***
Женщина стояла перед его кроватью, и Дазай изо всех сил старался игнорировать ее присутствие. Однако, он время от времени скользил взглядом по комнате и улавливал все больше деталей внешности незнакомки. Ее кожа была белой, как только что выпавший снег, губы – сухие и темно-синие; под глазами – огромные мешки, которые выглядели распухшими и болезненными; на руках и ногах виднелись ужасные шрамы от отрезанной плоти. Раны выглядели воспаленными и разлагающимися. Ногти на обеих руках и ногах были сорваны. Длинные темно-каштановые волосы доходили до талии, но казались грязными и коротко остриженными в странных местах, будто ребенок играл с ножницами, используя ее голову, стараясь сделать из нее чучело. Ее глаза — боже — глаза пугали больше всего; серо-желтые от старости белки покрылись красной сеткой лопнувших капилляров. Все ее лицо было усеяно осколками стекла, как будто кто-то приложил ее голову в кучу разбитых бутылок. – Какое ужасное зрелище, – подумал Дазай. Однако единственное, что он мог сделать, чтобы чувствовать себя более комфортно – оставить свет включенным на ночь (быть наедине в темноте с таким «потрясающим» существом было определенно не самой умной мыслью). Дазай не был из тех, кто боится – наоборот, люди знали, что нужно боятся его, но с каждым днем он чувствовал, как его беспокойство растет с обоснованной скоростью. Казалось, что все становится еще хуже, и, к его ужасу, он никак не мог контролировать это.***
– Всем доброе утро! – почти пропела Наоми, ворвавшись в офис Агентства, неся что-то в руках. Предмет был похож на изящную корзинку, завернутую в красивое розовое полотенце с изображенной на нем клубникой. – Они-сама вчера приготовила немного лишнего, поэтому мы решили поделиться со всеми, – объяснила девушка, ставя еду на кофейный столик у дивана. – Кто-нибудь голоден? – Я! – мгновенно просиял Ацуши. В конце концов, вертигр всегда был голоден, сколько бы он ни ел. В приюте, где он рос, ему приходилось часто голодать, так что неудивительно, что всякий раз, когда у него была возможность, он поглощал всевозможную еду в огромных количествах. Раньше Куникида (в качестве идеалиста) и Йосано (в качестве врача) заявляли, что подобная привычка вредит здоровью, но из-за того, что его телу требовалось много энергии для силы и регенерации, подросток не прибавлял в весе, так что, в конце концов, все просто согласились и приняли это как данность. — Ты сегодня плотно позавтракал, – заметила Кёка, дергая его за рукав. – Тебе станет плохо. – Не станет, – со вздохом успокоила ее Йосано. – Вынуждена признать, что чем больше он ест, тем лучше работают его силы. Но это только, если мои наблюдения и прогнозы верны. – Теперь я немного завидую твоим способностям… – пробормотала Наоми, но тут же с сожалением покачала головой, вспомнив, сколько раз Ацуши отрывали конечности из-за них. – Кто-нибудь еще попробует? – она с надеждой оглянулась. Дазай не был голоден. Он не спал всю ночь, пытаясь не смотреть на монстра, который беспрерывно его преследовал. Всякий раз, когда он закрывал глаза, женщина подходила на один шаг ближе, пока она не прижалась к нему вплотную, а ее лицо не оказалось в нескольких дюймах от его собственного. Мужчина искренне не понимал, как ему удалось, в конце концов, заснуть – он, должно быть, просто смертельно устал. Осаму подумывал взять выходной, но Куникида кристально ясно дал ему понять, какое количество работы его ждет, и он не хотел, чтобы ее накопилось еще больше, чем уже было. — Дазай-сан? – он очнулся, когда Наоми окликнула его. Детектив даже не заметил, как она подошла к его столу, но, похоже, он остался единственным без угощения. – С тунцом или с курицей? — спросила она, и он с легким вздохом ответил: — Тунец, пожалуй. Он заставил свои губы растянуться в слабой улыбке, когда девушка зашуршала в корзинке и протянула ему острый онигири с тунцом. Дазаю пришлось признать, что выглядел он восхитительно, и его желудок издал тихий звук одобрения, который, как он надеялся, никто в комнате не услышал. – Держи, – улыбнулась Наоми. – Наслаждайся! – и она убежала обратно к брату, оставив Дазая наедине с едой. Выбросить ее было невозможно, поскольку девушка могла легко обнаружить ее в мусорном ведре (что определенно задело бы ее чувства). Так что ему придется съесть угощение, несмотря на отсутствие аппетита. Медленно он высвободил онигири из обертки, поднес ко рту и откусил небольшой кусочек. Поначалу это было восхитительно. Сливочный вкус майонеза, риса и хрустящих водорослей нори буквально таял на его языке. Но после второго укуса все превратилось в кошмар. Тунец — или то, что он считал тунцом, — на самом деле не был тунцом. Содержимое во рту больше походило на подобие мягкого желе с сильным медным привкусом. Ощущение было настолько тошнотворным, что только благодаря невероятному усилию воли его не вырвало прямо на месте. Он чувствовал склизкую текстуру массы, переплетенную тонкими нитями, напоминавшие вены. Кровь схлынула с его лица, когда он отстранился и рассмотрел онигири поближе – из «угощения» торчала половинка глазного яблока с осколком стекла в нем. В этот момент его зубы сомкнулись на чем-то твердом и остром. Дазай схватил салфетку и выплюнул пережеванную пищу. К его удивлению, у него действительно шла кровь изо рта. Металлический привкус продолжал щипать на языке, и он никак не мог понять, что же произошло на самом деле. — Дазай-сан? – Ацуши обеспокоенно посмотрел на своего наставника. – Все в порядке? У вас кровь на лице, – мальчик кивком указал на подбородок, по которому текла небольшая алая струйка. – «Ах». Значит, внутри все-таки было что-то острое. «Должно быть, кость попалась». Предположил Дазай (поскольку это представлялось логичным объяснением), проигнорировав тот факт, что он отчетливо видел в пережеванной пище в салфетке кусок стекла. – Мне так жаль! Не представляю, как она туда попала! – начала скороговоркой извиняться Наоми. На ее лице отобразилось потрясение от осознания того, что могло бы случиться, если бы Дазай продолжил есть. – Хорошо, что вы не проглотили кость… – Да уж… — согласился Осаму, выбрасывая остатки онигири, — но должен признать, что это было действительно вкусно, несмотря на небольшую неприятность, – он усмехнулся, пытаясь ослабить висящее в воздухе напряжение. – Ничего страшного, если тебе не понравилось. Я позабочусь о том, чтобы в следующий раз, когда я принесу еду, внутри не было ничего лишнего, – пообещала девушка, и Дазай кивнул. — Отлично, всегда лучше проверять дважды, – он согласился. Дазай заметил, что его небрежное отношение к инциденту успокоило Наоми. – Ну… мне пора возвращаться к работе. – Конечно.***
Женщина следовала за ним всюду, куда бы он ни пошел (в каком-то смысле она стала его собственной тенью). Когда Дазай вышел в магазин, она тихо поплелась за ним, словно призрак, преследующий свою жертву. Детектив был твердо намерен игнорировать ее, но это оказалось трудным делом. Хоть незнакомка и находилась позади него, она была довольно громкой. Постоянный кашель — такой же, как у Акутагавы, но более гортанный и хриплый — и глубокие вздохи с болезненными стонами раздавались с ее стороны. Часть его хотела заглушить ее наушниками и громкой музыкой, но он не мог этого сделать. – Я… я… Н-не надо… Нет. Она заговорила. Теперь выносить ее станет намного тяжелее и болезненней. – Н-не... Знаю. Дазай напевал себе под нос песню о самоубийстве, оглядывая полки магазина и складывая нужные товары в пластиковую корзину, которую он нес в руке. Большинство вещей у него было дома; важной частью похода по магазинам была покупка алкоголя. На мгновение он задумался, стоит ли сейчас его брать. – Д-даз-зай… Он ненавидел то, как прозвучало его имя из ее уст. Эта женщина издевалась над его разумом самым жестоким образом, но он не собирался показывать вида. Дазай не поддается страху или слабости. Он берет под контроль любую ситуацию — и сейчас — не должно быть иначе. — Тяжелый день? – спросил продавец, глядя на бутылки. – Интересный выбор. Насыщенный вкус при низкой цене. Любопытно узнать, чем вы занимаетесь. — Спасибо, я польщен, – Дазай ухмыльнулся, и достал банковскую карточку, чтобы приложить ее к терминалу оплаты. Он не был уверен, комплимент это или флирт, но у него не было сил разбираться, так что он постарался увильнуть от бессмысленного разговора. – Хорошего вам вечера, сэр. – Вам тоже. Надеюсь, скоро увидимся. — Д-даз-зай… — протянул призрак позади него, и ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не подпрыгнуть от громкости ее голоса. Внешне Осаму остался спокоен, но внутренне он содрогнулся от внезапного испуга, так что вся его спина покрылась мурашками. Ледяное дыхание женщины обожгло ее шею; он громко сглотнул комок в горле. О, как ему хотелось накричать на нее, заставить ее заткнуться и оставить его в покое. Вместо этого он выпрямился (отчего его спина громко хрустнула) и уверенным шагом направился к выходу, игнорируя стоны женщины. Призрак последовала за ним домой. Она всегда, наблюдая, находилась где-то в поле его зрения. Следила за тем, как он убирается, смотрела, как он готовит, моет посуду, печатает на ноутбуке очередной отчет, звонит Куникиде, чтобы узнать подробности недавнего дела. Ее взгляд собирался прожечь в нем чертову дыру. В голове тяжелым гулом нарастала головная боль. Но он не собирался признавать ее присутствие. В тот момент, когда он это сделает – он проиграет. Ночь была ужасней всего. Мужчина налил стакан виски и склонился над своей постелью. Женщина неожиданно вскрикнула в агонии, заставив Дазая, наконец, обратить на нее внимание. Она стояла в правом углу комнаты, пригнувшись к своей ноге, как будто ее что-то беспокоило. Дазай осторожно сел и проследил взглядом за ее движением, чтобы тут же с отвращением его отвести, изо всех сил стараясь не зашипеть, потому что он почувствовал ее боль как свою собственную. Длинный грязный кусок стекла, такой же, как на ее лице, торчал у нее из ноги; как будто она наступила на него, и он пронзил ее плоть. Вокруг нее скапливалась зловонная лужа крови, которая пахла как самая кислая рвота в мире. Она сосредоточенно пыталась вытащить стекло, игнорируя порезы, которые оставлял на ее ладонях острый предмет. Женщина продолжала стонать и задыхаться от рыданий, пока ей, наконец, не удалось избавиться от стекла. Дазай даже не осознавал, что все это время сдерживал собственное дыхание. — Д-дазай… — заплакала она. Призрак продолжал невнятно повторять его имя, словно мантру. Осаму прикусил нижнюю губу, чтобы не реагировать; его тревога продолжала чертовски быстро расти. – Дазай… Он помотал головой, отвернулся в постели в другую сторону, потянувшись к лампе на тумбочке, чтобы выключить свет. — Не обращай на нее внимания, — повторял он себе снова и снова. В тот момент, когда комната погрузилась в ночную темноту, холодная, липкая рука схватила его за лодыжку и сжала ее так сильно, что Дазай вздрогнул и буквально почувствовал, как кровь прекратила поступать к ноге. Через секунду свет снова включился, и когда Дазай обернулся, его лицо было в миллиметрах от лица призрака. Сердце екнуло и пропустило удар. Он чувствовал себя полностью парализованным, сидя на месте. Он так детально мог рассмотреть ее черты, что это вызывало отвращение. Раны на ее лице были покрыты каким-то жестким желто-синим слоем кожи, с отвердевшей коркой по краям, а маленькие насекомые шевелились в ее ранах и выползали из них. – Д-дазай? – вопросительно проговорила она, склонив голову набок. – Э-это… Т-твоя… В-вина… Д-дазай… Когда он увидел, как ее руки потянулись к нему, он, наконец, смог двигаться. Осаму вскочил с кровати, и схватив первое, что попалось под руку – ножницы на его полке, которыми он часто пользовался, чтобы срезать старые бинты и заменить их на новые. – Даааа-зааай... – застонала она, и ее голос эхом разнесся по всему пространству комнаты, отдавшись в самых глубинах его сознания. Что-то раскололось в нем, поколебав всю его сущность до основания. Стоя на трясущихся ногах, он заткнул уши, как маленький ребенок. Слишком, слишком громко! Ее истерическая вспышка гнева была последним, что услышал Осаму, падая без сознания на пол. Стакан с виски и таблетки снотворного остались лежать, забытые на тумбочке у постели.