Первый приём в жизни

— Черт возьми, это тоже не то! — хнычет Тэхен, и Чимину, распластавшемуся пузом вверх на кровати друга, на лицо прилетает светло-голубая футболка с треугольным разрезом в области горла и аккуратной вышивкой бисером чуть выше плеча, ближе к шее. — Почему не то? — задается вопросом Чимин, рассматривая вещь в руках. — Ну я же не с родителями его иду знакомиться, это слишком официально, что ли, — хмурится омега, почесывая затылок. — Все, я никуда не иду, мне совершенно нечего надеть! — Не важно, в чем ты пойдешь, — с важным видом знатока произносит Чимин, складывая в ровные стопочки одежду, что Тэхен разбросал на кровати. — Важнее то, что у тебя под одеждой. — Ты стал каким-то слишком пошлым после того, как начал встречаться с Юнги-хеном, Чимин, — Тэхен бросает на ухмыляющегося друга короткий взгляд и снова разворачивается к шкафу. — Так не пойдет, — Чимин вскакивает с кровати и подходит к другу, пихает его в бок и сам принимается критично оглядывать содержимое шкафа. — Сегодня обещали больше тридцати градусов, поэтому выберем что-нибудь легкое, — Чимин обводит полки задумчивым взглядом и принимается перебирать стопку с шортами. — Вот, подержи пока вот это, — омега передает другу светло-синие джинсовые шорты. — Они слишком короткие, — Тэхену, конечно же, снова не нравится, — и слишком узкие. — Да? Так это как раз то, что нам надо! — счастливо восклицает Чимин, бросая взгляд на стопку с футболками, что омега пока не успел забраковать как «официальные». Тэхен прикрывает глаза и устало трет переносицу. — Будет слишком вызывающе, если я пойду в этом, — Тэхен бросает скептический взгляд на шорты, — это во-первых. А во-вторых, они мне слишком жмут. — Значит, подчеркнут что надо, — все же настаивает на своем выборе Чимин, разглядывая футболки. — Уверен, они не уже чем то белье, что ты носишь. И не вздумай отрицать, я знаю, что прав. — Возможно, — смущенно бурчит Тэхен, виском подпирая дверцу шкафчика. — Вообще, альфы любят все узкое. Боюсь даже представить, как твой альфа сойдет с ума, когда войдет в твою… — Чимин! — Тэхен влепляет другу смачный поджопник, от чего тот задорно хохочет, потирая пострадавшее от его острого язычка место. — Он не мой альфа, — как-то хмуро и задумчиво произносит омега, покусывая кончик верхней губы. — Тебя волнует это, верно? — Чимин обеспокоенно вглядывается в погрустневшие глаза друга. Тэхен садится на кровать и принимается складывать одежду, что сам же ранее разбросал. — Думаю, он повелся на меня только из-за моего тела, — грустно хмыкает Тэхен, делясь с другом переживаниями. — А я так не думаю, — Чимин задумчиво смотрит на две футболки в руках и между белой и темно-серой выбирает первую, бросая ее другу. — Ты вспомни, кем он работает. Он повидал столько задниц за свою жизнь, сколько наш университетский унитаз не видел. А зацепил его только ты. Не твое тело, а именно ты. — Правда так думаешь? — с взглядом, полным надежды, Тэхен заглядывает в глаза друга. Слова Чимина действительно немного обнадеживают его. — Уверен просто. Думаю, у вас точно будет о чем поговорить на свидании. А Тэхен очень надеется, что они правда поговорят об этом. Ему нужно быть уверенным в том, что он не очередная остановочка, не еще один перевалочный пункт до лучшей партии для Чонгука, до первых красивее, чем у него, бедер на горизонте. Хочется стать желанным, а главное, — осознанным выбором, чтобы твердо и без раздумий выбирали только его каждый день, знать наверняка, что его будут беречь, прежде чем он погрузится в этот омут под названием «Чон Чонгук» с головой. Так хочется верить, что Чонгук окажется из тех, кто будет нежно обнимать по утрам и спрашивать, как спалось, не было ли холодно, будет целовать властно, притягивая ближе к себе и нагло опуская руки ниже талии, а он будет на носочки вставать и вверх тянуться, чтоб поцеловать в ответ. Хочется, чтобы было не больно, не холодно, и не страшно рядом с ним. Быть уверенным, что в нем нуждаются, чувствовать заботу, чтобы жизнь с ним была легче, ярче, насыщеннее, чем без него. Чтобы берегли, любили, волновались, а не интересовались первым делом, какое и какого цвета на нем сегодня белье. Хочется до мурашек по коже, чтобы о нем искренне заботились, напоминали всякими мелочами о том, что он очень дорог. И даже отнюдь не дорогими подарками, цветами или украшениями, нет. Да вот хотя бы маленькой шоколадкой или черничными кексами, что он так сильно любит. И не потому, что в их обществе так принято, что альфы должны вкладываться в омег, а потому, что так будет делать мужчина, который хочет показать, что заинтересован в нем. Потому что даже такая незначительная мелочь позволит Тэхену убедиться, что альфе важно, чтобы он улыбался. Только сейчас, заправляя длинную футболку в шорты и застегивая тонкий черный ремешок, Тэхен впервые так серьезно задумывается над тем, насколько же он одинок. И омега в душе очень надеется, что Чонгук захочет остаться в его жизни и заполнить его одиночество.

***

Чонгук подъезжает к дому Тэхена за двадцать минут до назначенного времени, чтобы ненароком не опоздать. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. Оказывается, Тэхен живет совсем недалеко от него, всего лишь в двух кварталах от его дома. Альфа нервно постукивает по рулю пальцами, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида на нужный ему подъезд, но Тэхена пока не видно. И слава богу, у него есть несколько минут, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Чонгук удивляется и, сколько бы не пытался, сам себя понять не может. Он и раньше водил омег на свидания, но еще никогда не волновался настолько сильно. Ладони так не потели, запястья так не дрожали, сердце не сбивалось со своего привычного ритма. Может быть, это потому, что его еще никогда не звал куда-то погулять омега? Хотя, теоретически это Чонгук первый предложил Тэхену позвонить ему или написать. Но что-то Чонгуку подсказывает, что дело далеко не в этом. Из-за своих размышлений альфа пропускает момент, когда дверь подъезда открывается, выпуская омегу, и приходит в себя только тогда, когда Тэхен осторожно приоткрывает дверь и забирается на переднее пассажирское сиденье. — Привет, Чонгук-а, — смущенно приветствует его Тэхен, своей безумно яркой улыбкой озаряя салон машины. Такую он у Тэхена еще не видел. — Привет, Тэ, рад тебя видеть, — очарованно отвечает альфа, взглядом скользит по темно-красной рубашке в черную крупную клеточку, нижние концы которой завязаны в небольшой небрежный узелок на талии, вниз, к идеально гладким ножкам, мягкость которых он смог ощутить еще во время их первого приема. Вперивается в острые коленки, ведет взглядом чуть выше до того места, где молочные бедра прикрывает ткань, замечает дырки на коротких джинсовых шортиках, что опасно оголяют крохотные участки песочной кожи почти вблизи паха, и сглатывает вязкую слюну, заводя машину. — Какие у нас планы? — интересуется Тэхен, когда альфа выруливает с дворика на дорогу. Омега нервно постукивает пальчиком по коленке и старается время от времени незаметно вытирать влажные ладони о свои короткие шортики. Чонгук включает негромко музыку, чтобы Тэхен не чувствовал себя так неуютно. — По плану у нас кино, — улыбается альфа. — Потом можем прогуляться, если ты не против, посидеть в кафе. Тэхен только смущенно кивает. Вертит головой в разные стороны, рассматривая чистый и ухоженный салон машины, вдыхает приятный расслабляющий запах чайной розы, пока взгляд не падает на заднее сиденье за Чонгуком. Тэхен отклоняется чуть назад и вытаскивает небольшой пестрый букет полевых цветов. — Это мне? — удивляется омега, тут же глубоко вдыхая непередаваемый одними лишь словами аромат цветов. Как же вкусно пахнет! — А кому же еще? — Ты собирался отдать мне их после нашего свидания? — пытается как можно более возмущенно произнести Тэхен, но румянец на щечках выдает его с поличным. Он смущен. А у Чонгука все сладко поджимается внутри от этого несмелого «нашего свидания». Черт возьми, этот парень заставляет слишком сильно трепетать его сердечко, совсем не привыкшее к такому. Тэхен еще несколько мгновений любуется цветами, но явно заметно, что его привлекают больше злаковые шоколадные батончики, что аккуратно вложены между тонкими стебельками цветов, одну из которых омега уже распечатывает. Чонгук говорит, что положил сладости, которые нравятся ему самому, потому что не успел узнать, какие конфеты любит омега, а Тэхен в ответ ярко улыбается, благодарно глядит на Чонгука и всовывает половинку распечатанного батончика между приоткрытых губ альфы, признаваясь, что обожает злаковые конфеты. А шоколад с рук омеги в сто раз слаще и прекраснее на вкус. Чонгук улыбается, краем глаза замечая, что Тэхен иногда поглядывает на него, думая, что он этого не замечает. Даже улавливает, куда направлен его, как он думает, незаметный, взгляд. Омега, забываясь, следит за тем, как его пальцы расслабленно сжимаются на руле, выворачивая его ладонью. Чонгук едва заметно хмыкает, улавливая, как дергается кадык под хрупкой шеей, когда омега отводит взгляд. Чонгуку не жалко, пусть смотрит на здоровье. Он ведь час убил на эту укладку и еще пол часа на выбор одежды. И убивает по несколько часов в неделю в спортзале, чтобы держать свое тело подкачанным и в тонусе. В кинотеатре Чонгук, хлопая омегу по руке, сам расплачивается за оба билета и за сырный попкорн с охлажденной колой без сахара. И за «вон те чипсики с лаймом, они очень-очень вкусные, отвечаю!» Взгляд вдруг падает на альфу, что стоит за кассой продажи билетов, замечает, на чем именно сконцентрировано все его внимание. Точнее, на ком. А неоднозначный взгляд жадно шарит по телу его омеги, что рассматривает невдалеке брошюры, мило покачиваясь из стороны в сторону. «Моё» — негромко, но вполне угрожающе рычит Чонгук, заставляя молодого альфу испуганно вздрогнуть и моментально отвести взгляд от светловолосого солнышка и заняться своими обязанностями. Где-то на середине фильма Чонгук тянется к чипсам, но Тэхен неожиданно отводит руку, в которой держал шуршащую упаковку, в сторону. Игриво улыбается, морщит носик, щурит глаза-пуговки и говорит: — Если хочешь, попроси меня как следует, и я поделюсь. Чонгук отнюдь не теряется. Негромко посмеивается про себя, ухмыляется уголком губ и слегка корпусом разворачивается в сторону омеги. И в следующую секунду глаза Тэхена широко распахиваются, сердце в груди начинает биться чаще, и он тут же устремляет взгляд вниз. Взволнованно следит за тем, как ладонь альфы медленно поднимается по обнаженной коленке вверх, ползет по внутренней стороне бедра, обжигая кожу даже сквозь плотную ткань джинс. Указательный палец проникает в одну из дырок на шортиках и начинает с приятным нажимом поглаживать кожу в опасной близости от паха. Тэхен наблюдает за тем, как подушечка пальца медленными круговыми движениями ласкает его бедро, и нервно сглатывает, отчего Чонгук ухмыляется — играться с этим невинным малышом, раздразнивая его, — одно удовольствие! Альфа ведет коротким ногтем, надавливает достаточно сильно, чтобы оставить едва-заметный след на безупречно мягкой коже, но не достаточно, чтобы поцарапать. И тут же получает моментальный отклик: омега правой рукой до побеления костяшек стискивает подлокотник кресла, а левая несильно сжимает его запястье. Чонгук ощущает, как под пальцем, что нежно прикасается к оголенной коже, проходит сильная дрожь, а следом — крупные мурашки. Мурашки всегда были самыми честными свидетелями. Значит, жутко смущенному и притихшему омежке приятна такая невинная ласка. И так красное ушко омеги обжигает горячий шепот: — Тэхен-и, ты же поделишься со мной, верно? — взгляд Чонгука падает на длинные аккуратные пальчики, как они очень крепко сжимаются на подлокотниках кресла (Чонгук всеми силами старается не думать о том, вокруг чего еще они могли бы так же сильно сжаться), на приоткрытые, точно мягкие и сладкие губы напротив, наблюдает за тем, как кончик языка омеги быстро увлажняет их, и сам облизывает собственные, но Тэхен этого не замечает. — Очень хочу попробовать их на вкус. И весь оставшийся фильм Чонгук хрустит чипсами, довольно улыбаясь, все еще фантомно ощущая кончиком пальца мягкость бархатной кожи чужого бедра, пока Тэхен, видит Бог, пытается уменьшиться в размерах и вжаться в спинку кресла позади себя, чтобы слиться с ним и исчезнуть. После кино они гуляют по парку, подкрепляются уличной едой, лакомясь пуноппаном, корн-догами и такканчжон, кормят булками уточек. Чонгуку приятно греет душу теплое чувство, согревающее сердце, когда он окольцовывает тонкую талию звонко смеющегося омеги, наблюдающего за борьбой уточек за лакомый кусочек. Это объятие кажется таким правильным, как будто он очень долго искал свой дом и наконец обрел его — рядом с замершим в его сильных руках смутившимся котенком. После такого нежного, родного объятия невероятно сложно отстраниться, поэтому они и не делают этого — весь оставшийся путь до дома Чонгук с Тэхеном держатся вместе, переплетают пальцы и каждые несколько секунд касаются плечами друг друга, отчего губы каждый раз трогает милая улыбка. Они заглядывают и в кафе, чтобы купить любимые сахарные пончики омеги к чаю и полакомиться фисташковым мороженым. Чонгук даже заметить не успевает, как с безудержной скоростью проносится время рядом с Тэхеном. Альфа пытается успокоить и привести в норму бешено скачущий пульс, когда они не прощаются у подъезда, как принято у всех на первом свидании. Но точно не у них. Омега зовет его к себе поужинать. А Чонгук не идиот, чтобы отказываться от такого предложения. В квартире Тэхена очень просторно и уютно. Все мягкое, нежное, воздушное, пастельных и светлых тонов. И омега так хорошо вписывается в это окружение, так гармонично смотрится среди этих неброских уютных красок. Тэхен убегает в спальню, чтобы переодеться, и просит Чонгука пока помыть руки. На кухню омега влетает уже в домашней одежде. Точно мягкой на ощупь простой белой футболке и пушистых пижамных штанах с розовыми маленькими разбросанными по ткани единорогами. Чонгук умиляется. Сердце окутывает горячее тепло, когда он всего лишь допускает мысль, что если бы Тэхен вот так каждый день встречал его с работы во всем домашнем и готовил свои фирменные блинчики, то он был бы самым счастливым на свете человеком. Тэхен засовывает в духовку целую огромную утку по-пекински, чтобы разогреть, говорит, что сам приготовил ее утром. Вынимает из холодильника приготовленные ранее салаты, на столе появляется мугынчжи, пулькоги, хемультан, что заставляет альфу незаметно облизнуться, а желудок предвкушенно радостно заурчать, ставит разогреваться чайник, пока Чонгук все еще не может справиться с ускоренным сердцебиением. Омега такой замечательный! Когда стол уже накрыт, а утка еще не разогрелась, Чонгук решает, что нужно, наверное, как-то отблагодарить этот комочек смущения, что жмется к подоконнику, за такой прекрасный день и не менее приятный вечер, и за угощение, даже если они пока еще не ужинали. Альфа встает и медленно подходит к омеге, укладывает ладони на его тонкую талию и, слегка сжав на ней руки, приподнимает его и садит на подоконник. Тут же слегка разводит бедра в стороны и устраивается между ними, руками опирается по бокам омеги, пока тот смущенно прижимает свои переплетенные ладошки к груди. — Ты когда-нибудь целовался раньше, Тэхен? — дышит в шею, проводит кончиком носа по горячей коже и шепчет низким голосом, поднимаясь выше к уху, слышит, как у омеги сбивается дыхание, чувствует, как учащается сердцебиение. А омега еще чувствует, как у него неожиданно начинает приятно тянуть внизу живота. На вопрос отрицательно качают головой. А у Чонгука в груди щемит от понимания, что никто раньше не касался своими этих точно сладких губ, никто не проводил по ним языком, покусывая и игриво оттягивая. Абсолютно никто. А на вопрос «хочешь подарить мне свой первый поцелуй», произнесенный едва на грани слышимости, смущенно кивают головой. Чонгук целует разгоряченную кожу, в самом изгибе красивой шеи оставляет невесомый поцелуй, обнимает маленькое тело, что сейчас дрожит в его руках, словно осиновый листик на ветру, и тянется к губам напротив. Альфа накрывает чужие губы горячим долгожданным поцелуем. Он совершенно не уверен насчет Тэхена, но сам грезил об этом поцелуе с того самого момента, как омега впервые переступил порог его кабинета. Тэхен замирает в его руках, видимо, теряясь, или же боясь ответить, но Чонгук просто не оставляет ему никакого выбора, когда нежно сминает чужие мягкие губы, требовательно раскрывает их влажным языком и проникает внутрь. Омега осторожно кладет руку на затылок альфы и несмело отвечает, опьяненный и разнеженный тем, как ладонь Чонгука слишком приятно до сжимающихся пальчиков в махровых носочках оглаживает его спину, прижимая к своей груди еще сильнее. Его губы жарко прикусывают, а затем снова мягко целуют. Тэхен пытается повторять за альфой, также оглаживает своим его горячий язык, сминает губы в жарком поцелуе, как терзают и его. Тэхен сдавленно стонет, когда его футболку приподнимают, пробираясь под нее длинными пальцами, подушечки оглаживают изгибы талии, ведут трепетными касаниями, заставляющими предательски задрожать, по мягкому плоскому животику, трогают грудь, едва обозначая касание, пальцы ложатся на торчащие соски и сжимают их. Утка по-пекински так вовремя напоминает о себе, когда духовка уведомляет их о том, что она разогрелась, потому что альфа давно уже высосал весь воздух из него, а отстраниться и дать ему вдохнуть полной грудью даже не думает! Чонгук оставляет на губах последний поцелуй, крепко обнимает за талию. Не говорит, что это был самый сладкий поцелуй в его жизни, чтобы омега не подумал, что он сравнивает его со своими прежними любовниками, что были до него. Вместо этого шепчет куда-то в шею: — Спасибо, Тэхен-и, ты очень сладко целуешься. — Ах, кстати, я тут хотел извиниться, — говорит Тэхен, пристыженно опуская взгляд на пол. — За то, что солгал тебе тогда, в сообщении. Чонгук удивленно вскидывает брови, но жевать нежнейшее мясо утки не перестает, потому что это просто невозможно: мясо настолько вкусное, ароматное, настолько мягкое, что просто тает во рту. И он так сильно соскучился по домашней еде. — Ну, помнишь, то сообщение, где я написал тебе про кота, — напоминает ему Тэхен, — у меня ведь на самом деле нет кота. Омега виновато смотрит на альфу, а у того почему-то губы расплываются в широкой улыбке. — Вообще-то, то сообщение написал не я, — продолжает Тэхен, смущенно потирая кончик носа. Ого, а вот это уже интересно. — Я как-то немного рассказал Чимину, что тогда случилось в кабинете (Тэхен густо краснеет на этих словах), сказал, что, мол, хотел бы познакомиться с тобой поближе, узнать получше, но не знаю, как написать тебе первым. А этот мелкий говнюк отобрал у меня телефон и отправил тебе то сообщение. Ах, вот оно что! Так это не омега написал ему то сообщение с провокационным содержанием! То-то Чонгук до конца верил, что этот стесняшка не мог так откровенно намекнуть ему на секс, он ведь краснеет до мочек ушей всего лишь от слова «раздевайся». — Я точно придушу его когда-нибудь, — бурчит Тэхен, накладывая себе и Чонгуку салата. — Но я так и не понял, к чему тут этот кот, — хмурится омега. — Это сленговое выражение, — решает все же сжалиться над бедным омегой Чонгук и объяснить все, расставив все точки над i в этой нашумевшей истории с котом. — Так пишут тому, с кем хотят приятно провести вечер, — Чонгук тихо смеется. — И приятно не в том смысле, как его сейчас проводим мы, — улыбка превращается в ухмылку, а Тэхен снова начинает стремительно краснеть. Омега еще много раз извиняется за это сообщение и обещает наподдать другу щедрых люлей. А Чонгук хочет встретиться с Чимином и расцеловать его. За то, что хоть и вот таким способом, но заставил друга сделать первый шаг ему навстречу. Если бы не Чимин, кто знает, сколько бы еще лет Тэхен настраивался написать ему, как настраивался на поход к гинекологу. Но расцеловывать он его, конечно же, не будет. Во-первых, не хочет получить кулаком в нос от альфы Чимина. А во-вторых, у него теперь есть, кого целовать. После сытного ужина Тэхен загружает посуду в посудомоечную машину, а остатки утки вместе с салатом убираются в холодильник. Краснея, омега предлагает Чонгуку посмотреть какой-нибудь фильм, если альфа не спешит домой. А тот только рад провести как можно больше времени в компании омеги. Уходить от него в пустую и такую теперь одинокую квартиру, где его никто не ждет, теперь совершенно не хочется. — Чем теперь займемся? — спрашивает Тэхен, поглядывая на альфу, когда экран загорается финальными титрами. Омега поднимает ногу на диван и прижимает ее к груди, принимаясь теребить кончик слегка сползшего махрового носка. — А чем бы ты хотел заняться? — довольно ухмыляется альфа, поворачиваясь к вмиг стушевавшемуся комочку смущения. — Ну-у… Я не знаю, — пожимает плечами Тэхен. — Чем-нибудь интересным? — Ну, интересным, так интересным, — хмыкает Чонгук, хлопая себя по бедрам. — Иди сюда, детка, давай немного поцелуемся. Тэхен вспыхивает из-за обращения, потому что его впервые кто-то так называет, и осторожно ползет в сторону крепких бедер. Омега садится на ноги альфы, в критической близости от его колен, захватив крепкие подкачанные бедра в плен своих аккуратных и мягких. Чонгук же укладывает ладони на мягкие половинки и тянет котенка ближе к себе, прижимая к груди вплотную. Тэхен слегка приподнимается, смущенный тем, что Чонгук самым наглым образом заставляет его сесть ему на одно причинное место, но того явно это не устраивает: альфа крепче сжимает пальцы на ягодицах и прижимает омегу вплотную к своему паху. Чонгук лбом упирается в лоб Тэхена. Дышит жарко, обдает его красные влажные губы горячим воздухом и смотрит прямо в глаза напротив. Светло-голубая радужка глаз, что пленила его с самой первой встречи, заметно темнеет по краям, взгляд сверкает желанием, и Чонгук искренне не понимает, как он сдержит себя и не разложит это невинное тело прямо на этом самом диване. Можно уложить омегу спиной на твердую поверхность и одну ножку закинуть на спинку, а вторую себе на плечо… А можно поставить на колени, заставить их плотно сомкнуть, и, схватив за талию, натягивать на свой член… А можно поставить его на пол и, закинув одну ножку на спинку дивана, вбиваться в это мягкое тело, придерживая под коленкой… А можно… Стой, не туда думаешь! Чонгук облизывает свои губы и в следующую секунду накрывает ими сладкие напротив. Сразу же целует с силой, впивается в эти губы, что заставляют его сходить с ума и постепенно терять голову, мнет их с необыкновенной жадностью и напором. Маленький чертенок выбивает весь воздух из его груди, когда делает пару неловких движений бедрами, но смелеет, когда ладони с его талии тут же быстро перемещаются на ягодицы. Пальцы сжимают сочные половинки, мнут грубо и сильно, а Тэхен, кажется, и не против — только стонет в поцелуй все громче и громче. Чонгук целует сильнее, языком проходится по верхнему небу, а омега ему тут же отвечает, всем телом жмется ближе к нему, руками обнимая за шею. Чонгук издает тихий рык, сминает пышные ягодицы руками, подгоняя сладкое тело над ним двигать попкой еще быстрее, еще сильнее, притираться плотнее. Воздух в легких заканчивается, и Тэхен с громким протяжным стоном разрывает поцелуй, откидывая голову назад. — Заниматься сексом на первом свидании аморально, — альфа ухмыляется, с плеча слегка спускает ворот чужой футболки, оставляет нежный поцелуй на оголившемся участке, улыбаясь тому, как кожу тут же покрывают бесстыдные мурашки, и смотрит на омегу, ожидая, что тот ответит на его выпадку. Отступит или продолжит напирать? — А приводить к себе в квартиру малознакомого альфу и просить его остаться на ночь не аморально? Но Чонгук ничего не отвечает, будто воды в рот набрал, и только игриво хлопает глазами. — Гуки, — жалобно тянет Тэхен, кончиком большого пальца с нажимом проводя по нижней губе. Чонгук кричит внутри. — Я весь день ждал и предвкушал этот момент, все те две недели, что мы не виделись, представлял его в своей голове, расписывая по деталям, а теперь ты хочешь спрыгнуть за борт? Я не позволю! Чонгук, явно пораженный услышанным, широко раскрывает глаза и выгибает одну бровь. Тэхен же, добившись желаемой реакции, продолжает: — Думаешь, я не заметил, как ты пялился на мои колени вместо того, чтобы смотреть фильм в кинотеатре? Будешь отрицать, что моя задница сегодня не получала неоднозначных взглядов, когда я случайно наклонялся за чем-нибудь вниз? Так этот маленький хитрюга-провокатор специально это делал? Он дразнил его? Чонгук умиляется, а его альфа внутри ухмыляется. Им обоим нравится то, как их омежка неумело флиртует, делая первые несмелые попытки попросить и получить то, чего так сильно желает. — Если ты не хочешь меня, то так и скажи, — смущенно бормочет Тэхен, опуская голову вниз. — Только не нужно смеяться надо мной. Чонгук резко отталкивается от спинки дивана, губами мажет по хрупкой шее напротив, негромко рычит куда-то совсем рядом с ушком. — Я не просто хочу тебя, детка, я тебя дико хочу, — хрипло шепчет Чонгук. — Ты трешься об меня и тяжело дышишь, скулишь и сладко стонешь, как ты вообще можешь говорить, что я могу не хотеть тебя? Чонгук берет ладонь омеги и тянет ее вниз, между их тел, укладывая на свой пах. — Чувствуешь? — хмыкает альфа, поглаживая ладонью омеги свой член через ткань джинс, и смотрит в упор на вспыхнувшего красным Тэхена. Чонгук возбудился чуть ли не тогда, когда он сел ему на бедра, поэтому сейчас жесткий шов джинс больно давит на полностью возбужденный член. — Я хочу тебя, альфа, — шепчет Тэхен и сам тянется к губам Чонгука. А тому полностью срывает крышу от того, что сейчас происходит и что он слышит. Омега сам целует его губы, облизывает нежно нижнюю, затем чуть засасывает. Бедра снова с более нетерпеливым нажимом принимаются тереться о его пах, и Чонгук недовольно рычит от того, что пальцы скользят по мягкой пушистой ткани пижамных штанов, что не позволяют пока обнажить теплую кожу и помять в руках такие идеальные ягодицы так сильно, как этого желают оба. Омега проталкивает свой сладкий язык в рот, когда Чонгук чуть приоткрывает припухшие губы, и прижимается к таким же припухшим омеги в его руках. Чонгук отвечает ему со всем пылом и страстью, сначала мягко сжимает чужие губы, а потом ускоряется, подгоняя сделать то же самое и Тэхена. Поцелуй из невинного облизывания губ перерастает в более глубокое вылизывание, да такое вкусное, что дыхание у обоих к черту сбивается, Чонгук рычит недовольно от того, что тесная одежда неприятно трет головку, а Тэхен тихо стонет в поцелуй, чувствуя, как смазки между ягодицами становится все больше и больше. Хочется близости с этим омегой, хочется раствориться в нем без остатка, искупаться в его нежности, удовлетворить их собственные желания и просьбу Тэхена взять его, хочется оставлять влажные поцелуи на этой сочной заднице, которую он все еще продолжает грубо сминать пальцами, а потом прикусить ее до тонкого вскрика, до боли, до жгучей отметины от зубов. Чонгук в последний раз губами мажет по губам напротив и с громким мокрым чмоканьем отстраняется, заглядывая в чужие глаза. Страсть в темно-голубых глазах горит все ярче и ярче, расширившиеся зрачки метают молнии возбуждения, смотрят с безграничным вожделением и желанием. — Давай, детка, раздевайся, — шепчет в чужие губы Чонгук, — покажи мне, как сильно ты хочешь меня. — М-может… Может т-ты первый? — смущенно бормочет Тэхен, растеряв всю уверенность. — Я просто боюсь испачкать тебя. — Неужели моя детка течет всего лишь от наших сладких поцелуев? — хмыкает Чонгук, пальцем скользя за спину омеги вниз и потирая промежность, обтянутую мягкой тканью. Тэхен тихо скулит и жмурит глаза. Альфа тянет его наверх и заставляет подняться с дивана вместе с ним. Тэхен поднимает взгляд вверх и замечает, что Чонгук глаз с него не сводит, будто обнажает его взглядом. И не только раздевает, потому что уже давно раздел… Взгляд такой заинтересованный, изучающий и возбуждающий… — Хочешь сам раздеть своего альфу? Тэхен дрожит скорее не от того, что спустя несколько считанных секунд увидит Чонгука полностью обнаженным, а от того, что он назвал себя его альфой. Глаза Тэхена загораются огоньками нетерпения, грудная клетка начинает подниматься и опускаться все чаще, и омега кивает, подходя вплотную. Чонгук, прикусив краешек губ, переводит взгляд вниз и наблюдает за тем, как ладонь омеги проскальзывает ему под футболку и несмело поглаживает кожу живота. Тэхен издает какой-то неоднозначный милый писк, его счастливые глазки загораются восторгом, а ладонь замирает чуть выше пупка. — Кубики! — очарованно восклицает Тэхен и скорее тянет футболку альфы вверх. — Ммм, как я и думал, ты просто идеален, — хрипло выдыхает омега, переводя взгляд с пресса Чонгука прямо в его глаза. — Ты представлял меня? — хриплым шепотом спрашивает Чонгук, наклоняясь ближе к вмиг покрасневшему ушку, пока потные ладошки исследуют его кубики пресса. Пошлый, извращенный до кончиков пальцев альфа-собственник внутри Чонгука падает на колени и бьется головой о пол, стоит только щечкам Тэхена, так старательно прячущего взгляд, залиться румянцем, а уголку губ приподняться в легкой, едва заметной улыбке. — А можно будет мне облизать их, когда я встану перед тобой на колени? — невинно просит Тэхен, хлопая глазами-бусиками. А у Чонгука от этого «а можно будет» весь воздух выбивается из легких. Как омега может быть таким мягким и горячим одновременно? Как он умудряется уместить в себе как страстную похоть, так и мягкую нежность? — Тебе можно все, малыш, это тело полностью принадлежит тебе, — улыбается Чонгук, поглаживая красную щеку. — Я еще больше хочу увидеть его. Пальцы двигаются ниже, и Тэхен быстро смачивает губы языком, услышав, как альфа тяжело сглотнул, перед этим шумно выдохнув. — Тебе есть чего стыдиться? — игриво выдает Тэхен, по-другому интерпретируя реакцию альфы на то, что он начинает расстегивать ремень его джинс. Чонгук на несколько секунд подвисает, не понимая, о чем его спросил Тэхен, а потом резко шлепает мягкую попку за дерзость: этот хитрый дьяволенок только что намекнул, что у него маленький член?! — Это скорее тебе есть чему удивляться, — ухмыляется Чонгук, толкая язык за щеку. Тэхен встает на колени, а Чонгук злорадствует внутри, потому что омега обратно на ноги поднимется еще не скоро. Тонкие пальцы цепляют края одежды и спускают джинсы вниз, а дальше альфа перешагивает через них уже сам, потому что омега теряет дар речи, уставившись ему между ног. Черные боксеры альфы, конечно, скрывают член (и слава богу!), но по контурам, выступающим сквозь белье, Тэхен даже приблизительно сказать не может, насколько у Чонгука достоинство больше, чем он себе, надрачивая под душем, прости Господи, представлял. — Снимай, — хрипло приказывает альфа, ухмыляясь уголком губ реакции омеги, и уже в следующую секунду длинные пальцы тянут резинку боксеров вниз, и его многострадальный член наконец оказывается на свободе. — Нравится? — Чонгук запускает пальцы в мягкие светлые кудряшки омеги и принимается легкими касаниями массировать кожу головы. — Не знаю, — растерянно пожимает плечами Тэхен, не сводя взгляда с крупной пунцовой головки, на кончике которой блестит капелька прозрачной смазки. — Хорошо, спрошу это в конце. Ты говорил, что хочешь вылизать мой пресс, когда опустишься передо мной на колени. Я тоже хочу, чтобы ты сделал это. Тэхен укладывает ладони на талию альфы и скользит ими вверх, кончиками пальцев очерчивает шесть четких кубиков с идеально ровным выпуклым рельефом, в нетерпении облизывает губы. — Мне нравится, Чонгук, — хрипло выдыхает омега, губами прижимаясь к твердым мышцам, что трепетно подрагивают под его касаниями. — Мне нравится твое тело. Чонгук начинает дышать чаще, когда юркий короткий язычок внизу принимается вылизывать его кожу, оставляя мокрые блестящие следы. Омега время от времени поднимает взгляд на Чонгука, и тот обжигает его жаром потемневших темно-карих глаз, что стали почти черными, побуждая Тэхена облизывать его усерднее. Омега короткими мазками вылизывает твердые кубики, кончиком носа нежно водит по влажной коже, оставляя на ней нежные поцелуи. У него виски стучат от желания, между ягодицами уже настолько влажно и жарко от выступившей горячей смазки, что она скоро проступит сквозь его любимые пижамные штанишки с розовыми единорогами. — Ты можешь сесть на диван, пожалуйста? — просит Тэхен, отрываясь от сладких кубиков. Чонгук несколько долгих секунд вглядывается в темно-карие глаза, пытаясь понять, что задумал омега, но потом просто отвечает: — Как скажешь, детка. Чонгук садится на диван ближе к краю и опирается руками назад, широко расставляя ноги, чтобы Тэхен удобно устроился между ними. Омега горячими губами, оставляя обжигающие поцелуи, скользит вниз, прокладывая влажные дорожки. Переборов смущение, языком облизывает соски альфы, зубами мягко прикусывая кожу вокруг них, слышит восторженный выдох сверху и хриплое «да, детка, хорошо, вот так». Скользит ниже и ниже, снова добирается до полюбившихся кубиков, но не останавливается на них. Твердый член альфы упирается головкой вниз живота, а Тэхен взбудораженно облизывает губы. Чонгук открывает глаза и внимательно смотрит вниз, когда его толстый ствол обхватывают аккуратные длинные пальцы. — Что ты хочешь, Тэхен? — ухмыляется альфа. — Хочешь отсосать мне? — Уже не хочу! — сердито бурчит омега, краснея кончиками щек. — Если ты не прекратишь своими грязными словечками комментировать каждое мое действие, я откушу тебе кое-что между ног! Удивительный омега! — Собираешься отрицать, что эти, как ты выразился, грязные словечки не возбуждают тебя и не заставляют течь еще сильнее? Чонгук хмыкает и неожиданно резко подается вперед, заводит руку за спину растерявшегося Тэхена и скользит ладонью в его штаны, оглаживает округлые мягкие половинки и ведет пальцами ко входу. Даже не проникая подушечками между сочными ягодицами, собирает смазку с поверхности половинок и так же стремительно вынимает руку, как и пробрался туда. — Даже я прочувствовал, как мои слова возбуждают тебя, — ухмыляется альфа и облизывает пальцы, не сводя взгляд с краснощекого омеги. — Не смущай меня так больше! — Если ты смущаешься всего лишь от моих невинных касаний, что же ты будешь делать, когда я начну целовать тебя в твои самые интимные места? — Чонгук с удовольствием толкает язык за щеку, наблюдая, как кончики мягких щечек становятся ярко-красными. Тэхен, не обращая внимания на слова альфы, обхватывает его толстый ствол у основания и сжимает длинными пальцами, вырывая с губ Чонгука долгий стон. Омега принимается медленно водить рукой по всей (слишком длинной!) длине, смотря исподлобья на альфу. Тот начинает дышать заметно быстрее, часто сглатывает, кадык дергается вверх-вниз. Вот так тебе, Чон-вечно смущающий его-Чонгук, получай! — На тебе нет белья? — вдруг резко спрашивает Чонгук, вспоминая, что не ощутил ткани боксеров под ладонью, когда оглаживал половинки. — Нет, есть, — смущаясь и краснея отвечает Тэхен, и чуть не давится воздухом, когда замечает, как темные глаза альфы ярко вспыхивают. Тэхен никогда раньше даже мысли в своей голове не допускал, что будет делать минет какому-либо альфе. Подобные мысли если не пугали его, то заставляли испытывать отвращение. Но сейчас, когда перед ним сидит вот такой Чонгук и постукивает пальцами по обивке дивана, желая поскорее запустить их в его кудри, он испытывает сильное желание доставить ему такое удовольствие и наслаждение. Но есть одна маленькая проблемка. — Я бы с радостью сделал то, что собрался сделать, — смущенно выдает Тэхен, набирая побольше воздуха в легкие, — но я… не умею. — Все в порядке, детка, не волнуйся, — успокаивающе улыбается альфа, все же запуская руку в волосы и взъерошивая и так спутанные кудри. — Хочешь, я буду подсказывать, что нужно делать? Так тебе будет легче? Тэхен знает, что после первой же фразы альфы умрет от смущения, даже рта раскрыть не успеет, но все равно кивает. — Для начала разогрей меня — обведи языком контуры. Тэхен тихонько пищит от просьбы альфы, не уверенный, что этот писк получился про себя, потому что Чонгук смотрит на него с усмешкой. Омега неуверенно приближается лицом к набухшей и покрасневшей головке, кончиком языка слизывает с нее выступившую каплю смазки и скользит вниз, распределяя слюну по всей длине. Чонгук же рычит сквозь плотно сжатые зубы и толкается бедрами вперед. — Сожми губами головку, открой свой прекрасный ротик пошире и возьми столько, сколько получится, — командует Чонгук, — только осторожнее с зубами, детка. Тэхен смущенно улыбается и осторожно накрывает головку губами, полностью запуская ее в рот. Прикрывает глаза и начинает медленно посасывать, смелея, когда поднимает взгляд на альфу и видит, как тот от наслаждения откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза, дышит тяжело сквозь стиснутые зубы, сдерживает себя, но все равно несильными движениями толкается в его рот. Тэхен жмурит глаза, берет в рот почти наполовину и начинает скользить губами по твердому стволу, пробуя терпкий и чуть горьковатый вкус своего альфы, наслаждаясь мягкостью нежной кожи. У Чонгука дрожат бедра, пах словно облили легковоспламеняющейся жидкостью и бросили спичку. Он боязно смотрит вниз и ему сносит крышу, когда он замечает, как его твердая плоть быстро скользит, исчезает между поалевших и опухших губ. Так до поджимающихся пальцев на ногах хорошо, так невероятно приятно, что не схватить омегу за его волосы и не насадить на свой толстый член с каждой секундой становится все труднее. Сдерживаться перед хорошо сосущим омегой, пока он ласкает его и водит языком по всей длине, просто невозможно, хоть он и пытается изо всех сил. Тэхен языком обводит головку круговым движением, приоткрыв рот и позволяя слюне стекать вниз. Губами скользит до яичек, неизвестный ранее инстинкт подсказывает облизать их, и снова поднимается наверх, наслаждаясь громким рычанием и шипением сквозь зубы. Губы сжимаются более плотным кольцом, когда снова достигают чувствительной головки, и омега резко скользит до середины и обратно. Легонько сжимает его мошонку, мнет, едва касаясь, отчего Чонгук стонет и дергает бедрами ему навстречу. А Тэхен не может перестать задаваться вопросом: неужели это на самом деле так хорошо? А будет ли ему так же хорошо, если Чонгук когда-нибудь захочет сделать ему минет тоже? — Я же вижу, что хочешь, давай, — говорит Тэхен, с мокрым пошлым звуком отрываясь от своего занятия, когда рука альфы в очередной раз мягко теребит его волосы, слегка потягивая у корней, и снова со всей силы до скрипа кожи сжимает обивку на спинке дивана. Чонгук вопросительно выгибает бровь. — Давай уже, заставь меня заглотить полностью, — тихо говорит Тэхен, пытаясь скрыть свое смущение за медленным надрачиванием альфе. — Это не будет не больно и приятно, детка, — хрипит Чонгук, вскидывая бедра навстречу движениям маленького кулака. — Но ведь это будет хорошо для тебя, верно? — Очень, — кивает Чонгук, чувствуя, как возбуждение накрывает его с новой силой от того, что собирается сделать омега ради него. — Но детка, это твой первый опыт, я не хочу, чтобы тебе было некомфортно или плохо. Я же не требую от тебя горловой сходу, мне достаточно того, что вытворяют твои губы и язычок. — Я хочу, чтобы ты заставил меня принять все, альфа, — выделяя каждое слово, твердо произносит омега, сжимая твердый член у основания, пока не понимая, откуда в нем взялась эта смелость перечить Чонгуку. — Значит, хочешь, чтобы я заставил тебя давиться моим членом, верно? — ухмыляется альфа, пальцами крепко сжимая подбородок и приподнимая красивое личико вверх, заставляя Тэхена смотреть ему прямо в глаза. — Заставил умолять отпустить тебя и перестать драть твое узкое горло, выбивая весь воздух из легких? Этого ты хочешь? Хочешь, чтобы я глубоко трахнул твою глотку? — Да. Хочу. Чонгук вплетает руку в спутавшиеся локоны омеги и больше не отпускает, лишь надавливает на затылок, фиксируя голову, и, взяв член в другую руку, пару раз шлепает им по губам, призывая омегу открыть рот. Тэхен снова принимается посасывать головку, немного играется с ней, языком лаская ее мягкость, затем плотным кольцом скользит все ниже и ниже, берет с каждым движением все глубже в рот, а когда сжимает своим мягким горлом чувствительную головку, мычит, пуская вибрацию по члену и давая понять Чонгуку, что это его предел. — Только не паникуй, детка, хорошо? — успокаивающе поглаживает его альфа по задней части шеи, переходит на напряженные плечи, мягко массирует их, стараясь расслабить. — Держи горло расслабленным и медленно дыши через нос, не делай резких движений и все будет хорошо. — Чонгук радуется, когда чувствует, что Тэхен немного успокаивается и расслабляется в его руках. Альфа решает придать омеге еще больше уверенности: — Если почувствуешь, что это слишком для тебя, стукни меня по бедру, и я тут же остановлюсь, хорошо? Тэхен, насколько это возможно с таким огромным членом во рту, кивает. Чонгук с хищным удовольствием наблюдает, как его крупный ствол исчезает между алых губ сантиметр за сантиметром, как омега замирает, боясь пошевелиться и дернуться, сделав им обоим хуже. Низ живота скручивает так сильно от того, что эти мягкие губы приносят такое долгожданное наслаждение, что бедра мелко дрожат. Альфа искренне в душе восхищается своим малышом: мало кто из его партнеров соглашался отсасывать ему, взяв настолько глубоко, а Тэхен в свой первый же раз изъявил подобное желание, хотя его устроил бы и обычный легкий минет. Тэхен упирается ладонями в бедра альфы, царапает их, больно впиваясь в кожу ногтями, чувствует, как сантиметр за сантиметром член проникает в него все глубже. Пугается ощущения того, что что-то слишком большое и инородное проникает туда, куда еще ничего подобного не входило, но прикрывает глаза, доверяясь инстинктами альфе и позволяя ему вести себя. — Как же хорошо, Тэ… Мммм, блять… — стонет Чонгук, когда кончик носа омеги упирается ему в пах. — Дыши детка, медленно и осторожно. Чонгук все замечает: видит слезы, которые катятся по щекам, видит, как омега старается ради него, хочет угодить. Тэхен не останавливает его, лишь глаза прикрывает и дышит через нос, царапая бедра короткими ноготочками. Удовольствие, что этот омега доставляет ему, заставляет яйца бесконтрольно поджиматься, практически до боли. И альфа клянется, что позволит омеге прочувствовать то же самое, через что смог провести его он. Тэхен убирает руки на диван рядом с бедрами альфы, позволяя ему полностью управлять собой и расширить свой установленный предел. Омега чувствует первый толчок в свое горло, очередная порция слез тут же скапливается в уголках глаз. Пальцы вплетаются в его волосы, сильно сжимают. Скользкий член пошло трется о губы, когда крепкие бедра Чонгука начинают двигаться вверх-вниз. — Черт, детка, ты слишком хорош для меня, слишком податливый, — стонет Чонгук, — с ума меня сводишь. Альфа протяжно стонет, начинает ускоряться, наблюдая, как его член скользит между красных губ. Тэхен сладко мычит на его ритмичные толчки, снова упирается ему в бедра руками, когда напор увеличивается. Приближающийся оргазм заставляет нетерпеливо скрипнуть зубами и прошипеть. Чонгук сжимает чужие волосы в кулак и ускоряет движения рукой, совсем не жалея плачущего и задыхающегося омегу, жестко толкается в самое горло, пальцами сильнее сжимает светлые пряди, когда замечает, каким взглядом Тэхен смотрит на него: мутным от возбуждения и желания, блестящим от кристалликов слез. — Никогда никого не хотел так же сильно, как тебя, детка, — рычит Чонгук, ускоряя темп. Омега сильнее сжимает губы, на что альфа поощрительно стонет и прикрывает глаза. Тэхен небольшими вдохами вдыхает через нос, пальцами вцепившись в крепкие бедра, по щекам бегут слезы с непривычки и слишком быстрого и жесткого темпа, а с губ течет слюна к основанию, которую Тэхен не может сглотнуть. Из-за этого возникают смущающие его пошлые звуки, но альфу, кажется, это еще как устраивает. — Блять, — шипит Чонгук и выдыхает резко, проникает в горло на всю длину, но не толкается обратно. Тэхен замирает, не понимая, в чем дело: если альфа кончил, то почему у него по горлу ничего не стекает? Чонгук тянется к его руке и укладывает ее к нему на шею, принимаясь легонько поглаживать. — Чувствуешь? — хрипит Чонгук, закатывая глаза от удовольствия. Тэхен чувствует. Еще как хорошо чувствует крупную выпирающую головку у себя под горлом. По сжатым в кулаки рукам альфы, немного покрутив шестеренки в голове, понимает, что Чонгуку крышу срывает, когда он надавливает на чувствительную головку через свое горло, поэтому решает помочь альфе: громко мычит, пуская вибрацию по всему члену горлом, двумя пальцами принимается быстро-быстро круговыми движениями тереть местечко под шеей, а вторая свободная рука ползет вниз к яичкам и начинает нежно ласкать их, невесомо сдавливая. Чонгук с громким стоном откидывается на спинку дивана, и в следующую секунду горячая жидкость заполняет горло омеги. Он чуть давится, пока Чонгук с громким мычанием кончает в него, Тэхен внимательно следит за получившим оргазм альфой, потому что впервые видит его таким: белая кожа груди и пресса блестит от бисеринок пота, грудная клетка тяжело поднимается, но резко опускается, дыхание вырывается изо рта сбитыми вздохами. Тэхен осторожно отстраняется, выпуская член изо рта, глубоко дышит, опустив голову, большими порциями вдыхает долгожданный кислород, не в состоянии надышаться. Чонгук смотрит на Тэхена, который вытирает подбородок, пытаясь отдышаться, вытирает глаза и лицо. У Тэхена все горло болит и дерет от резких толчков, наверняка назавтра он вообще охрипнет, но омега проводит кончиком языка по припухшей нижней губе и усмехается, когда замечает, что за ним наблюдают. У Чонгука все тело до невозможности расслаблено, каждая клеточка пропиталась наслаждением, что омега заставил почувствовать его. Поэтому Чонгук, прикрывший глаза, не чувствует, как на его бедра осторожно садятся. Он понимает это только тогда, когда слышит хриплый шепот на ухо: — Как это было, Чонгук-и? Тебе понравилось? Я ведь не был настолько плох, да? — взволнованно шепчет Тэхен. — Ты был бесподобен, детка, — с рычанием произносит альфа. — Мне никогда не было настолько хорошо. Это был лучший минет в моей жизни. — Мне тоже понравилось, — хрипло шепчет Тэхен, прикусывая мочку уха Чонгука, отчего хватка на его талии крепчает. — Это было не настолько плохо, как я ожидал, ты очень вкусный. Даже немного сладенький. Чонгук снова прикрывает свои почти почерневшие глаза, дыхание приходит в норму, но, кажется, снова сбивается после слов омеги, языком медленно проходится по своей нижней губе. Что этот мальчик творит с ним? Почему так приятно слышать эти слова в свой адрес? Потому, что слетают они с губ Тэхена? Или потому, что никто раньше ему не говорил, что он вкусный и сладкий? — Прости, детка, что не позаботился о тебе должным образом, — говорит Чонгук, стягивая футболку омеги через голову. — Даже не снял с тебя одежду, чтобы тебе не было жарко. Чонгук извиняющеся заглядывает в его глаза, а потом примыкает к сладким губам напротив с томным и медленным поцелуем. Сейчас хочется именно такого поцелуя — не лизать, не кусать, а спокойного, размеренного и тягучего. Тэхен прикрывает глаза, обнимает альфу за шею, отвечает на поцелуй, льнет ближе к телу Чонгука, прижимаясь вплотную к его груди. Ощущает кожей, какой альфа весь обжигающе горячий, чувствительные соски омеги буквально пылают, когда он прижимается к горячему телу. — Детка, клянусь, то, что ты сделал, было безумно горячо, за гранью того, что я чувствовал раньше, — шепчет альфа в шею омеги, где кончиком носа водит по карамельной сладкой коже. — Спасибо, что доверился мне и позволил сделать это. Обещаю, что сделаю тебе сегодня так же хорошо, заставлю кричать от удовольствия и дрожать от наслаждения. Горячая патока волнения от слов, произнесенных альфой, стремительно несется вниз, обжигая нутро, и останавливается, когда достигает паха. Тэхен хочет свести ноги, чтобы немного сжать и простимулировать свое возбуждение, но поздно вспоминает, что его поза не позволяет сделать этого, поэтому сжимает своими ногами бедра альфы. Тэхен закатывает глаза от ощущения влажного языка, вылизывающего его шею, начинает загнанно дышать, когда Чонгук накрывает рукой его пах. Альфа соблазнительно усмехается, чувствует твердый член сквозь пижамные штанишки. — С ума сойти, не могу поверить в то, что ты возбудился, пока сосал мне, — Чонгук начинает медленно и плавно тереть ткань ладонью. — Ты был таким горячим, — слабо стонет Тэхен, бедрами толкаясь навстречу руке альфы. — Я бы не смог не возбудиться. — Ты нереальный, малыш, — шепчет Чонгук, снова припадает влажным языком к мягкой коже на шее и неожиданно засасывает, прикусывает тонкую шею, сжимает на сахарной коже зубы, отчего Тэхен шипит и сильно скулит, ерзая у него на бедрах, а затем протяжно стонет, когда альфа мягкими движениями влажного языка зализывает укус. — Ты мне засос поставил? — пищит Тэхен, оглаживая место алой метки, что на утро расцветет красивым бутоном. — Хочу пометить все твое никем не тронутое тело, повсюду оставить свои следы, чтобы всем показать, что ты уже принадлежишь мне. Что ты больше не ничей, теперь ты мой. Но я не буду, если ты против. — Делай все, что пожелаешь. — Отлично, детка, — хрипло шепчут на ушко, затем горячий язык тут же облизывает его, вырывая из тела, восседающего на нем, сбитый вдох. — Тогда на утро ты будешь весь в засосах. — А мне можно будет тоже оставить тебе парочку? — О да, черт возьми, конечно можно, детка, — хмыкает Чонгук. — Но для начала я наконец-то полностью раздену тебя. Давай, поднимай свою попку, — на половинки омеги прилетает легкий шлепок, — и покажи мне свое бельишко. Тело Чонгука замирает в напряжении, когда Тэхен останавливается в шаге от дивана и, схватив резинку пижамных штанов, мучительно медленно тянет ткань вниз, чуть ниже бедер выпуская ее из рук и позволяя ей свободно упасть вниз к ногам. Смущенно сжимает ладошки у груди, замечая, каким жадным взглядом альфа скользит по его телу, каким пристальным взглядом прожигает его насквозь. Чонгук упускает момент, когда член начинает твердеть снова. Вид почти полностью обнаженного Тэхена перед ним возбуждает еще больше, заставляет кружиться голову. Красивое белое кружево полностью прикрывает член и дает волю для воображения. Чонгук бегает глазами с расширенными зрачками по белоснежным клочкам ткани, уже не ожидая увидеть сзади такие же кружева, потому что шаловливая ручонка знает, что там только узенькая полосочка, скрывающаяся между половинками. — Ближе, — хрипло выдыхает Чонгук, сжимая пальцы в кулаки и снова разжимая. — Что? — Тэхен бросает на альфу вопросительный взгляд, наконец отрывая глаза от наливающегося возбуждением чужого члена, хотя собственный давно уже болезненно ноет, прося капельку внимания к своей маленькой персоне. — Подойди ближе. — Тебе нравится сексуальное белье? — краснея, спрашивает Тэхен, когда Чонгук хватает одну его ногу и поднимает наверх, заставляя пяткой упереться в кожаную обивку дивана рядом с его бедром. — Мне нравишься ты в сексуальном белье, — шепчет Чонгук, смотря вверх с полными восхищения и обожания глазами. Тэхен крепко хватается за плечо альфы, когда два пальца с приятным нажимом проходятся по его промежности, полностью влажной от обилия смазки, а губы в трепетном поцелуе касаются чувствительной внутренней стороны бедра. — Черт, малыш, какой ты мокрый тут… — стонет Чонгук, влажным поцелуем припадая к коже чуть ниже пупка. Альфа поддевает края белого кружева большими пальцами и тянет выше, наслаждаясь рваным вздохом сверху, от которого возбуждение только лишь усиливается. Тэхен дрожит мелко, от таких горячих действий пальцами цепляется за сильное плечо, а мягкие бедра неосознанно подаются вперед, желая потереться членом о пальцы альфы, когда тот укладывает ладонь на выпуклость между ног, прикрытую кружевом. Слишком много Тэхена, слишком много соблазнительной сладости омеги на одного него. Желание трахнуть его заставляет член заинтересованно дернуться головкой и все тело приятно задрожать, ствол наливается кровью только от того, как Тэхен сладко стонет, вплетает пальцы в его волосы и требовательно прижимает к своему плоскому трепетно поджимающемуся животу, когда он языком скользит прямо во впадинку пупка и засасывает тонкую цепочку пирсинга в рот, слегка потягивая, теперь уже с небольшой стеклянной снежинкой на кончике серьги. Чонгук языком лижет местечко чуть ниже живота прямо над кромкой трусиков, прикусывает, а потом засасывает осторожно себе в рот, улыбаясь, потому что сверху тоненько вскрикивают, потянув его за волосы. — Хочешь больше? — хмыкает Чонгук, поймав чужой возбужденный взгляд. — Я ведь могу не только пальцем… — загадочно тянет альфа, сильнее надавливая на плотно сжатое колечко и осторожно проникая внутрь средним пальцем, раздвигая мягкие стенки. Чонгук ласково поглаживает крепкой ладонью внутреннюю часть чужого бедра, изредка несильно сжимая песочную кожу под пальцами, и внимательно наблюдает за Тэхеном, что так же не сводит с него взгляд полуприкрытых глаз. — А… А чем еще? — взбудораженно шепчет Тэхен, прикусив краешек губ, а потом начинает мягко стонать и скулить, пальцами сильно сжимая плечо альфы, потому что длинный палец не замирает после проникновения, а начинает трогать его изнутри, оглаживать, заставляя его дрожать от плавных движений. Тэхен прекрасно понимает, что это грязный намек, что пальцы можно прекрасно заменить крепким членом, но все равно спрашивает. — Например, языком… — Чонгук проводит кончиком языка по краям верхних зубов, смотрит на омегу сверху вниз и улыбается уголком губ, когда глаза Тэхена расширяются в предвкушении и волнении. Альфа ускоряет движения пальцем, но не срывается на грубость. Свободной рукой сжимает тонкую хрупкую талию ладонью, резко выходит наполовину и снова нежно входит до упора в такое узкое, горячее и наверняка сладкое нутро. — Могу аккуратно обвести нежные края кончиком языка, подразнить, нажимая на разные точки, чтобы найти твои чувствительные места, могу проникнуть внутрь и вылизать твою мокрую дырочку, — ухмыляется Чонгук, смотря снизу вверх прямо в глаза омеги и потирая головку его члена сквозь кружево. Тэхен извивается в его руках, пытается отстраниться от настойчивого плотного трения, но его только ближе притягивают за талию. — Ты… Ты правда можешь? — хрипло и как-то умоляюще спрашивает омега, прикрывает глаза и дышит часто через рот, потому что чужая ладонь ловко проникает под резинку белья и двигается по полностью болезненно возбужденному члену вниз. — Правда хочешь сделать это? — Как ты хочешь, чтобы я сделал это, — вместо ответа спрашивает Чонгук, облизывая губы. — Чтобы ты стоял на коленях, опираясь руками о спинку дивана, или лежал на спине, широко раскинув ножки? Кажется, краснеть уже нечему, ведь Тэхен сегодня столько успел услышать, столько успел сделать и попробовать впервые, но все равно щеки предательски наливаются постыдным румянцем. — А как бы хотел ты? — смущенно шепчет Тэхен, пока чужие длинные пальцы приспускают трусики, обнажая головку слишком сильно возбужденного члена. — На спине, — хмыкает альфа, слизывая смазку с головки широким мазком. — Хочу видеть тебя, и чтобы ты наблюдал за тем, как тебя будут вылизывать прямо на этом самом диване. Тэхен без слов опускает ножку на пол и забирается на диван, под заинтересованный взгляд закусившего губу и наклонившего голову в бок Чонгука ложится рядом с ним на спину, смущенно опуская ноги на пол и сжимая их. Чонгук, тихонько смеясь, сползает вниз, прося омегу подложить под голову одну из подушек на диване, затем широко разводит гладкие ножки, устраиваясь между ними. — Удивительно, детка, нам, наверное, даже смазка не понадобится, ты так хорошо течешь, — хмыкает Чонгук, еще шире раздвигая чужие коленки и подтягивая омегу за бедра ближе к краю дивана, чтобы мягкие ягодицы оказались почти на весу. — Уже такой мокрый здесь, Тэ, — хрипло шепчет альфа и облизывает медленно губы, а Тэхен жарко и томно выдыхает от представшей перед глазами картины.— Мне нравится, как твои инстинкты заставляют твое тело реагировать на меня. Меня это дико заводит. Ладонь умело и ловко скользит между ягодиц к промежности, два пальца мажут по смазке, собирая ее на подушечки, которая все выделяется и выделяется, и оглаживают тонкую белую полосочку, что прикрывает дырочку, которая, Чонгук чувствует, взволнованно сжимается от легкого прикосновения к ней. — Волнуешься, маленький? — нежно спрашивает альфа, но в противовес своим словам прожигает низ его живота жадными взглядами. — Немного, — признается Тэхен. Подушечки пальцев ощутимо нажимают на вход, но не проникают, только поглаживают, размазывая смазку. Черт, держать это сладкое тело в постоянном напряжении — одно удовольствие! — Не бойся, Тэхен-и, — нежно улыбается Чонгук, ласково поглаживая то местечко, где кружево белья переходит в узкую полосочку, прямо под яичками. Омегу подбрасывает на месте. — Тебе будет только хорошо совсем скоро. К слову, хочешь попробовать себя на вкус? — вдруг говорит альфа, стараясь отвлечь взволнованного Тэхена, отчего тот снова ярко вспыхивает. — Ты когда-нибудь делал это? Тэхен отрицательно качает головой, слишком смущенный, чтобы подать голос. Рука альфы отодвигает полосочку белья в сторону, и Тэхен силой сдерживает себя, чтобы громко не проскулить, когда осознает, что сильные пальцы альфы сейчас ласкают его там, большой палец второй руки Чонгука раскрывает его еще больше и один палец проникает в него на две фаланги. Но Тэхену и этого достаточно: он мелко дрожит в руках альфы, дышит часто, нервно облизывается, хмуря и снова расправляя бровки, когда чувствует, как палец прокручивают у него внутри и загибают под небольшим углом. — Попробуешь? — ухмыляется альфа, поднося к губам омеги блестящий и скользкий от смазки палец. — Открой ротик. Тэхен краснеет даже кончиками ушей, но губы послушно распахивает и не отрывает взгляда от альфы, когда тот погружает в него свой длинный палец. — Ну как? — альфа наблюдает, как блестящий от влаги палец исчезает между красными опухшими губами, ухмыляется, чувствуя, как влажный горячий язычок начинает обсасывать его длинный палец, слизывая с него смазку. — Ты слаще, — отвечает Тэхен, смотря прямо в темные омуты, что прожигают его тяжелым взглядом, поглощает в свой бездонный океан. — Польщен, детка, — хмыкает альфа, наконец отводит белье в сторону, чтобы не мешалось им, пальцами мажет по промежности, ощущая еще больше выделившейся смазки, хмыкает и наклоняется вниз. Чонгук несколько долгих мгновений (чисто ради того, чтобы поволновать омегу и заставить понервничать) смотрит на блестящую манящую дырочку, как она мило сжимается под его взглядом, выталкивая новую порцию горячей смазки, что тоненькой струйкой стекает на обивку кожаного дивана, затем высовывает язык и кончиком по кругу облизывает нежную розовую кожу. Тэхен громко мычит и шумно выдыхает, бедрами дергается вверх, видимо, инстинктивно хочет отстраниться от смущающих его ласк, но Чонгук только сильнее обхватывает молочные бедра и нажимает на вход языком все сильнее и сильнее, затем еще и еще, вынуждая омегу расслабить дырочку и впустить его внутрь. Язык в первый раз толкается в омежку, нежно круговым движением облизывает мягкие сладкие стенки. А Тэхен громко вскрикивает, начинает ерзать бедрами по обивке, не понимая, хочет или уйти от дразнящего языка альфы или наоборот насадиться на него до упора. Наверное, все-таки насадиться, потому что в один момент ловит себя на том, что дергает бедрами вниз, подаваясь навстречу языку. Альфа усмехается уголком губ и горячо слизывает короткими мазками языка сладкую смазку, лаская нежный вход. — Гук-а, это слишком! — громко стонет Тэхен, тяжело сглатывая от картины альфы между своими ногами. Чонгук медленно поднимает голову, отрываясь на минутку от слишком вкусной дырочки, и смотрит прожигающим взглядом почти черных глаз, поглаживая внутреннюю сторону бедра омеги. — Это приятно, верно? — щурит глаза Чонгук, медленно и неспеша облизывая блестящие от слюны и смазки губы. — Твой язычок делал мне так же приятно, теперь моя очередь. Альфа шире разводит ягодицы омеги, раскрывая края сфинктера, и когда горячим языком лижет чужую промежность, губами начиная интенсивно ласкать влажную дырочку, Тэхен не выдерживает: резко приподнимается, опираясь на локоть и начинает громко стонать в голос, пальцами вплетается в длинные пряди альфы и прижимает его к своей промежности вплотную. — Да, Гук, черт, вот так, сильнее… Чонгук пальцами раздвигает края дырочки еще больше и не отпускает пальцы, чтобы края входа больше не смыкались. Его чувствительный и громкий малыш просит сильнее, а так проникновение будет как раз таким, как нужно, максимально глубоким и мощным. Альфа сначала, едва высунув кончик языка, давит по кругу на края дырочки. Она так и манит проникнуть внутрь нее языком, что альфа и делает: облизывает Тэхена изнутри и начинает быстро и жестко толкаться языком, расслабляя напряженные стеночки. Смазка выделяется все обильнее, вместе со слюной стекает вниз, пачкает кожаную обивку дивана, омега трется ягодицами, не в силах сдержать яркие эмоции, размазывая собственную смазку по ней. — Чонгук, дааа, боооже!.. Бедра Тэхена старательно подаются навстречу, омега дышит все чаще и чаще, громче от языка, что так тщательно и горячо вылизывает его там, внизу, рука ни на секунду не выпутывается из волос Чонгука, лишь сильнее прижимает голову, утыкая ее в свою обнаженность, не позволяя ни на секунду отстраниться. Тэхен шипит от слишком приятных и крышесносных чувств, его тело начинает пылать все сильнее и сильнее, дырочка просто горит изнутри, а альфа внизу будто специально разжигает это и так бушующее пламя еще сильнее, когда пощипывает легонько тонкую кожу на бедре. — Чонгук-а, пожалуйста, только не останавливайся, умоляю… Голос такой измученный, надрывный, умоляющий. А Чонгук лижет пульсирующую дырочку широкими мазками, влажно сосет губами и пошло чмокает, даже мысли не допуская, чтобы остановиться. Он планировал отстраниться только тогда, когда омега будет кричать от пережитого слишком бурного оргазма, пальчики на ногах будут мило поджиматься, выдавая эмоции омеги с головой, а острые коленки дрожать. Тэхен не может сдержать громких стонов, часто и глубоко дышит, тягуче выстанывая прекрасное имя альфы, что трахает его сейчас языком. Тэхен выгибается в спине от осознания того, что язык Чонгука, что он ласкал некоторое время назад своим языком во время их поцелуев, сейчас находится в нем, вытворяет все эти смущающе-постыдные вещи, ласкает так хорошо, так невыносимо приятно. Тэхен чувствует, что язык каждый раз, стоит смазке выделиться в очередной раз, слизывает ее, а затем снова входит внутрь, ласкает стенки, царапает нежную кожу зубами. Омега жалобно скулит, подступающий оргазм туманит сознание, не позволяет здраво мыслить, он накрывает его тело стремительно и неизбежно — будто быстро нарастающая мощная волна, пробегающаяся по каждому миллиметру красиво выгнувшегося тела, от кончика торчащих сосков и до поджимающихся на ногах пальчиков. Тэхен сбивчиво дышит, крупно дрожа всем телом, слабые мольбы и звонкие стоны заполняют каждый уголок гостиной. Чувство будущего очень яркого, обещающего слишком большое удовольствие ощущения заставляет омегу все чаще прерывисто дышать сквозь громкие стоны и ерзать мягкими ягодицами по обивке, подмахивая приподнятой сочной попкой навстречу языку, вытворяющему сумасшедшие вещи внизу. Чонгук тоже, видимо, понимает, что омега скоро кончит, потому что дырочка начинает беспорядочно сокращаться, сжимая его язык в себе. Поэтому для Тэхена становится полной неожиданностью тот момент, когда ладонь альфы накрывает его полностью возбужденный член, а вторая рука мягко сжимает мошонку, начиная массировать, пока язык в дырочке ускоряет свои толчки. Тэхену хватает пару проникновений в разнеженную узость и пару движений по его возбужденной плоти, как все внутри взрывается за считанные доли секунды, и он кончает, сначала кричит от наслаждения, что бьет по всему телу, будто электрическим током, расслабляя каждую клеточку такого чувствительного и разнеженного сейчас тела, затем громко мычит, прикусив ладонь и дрожа бедрами. Альфа не может сдержать усмешки, видя, как Тэхену хорошо сейчас, зная, что он является причиной того, что его малыша сейчас так трясет. Чонгук несколько раз мягко лижет нежную кожу, вычищая ее, затем хватает свою футболку с пола и стирает следы бурного оргазма с члена омеги, а потом ждет, пока Тэхен отойдет от крышесносного удовольствия. — Это… просто… вау, — бессвязно мямлит омега, тяжело дыша. — Что это было такое, черт возьми… — Мы только что осквернили твой диван, — смеется Чонгук, от чего Тэхен цокает языком и усмехается. Омега тихо смеется, когда его, едва соображающего, поднимают на ноги и закидывают на плечо, направляясь в спальню. Чонгук закрывает за ними дверь и укладывает Тэхена на кровать, тут же нависая над ним и примыкая к губам долгожданным нетерпеливым поцелуем. Он целует с напором, с жадностью и нетерпением, омега так же пылко и горячо отвечает, чужие губы яро сминают его губы, альфа пытается максимально глубоко проникнуть языком, будто хочет еще сильнее, еще ближе. — Готов продолжить дальше? — спрашивает Чонгук, заглядывая в чужие глаза со всей нежностью во взгляде, на которую способен. — Да, — хрипло выдыхает Тэхен, кивая. — Да, готов. — У тебя есть смазка? — спрашивает Чонгук. Тэхен смотрит на альфу, не отрывая взгляда, проводит взглядом по его лицу, красивой шее, дергающемуся кадыку и облизывает губы. — Вон там, в комоде, в первой полке, — кивает Тэхен в сторону шкафчика, и Чонгук тут же подрывается с постели, направляясь к комоду. Тэхен наблюдает за тем, как альфа роется в выдвижном ящичке, и поверить не может, что это происходит наяву. Он ведь точно не спит? Это все реально? Это правда, что он не спал ни с кем все свои двадцать лет и сейчас собирается отдаться тому, кто занял все его мысли, прокрался в его сны, неожиданно поселился в его сердце? Неужели тот, кого он тайно хотел все эти две недели и желал всем своим телом и нутром, скоро возьмет его, окажется у него внутри? Чонгук возвращается обратно с маленьким флакончиком в руках, а Тэхен скользит взглядом по крепким рукам, сильным мышцам груди и прессу альфы, ведет взглядом вниз и сглатывает, останавливая взгляд на толстом стволе, что прижимается покрасневшей набухшей головкой к низу живота. — Любуешься? — хмыкает Чонгук, забираясь на кровать. Тэхен тут же ложится на спину и призывно раздвигает ноги, чтобы альфа аккуратно устроился между ними. — Всегда, — шепчет Тэхен, наблюдая за тем, как Чонгук выдавливает немного смазки на пальцы. — Ты очень красивый. — Не больше, чем ты, — отвечает альфа, нежно улыбаясь омеге и растирая скользкую смазку. — Ох, детка, сними свои трусики, совсем забыли об этом, — кивает Чонгук вниз, и омега тут же ползет вверх, сводит ноги вместе и тянет белье вниз к ногам, бросает скручивающуюся ткань куда-то на пол и снова возвращается на место, укладываясь под альфу. Чонгук смотрит на блестящую дырочку, на смазку, которой снова настолько много, что она размазывается между половинок. Ее стало заметно больше от пережитого недавно оргазма. А сейчас станет еще больше от возбуждения, что накроет его. Чонгук глаз не отводит от лица омеги, что полностью доверился ему, хочет отдать всего себя, чтобы от него не ускользнула ни одна эмоция. Тэхен смотрит на него снизу вверх, тянет на себя как можно ближе, и вспыхивает, когда чувствует внутренней частью бедра член альфы, что упирается ему в нежную кожу своей мокрой головкой и трется. Омега замирает, когда чувствует два пальца, которые обводят его дырочку по кругу, размазывая смазку, затем осторожно проникают по самые костяшки. Длинные пальцы внутри замирают, но большой пальчик решает посвоевольничать, поэтому упирается в чувствительное местечко омежки прямо под яичками и принимается поглаживать его. Тэхена тут же подбрасывает на кровати, он хочет свести ноги, но не может, дергается, хнычет, скулит, а Чонгук только сильнее потирает кожу в этом месте, вырывая из сладких губ громкие стоны. — Как… — сбито шепчет омега, чувствуя, что пальцы в нем начинают медленно двигаться, касаясь плотно обхватывающих их стенок. — Откуда ты знаешь, что именно мне нужно? Как именно мне будет хорошо? Пальцы принимаются медленно, но с нажимом растягивать его. Это заметно легче благодаря тому, что Чонгук ранее расслабил чувствительные нервные окончания, вылизывая омегу, а еще отчасти тому, что с каждым толчком пальцев в жаркое нутро между ягодиц становится все более влажно, поэтому пальцы начинают скользить легче с приятными хлюпающими мокрыми звуками. — Я чувствую твое тело, язык твоего тела, — говорит Чонгук, а сам насытиться не может тем, что омега сейчас полностью раскрыт только для него. Виляет сладкой задницей, которая так и напрашивается ведь, чтобы ее требовательно сжали до красных отметин, подстраивается под движения пальцев в нем. Тэхен скулит нетерпеливо, оттого и сладко, постанывает умоляюще. — Здесь нет особого секрета. А еще я доверяю своим инстинктам. — А что сейчас подсказывают тебе твои инстинкты? — шипит Тэхен, выгибаясь в спине, потому что кончики пальцев, раздвигая стенки, мимолетно касаются простаты, заставляя ноги приятно задрожать. — Спросить у тебя, почему все эти двадцать лет тебя все еще никто не трахнул. Ты такой мягкий в постели, чувственный, податливый, нежный, ласковый, сексуальный — и еще очень много какой, — говорит Чонгук, пока его пальцы внутри гладят, массируют узкие стенки, растягивают, а с губ Тэхена слетают томные вздохи. — Неужели никто не смог разглядеть в тебе этого? Тэхен выдыхает горячо в плечо Чонгука, движется навстречу его пальцам бедрами, глаза жмурит, когда в него медленно и очень осторожно проникает третий палец. Длинные пальцы в его мокрой чувствительной дырочке, пережившей оргазм, снова заводят его, напор, с которым альфа растягивает его, заставляет с каждой минутой возбуждаться все больше. Тэхен старается собрать разбежавшиеся мысли в голове в одну кучку и выдать ответ, потому что альфа все еще пристально смотрит на него. — Я много с кем знакомился, — говорит Тэхен, — и желающих меня было много. Но я быстро уходил от них, разочаровавшись, когда узнавал, ради чего все это, — омега трется внутренней частью бедра о твердый член альфы, лбом упирается в крепкое плечо, дышит тяжело и часто, выгибает шею, течет и скулит. А Чонгук свободную ладонь укладывает на его тонкую талию, сжимая ее, чтобы омега не заметил, как от дикого возбуждения дрожат его пальцы. — Все хотели только залезть ко мне в трусы, но никто не захотел залезть в душу, посмотреть, что у меня скрывается за красивой внешностью, понимаешь? — короткие ногти царапают широкую спину, подушечки пальцев с приятным нажимом проходятся по плечам и прижимает тело альфы ближе к себе, доверчиво заглядывая в глаза. — Так почему ты доверился мне? — спрашивает Чонгук, ослабляя напор и переходя на плавные движения, чтобы омега смог сосредоточиться на своих мыслях. Это, конечно, не самое подходящее время для подобных жизненно важных разговоров, но раз уж они начали, нужно довести это до конца. — Ты показался мне другим, сразу же как-то незаметно расположил к себе, — отвечает Тэхен, прикрывая глаза и тяжело сглатывая вязкую слюну. — Да и к тому же понравился мне. Я вообще ожидал, что после осмотра ты позовешь меня вечером покувыркаться у себя дома, а ты пригласил меня в кино, — Тэхен мелко дрожит всем телом, томно скользя пятками по простыням, потому что пальцы двигаются в нем так хорошо, оглаживают его внутри с небольшим нажимом, пускают легкую волну возбуждения по бедрам вверх, что четко достигает своего пункта назначения, скапливаясь в паху. — У меня уже тогда были на тебя планы, — улыбается альфа, медленно вытаскивает все пальцы и снова проникает всего лишь одним, начиная двигать им по кругу, нежно гладя мягкие стенки. — Какие планы? — тут же взволнованно замирает Тэхен, но палец все еще продолжает двигаться в нем. — Я хотел изучить твою душу, узнать, что тебе нравится, от чего ты в восторге, что ты любишь, а что терпеть не можешь, какие фильмы и песни тебе нравятся, что ты ешь на завтрак или ужин, какие цветы и какой шоколад любишь, прежде чем мы начали бы изучать тела друг друга, — Тэхен удивленно распахивает глаза, не веря в услышанное. — Но ты просто не оставил мне выбора, — хмыкает альфа, намекая, что омега первым набросился на него. — Просто ты такой красивый и такой горячий, — к ошарашенному омеге вдруг возвращается дар речи, — и я просто не смог обуздать себя. — Понимаю, — хмыкает альфа, кивая головой, за что получает смешок от омеги и слабый удар кулачком в плечо. Чонгук вытаскивает палец, вытирает руку о простынь и нависает над омегой, заглядывая ему прямо в глаза: — Так что можешь быть спокоен, это не быстрый перепих на одну ночь, как ты думал. Я не собираюсь отпускать тебя так легко. Ты мне тоже понравился. И я хочу привязать тебя к себе всеми возможными способами. — Начиная с постели? — смущенно бормочет Тэхен, вдруг краснея. — Вообще-то, я планировал начать с метки, — улыбается Чонгук, поглаживая ладонью кожу в том месте, где мягкое плечико переходит в хрупкую шею. — Ну, в принципе ты прав. Начиная с секса. Ну что ты так краснеешь? — смеется альфа, хватая щечки омеги ладонями и оставляя легкий поцелуй на кончике носика. Тэхен без шанса на спасение тонет в нежности, в которую альфа окунает его. — Я собираюсь поставить тебя на колени и вытрахать из тебя всю душу, а ты смущаешься! Тэхен хнычет, прикрывая лицо ладонями, от чего Чонгук звонко смеется. — Так-с, ладно, детка. У меня нет презервативов, но я чист, проверился только неделю назад, — говорит альфа, снова взяв в руки флакончик со смазкой. — Меня ты сам проверил две недели назад, — бормочет Тэхен. — Поэтому можем и без защиты. Как мне лечь? — спрашивает Тэхен, начиная ерзать, когда замечает, как Чонгук капает немного смазки себе на головку и шипит, откидывая голову назад, пока размазывает жидкость по своей плоти. С ума сойти, какой чувствительный у него сейчас член. — Останься в той же позе, просто раздвинь ножки шире, — говорит альфа, с ухмылкой наблюдая, как Тэхен, краснея, разводит стройные ноги в стороны, слегка сгибая их в коленях. Чонгук подкладывает подушку под поясницу омеги и легонько давит на согнутые колени, которые почти касаются постели, поэтому омега получает комплимент за хорошую растяжку. Чонгук дрожащими пальцами размазывает горячую смазку омеги по непрерывно сжимающемуся колечку, тщательно увлажняет края, а в голове набатом бьет только одна мысль — возьми его, скорее, немедленно, видишь же, желает тебя, дрожит в ожидании. Легонько проникает внутрь сразу тремя пальцами, от чего омега блаженно шипит, убеждаясь, что его детка хорошо подготовлена. — Можно? — спрашивает Чонгук, показывая омеге флакончик со смазкой, затем подносит его к пульсирующему колечку. — С ума схожу, когда слишком мокро. Тэхен взмахивает рукой, позволяя Чонгуку делать все, что угодно, хотя не совсем понимает, что тот имел ввиду, но затем ею же прикрывает глаза в смущении, когда чувствует, как в него проникает горлышко флакончика и в следующую секунду внутрь стекает холодная скользкая смазка, отчего омега мелко вздрагивает, прикусывая краешек губ. Ну что не сделаешь ради своего альфы? — Не передумал еще? — хмыкает Чонгук, берет толстый ствол в ладонь и мажет головкой по промежности, но не входит, только заставляет живот омеги сладко поджиматься в предвкушении. — Подумываю передумать, — бухтит Тэхен, — если не поторопишься. — Не передумаешь, даже добавки попросишь, — ухмыляется альфа, нависая над омегой, одной рукой находит его ладонь и переплетает их пальцы, прижимая сплетенные руки к постели рядом с головой Тэхена, а второй направляет член к дырочке и, приставив ее к входу, замирает, смотря прямо в глаза напротив. — Будет немного больно, но потерпи, хорошо? — Альфа оставляет нежный поцелуй на кончике носа. — Обещаю, потом сделаю очень хорошо, просто перетерпи. Тэхен нервно кивает и задерживает дыхание, когда крупная головка давит на колечко и, осторожно раздвигая стенки, плавно проникает внутрь. Омега хмурит брови от непонятного ощущения внизу живота, но в следующую секунду крупно вздрагивает и громко шипит, начинает дышать чаще, чувствуя боль, пытается дернуться, но альфа обнимает его за шею и прижимает ближе к своей груди. — Больно, Гук-и, — хнычет Тэхен, пятками елозит по кровати, свободной ладонью крепко сжимает в руках сбившиеся простыни, а другой рукой сильно сжимает ладонь альфы. — Знаю, котеночек, знаю, потерпи чуть-чуть, — шепчет ему на ушко Чонгук и ни на секунду не останавливается, продолжает входить в дрожащее тело сантиметр за сантиметром. Тэхен громко скулит от боли, поэтому Чонгук наклоняется к поджавшимся в одну линию губам и накрывает их своими, позволяя малышу отвлечься и посвоевольничать. Омега целует грубо, сильно сминает его губы, даже до боли, прикусывает и оттягивает нижнюю, мычит в поцелуй, но Чонгук не отстраняется, позволяет быть грубым с собой, потому что знает, что его котенок пытается таким образом выместить свою боль. Тэхен облегченно выдыхает, когда чужие бедра наконец касаются его бедер, но все еще шипит от распирающей боли, от жжения и покалывания внизу, но хриплый шепот прямо ему на ухо отвлекает его: — Ты такой сладкий, хороший мой, — ладонь альфы оглаживает его щеку, стирает успевшие скатиться кристаллики слез. — Такой нежный внутри, такой мягкий и такой горячий. Как ты можешь быть таким? Тэхен замирает в сильных руках от услышанных слов, дышит часто, чувствует собственной грудью, как также часто и тяжело вздымается чужая грудная клетка, потому что сверху к кровати его прижимает сильное накачанное тело. — Все в порядке, малыш? — взволнованно спрашивает Чонгук, поглаживая низ живота омеги подушечками пальцев, стараясь расслабить сильно напряженное тело. — Не больно? — Чуть больно, но терпимо, — отвечает омега, бросая взгляд на поалевшие, налившиеся кровью губы альфы. — Ох, прости, Гук-и, — Тэхен тянет руку к губам и мягко проводит подушечками по ним, извиняясь. — Я не хотел. — Все в порядке, — нежно улыбаются ему в ответ, успокаивая взволнованного паникера. — Я все понимаю, тебе это было необходимо. Тэхен начинает дышать чаще, когда бедра альфы медленно подаются назад, и член внутри тоже немного выскальзывает из него, но затем крепкие бедра снова прижимаются к его молочным и мягким, опять вгоняя член по самое основание. И после этого альфа начинает аккуратно двигаться. Тэхен стонет в шею Чонгука, языком облизывает соленую на вкус кожу, слизывая бисеринки пота, скрещивает лодыжки на спине альфы, послушно принимая каждый толчок в себя. — О боооже… — стонет в один момент омега, кажется, упуская тот миг, когда боль от проникновения сменяется долгожданным удовольствием. А Чонгук ухмыляется уголком губ, радуясь, что боль наконец отступила, и теперь его член будет приносить только желанное наслаждение. — Как хорошо, Чонгук, — стонет Тэхен, выгибаясь в спине, когда толчки ускоряются, а чужие крепкие бедра начинают биться о его ягодицы. Альфа с ума сходит от жара и влажности внутри омеги, от того, как узко, тесно внутри, как плотно сжимают его мягкие стенки. Он двигает бедрами, упивается протяжными стонами и хлюпающими звуками от обилия смазки, что сильно облегчает скольжение. Тэхен под ним скулит и задыхается от мощных толчков, стонет, просит все больше и больше, сильнее, и Чонгук не может отказать. — Иди сюда. Хриплое и властное рычание срывается с губ Чонгука, и омегу за ягодицы притягивают к горячему, сильному телу. Крепкие руки практически полностью отрывают его половинки с постели, и твердый ствол начинает быстро вбиваться в него, трахая на весу. Тэхен улетает от ощущений, от нового угла проникновения, от того, что так член входит еще глубже, прикрывает глаза и мычит, кусая нижнюю губу. — С ума меня сводишь, Тэхен, — хрипло выдыхает Чонгук, поскрипывая зубами, потому что Тэхен, скорее всего даже сам не осознавая, сжимает мышцы вокруг его напряженного члена. — Умереть можно… — Тебе-то что? — шипит Тэхен, но в следующую секунду выгибается в спине из-за того, что головка упирается в простату. — Это не тебя сейчас имеют большим членом. Чонгук слабо смеется. — Но ты ведь в восторге от моего большого члена, верно? — Даа… — скулит омега, глаза жмурит и дышит громко, дрожит от плотного и жаркого трения внутри. Альфа притягивает ягодицы Тэхена еще ближе, чтобы бедрами соприкасаться с чужими со звонким шлепком при каждом толчке, и начинает набирать темп. Пальцами грубо мнет половинки, зная, что его детке это нравится, наслаждается мягкостью кожи под руками. Направляет взгляд вниз и смотрит туда, где его член быстро входит в узкую дырочку, влажно хлюпая смазкой. Тэхен не может сдержаться от наслаждения. Стонет громче и спину чужую царапает, потому что очень хорошо, нереально хорошо до поджимающихся пальчиков на ногах, а они поджимаются. Сам навстречу подается, телом трется об альфу, ближе прижимает его к себе, пока тот оставляет на шее небольшие засосы. Разглядывает красивое тело Чонгука и тянет его ниже за шею, облизывает местечко на шее, прямо под горлом, и делает то же самое, что и его альфа, когда тот хочет оставить алую метку. Отрывается от чуть соленой кожи и ухмыляется, любуясь поставленным засосом. Чонгук наблюдает за своим малышом, счастливо урчит и ускоряет темп, выбивая долгий стон с родных губ. Альфа выскальзывает из мокрого колечка и похлопывает омегу по бедру, призывая подняться с постели. Тэхена разворачивают лицом к спинке кровати, ставят на колени и руками заставляют крепко зацепиться за резные металлические узоры на изголовье, чтобы удержаться. Омега немного теряется когда его за бедра тянут назад и сильные руки широко разводят его ножки, ладонь по ягодицам скользит вверх и, дойдя до спины, надавливает на поясницу, заставляя выпятить попку. — Идеально, детка, — рычит альфа, а Тэхен с ума сходит от новой позы, а потом от того, как головка члена медленно проникает в него, плавно скользит внутрь. Чонгук ладонями крепко сжимает его тонкую талию, тянет на себя, насаживая на свой член еще больше. Тэхен роняет голову вниз, прикусывает губу и звонко мычит, когда Чонгук в нем начинает двигаться. — Хорошенький мой, — голос альфы приятно хрипит, лаская слух, — ты такой сладкий. Тэхен так хорошо, просто идеально, до невозможности прекрасно принимает в себя его член, сексуально прогибаясь в пояснице, будто эта хлюпающая сейчас дырочка была создана специально для него. Чонгук задворками сознания понимает, что его темп, возможно, слишком груб для омеги, слишком резок, это ведь его первый раз как никак, но остановиться он уже не в состоянии. Сил нет, как хочется сначала звонко отшлепать эту соблазнительную задницу, а потом драть так, как он не брал ни одну в своей жизни, чтобы омега просил замедлиться, пощадить его, чтобы скулил, слезно молил и задыхался от мощных толчков. Но из всех своих хотелок альфа только оставляет на одной из половинок звонкий шлепок, ухмыляясь, когда омега звонко вскрикивает тоненьким голоском, а потом едва слышно просит: — Можно еще?.. Тэхен мягкими стеночками сжимает член внутри себя, пока крепкие ладони сжимают его талию, насаживая все сильнее и грубее на ствол, послушно принимает в себя грубые толчки и все плотнее сжимает внутри чужую плоть, понимая, что альфе, кажется, это безумно нравится, потому что ему отвешивают очередной шлепок, а на ушко хрипло выдыхают: — Да, хороший мой, вот так, молодец. Тэхен сам подается навстречу, игнорируя подрагивающие в напряжении бедра, до побеления костяшек вцепившись в металл, потому что низ живота требует этого, все нарастающее возбуждение просит двигаться со своим альфой в одном ритме, поэтому Тэхен выгибается, стонет надрывно и кричит, когда Чонгук заставляет его кричать. — Не устал, малыш? — Чонгук жмурит глаза от удовольствия, переходит на медленный темп, ритмично толкаясь, дышит в шею загнанно дышащего омежки. Тэхен мотает головой. Чонгук смотрит вниз и некоторое время наблюдает за тем, как края опухшей дырочки хорошо принимают его, как его крупный член с влажным хлюпом исчезает внутри. Тэхен поворачивает голову и смотрит назад, но, краснея, тут же отводит взгляд, когда осознает, чем там занят альфа. — Нашел что-то интересное? Дай, я тоже посмотрю, — все же язвит омега, ибо нечего пялиться на его прекрасную дырочку. Пусть лучше трахает. — Ага, нашел, — Тэхен слышит усмешку в голосе альфы. — Ну, увидеть ты не сможешь, разве что почувствовать, — говорит Чонгук и неожиданно останавливается, войдя до упора. Тэхен переводит взгляд вниз, чувствуя, как пальцы Чонгука поглаживают его кожу чуть ниже живота, нажимают туда, отчего альфа весь дергается и вздрагивает. Омега тоже скользит рукой вниз себе между ног и, направляемый рукой Чонгука, натыкается на маленький бугорок внизу живота. — Чувствуешь? — хрипло выдыхает альфа, потирая рукой омеги выпуклость. — Как глубоко я в тебе. — Боже, с ума сойти… — Тэхен прикусывает губу от немного странных, но точно приятных ощущений, и принимается сильнее потирать кожу, стимулируя головку члена снаружи. — Ты бы знал, как мне крышу сносит, наблюдая за тем, как твое тело может глубоко принять меня, — рычит Чонгук на ухо омежки, впервые за вечер дотрагиваясь до сосков его игривого малыша. — Будь то твоя узенькая глотка или мокренькая дырочка, твое тело идеально принимает меня, детка. Подушечки пальцев сжимают горошинки сосков, и Тэхен плечами падает на простыни, тяжело проскулив. — Давай сменим позу, — хмыкает альфа, нехотя покидая горячую дырочку. Тэхен не успевает опомниться, как в следующую секунду его всем телом прижимают к кровати. Сильные руки грубо разводят его ноги в стороны, и альфа нависает над ним. Тэхен хочет посмотреть назад, приподнимает голову, но его тут же за шею обратно грубо прижимают к простыням. — Побудь хорошим мальчиком и не дергайся, хорошо? — хмыкает Чонгук, водя пунцовой головкой члена между ног, заставляя тело под собой подрагивать. Тэхен слышит за спиной довольное урчание. Головка все еще мажет по влажной дырочке, но не проникает, будто чего-то выжидает. Во рту от томительного ожидания скапливается слюна, а между ягодиц становится еще более влажно. — Я не могу описать словами, какой ты красивый сейчас, Тэхен, — шепчет Чонгук голосом, полным восхищения, и медленно проникает головкой. — Когда ты вот так лежишь подо мной, принимаешь меня, от тебя глаз невозможно оторвать. Расслабленные мышцы легко поддаются после неоднократной смены позы и их долгих игр, и Чонгук мягким движением толкается внутрь. Тэхен выгибается на кровати и стонет. Чувствует, как его ноги разводят еще шире, и шипит, сжимая в руках простыни по бокам от головы: — Давай, смелее, мне не больно. Чонгук довольно рычит и разводит сладкие ножки почти до идеального шпагата. — Ты самый невероятный, малыш. Его за шею прижимают к постели, не давая самостоятельно и движения сделать, и Тэхен стонет, царапая руками простыни, когда член внутри начинает ласкать его так плавно, так медленно, но в то же время властно и требовательно, что с ума просто сводит, так невероятно, так возбуждает. Чонгук смотрит на красивую ровную спинку сверху вниз блестящими темными глазами, и если бы Тэхен сейчас мог повернуть голову и заглянуть ему в глаза, увидел бы разливающееся в них хищное желание брать своего омегу, властно и размеренно входить, полностью подчинить это сладкое тело под ним, что сейчас распадается на осколки, красиво выгибаясь, ради него, доминировать. Чонгук прижимает чужое запястье, что елозит по простыням, ближе к голове омеги, губы хищно усмехаются, и Чонгук слегка ускоряет движение бедрами, но все еще входит в омегу в размеренном темпе. — Ох… Черт… Бооже, — омега быстро облизывает губы, когда Чонгук особенно сильно и глубоко толкается в него, заставляя ощутить всю свою прекрасную длину. И Тэхен ощущает, стонет от полной заполненности, дышит часто. Чонгук ускоряется, толчки становятся быстрее и сильнее, потому что он еще в начале выяснил, что его малыша ведет от грубости и силы. Тэхен сладко стонет и подается навстречу толстому члену подрагивающими ягодицами. Чонгук отводит свои бедра назад настолько далеко, что из мокрой дырочки начинает выглядывать головка, и с каждым разом входит все резче, грубым толчком и шлепком кожи о кожу, стимулируя всю длину своей плоти. Тэхен чувствует, как член альфы каждый раз почти полностью покидает его, а затем с невероятной силой входит обратно, заставляя прочувствовать каждой клеточкой нутра всю длину. Секс становится все более страстным и горячим, Чонгук ускоряется, а Тэхен подмахивает бедрами, сходя с ума от ускоряющихся толчков, от плотного трения, что чувствуют края его дырочки, раздвигаемые и растягиваемые толстой плотью, альфа выходит до середины и снова резко заполняет его. Чонгук стонет хрипло и мычит громче, низкое урчание, что он издавал, пока нежно трахал свою омегу, сейчас переходит в громкое рычание, а Тэхен, не находя в себе сил сдержаться, срывается на тонкие полустоны-полувскрики. — Да, вот так, быстрее, Чонгук-а… Как же хорошо… Движения уже на грани грубости, толчки далеко не плавные и не медленные, Чонгук входит до упора, по самое основание, выбивая весь воздух из чужой груди, и выходит до головки. Альфа просто трахает своего малыша со всей силы, как и хотел все это время, и Тэхен кричит в голос, до боли в пальцах сжимает простыни в руках, слезы катятся из зажмуренных глазок, потому что просто невозможно сдержаться от настолько мощных толчков. Чонгук слегка замедляется, когда чувствует, как его начинают беспорядочно сжимать внутри, и, заранее сто раз извиняясь перед омегой и решая попросить позже у него прощения жарким минетом, просовывает руку ему между ног и, обернув пальцы вокруг маленького омежьего члена, крепко пережимает его. Тэхен кричит и протяжно стонет, заведомо дергается, пытается убрать ненавистную сейчас ладонь, но рука лишь сильнее сжимает основание, все же заставляя оргазм отступить. — Ну и почему? — обиженно спрашивает Тэхен, когда его, все еще с крупным членом в заднице, тянут сзади на себя и ставят на колени, прижимая спиной к влажной от пота груди. — Я был так близок! — Мы кончим вместе, малыш, — Чонгук укладывает крепкие ладони омеге на грудь, чувствуя под ладонями торчащие соски. — И обещаю, конец для тебя будет ярче и горячее чем то, что ты мог бы сейчас почувствовать. Тэхен накрывает руки альфы на своей груди, чтобы не потерять опору, и стонет, когда движения внутри него возобновляются. Они оба мычат и шипят от приятных чувств, Тэхен подгоняет Чонгука ускорить движения бедер, когда сам подается сочными ягодицами назад. Альфа насаживает мягкую попку на себя, прижимая маленькое тельце ближе к своему за грудь, мнет ее сильными ладонями, стимулируя соски. — Да, Гук-и, — стонет Тэхен, роняя голову вниз, крупная дрожь по телу пробегает от того, что альфа мимолетно задевает простату. — Вот так, хорошо, ааах… — Моя идеальная детка… Тэхен шипит, губу закусывает каждый раз, когда головка проходит по простате, стимулируя ее. Воздух застывает в горле от того, как член альфы быстро и резко входит, как они находят за считанные доли секунды свой идеальный темп и подстраиваются под движения друг друга. Чонгук просто подчиняет его тело себе с такой мощностью, берет с такой жадностью, так грубо и властно, такое желание излучает и такую дикую силу, что невозможно не отдаваться с той же дикой страстью, не подчиниться, не дать понять, что никогда еще ничего так сильно не хотел. Альфа срывается полностью и тонет в личном раю, что создал для них обоих, утягивая за собой и омегу. Ладонью ведет по обнаженной спине с идеально ровной осанкой, пока вторая рука удерживает громко стонущего котенка под горлом, кончики пальцев несильно нажимают на нежную кожу, будто боятся оставить на белом, совершенно чистом полотне свои следы, прижимают обнаженное тело ближе к себе. Губы альфы ведут по хрупкой шее, Тэхен за волосы притягивает его ближе к своему горлу, пальцы сжимают влажные пряди, требуя как можно ближе. И Чонгук, как омега и хотел, целует сладкую шею, зубами метит, засасывает карамельную кожу, больно прикусывает, оставляя алые метки гореть огнем на песочной коже, зализывает влажными мазками собственные укусы. Оба чувствуют, что уже на самом пике, просто с ума сходят от желания, туманящего сознание. Бедра двигаются в размеренном не слишком быстром темпе, омега растекается от каждого толчка в разнеженное тело, тяжело и часто дышит. Откидывает голову назад на плечо Чонгука, прикусывает краешек губ, когда ладони Чонгука по очереди сжимают его упругие ягодицы. — Давай, альфа, быстрее… — шепчет Тэхен, зная, как Чонгука заводит до сжимающихся пальцев на его груди это обращение. Чонгук закусывает губу, смотрит на то, как смазка омеги тоненькими струйками стекает по его песочным бедрам вниз, где сбившиеся в кучу простыни впитывают ее в себя, и начинает двигаться быстрее, с громкими звонкими шлепками полностью входя в просящее тело, прямо до ударов яиц о сочную задницу. Собственные бедра дрожат от напряжения, как и ножки омеги, но остановиться уже никто не сможет. Чонгук поворачивает голову омеги вбок и целует приоткрытые губы, горячим языком тут же проникая глубоко внутрь. Тэхен мычит в поцелуй, скулит, кусая губы альфы, потому что тот не щадит и сводит с ума от точной стимуляции простаты. Жар внутри, создаваемый плотным трением члена о его горячие стенки, опаляет пах, а снаружи заставляют гореть все тело жадные ладони, что непрерывно ласкают его всюду, куда дотянутся. — Дай мне опереться на руки и возьми уже так, как хочешь, — Тэхен делится огнем, в котором сгорает, с Чонгуком, чтобы они плавились вместе. И в следующую секунду его тут же ставят в колено-локтевую, руки подтягивают бедра ближе к крепкому телу вплотную, ладонь заставляет прогнуться и выпятить попку, подставляя задницу, и в его тело начинают вбиваться, с такой скоростью и силой, что Тэхен не успевает вскрикивать после каждого толчка. — Какой ты громкий… Чонгук сжимает пальцы на обнаженных ягодицах, упиваясь их мягкостью и упругостью, отвешивает обжигающие шлепки, в диком темпе трахая свою детку. Омега кричит, утыкаясь лицом в подушку, весь дрожит. — Гук-а, ааах, пожалуйста, помедленнее… — Мой член великолепно трахает тебя, верно? — ухмыляется альфа, даже не думая останавливаться. У него все внутри разгорается пожаром от сладких вскриков, от тягучего «Чонгук-ааа». Вот бы записать это на диктофон и слушать часами… — Сожми меня сильнее, детка, — властно рычит Чонгук, лаская соски омеги, и в следующую секунду крепко стискивает зубы до легкой боли от горячей узости, что плотным жарким кольцом сжимает его член. Сам сжимает чужие ягодицы пальцами, стимулируя предоргазменно пульсирующую плоть, замечает, как крупно дрожит тело его любимого котенка, когда крупная головка задевает простату. Тэхен лбом упирается в подушку, жмурит глаза, дикие толчки заставляют раскачиваться его тело в такт проникновению члена, омега скулит и громко стонет каждый раз, когда член проезжается по простате. Чонгук чувствует, что нежные стеночки начинают непроизвольно сжимать его член еще сильнее, до головокружительной плотности, а взмокшее от пота, уставшее тело под ним дрожит, выгибается сладко из последних сил. Чонгук несколько раз грубо проезжается прямо по чувствительному комочку внутри, вырывая из Тэхена звонкие вскрики, и выскальзывает из сладкого тела до того, как оно взорвется в удовольствии и сожмет его плоть железными тисками. Ладонь ползет к члену омежки, на который за вечер никто толком не обращал внимания, и длинные пальцы невесомо сжимают мягкие яички, от чего Тэхен сжимает в зубах край подушки и мычит в нее. — Давай, Тэ, — рычит альфа, толкаясь в собственный кулак, — кончай, слышишь? Покажи мне, как тебе хорошо. Длинные пальцы шлепают по чувствительным тяжелым яичкам и доводят омегу до оргазма, что падает плечами на кровать, не в силах удержать свое тело. Чонгук пару раз проводит ладонью по члену и тоже разбивается на части, наблюдая за тем, как горячие капли спермы попадают Тэхену на поясницу, на красную кожу ягодиц, стекают по дырочке вниз. Альфа успевает перевернуть омегу на спину, прежде чем сам бездыханным телом падает рядом с ним, полностью обессиленный. По всему телу разливается нереальное наслаждение, напряжение, что сопровождало их весь секс, отпускает, счастье искрами взрывается внутри. Такое ощущение, что по венам вместо крови течет одно удовольствие, оно проникает в каждую клеточку тела, вмиг расслабляя его, заставляя утонуть в одном наслаждении на двоих. — Как ты, малыш? — спрашивает Чонгук, приподнимаясь на локте, и тянется к расслабленному лицу напротив, убирая за ушко спутавшиеся пряди. — Я… Ты… Вауу, — очарованно тянет Тэхен, прикрыв глаза. Он все еще тяжело дышит, бедра дрожат, кончики пальцев тоже не слушаются, мелко подрагивая. — Я, кажется, низа живота не чувствую. — Все хорошо, детка, завтра утром все прекрасно прочувствуешь, — хмыкает альфа, за что получает слабый удар в плечо. — Да, малыш, секс он вот такой, потрясающий, — ласково улыбается Чонгук, ладонью мягко поглаживая низ живота омеги. — Не думаю, что дело в нем, — говорит Тэхен, заглядывая в постепенно возвращающиеся к своему настоящему цвету глаза. — Дело в тебе, Чонгук. Не думаю, что мне было бы так же хорошо с кем-то другим. Мне было прекрасно именно с тобой. Чонгук нежно улыбается, тронутый до глубины души словами своего омеги, двумя руками обхватывает до боли красивое лицо и подушечками больших пальцев стирает блестящие капли слез, что уже почти полностью успели высохнуть. Тэхен смотрит в темно-карие глаза, что пристально смотрят на него в ответ, и теряется в глубине чувств, что плещется в них. Чонгук покрывает его лицо мягкими и теплыми поцелуями, нежно зацеловывает кончики щек, носа, уголки губ, веки. Облизывает кончиком языка его губы и стирает с них соленые слезы. Сминает, наслаждаясь их нежностью, языком слизывает любимую сладость, улыбаясь, потому что разнеженный омега отвечает ему с таким же трепетом. Рука Чонгука вплетается в светлые волосы на затылке, он смотрит прямо в глаза омеги и шепчет в губы, голосом, полным сожаления: — Прости меня, котенок, я сорвался, — шепот виноватый, с придыханием, — так старался держать себя в цепях, но такое учудил в твой первый раз, прости. А Тэхен прикусывает кончик большого пальца и тихо хихикает, игриво поглядывая на альфу, обнимает его за шею, притягивая к себе ближе, короткими ноготками ведет по широкой спине, за которой точно будет чувствовать себя, как за каменной стеной, чуть нажимает, от чего Чонгук не может сдержать удовольствие в себе и едва слышно урчит. — Глупый ты мой, — хмыкает омега, поглаживая заднюю часть шеи Чонгука. — Забыл разве, как я сам просил сильнее, быстрее и глубже? Сам подавался к тебе навстречу и ни разу не попросил остановиться. Мне с ума сойти как понравилось, чувствуешь, бедра до сих пор дрожат? Омега берет руку альфы и тянет ее вниз между их тел, укладывая чуть ниже паха. — Чувствую, — хмыкает альфа и нежным поцелуем накрывает мягкие губы, лижет медленно то верхнюю, то нижнюю, пока рука ласково поглаживает внутреннюю часть бедра, отчего Тэхен слегка расставляет ноги, давая Чонгуку больше места для ласк. Они пристально смотрят друг на друга, губы облизывают, когда два пальца альфы медленно проникают в дырочку омеги, быстро, легко из-за обилия скользкой смазки, подушечки трепетно обводят стенки, но ни в коем случае не ускоряются, просто ласкают, наслаждаясь теплотой внутри. Чонгук ловит взгляд, направленный на свои губы, и сразу же наклоняется к чужим напротив, целует медленно, влажно, ласково и трепетно, сминает их, языком надавливает. А пальцы внутри толкаются так томно, настолько медленно, что Тэхен сам начинает тереться половинками о простыни, чтобы насадиться на них глубже, пяточками упирается в постель и двигает бедрами, стонет в губы Чонгука, когда он время от времени кончиками пальцев упирается в простату, пуская дрожь по всему телу. Омега оглаживает чужие скулы и вплетает пальцы обеих рук в темно-каштановые пряди. Откидывает голову назад, когда Чонгук трепетно ведет кончиком носа по его шее вниз, к ключицам, обнимает альфу за талию, тянет его ближе к себе, томно выдыхая на укусы на ключицах. — Пару касаний, нежных поцелуев, и ты уже возбужден, — улыбается альфа и вытаскивает пальцы, замечая, что член омеги начинает твердеть. — Ну же, продолжай… Почему ты остановился? — Омега смотрит на него снизу вверх, вопросительно в глаза заглядывает, дышит сбито. — Сначала душ, — улыбается альфа, пальцами, что были несколько мгновений назад там, внизу, мажет по чужим губам, после кивая на них, намекая слизать, и Тэхен, краснея щеками, облизывает, думая, что это самое пошлое из того, что альфа уже успел сделать (Чонгук потом докажет ему, что это далеко не так). — Дай себе передышку. — И ты мне там поставишь метку? — глаза омеги загораются предвкушением. Чонгук тихо смеется, когда Тэхен встает с постели и быстро сдергивает с кровати простынь, закутываясь в нее, чтобы скрыть свое голое тело. Удивительно, Чонгук и вылизал его, и трахнул в самых немыслимых позах, сделал кучу смущающих вещей, от чего у котенка краснели щеки, но он все равно стесняется показать ему свое обнаженное тело. Ну что за прелесть! — Где угодно, детка, но душевая — не очень подходящее для этого место. Тем более, на душ у меня другие планы. — М? Какие это такие планы? — заинтересованно выгибает омега бровь. — Увидишь, — коротко отвечает Чонгук, языком толкая щеку изнутри. — Тем более, я хочу поставить тебе метку только тогда, когда ты примешь мой узел. — Узел? — Тэхен озадаченно хмурит брови. — Ну, сцепка. Подожди, — вдруг понимает Чонгук, замечая, как чужие бровки хмурятся еще больше, — ты… — Да-да, я не знаю, что это такое, — закатывает глаза Тэхен. — Я девственности-то лишился всего лишь пол часа назад! — Ладно-ладно, котенок, не царапайся, — тихонько хихикает Чонгук, подходя к омеге вплотную и укладывая ладонь на заднюю часть шеи, пытаясь стянуть простынь. Но ладошки на груди крепко вцепились в ткань, не позволяя наглому альфе совершить задуманное. — Почему не попросил Чимина рассказать тебе? У него ведь опыта побольше, — сильные руки обнимают его за талию и прижимают к горячему телу, ладони укладываются на спину, нежно поглаживая лопатки. — Я спрашивал его, но у него на все один ответ — «твой альфа тебе расскажет и покажет», — пищит Тэхен, изображая голос друга, отчего оба прыскают со смеха. — Ну так я и расскажу, и покажу, — крепкие ладони со спины спускаются на ягодицы и сильно сжимают их, мягко шлепая. — Ауч, — тянет Тэхен и игриво прикусывает краешек губ, а потом его губы расплываются в веселой ухмылке. — Сначала душ, — улыбается омега и, давая понять, что возражения не принимаются, выпутывается из объятий. — Потрешь мне спинку? — И походочкой от бедра направляется в сторону ванной комнаты. — Как скажешь, детка, — кричит ему вдогонку Чонгук. Конечно потрет. И не только спинку. И не только потрет. Только сначала минет, а потом уже все остальное.