинал, вы бы согласились? — Слегка хриплым голосом спросила она, улыбаясь ещё шире, но по-прежнему не сводя с него взгляда — что-то было не так, неправильно, но она никак не могла понять, что именно. — Ну, почему бы и… — Копиа осёкся, а на его лице тут же проступило выражение шока и осознания. Он резко подскочил, сбросил с себя одеяло и потянулся к Сирес, хватая её за запястье. В этот момент гулетта с уверенностью могла сказать, что впервые видела его настолько встревоженным. — Никому ни единого слова о том, что ты здесь видела! Ни! Слова! А теперь иди. Необычайно строгий, почти угрожающий тон Кардинала застал её врасплох. Растерявшись, Сирес быстро кивнула, накинула сорочку и, на ходу накладывая маскировочные чары, поспешила к двери. Только оказавшись за порогом, она смогла выдохнуть и относительно спокойно обдумать случившееся. Она отчаянно цеплялась за мелькающее в памяти неуловимое несоответствие, пока не замерла, наконец поняв, что же так недавало ей покоя. То, что Сирес увидела, настолько противоречило случившемуся, что смутная тревога засела в её сердце. Забыв о времени, она стремглав помчалась дальше по коридору, туда, где, как она знала, был номер Рейна и Дью. Дверь оказалась ожидаемо заперта, но уже через минуту на стук выглянул Рейн, в пижаме, но не заспанный. Судя по тому, что он был без маскировки и сразу впустил Сирес, он почувствовал, кто стоит за дверью. Гулетта, хотя и сама обладала подобным чутьём, была удивлена подобной проницательности, хотя и не подала виду. — Рейн, есть важный разговор. Немедленно, — прошептала она, косясь на беззаботно похрапывающего Дью. — Стряслось что-то? Ты сама не своя. Рейн сделал жест рукой, приглашая гулетту последовать за ним в ванную, после чего закрыл за ними дверь, чтобы их разговор никто не прервал. Они продолжили шёпотом, но Сирес всё равно звучала громче и эмоциональнее, чем ей хотелось. — Стряслось. Рейн, я знаю, что у тебя есть ответы, и я должна знать правду! Кто такой Кардинал? — Не таких вопросов я ожидал посреди ночи от вломившегося ко мне суккуба. В любом случае, всё, что у меня есть — просто теория. — Плевать! Скажи мне, херувим тебя дери! — Настолько невтерпёж? Ладно, — Рейн глубоко вздохнул, мгновенно становясь серьёзным. — Он Антихрист. Сирес окинула Рейна пристальным, сосредоточенным взглядом, пытаясь понять, не шутит ли он, и покачала головой. — Нет. Это невозможно, — Сирес стояла, в задумчивости прислонившись спиной к стене. Она хотела объяснить всё, сказать ему, что она видела, но она не могла. Стоило только подумать об этом, как голос тут же переставал подчиняться. Оставалось надеяться, что Рейн сможет догадаться сам. Она снова посмотрела на него самым пристальным взглядом, каким могла, надеясь, что он ощутит скрытый смысл в её словах. — Нет, невозможно. Рейн удивлённо вскинул брови. — Ты что-то знаешь? — Да. Я только что была у него. — Но рассказать не можешь, верно? Сирес испустила лёгкий вздох облегчения — Рейн её понимал. — Не могу. Он… приказал. Я просто не могу ослушаться, не могу рассказать. — Рассказать — нет. А показать? Гулетту словно осенило. Рейн был прав, приказ запрещал говорить. Сирес резко развернулась к нему, показывая острым коготком на свой левый глаз. — Глаза, значит? Хм… — он на несколько секунд погрузился в раздумья, а затем замер с выражением изумления. — О! У него… не было белого глаза? Сирес энергично закивала, подтверждая слова Рейна. — Да, это действительно меняет дело. Антихрист без метки Тёмного Благословения? Нелепица, — он вздохнул. — Значит, я до сих пор чего-то не понимаю. Спасибо, что сообщила. К слову, что ты делала в его номере ночью, если не секрет? — Как, что? — Сирес устало фыркнула. — Намеревалась поужинать. Я нормально не ела с самого отъезда из Духовенства. Бесит. — И твои силы на него, конечно, не сработали. — Нет. Он проснулся. Ещё и этот херувимов приказ, которому я не могу сопротивляться. — Занятно, — Рейн усмехнулся, — мне казалось, суккубы более избирательны. — Как будто у меня был выбор! Предлагаешь завалиться в первый попавшийся номер и наткнуться там на непонятно кого? Фу. С этой точки зрения он не худший вариант. Да и не ты ли сам сейчас назвал его Антихристом? Вот уж точно изысканное блюдо. — И что ты будешь делать теперь? — Не знаю. Сейчас, пожалуй, вернусь к себе и попробую поспать, пока есть время. Сам-то почему до сих пор не ложился? — Размышлял о том, что движет игроком, играющим партию с самим собой. Рейн вышел из ванной и выпустил Сирес из запертого номера. Они коротко распрощались и разошлись, каждому предстояло теперь многое осмыслить.***
Весь следующий день Кардинал и Сирес старательно делали вид, что ночью ничего не происходило, а Рейн был необычайно задумчив. И прежде не слишком разговорчивый, он начал игнорировать большую часть происходящего вокруг, пока дело не касалось его обязанностей, как музыканта. На все вопросы он лишь отмахивался, ничего не объясняя. Только когда они вернулись в гостиницу и упыри уже собирались разойтись и отдохнуть перед следующим непростым днём, он вдруг громко произнёс, привлекая всеобщее внимание. — Я очень прошу вас всех сейчас собраться в нашем с Дью номере. Мне нужно рассказать вам кое-что важное. — Чего? А подождать это не может, или тебе совсем приспичило? Все устали, между прочим. — Недовольно фыркнул Свисс. — И до конца тура легче не станет. А поговорить нам всё равно придётся, так что лучше сейчас. И, поверь мне, ты захочешь услышать то, что я собираюсь сказать. Свисс испустил театральный вздох, но всё-таки проследовал за Рейном в его номер. Остальные гули тоже не стали сильно возмущаться, видимо, заинтригованные тем, что им предстояло узнать. Когда все собрались и стали снимать маски и рассаживаться кто где (Дью категорически не хотел никого подпускать к своей койке, но Маунтин проигнорировал его и уселся рядом, не обращая внимания на тщетные попытки столкнуть себя на пол) Рейн закрыл за собой дверь, а после приложил к ней ладонь, и та на пару мгновений замерцала фиолетовым, что не укрылось от глаз остальных. — И что это сейчас было? — С любопытством поинтересовалась Кумулус. — Чары отвода глаз, чтобы нам точно никто не помешал и чтобы нас не услышали. — Я смотрю, с магией ты ловко обращаешься, — с подозрением спросил Свисс, поглядывая то на Рейна, то на уже переставшую мерцать дверь. — Это не имеет значения. Мы здесь, чтобы обсудить более важные вещи. — Ну давай, удиви нас, — фыркнул Дью. — Прежде всего, я хочу поблагодарить Эфира и Сирес. Они помогли мне проверить некоторые мои гипотезы. Эфир в ответ на это высказывание удивлённо приподнял брови и слегка поёжился, ощутив на себе взгляды других гулей, не менее удивлённых этим заявлением. Рейн прислонился спиной к двери и продолжил. — Теперь же я перейду к делу. Как некоторые из вас уже знали, я с самого призыва пытался понять, что же на самом деле происходит в Духовенстве. Я знаю, что все вы хотя бы раз задавались вопросом, почему в этот раз для миссии на поверхности выбрали вас. Я тоже. И мне была в крайней степени любопытна природа наших уз с Кардиналом. Я строил теории, но прежде они были слишком шаткими. Итак, хотя у меня до сих пор нет неопровержимых доказательств, я смею предположить, что наконец сумел добраться до сути. Упыри сидели, как заворожённые, сверля Рейна заинтересованными, но всё же с малой толикой сомнения взглядами. — Я постараюсь объяснить максимально понятно, но на деле всё… не совсем просто. — Не томи уже, ближе к делу! — Возмущённо воскликнул Дью. — Что ж, будь по-твоему. К делу, так к делу. Кардинал — Антихрист. По комнате разнеслись звуки перешёптываний и бормотания, гули недоверчиво переглядывались. — Слушай, а ты уверен? Какой из него к херувимам Антихрист, он же просто собачка Сестры Император! — Громко возмутился Свисс. — Я же сказал, что тут всё не так просто. Он Антихрист, но не совсем. — А? — Мы привыкли думать, что Антихрист — человек. Но это не так. Он — сущность. Кардинал — лишь своего рода… «сосуд» для неё. Вероятно, с самого рождения, но понятия не имеет об этом. Я думаю, вы должны хорошо понимать, как это работает. — Но зачем все эти сложности? Разве это имеет хоть какой-то смысл? — Уточнил Эфир. — Честно? Это мне неведомо. Я и сам не до конца понимаю, почему всё так непросто устроено. С одной стороны, Кардинал и Антихрист — две разные… сущности. Но при этом они являются неделимым целым. Пока что Антихрист спит, но медленно пробуждается внутри него, всё больше влияя на его личность, словно постепенно сливаясь с ним воедино. Он и является тем, что вы почувствовали в нём, но приняли за незнакомую вам энергию, — Рейн говорил равномерным тоном, словно именитый учёный, читающий лекцию толпе студентов. — Определённые события и явления заставляют сущность постепенно набирать силу. Самым мощным «топливом» для неё являются клятвы. Но есть и другие вещи. Может быть, кто-то из вас помнит, как на одной из репетиций я спросил, почему он позволил Император изменить его музыку? Как я мог судить тогда по реакции Эфира и Маунтина, в этот момент стал ещё одним толчком. Не так ли? — Верно, — Эфир кивнул, ответив тихим голосом. Он выглядел искренне потрясённым. — Я действительно тогда ощутил в нём колебания этой… сущности. Рейн кивнул, убеждаясь в собственной правоте. — Гордыня, гнев, обида… Каждый раз, когда он злится или хочет отстоять своё, оно растёт. При этом Кардинал достаточно умён, чтобы не действовать сгоряча. Поэтому я считаю, что весь смысл этой сложной системы в том, чтобы сам носитель сущности стал достоин той силы, что сумеет однажды пробудить. — Это… имеет смысл, — Сирес согласно кивнула. — Но что насчёт того, о чём я тебе вчера рассказала? — О Тёмном Благословении? Вот здесь и кроется тот нюанс, о котором я говорил. Да, Антихрист без благословения быть не может, но он пока что и не вступил в игру. Кардинал сам по себе — ещё не он. Так что отсутствие у него метки неудивительно. — У него нет метки? Но как же… — удивлённо ахнул Эфир. — Цветная линза, смею предположить. Но пока нам лучше держать эту информацию в секрете. Как и вообще всё то, о чём я сегодня рассказал. — Значит, мы здесь, я имею в виду, на поверхности, чтобы поспособствовать пробуждению Антихриста и служить ему? И что для этого нужно? — Точно не знаю. Наши клятвы явно влияют, но интуиция мне подсказывает, что это не главное. — Это всё ещё никак не объясняет, почему они работают и почему мы были призваны не им, — буркнул Дью. — Здесь я уверен ещё меньше. Но… я думаю, мы с самого начала были призваны для него. Точнее, для спящего в нём Антихриста. И именно к нему нас тянет. Почему прибыли через ритуал, проведённый Сестрой Император, я не знаю. Вероятно, было что-то, что не позволяло образоваться связи напрямую. У меня есть причины полагать, что кое-кто не хотел давать ему такую силу, как стая верных упырей. Но мы всё равно оказались здесь с чем-то вроде фиктивных уз. Они ровно настолько сильны, чтобы позволять нам находиться на поверхности, но легко разрываются, стоит проявиться тому, что было предначертано. — Это объясняет, почему мы с самого начала ничего не чувствовали по отношению к ней, — кивнул Эфир. — Значит, скорее всего, и она к нам тоже. Выходит, она до сих пор не знает, что узы разорваны? — Думаю, да. И об истинной природе Копиа, думаю, тоже. И сейчас это наш туз в рукаве. Я чувствую, что скоро правила игры изменятся и наш Кардинал либо падёт, и в мире родится кто-то новый, кому будет уготовано стать «сосудом» Антихриста, либо он окажется достаточно умён и хитёр, чтобы разыграть все имеющиеся козыри и обернуть всё в свою пользу. — Я всё ещё не понимаю, — покачала головой Сирес. — У меня такое чувство, будто мы тут козни против самого Духовенства строим. Но разве им самим не выгодно явление Антихриста? — В теории так и должно быть. Но на практике, похоже, кое-кто наверху решил пойти против правил. Вы об этом не знали, но почти с самого призыва я регулярно ходил к Сестре Император с докладами обо всём, что происходило с нами или Кардиналом. Она много спрашивала о деталях. — Так ты херувимова крыса! — Воскликнул Дью, вскакивая с места. — То-то рожа у тебя всё время такая хитрая и важная. — Успокойся, — голос Рейна оставался мягким. — На твоём месте я бы не делал поспешных выводов. Я вам, конечно, поначалу почти не доверял, но ей — ещё меньше. Так что я скрывал всё, что могло быть нам на руку, прикрывал ваши спины и отводил подозрения. В том числе и тогда, когда она приставила кого-то из сестёр греха приглядывать за мной тайком — пришлось постараться, чтобы незаметно её отвадить. Дью недовольно скривился и фыркнул, садясь на место. Рейн слегка прокашлялся и продолжил. — Впрочем, мы отошли от темы. Император, если и ждёт явления Антихриста, то явно захочет держать его на коротком поводке. Этого допустить нельзя. — И что ты предлагаешь нам делать? — Тихо подала голос прежде робко слушавшая Кумулус. — Пока — ждать и наблюдать. На клятвах не настаиваю, это серьёзный шаг, а всё, что я сказал вам — лишь теория. — Хотя теория весьма складная… — пробормотал Эфир. — Значит, молчим в тряпочку, наблюдаем, решаемся? — Спросил Свисс неожиданно серьёзным тоном. Рейн кивнул. Не говоря больше ни слова, он развернулся и снял чары с двери, тем самым намекая, что разговор на этом окончен. В столь же нерушимой тишине гули стали покидать комнату в глубокой задумчивости, пытаясь принять всё обрушившееся на них знание. И только Сирес задержалась, несмотря на недовольный взгляд ужасно уставшего за день Дьюдропа. — Что-то не так? — Участливо спросил Рейн. — К херувимам это всё. — О чём ты? — Слушай, я… — Сирес говорила тихо, почти словно бы делясь какой-то очень личной тайной. — Я не знаю, действительно он Антихрист или нет, но он точно имеет надо мной власть. Тот приказ… я не могла ослушаться. Это же не могло быть просто так. — Собираешься тоже принести ему клятву? — Да. Если это правда поможет, я не стану жалеть. Если нет… то я по крайней мере буду знать, что у меня была причина. Рейн тихонько хмыкнул. — Хорошее решение, если честно. — А ты? Пока не будешь ничего делать? — Нет. Время ещё не пришло. — Что ж, поверю на слово. Сирес развернулась и тоже покинула номер, на ходу надевая маску. Выйдя, она заметила ожидающую её в коридоре Кумулус, но только махнула ей рукой, чтобы та шла спать, и направилась к номеру Кардинала. Остановившись у его двери, она постучала. Ответа не последовало, и она постучала ещё раз, немного громче, а спустя несколько долгих секунд ещё раз. Наконец ручка двери дёрнулась, опустилась, и в проёме показался Копиа, лохматый и потирающий заспанные глаза. — Простите, что разбудила, думала, вы ещё не спите, — Сирес говорила тихо, мысленно стыдя себя за то, что была так опрометчива и не додумалась прийти утром. От её привычной самоуверенности не осталось и следа. — У вас найдётся минутка? — Конечно, заходи, дорогая. Копиа пропустил её внутрь и она, не став медлить, снова заговорила. — Я бы хотела спросить… — Заметив, как у Копиа удивлённо приподнялись брови, тут же поправила себя, ухмыльнувшись. — Нет-нет, я не об этом. Хотя, если честно, это мы тоже можем обсудить. Я хотела узнать, примете ли вы мою клятву? Кардинал как-то горько усмехнулся, заговорив тихим голосом. — Что же вас всех ко мне так тянет? Но, раз ты считаешь нужным, так тому и быть. Гулетта опустилась на одно колено, приложив кончик хвоста и руку к сердцу. — Я, Сирес, во имя Преисподней клянусь своим истинным именем Кардиналу Копиа. Во имя нашего Тёмного Господина я буду служить ему, стану его опорой, щитом и мечом, дабы нести свет истины и волю Сатаны. — Я принимаю твою клятву, Сирес. Наконец, четвёртая нить окрепла.