Sugar-coated Mind

– Мори-сенсей. Рад, что на этот раз вы пришли вовремя, — сказал Фукудзава, сидя на диване. Мужчина даже не обернулся и не открыл глаза, пока Чуя и Мори подходили все ближе, садясь на противоположной стороне от Президента. Дазай предпочел остаться в углу и наблюдать за встречей на расстоянии. Он не вникал в подробности дела, и знал только то, что оно настолько серьезное, что им может понадобиться помощь Портовой мафии, по словам Рампо. – То было всего лишь небольшое недоразумение. Мы приносим свои глубочайшие извинения, – ехидно усмехнулся Мори. – Так, зачем мы собрались здесь сегодня? — спросил он, пока Наоми наливала ему чашку восхитительного зеленого чая; его аромат, напоминающий ненавязчивый природный парфюм, мгновенно распространился по всей комнате. – Новая организация угрожает напасть на Йокогаму. Они уже подвергли опасности и убили многих людей. Наш детектив пришел к выводу, что они, похоже, преследуют одаренного человека из членов Портовой мафии. Тебе что-нибудь известно об этом? – Фукудзава наконец открыл глаза, и заглянул своему заклятому врагу прямо в душу. – Как себя называет эта организация? – Калейдоскоп. – О. Босс мафии утвердительно кивнул. – Интересно, что они снова высунулись наружу. Мы уже сталкивались с ними несколько лет назад. Откуда вы знаете, что они ищут именно члена Портовой мафии? – он подпер голову ладонью. — Они оставили записку, – проговорила Наоми, протягивая листок бумаги Мори, который быстро просмотрел его и что-то пробормотал. Дазай не видел сообщения, но, вероятно, там было написано нечто похожее на «Приведите к нам этого человека». — Мори-сенсей, люди умирают самым жестоким образом; их пытают ради информации, а затем убивают, разбивая их лица об осколки стеклянных бутылок. И было бы очень мило с твоей стороны договориться с этой организацией, прежде чем мы вынуждены будем вмешаться, – подытожил Президент, и все в комнате выглядели ошеломленными, когда Мори издал короткий веселый смешок. — Забавно, что ты это говоришь, Фукудзава-сан, учитывая, что они явно охотятся за Дазай-куном, – мафиози сложил записку и вернул ее Наоми. – Что? – хором спросили Чуя и Дазай; брюнет нахмурился еще больше. – Я полагал, ты придешь к такому же выводу, но ты, кажется, весьма удивлен, – Мори взглянул на своего бывшего руководителя так, словно это была самая очевидная вещь, а Осаму невероятно тормозил. – Мори-сан, это… – Дазай-кун. Ты помнишь, как и почему ты оказался в Портовой мафии? Внезапный вопрос заставил его понять, что он никогда особо не задумывался об этом. Как будто в его памяти зияла дыра, которую Мори был более чем счастлив заполнить, судя по его виду. – Когда ты был маленьким мальчиком, в ваш дом проникли члены группы «Калейдоскоп», которые хотели похитить тебя, чтобы шантажировать твоего отца. Но твоя мать бросилась защищать тебя и встала на пути похитителей, за что и была убита на твоих глазах. – Что...? – потрясенно слушал Дазай. Не часто приходилось видеть одного из самых расчетливых людей в мире таким потерянным. – Твой отец был частью Портовой мафии — руководителем, между прочим. Он пришел на помощь, но было уже слишком поздно, чтобы спасти твою мать. Он убил всех членов группы «Калейдоскоп» в доме, но сам погиб в бою из-за своего безрассудства. Вот почему мафия тебя сразу приняла. Я знал, что ты будешь одаренным, ведь твои родители были отличными профессиональными наемными убийцами. В комнате повисла долгая гнетущая тишина. Дазай чувствовал, как его разум уплывает; нет, тонет – более подходящее слово. Его взгляд медленно переместился на призрака в противоположном конце комнаты, и теперь он, наконец, смог четко разглядеть ее черты. Осаму застыл на месте. Все постепенно начало обретать смысл. Чуя внимательно следил за своим бывшим партнером в поисках любых признаков непредсказуемого поведения, но Дазай, казалось, полностью замкнулся в своем разуме со своими мыслями. И это было в разы хуже и опасней. — Дазай-кун? – Фукудзава первым нарушил молчание, и когда брюнет уже собирался открыть рот, чтобы что-то сказать, Мори решил продолжить. – Причина, по которой ты носил повязку на глазу, когда был моложе, крылась в том, что в твоем глазном яблоке застрял кусок стекла, и ты ненавидел, когда кто-либо напоминал тебе об этом, – Дазай даже не заметил, что бессознательно потянулся к забинтованной части лица. — Я… — он не знал, что сказать, — я должен идти, – никто не остановил его, но все взгляды были обращены на его спину. – Наоми… – Президент обратился к девушке, которая нервно оглядывала всеми присутствующих, – то, что мы только что услышали, должно остаться в секрете. Это личные воспоминания Дазая, о которых даже он не знал, и мы должны уважать это. И.. если его не будет на работе несколько дней, постарайтесь его не беспокоить. Я думаю, будет лучше, если Агентство займется этим делом без его активного участия. – К-конечно, Президент.

***

Дазай чувствовал себя разбитым. Часть его хотела пойти и выследить ублюдков, убивших его родителей. Другая его часть хотела убить себя. Под конец дня он не был уверен, кто был врагом, но в тот момент, когда его глаза встретились с его отражением, что-то внутри него сорвалось, и его кулак мгновенно врезался в зеркало, разбив его на тысячи осколков. Осколки стекла. Осколки стекла. Осколки стекла … Призрак уже потянулась к одному из них и поигрывала им в ладони. Край стекла порезал ее указательный палец, но, похоже, ее это не беспокоило. Дазай смотрел на нее и молчал. – Скажи... Хочешь узнать, насколько мне больно? – ее вопрос был единственным предупреждением, прежде чем он почувствовал внезапную пронзительную боль в ноге, которая заставила его вскрикнуть и опрокинуться на спину. – Очень больно… не правда ли? – С-стой... Я просто хочу умереть... Просто прекрати это... Я не люблю боль и страдания. – Никто не любит, Дазай, – взревела женщина, и боль повторилась, но на этот раз Осаму ожидал ее и прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать крик агонии. – Мне это тоже не понравилось, но я терпела ради тебя. Так что справедливо, что ты заслуживаешь … – Дазай! Из плотного тумана безумия его вырвал чей-то голос. Нет, не просто чей-то. Это был задыхающийся панический голос Чуи. Его бывший напарник выглядел настолько взволнованным, что Дазай решил сам проверить, насколько все плохо. Когда ему удалось оторвать от пола голову, он к своему ужасу понял, что не призрак держал в руках осколок стекла. ... Это была его собственная рука. — Какого хрена ты с собой делаешь, Дазай?! – Чуя был таким громким и выглядел таким потерянным, что брюнет не знал, как ему отреагировать. Он все еще пытался оправиться от шока, и единственное, в чем он был уверен, это то, что у него кружилась голова. Сильно кружилась голова. – Просто… Что, черт возьми, с тобой не так?! Почему ты не можешь быть нормальным?! Черт, черт, черт… — Чу-уя, – пробормотал Дазай. – Это был не я, – почему он оправдывается? Что бы он ни сказал, это представит его еще более сумасшедшим, потому что он не мог ясно мыслить прямо сейчас. Все плыло, тонуло и закручивалось, и он никак не мог сформировать ни одной четкой мысли. Повсюду жужжали пчелы. Они делали из его мозга соты и поливали его сахаром. Липким горячим сахаром, который, в конце концов, расплавит его изнутри. – Что? – Это был не я… Ты должен мне поверить. – О чем, черт возьми, ты говоришь? – Это был не я. Чуя понял, что с Осаму спорить сейчас невозможно и явно бесполезно. Он был слишком зациклен на доказательстве своей невиновности, и ничто не могло пробиться сквозь его толстый череп. – Хорошо. Это был не ты. Тогда кто это сделал? – тишина. – Дазай. Кто это сделал? – вздох, но ответа по-прежнему не последовало. – Дазай! – Ты подумаешь, что я сошел с ума. – Не то, чтобы я так не думаю с тех пор, как мы впервые встретились. Мог ли он доверять Чуе? Если и был кто-то в этом мире, кто знал его лучше всех, то это определенно был Накахара, но… Мог ли он доверить подобное кому-либо вообще? – Я вижу вещи, – начал он. Признав это, он почувствовал, что, словно камень упал сердца, но что-то еще терзало его совесть. Нечто, вроде логики подсказывало ему заткнуться и не раскрывать правду, но он больше не мог этого делать. Он хотел рассказать кому-то. Нет, ему нужно было рассказать кому-то. Удивительно, но Чуя спокойно подошел к нему и осторожно потянулся за осколком стекла, вытаскивая его из ноги Дазая. Брюнет захныкал. – Так, хорошо, – Чуя вдохнул и выдохнул. – Давай приведем тебя в порядок, а потом ты расскажешь мне подробности. И Дазай все ему рассказал. Теперь он лежал в своей постели, а его бывший партнер сидел рядом с ним и внимательно слушал, прерывая его, только чтобы уточнить детали. – Я думаю, тебе нужно обратиться к врачу, – сказал, наконец, Чуя, когда Осаму закончил свой рассказ. – Если так будет продолжаться, ты можешь серьезно навредить себе. Или… Учитывая, что недавно произошло... Можешь даже убить себя, думая, что это тот призрак. Сейчас ты в более или менее ясном сознании, но ты нес абсолютный бред, когда я только нашел тебя. — Я не могу ни к кому обратиться, Чуя, никто не должен знать, – настаивал Дазай. – Что, если я потеряю работу? Ты сам сказал, что я не могу ясно мыслить, когда… происходят эти... угх… эпизоды, – он презрительно цыкнул; его тон был пропитан горечью. – Президент посчитает меня обузой и вышвырнет, и кто тогда будет оплачивать мои счета? – Ну, во-первых. Если они когда-нибудь сделают это, то значит, они дерьмовые коллеги. Во-вторых, если они действительно сделают это, ты можешь переехать ко мне, пока мы не найдем другое решение, – успокоил его Чуя, но Дазай возразил. – Я не хочу зависеть от тебя. Может предложишь еще что-то более унизительное, чем это? – Тогда почему бы тебе не вернуться в мафию? – спросил Чуя, и взгляд, который мгновенно метнул в него Осаму, мог бы испепелить на месте любого нормального человека. – Я предлагаю это, потому что Мори, наверняка, придумал бы, как тебе помочь, и он хотел бы держать тебя рядом, несмотря ни на что, и он всегда достаточно платит, чтобы ты мог купить квартиру или что-то в этом роде. – Я не могу. Я обещал Одасаку стать лучше и не отступлюсь от своих слов, – Дазай посмотрел на свои перевязанные руки. – Хотя за последнее время я довольно сильно облажался, не так ли? – Ага. Нужно признать, что ты наделал дел тут, – Чуя, осторожно, чтобы не потревожить ногу Дазая, плюхнулся на кровать. – Но такие вещи случаются с людьми. Не со многими, но с некоторыми, и это поправимо. Есть лекарства, и это далеко не конец света. Ему легко говорить, подумал Осаму. – А что, если это никогда не исчезнет? Что, если я останусь таким навсегда? – Тогда ты научишься жить с этим, – не самое лучшее утешение, но Накахара не знал, что еще сказать, поскольку он никогда раньше не сталкивался с чем-то подобным. – К тому же, ты никогда не узнаешь, что произойдет, пока не попытаешься помочь себе, – заметив неуверенность Дазая, он без промедления выпалил: — Ты не будешь справляться с этим в одиночку, скумбрия. Я помогу тебе, чем смогу, и поддержу тебя, – у Осаму отвисла челюсть, а затем он громко рассмеялся. – Ч-что такого смешного я сказал, эй, ты, придурок?! – рыжий уже потянулся за подушкой, чтобы съездить ею по надоедливому лицу Дазая, но остановился, вспомнив про его травмированный глаз. Брюнету потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться, прежде чем он смог внятно говорить. И хотя Чуя ни за что не признался бы, но часть его была рада услышать смех Дазая (даже, если смеялись над ним самим). – Просто показалось, что чиби собирается сейчас признаться мне в любви или что-то в этом роде. Знаешь, как в тех сопливых мелодрамах, где один герой обещает другому, что не оставит его страдать в одиночестве? Как это мило. Как только слова сорвались с губ Дазая, два чужих пальца мгновенно щелкнули его по лбу; брюнет испустил драматический болезненный вопль. — Ага, только в твоих снах, скумбрия.