Соответствующий статус

Иван с большим недоверием и скепсисом окидывает рабочий стол Бессмертного: — И это по-твоему…совсем немного гостей? — приподняв бровь, иронично произносит юноша, окидывая взором буквально бесконечный пергамент, спадающий на пол. — Могло быть больше, — пожимает плечами Кощей. «Да уж…», — Иван невольно ощущает, как по телу пробегает прохлада, — «И все до единого взгляды будут прикованы ко мне. Кто бы знал, что тот день Карачуна покажется мне легким вечерком теперь…». — Слушай, я бы хотел, чтобы был хоть кто-то, кого я знаю. Я хочу, чтобы Серый был там. — Что ж, он оборотень… — Кощей в задумчивости окидывает список, — Почему нет, если тебе так будет комфортнее. И хотя это более чем утвердительный ответ, юноша все равно видит скрытую ноту легко недовольства. — Ты его совсем не знаешь, почему он тебе не нравится? — в вопросе звучит досада. — В целом не люблю волколаков, ничего личного, — хмыкает Кощей, подбирает с пола свиток и скручивая его обратно, — Кстати о гостях, будет Яга, так что готовься держать лицо. — Что?! С какой стати? Я не хочу ее видеть, в конце концов если это моя коронация, могу я ее вычеркнуть? — возмущенно проговаривает Иван наблюдая за тем как длинный перечень незнакомых имен постепенно исчезает. — А как я не хочу ее видеть, — губы мужчины расходятся в злобном оскале, — Но пока вся эта история между нами тремя- и будет гигантский скандал и брожение, если она не окажется на празднестве. Но клянусь, последний раз, когда она переступает порог нашего замка. Не так-то просто убрать подобную фигуру с доски, но я уже почти все продумал, — Кощей откладывает пергамент в сторону и подходит к юноше, — Мне осталось выбрать надежного исполнителя, и мы избавимся от нее на многие века, свет мой. Но здесь нельзя ошибиться, и поэтому торопиться тоже нельзя. — А если она вытворит что-то? — нахмуривается Иван, думая, что в целом, сорванная церемония не очень его огорчит, но оказаться в эпицентре громкого скандала тоже не то что бы хочется. — Поверь мне, нет… Ей придется изображать радость и светиться счастьем, — мрачно усмехается Бессмертный. — С какой это стати? — О, как же, Князь Тьмы настолько потерял голову от прекрасного ведьмака, что даже надевает на него корону — и большая часть нави вполне логично рассуждает, что Яга так же приумножит свою власть. Она не будет этого отрицать, не желая показать истинного положения вещей, демонстрирующего ее ничтожность в моих глазах сейчас. — Ясно… — юноша в задумчивости прикусывает губу, окидывая стол полный бумаг: «Столько тонкостей, интриг, это все совсем не по мне ведь…» — Слушай, еще не поздно передумать. Разве твой брак со мной и так факт, весьма выходящий за рамки? — Считаю, что могу себе позволить, свет мой, — властно отрезает Кощей подцепляет когтем подборок Ивана, поднимая его лицо выше, — Но можем отложить, если ты чувствуешь, что пока не готов. — Да перед смертью не надышишься, что тянуть? — со вздохом отвечает юноша. — Тебе всегда было легче в омут с головой…- лишь усмехается в ответ Бессмертный. …Спустя несколько месяцев Иван стоит перед большим зеркалом, держа в руках корону, мысленно примеряя ее в отражении на себе. С темной позолотой и полыхающими алым цветом рубинами- лучшие ювелиры предоставляли сотни эскизов, пока его темнейшество не было удовлетворенно. — Тебе нравится? — вкрадчивый вопрос. — Честно говоря, с трудом понимаю, чем она отличается от всех предыдущих вариантов, — ляпает он прямолинейно, ловя за ответной улыбкой хрупкую досаду. Внутри позвякивает неоднозначное чувство. Да, конечно, он говорит, что все это формальность — но разве это так? С одной стороны да — он уже его супруг, и все обращаются с ним так, будто бы эта корона уже на его голове, а с другой… Хотя Кощей и утверждает, что не ждет от него ничего, и явно не лукавит в этом, разве все равно это не наложит еще большую ответственность? Или она уже и так на его плечах, осталось лишь признать это? «Вот так…не было дано стать царем по праву старшинства в землях людей, стану в землях нелюдей… Непрошенная власть, это так забавно, что я никогда не искал ее, и тем не менее она падает на мою голову сама… Да уж, спасибо, прапра, услужила» — Волнуешься? — осторожный поцелуй в плечо вырывает юношу из размышлений. — Немного, — но он знает эту улыбку уголками губ: много, очень даже много. Кощей выдыхает, мягким движением вынимая из рук супруга корону. — Посмотри на меня. Иван послушно оборачивается, видя серьезное и сосредоточенное лицо Бессмертного. — Я буду рядом с тобой завтра, — Кощей наклоняется ниже, почти касаясь губ, — И не только. — В конце концов, это просто один очень долгий вечер, верно? — вкладывая в голос максимально количество безмятежности произносит Иван. Он понимает, что отчасти лукавит. Потому что это скорее одна очень, очень долгая жизнь. — Да, так что буду наслаждаться этим видом, — Кощей вновь берет в руки корону, и плавно опускает на кудрявую копну, таким же изящным и отточенным движением как на репетиции праздника несколько дней назад — Пока могу. Тебе чертовски к лицу, — когти скользят вдоль шеи, ладони ложатся на плечи. Иван оборачивается к зеркалу, видя в нем себя, и стоящего за спиной Бессмертного. К лицу или нет, ему лично судить было сложно, но судя по блеску лиловых глаз, действительно смотрелось неплохо, по крайней мере с точки зрения Кощея. — Забавно, — алые губы расходятся в усмешке. — Что именно? — уточняет мужчина, мягко скользя по затылку клыками. — Стоять с короной на голове, будучи третьим сыном, — фыркает Иван, — Братья бы точно состроили кислую мину, если бы увидели. — Кстати, ты никогда о них не говорил… — задумчиво протягивает Бессмертный, скользя носом по кудрявой копне. — У нас достаточно прохладные отношения. А старшему так вообще всегда казалось, что я претендую на то, что не мое по праву, хотя мне это отродясь не надо было, — в голосе сквозит досада с оттенком грусти. Святослав, Вячеслав — рыжеволосые, кареглазые, едва ли что-то взявшие от своей матери, разве что отдельные черты лица. У них даже имена, такие, что сразу видно чьи сыновья. Он же едва в отца даже лицом пошел, голубоглазый, светловолосый — бельмо на глазу. — Знаешь, может ты и нравишься придворным, но не рассчитывай на что-либо, — раздраженный голос, шипит сбоку от него на очередном пиру, — Тебе лучше знать свое место. Набрав в грудь воздуха, он уже собирается сказать что-то в ответ, но сестра его опережает: — Успокойся уже, а, тебе самому не смешно? — Мила бросает грозный взгляд на старшего брата, — Мы еще посмотрим, как ты своим местом распорядишься, когда его получишь, умник, — рукав ее сарафана тут же одергивают, шепчут, чуть ли не грозя пальцем- негоже девице за столом рот раскрывать, даже если царевна, не дай боже отец услышит. Но Иван кидает короткую, благодарную улыбку в сторону сестры, отгоняя неприятное, колющее чувство внутри. Да, это его дом- но все равно тоска по тому, где не было богатого убранства и прислуги, но была она, нежная, теплая и любящая мать, нет-нет да кольнет тонкой печалью. Да, это его семья- но старший Святослав не упустит не единой возможности ткнуть в его незаконное происхождение и то, что ему следует быть чрезвычайно счастливым и благодарным, что отец признал его. Достается и за внешность в том числе- и младший царевич отчаянно пытается доказать, что годен на большее, чем кажется. И вообще-то, он бы действительно был бы не против понять, где же именно оно, это самое его место. «Что ж…вот оно где выходит, да?» — думает Иван, скользя взглядом по отражению, в котором он, Князь Тьмы, держащий его в объятьях, покои, что по роскоши далеко опережают убранство родного терема, — «От судьбы не уйти, или как там?». Он ощущает внутри терпкое, перекатывающиеся волнение. — Кажется, я тоже не все о тебе знаю, мм? — протягивает Бессмертный, вырывая юношу из воспоминаний, скользя когтями вниз по плечам. — Готов обменивать свое прошлое на твое, — с хитрой улыбкой произносит Иван, оборачиваясь на Кощея и сталкиваясь с усмешкой в ответ, — А как прошла твоя собственная коронация, Темный Князь? Кощей на секунду задумывается, возвращаясь в те далекие дни, когда впервые переступил порог этого замка- тогда заброшенного, пустынного, уже начинающего разрушаться, обесточенного, долгое время лишенного силы и хозяина. Ослабленная, разобщенная навь, жившая века без своего темного бога и его наместника. Притесненная людьми, голодная и озлобленная. На него смотрят с недоверием и удивлением- чувствуя в нем ту самую силу, но не слишком ли молодого выбрал Чернобог? Он вообще справится? Ты не имеешь права демонстрировать слабости, — шепчет внутренний голос. Он смыкает свои, еще не привычно когтистые руки на шее тогдашнего предводителя оборотней, посмевшего высказать сомнения, он смотрит в него взглядом, полным тьмы, забирая его жизнь спокойно, холодно и безжалостно. Это его не первое убийство, но первое, от которого он действительно получает удовольствие, позволяя мраку разливаться по венам. Он собирает навь, как лоскутное одеяло, где-то раздавая угрозы, а где-то — обещания. И, конечно, он выполняет и то, и другое. Что ж, когда я говорил о безграничной власти, я не лукавил, но да, царство не в лучшем виде, - Чернобог своим новым наместником доволен — пойдет далеко. Но власти ведь он как таковой не жаждал, не упивался ей, и от того внушал страх еще больший, едва ли поддаваясь на раболепство и елейную услужливость. Он сжигал деревню за деревней, выжигая в себе слабость, жалость, и прочие сантименты, что привели к тому что когда-то он имел глупость так ничтожно довериться людям, так страшащимся всего того, что находятся за пределом их узкого понимания. И хотя нельзя сказать, что он не испытал глубокого, мрачного удовлетворения впервые сев на трон, пройдя перед этим сквозь ряды склонивших головы подданных, короновал себя Кощей Бессмертный в жестоких и безжалостных битвах, отбивая для нечисти и нежити принадлежащие по праву, напитываясь кровью, множа силу и топя в ней бескрайнюю боль. — Не уверен, что выйдет равный обмен, — безмятежно произносит он, пока холодная ладонь поглаживает щеку, и скользит ниже, в разрез рубашки, подмечая учащенное биение сердца, — Мне определенно нравится этот вид, — он скользит клыками по шее, опускаясь по плечу и прикусывая его, в то время как ладони ушло распускают пояс на брюках. — Что, хочешь… — с короткой улыбкой отвечает Иван, тем не менее едва заметно нахмуриваясь: «Едва я пытаюсь подобраться к его прошлому, так он быстро меняет тему» — Да, хочу трахнуть тебя прямо напротив зеркала, — сверкнув глазами Бессмертный скользит языком по шее. — С короной на голове? — хмыкает Иван, откидываясь на плечо мужчины. Кудрявую копну вместе с той самой короной ловят, не давая ей с громким звоном укатиться по полу. — Именно, свет мой, именно… «Да, с неуемной похотливостью действительно все в порядке», — думает Иван, закрывая глаза, позволяя себе плыть по течению движений этих уверенных, властных рук. — Постарайся выспаться сегодня. Завтрашний день будет долгим, — после, мягко поцеловав напоследок, Кощей оставляет его в постели разморенного, усталого. «Что ж, надеюсь хотя бы какую-то часть волнующих его мыслей я из него выбил», — усмехается мужчина, тихо выскальзывая из спальни. Ночь — хорошее время чтобы разобраться с теми делами, которые лучше оставлять под покровом тьмы, подальше от глаз чувствительного к его коварной и кровожадной стороне юноши. Иван же ожидал, что ночью накануне коронации сон едва ли посетит его, но ошибался: он уснул крепко и почти сразу. Во сне он оказывается перед дверью, простой и деревянной. Интуитивный голос зовет его войти внутрь, и он подчиняется ему, оказавшись внутри какой-то избы, полупустой и незнакомой. Он находит там молодо выглядящую девушку- с длинными светлыми волосами, такими же как у себя, и сапфировыми глазами, сверкающими в полумраке. Она сидит на скамье, и в руках ее веретено размеренно крутиться, спрядая шерстяную нить. Простой льняной сарафан не скрывает стройного стана. — Ну что, ты Иван, значит, — незнакомка с улыбкой переводит взгляд от рукоделия на юношу, — Сбылась твоя судьба, ты при Князе? «Наверное, это та самая Яра…», — юноша как завороженный разглядывает девушку. — Да, при нем, — с небольшой нотой смущения протягивает Иван, подходя к скамейке и устраиваясь на противоположном краю. — И каково тебе? — испытывающее протягивает ведьма, всматриваясь в лицо гостя, — Изнеможённым не выглядишь, сработало мое заклятье? Приглянулся ты ему? — Более чем… — юноша не может сдержать усмешки, — даже в супруги взял, — добавляет он спустя паузу. — В супруги? — веретено на секунду замирает в тонких, грациозных пальцах. — Да, а что? — брови Ивана вопросительно поднимаются вверх. В комнате раздается звучный, громкий, даже злорадный смех. Яра отбрасывает рукоделие в сторону и поднимается на ноги. — Хах! В супруги! — девушка ловит недоумевающий взгляд Ивана и широко улыбается, — Да ты не думай, это я так… над предыдущим князем злорадствую. Думал, что его проклятье ничем не попрать, да и я мало на что надеялась… — по губам девушки пробегает злобная усмешка, и Иван отчетливо чувствует ту разницу, что есть меж этой ведьмой и его матерью- неуловимую во внешности, но скрытую в сути, — Нет, вообще надеялась конечно, но ты определенно выжал максимум. И что, не быть тебе рабом, а быть тебе царем рядом с ним? — Выходит что так, — пожимает плечами юноша, — но и рабом я тоже побывать успел. — Ой, важно не с чего начали- важно чем закончили, — смеется Яра, — А тебе то он мил? Хоть немного? — А разве был бы не мил, пошел бы под венец? — фыркает Иван. — Когда темный Князь такое предлагает- ему не отказывают, — фыркает ведьма в ответ, — Хотя, судя по тому, каким ты должен был получиться- и видимо, получился ты бы мог. «Да, я бы мог и отказать… Но я не хотел», — мелькает в голове юноши, и следом невольно приходит воспоминание- их переплетенные руки и глубокий, неотрывный взгляд на него, пронзающий в самую душу, за мгновенье до того как на их ладони опускается шелковая лента. — Ууу, можешь не отвечать, все понятно, — пуще прежнего веселится ведьма, считывая все с лица потомка, — Что ж, я более чем довольна. А что там Яга, как она там кстати? — Лучше, чем хотелось бы, — со вздохом произносит юноша. — Что не сложились отношения? — изящные брови поднимаются в вопросительной интонации. — Можно и так сказать, — пожимает плечами Иван, невольно морщась при воспоминании о всех услышанных из ведьминых уст ядовитых колкостях. — Хм, странно, — протягивает Яра, вновь беря в руки веретено, — Мы всегда были ее любимицами. — Мы? — теперь уже очередь юноши недоумевать. — Ну, Прекрасные. Насколько у нее вообще могут быть любимцы, — фыркает девушка, — Во-первых, просто пригожие же- смотреть приятно, шутила иногда, что сама такая страшная от того, что всю красоту нам отдала… А во-вторых, если что когда нужно было получить, и так, чтобы руки не марать — она всегда нас подсылала и подкладывала, — в голове отчетливо сквозит досада и раздражение, — Мало кто мог устоять, — Яра на мгновенье изображает приторно-соблазнительную гримасу, хлопая ресницами, прикусывая губу. «Интересно, а я так же иногда со стороны выгляжу что- ли», — с неким досадливым удивлением думает Иван, склоняя голову на бок. — Но я ее сильно разочаровала, так что, не удивительно, — вздыхает ведьма. — Кажется, я разочаровал не меньше, — задумчиво протягивает юноша: «Надо определенно узнать, что за договор у них был там. Она явно не получила от него то, чего хотела, и от того никак не может успокоиться…» — А ты сама…где мы сейчас? — Иван оглядывается вокруг, но не замечает в комнате ни одного предмета, позволившего бы ответить на этот вопрос. — Это посмертие. Ничто и никто не уходит бесследно, особенно души с силой… У меня тут дело, — Яра кивает на веретено, — Плету судьбы смертных теперь, такое тоже знаешь, ироничное назидание мне, любительнице создавать предначертанное… Ладно, иди, тебе здесь, быть может, вообще и не доведется самому занять место, — по губам ведьмы пробегает многозначительная улыбка. — Слушай, подожди, — Иван уже собирается встать со скамейки и двинутся в сторону двери, как давно мучавший его вопрос заставляет остановиться, — Проклятье твое… Не наложи ты его, я был бы совершенно другим? Ведьма хмурится, явно застигнутая врасплох этим вопросом. — Сложно сказать, — девушка пожимает плечами, ловко перекручивая меж пальцев нить, — Это князю было-то проклятье… А тебе дары, — кажется, в голосе даже есть нотка легкой обиды, — Все, что было ведь отдала… Вообще, у ведьм принято следующую в роду одаривать — я лишь выбрала то, что придало тебе особенную огранку, чтобы твой Темный Князь повелся. «Повелся, огранку… Интересные формулировки», — думает Иван, даря родственнице неловкую улыбку, тающую в себе внутреннее смятение. — Но ведь все равно мог бы не раскрыть их должным образом, дары эти, вот в чем риск был, — продолжает безмятежно рассуждать ведьма, — Ты думаешь, что у людей иначе? — грациозные пальцы резким движением проходятся по нити, — Так же сплетаю их судьбы, выбирая что внести, что вплести… Но иной раз смотришь- такой славный набор был, а человек все равно ничего толкового не сделал, все растратил. А порой- предначертан так, пшик, а человек вгрызается зубами, и до того доходит, что никто от него не ожидал. Не все можно выбрать, в общем, — веретено ударяется об пол с глухим стуком, — Но можно выбрать, как с этим обойтись, — усмехается Яра, — Во всяком случае, я не думала, что ты сам князя полюбишь. Да и что он полюбит тебя — рассчитывала так, на покровительственную снисходительность, милость власть имущего… Так что береги себя, и иглу его тоже береги. Но пуще всего береги любовь. Ее истинную не воссоздать никакой магией, — Яра одаривает потомка улыбкой, легкой и простой, но в глубине топазовых глаз отчетливо пробегает серьезный, напутственный огонек. Иван кивает, укладывая ладонь на ручку двери, и раскрывает глаза, обнаруживая, что за окном уже поднимается солнце, пробиваясь сквозь стекло яркими лучами. А после, уже вечером, он стоит перед высокими, до потолка дверьми и нервно одергивает парадный, обитый горностаевым мехом плащ. Руки предательски холодны, и как бы он не отгонял от себя волнение, оно разливается в каждый уголок тела, отдаваясь учащенным сердцебиением. «Просто пройтись по залу- да, по залу в котором собрана вся навь, которая будет пялиться на меня неотрывно- затем подойти к нему, преклонить колено- вот я и присягаю ему на верность, хотя ладно, это уже сделал, перевязав с ним свои руки, теперь я присягаю на верность…всему миру нечисти? Боже, как я на это согласился вообще, как он умудрился меня уговорить? Состроил едва заметное печальное выражение лица, мне это важно, и все, как всегда, заполучил от меня все, что хочет. На верность я тебе не присягну, и наместником твоим не стану, ну и где я теперь? Стою тут за минуту до непоправимого, смешно просто», — мысленно нервно передразнивает сам себя юноша, ощущая как по спине бегут мурашки, — « Это просто формальность …Обвел меня вокруг пальца, как всегда. И так, и потом он наденет на мою голову эту дурацкую корону, а после будет бесконечный вечер, где мне надо будет запомнить кучу лиц и имен…», — с алых губ слетает тяжелый вздох, почти претендующий на тягостный стон. — Если вы раздумывайте сбежать, сейчас уже однозначно поздно, — раздается за спиной почтительный, но не без ноты легкого, едва уловимого сарказма, голос. Юноша едва заметно улыбается- Вазирь был одним из немногих кто мог позволить себе тонкую иронию в его сторону и, честно говоря, это здорово разбавляло коленопреклонство всех остальных. — Вы определенно правы, — Иван находит в себе силы отпустить наконец край плаща, мех на котором более чем замучен его нервными пальцами. — У вас есть дар очаровывать и располагать к себе- сегодня хороший день, чтобы им воспользоваться. Юноша молча кивает, выдыхая и одергивая одежду. — Вы готовы? — Да. Иван на секунду прикрывает глаза, слыша как тяжелые, высокие двери распахиваются перед ним.