Соответствующий статус

В мире не так много людей, особенно в нынешних обстоятельствах, с которыми он может разделить свои тревоги и сомнения. Иван не рискует возвращаться в родное княжество — слишком высока вероятность что его увидят, узнают и это тоже в значительной степени отрезает его от близких. Тем не менее, он находит возможность встретиться с Серым, но один вид лица друга сразу подсказывает ему, что лучше поберечь его от лишних проблем, и он даже не упоминает о своих переживаниях. — Да она как, нормально… — пожимает плечами волк с каким-то особенно отстраненным взглядом на осторожный вопрос о Миле, — Все как-будто забыли, что она пропадала куда-то, только отец твой, кажется, что-то подозревает… Ее ни то что из терема, из покоев не выпускают, и сторожат десятком дружинников. Как только дособерут приданное- уедет. Иван едва заметно кивает, переводя разговор на другую тему, и тратит встречу с другом на то, чтобы хоть немного изгнать печаль из его глаз. С его точки зрения, волколак и так проявил к нему бездну понимания и принятия, на всю его долгую, путанную, и с опущением неких неоднозначных деталей историю злоключений, приведших его к решению остаться в нави с Князем Тьмы выдав только задумчивое: не знал, что тебя привлекают мужчины Иван в ответ на эту реплику лишь облегченно выдыхает, не удерживаясь от искреннего смеха — это открытие о себе из всех последних смущает его меньше всего. И юноша чертовски рад, что хоть что-то из важного в его жизни — дружба, остается неизменной. Но и сам Серый стоит перед весьма непростыми выборами: — Мне предлагают ехать туда, с ее свитой. Тебя-то все считают пропавшим… — ровным голосом роняет волк, пока они греются у костра. — И что ты думаешь? — хмурится Иван, думая о том, что это скорее плохая идея, чем хорошая. — Не знаю. Думаю, что не к добру. Но должен же быть кто-то, кто защитит ее там, если что, да? — с тоской в глазах произносит Серый Иван поджимает губы, удерживая слова о том, что Мила защитить себя может много лучше, чем кажется на первый взгляд. Он думает написать сестре письмо, но в итоге отказывается от этой идеи, интуитивно ощущая, что не стоит этого делать. На самом деле, это вполне верное решение. Они поддерживают переписку, но Иван отчетливо ощущает некую отстранённость, скользящую между строк. «Ей сейчас не просто», — с горечью думает он, пытаясь подобрать в голове хоть какой-то вариант деятельной помощи и едва ли находя его. — Свет мой, конечно, если уж очень хочется, можно похитить ее и в третий раз, — не без ехидства рассуждает Бессмертный, наблюдая за его нахмуренным, серьезным лицом, — Да только кажется она не собирается сворачивать с выбранной дорожки. — Вообще-то, поднял со дна всю муть ты, а злится она почему-то на меня…— с грустью отвечает Иван. Эта отстранённость между ними иной раз даже граничит с холодностью, особенно после письма, в котором он кратко упомянул о своем браке. Действительно, получи Мила еще и сообщение о том, что ее брат не только сумел заключить союз по любви, но и получит власть, которую, ко всему прочему, еще и капризно не хочет принимать, это едва ли бы добавило понимания в их отношения. Она любит Ивана ничуть не меньше, чем раньше, но ей правда сложно смириться с некоторыми вещами — например с теми, что у иных свободы больше по праву рождения мужчиной, и с тем что, некоторые получают все, что хотя и не хотят, едва ли платя за это что-то. Иван бы в ответ на это печально улыбнулся — о свободе и цене у него было представление куда глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Утешение вполне предсказуемое находится в теплых материнских руках. — Что ж, не удивлена, что это тебе не нравится, — осторожно протягивает Елена в ответ на достаточно эмоциональный рассказ сына. «Она то точно уж не такого для меня хотела…» — с досадой думает Иван, пытаясь разгадать какие именно чувства таятся за аккуратными материнскими фразами. — Но мне… не знаю, можно ли назвать это словом приятно, наверное, скорее спокойнее от того, что он относится к тебе столь серьезно. «Все же это лучше, чем если бы он был равнодушен и жесток к нему и использовал только как сосуд и проводник для своей силы… Так тревожно, что он там, с ним, в этом гигантском замке, среди нечисти и нежити…» , — размышляет Елена, с печальной нежностью вглядываясь в рассерженное лицо сына. — Я бы предпочел, чтобы он относился проще, — Иван фыркает, но не может не заметить тени грусти в улыбке женщины, — Чего? — Думаю о том, что судьба твоя свершилась, так, как предначертано, и нет смысла уже заламывать над этим руки, — со вздохом произносит мать. — Звучит так, будто ты предлагаешь мне просто смириться со всем, — в голосе юноши сквозит нотка возмущения. — Да не то что бы… Думаю, что у него наверняка есть свои мотивы, — Елена ловит недоуменное- раздосадованное выражение лица сына, явственно читающееся как «ты что, на его стороне что ли » и тягостно выдыхает, — Твой муж, как и всякий властный чело… — Елена невольно морщится- в общем, как всякий, кто обладает такой силой, мало считается с мнением других, но не думаю, что эта идея лишь каприз для него. Иван хмурит брови, задумавшись. С этого ракурса все может выглядеть иначе- и все равно не менее тревожно. — Я понимаю, что тебе не просто с ним, — Елена ласково проводит по кудрявой копне: «И все же, то, что ты можешь фактически безнаказанно хлопнуть дверью перед Князем Тьмы…о многом говорит». — Ему со мной тоже, — бурчит юноша, со вздохом укладывая локти на стол, и только подтверждая этой репликой материнские мысли. Чуть позже, выходя на крыльцо, он замечает небольшого ворона, сидящего на ветке. Иван досадливо хмурится — вполне понятный жест, но во многом демонстративный. «Вот же, Иглы ему что-ли недостаточно как будто, чтобы следить за мной…», — с раздражением думает юноша, подходя ближе и намереваясь спугнуть птицу, но та лишь взмахнув крыльями, приземляется ему на плечо, легонько клюя. — И чего ты от меня хочешь? — с досадой произносит Иван, и от чего-то ему кажется, что ворон смотрит на него ни то укоризненно, ни то вопросительно, — Можешь передать ему, что у меня все в порядке, как будто сам не знает, — с губ юноши слетает вздох, и несмотря на толику раздражения внутри, он поглаживает птицу кончиками пальцев. Ощущения холодных, черных и гладких перьев сразу рождает в голове совсем иной образ. На его голову ложится венок- нежный, сплетенный из белых цветов. миндаль- обещание жимолость- верность незабудка- истинная любовь и оттеняющей алой нотой роза- страсть и желание Бессмертному во многом забавно говорить о чувствах на языке, который собеседник заведомо не поймет. — Красивый…- восхищенно протягивает Иван, поднимая глаза к верху и осторожно ощупывая бутоны. Смертоносные когти, не раз окропленные кровью с особой бережностью создавшие это сплетение цветов, мягко проводят по теплой щеке, — У тебя определенно вышло аккуратнее, — смеется юноша, привставая на цыпочки так же опуская венок на гладкие черные волос, — Все-таки из тех, кто плетет, верно? И еще как, оказывается? Он языка цветов не знает, выбирает из гигантского цветника Князя Тьмы просто приглянувшиеся, под цвет его лиловых глаз, но у него тоже выходит неплохо: сирень- первая любовь василёк- верность и преданность птицемлечник — надежда — Выходит, что так, — Кощей с улыбкой подмечает в своем свадебном венке листья камыша, что символизирует покорность, которую от этой кудрявой головы дождаться почти невозможно. По возвращении в замок- он подмечает, что даже мысленно еще не называет это место домом- мавки сразу же, услужливо, потупив глаза, докладывают ему, что Господин в саду. Он проходит сквозь каменистый, во многом пустынный, и отчасти заброшенный сад- видно, что это не самое посещаемое и излюбленное место в замке. Иван находит Кощея в беседке, на скамейке. Тот переводит на него взгляд, едва заметно усмехаясь — юноша прекрасно знает, что его появление едва ли может быть неожиданностью для супруга. — Что, все дорожки так или иначе ведут ко мне? — с мягкой усмешкой произносит Бессмертный. Тем не менее, лукавый блеск лиловых глаз скорее интересуется: нагулялся, подумал? — Лишь те, по которым я выбираю идти сам, — Иван, сдерживая порыв закатить глаза, устраивается на скамейке рядом. — К чему так упорствовать? — в конце концов спрашивает Кощей, нарушая повисшее на какое-то время молчание, — Почему тебя это так пугает? — А почему эта идея вообще взбрела тебе в голову, почему это важно? — отвечает Иван вопросом на вопрос, чувствуя натянутую нить напряжения между собой и собеседником.

How do you love someone

without getting hurt?

How do you love someone

without crawling in the dirt?

Они всматриваются в друг друга внимательно, серьезно и пристально. Тонкий баланс- сблизиться или отдалиться, рискнуть сказать правду или погрузиться в очередное препинание, обличая друг друга в столь привычные, но теснеющие с каждым днем эпитеты: Собственник Упрямец Неразумный мальчишка Властолюбивый эгоист «Ладно, кажется, если я не начну первым, с мертвой точки мы никогда не сдвинемся», — мелькает в голове юноши, и он со вздохом откидывается на скамейку, устремляя взор в глубины сада, в извилистые и причудливые деревья, что не растут в мире людей. — Пугает- правильное слово на самом деле. Правда пугает. Это странно, но… Это словно последний рубеж, после которого все, конец. Обратно дороги точно нет. Кощей выслушивает эту короткую правду, не позволяя лицу дрогнуть, но отчетливо ощущая, как часть души проваливается куда-то вниз и падает, падает, падает. — Знаю, что это смешно звучит, потому что обратно дороги уже давно нет, еще там, в лесу все закончилось и началось, — продолжает Иван, пока не решаясь заглянуть в лицо собеседника, — Да и правда нелепо: Игла, брачный узел, оставленный отчий дом, да что изменит какая-то в общем-то, я правда могу поверить, что формально лежащая корона на моей голове?.. Но есть какое-то чувство что изменит, и меня холодит при мысли об этом. Повисает молчание, и только шелест ветра разбрасывает осенние листья по дорожкам, закручивая их пестрыми вихрями. — Жалеешь все-таки значит? — тихо спрашивает Кощей, морщась, чувствуя, как эмоции, в последнее время куда менее скованные контролем и сейчас предательски пытаются прорваться наружу. — Нет, я не жалею, — Иван оборачивается к мужчине и кладет ладонь на его руку, лежащую рядом на скамейке, с досадой ощущая ее куда более холодной чем обычно, — Может это во многом иррационально, но я как будто опасаюсь, что с этим потеряю еще что-то важное, человеческое в себе. «Еще что-то важное», — с горечью подмечает Бессмертный, — «Что ж, весомые поводы сопротивляться для него». Вновь повисает тишина, и Иван терпеливо выжидает- ощущая, как сердце учащенно бьется. — Помнишь, я как-то сказал тебе, что не считаю тебя своей игрушкой? — медленно начинает Кощей, ощущая как мучительно и тягостно слова складываются в речь. В общем и целом, не так и уж сложно объяснить. Проблема в том, что за этим стоит чересчур ранимое: Ты слишком важен для меня, поэтому мне так это важно. — Такое признание не забудешь, — алые губы трогает улыбка, и от этого между ними теплеет. — Когда я узнал о том, что тебе никуда не сбежать из моих цепких лап… Я тянул с тем, чтобы рассказать тебе, в общем-то, действительно из эгоистичных мотивов. Мне до чертиков хотелось, чтобы ты остался со мной сам- и я получил то, что хочу, тут ты тоже прав. И мне важно, чтобы ты был рядом со мной, понимаешь? — Кощей наконец разворачивается лицом к Ивану и тот видит в его глазах болезненную глубину, — Я…так долго опускал тебя вниз, но я хочу чтобы ты был равный со мной, мне не нужен прекрасный ведьмак в услужении в оплату чьего-то там долга, мне больше не нужен раб. Юноша чувствует, как от этих слов бежит дрожь. Словно одновременно и удар хлыстом, и нежное прикосновение любящей руки. Это сожаление, или новая, более глубокая и сложная форма алчности чувств? — Ты и в супруги меня позвал из этих мотивов? — с нотой светлой грусти произносит Иван, осторожно сжимая ладонь под своей рукой. — Нет, в брак я тебя звал от того что… — «просто хотел», хочет продолжить Бессмертный, но висящая в диалоге мера откровенности и так почти что невыносима, — Поэтому в том числе. Я хочу, чтобы с тобой это было правильно.

It's hard to talk,

To say what's deep inside,

It's hard to tell,

The truth when you've always lied.

— И разве этого недостаточно? — склоняет голову на бок Иван. — Нет, — Кощей усмехается, — Тебе ли не знать как сильные мира сего могут в конечном итоге обходиться супругами? Этот союз укрепил твое положение, но лишь до определенной степени, особенно с учетом того, что мы сделали это лишь для себя, можно сказать, в тайне. Навь поняла, что у ее Князя есть не просто игрушка, а чрезвычайно любимая игрушка. Коронация окончательно расставит все по своим местам. «У него всегда такие…специфические методы проявить заботу», — мысленно хмыкает Иван. — Чернобогу это не понравилось бы, — протягивает юноша, срывая с уст Кощея искренний смешок. «Могу я позволить себе сделать что-то для себя, только для себя, в конце-то концов?» — с неким раздражением думает мужчина, ощущая дискомфорт от уязвимости, которую обнажает этот диалог. — Его мнения никто не спрашивает, — оскаливается Бессмертный, — В конце концов, все проблемы нави решаю и держу в своих руках я. «Да, ты не сразу удосужился даже мое узнать», — и тем не менее, теплая рука мягко поглаживает холодную ладонь. — Но ты прав в том, что это изменит нечто, — со вздохом произносит Кощей, окончательно поворачиваясь к супругу и обхватывая его лицо руками, прижимаясь лбом ко лбу, — Я готов дать тебе клятву, что власть не будет тяготить твоих плеч — но каждая нечисть и нежить от самой мелкой до самой значительной посмотрит на тебя иным взглядом. В этом, собственно говоря, и смысл. Ивана накрывает ладони Бессмертного своими, закрывая глаза. — И действительно отрежет меня от чего-то человеческого, верно? — тихо произносит юноша. — Только когда ты в нави, — отвечает Кощей. «О, ну, так, это ведь просто мелочи…», — нахмурившись, Иван со вздохом осторожно отстраняется, отводя взгляд в сторону. — Слушай, я…- Кощей в лице не меняется, но когда теплые руки соскальзывают с его холодных ладоней, это отзывается внутри сжимающейся на груди змеей — Я понимаю. Васильковые глаза в ответ на него смотрят уже даже скорее не раздраженно и зло, а скорее устало, и отчасти печально. Вообще, Иван свою грусть ему едва ли раньше показывал — много чести было бы, прятал за злостью и ненавистью, но теперь многое иначе. И это сочетание чувств на любимом лице царапает дискомфортом, вынуждающем продолжить: — Понимаю, что ты изменил течение всей своей жизни, чтобы быть со мной. Я знаю, что все здесь для тебя ново, непривычно, чуждо. Я вижу, что ты переживаешь из-за того, чем в итоге это сделает тебя, — Бессмертный касается лба юноши едва ощутимым поцелуем, — Я чувствую твою тревогу, от того, что ты не понимаешь какое место между двумя мирами занять, использовать ли свою ведьмовскую силу, или наоборот нет, — Кощей обнимает лицо юноши, ласково поглаживая щеки пальцами, — И я знаю, что ты еще отчасти скучаешь по дому и всему, что оставил там, и не понимаешь, стоит ли вообще переступать этот порог даже с кратким визитом: как объясняться, что говорить, правды не сказать, лгать ты терпеть не можешь… И хотя мне немного досадно, что из всего того, что я мог бы дать тебе взамен, тебе нужно столь малое, — по губам мужчины пробегает усмешка, — Но я хочу, чтобы ты знал, что я осознаю каждую грань цены, которую ты платишь. Которую я вынуждаю тебя платить. Кощей чужие чувства умел понимать и распознавать более чем хорошо — иначе вряд ли бы мог ими так талантливо играть при необходимости. Но едва ли ему приходилось часто использовать это навык с подобной стороны. — Это… очень обезоруживающий монолог, — сипло произносит Иван, чувствуя ранящую в самое сердце нежность, захлестнувшую его буквально с головой. Он скользит руками на шею Бессмертного, обнимая, прижимаясь, утыкается в плечо, — Знаешь, я ни о чем не жалею, я люблю тебя, но мне безумно страшно стать таким, как ты. …Да и остался ли ты на светлой стороне, за которую так цеплялся?.. ты и на вещи похуже способен, просто пока не понимаешь этого… — А что, чувствуешь в себе предпосылки? — со смешком произносит Кощей, поглаживая кудрявую голову. «И все же, он молод, ужасающе молод», — думает мужчина, опуская глаза и всматриваясь в возлюбленного, — «Не удивительно, что он опасается потеряться во всем этом». — Не то что бы, — устало вздыхает Иван, — Но я убил ради тебя однажды, без особых сожалений, и, на самом деле, я знаю, что могу сделать это снова, — голубой взгляд скользит вглубь сада, — Как ни крути, я не такая белая овечка, как, быть может, хотел бы быть… Это знаешь, как…чувствовать, что в тебе есть нечто, глубокое и затаенное, но оно спит по большей части, и если не дразнить, то и не проснется. И дразнить я не хочу. Чего? — Иван перехватывает странную ухмылку Бессмертного, нахмуривая брови. — Да так, ничего, подумал, — когтистая рука продолжает скользить меж кудрявых прядей, мягко и плавно, — Что мера твоих чувств в том, на что ты готов пойти, а моих — от чего я готов воздержаться ради тебя. В ответ юноша не удерживается от смешка, в котором есть оттенок ироничной горечи: «Да, вот такая сомнительная романтика- я могу быть настолько плох, чтобы замарать руки ради тебя, а ты можешь попытаться быть настолько хорош, чтобы не сделать подобного лишний раз для меня». — В конечном итоге, — рука юноши соскальзывает со спины Кощея и проходится по ребрам, — Ведь именно она ведь обязывает меня куда больше гипотетической короны? — Ну, в общем-то да, что лукавить, — не удерживается от усмешки Бессмертный, — Но, как видишь, я жажду собрать максимальный набор обстоятельств, привязывающих тебя к себе: Игла, брачный узел, корона. — А что, чувств моих тебе недостаточно? — протягивает Иван, поднимая голову и всматриваясь в лиловые глаза, — Я вообще не понимаю, как можно любить кого-то и не доверять ему при этом… — бурчит юноша скорее себе под нос. «Чувства имеют обыкновение проходить», — горькой грустью думает Кощей, — «А вечность, это весьма долго, так или иначе…», На самом деле, думать о том, что будет, когда (если?) подобное произойдет, ему совершенно не хочется, он гонит от себя эту тревогу, как назойливо пищащего-комара. Иван улавливает это смутное опасение на уровне ощущений, и в нем самом оно не отзывается, вызывая скорее подозрительное недоумение. Но спросить напрямую — Почему ты боишься (боится ли Кощей Бессмертный чего-либо? Юноше подобная формулировка кажется весьма сомнительной), что я куда-то денусь? — он не решается, вполне обоснованно подозревая, что получит в ответ нечто вроде- Ну, с твоим талантом впадать в приключения, - произнесенное с неизменной усмешкой на устах.

I was always the chosen child,

The biggest scandal I became,

Быть может, это и не совсем ложь — мужчина действительно тревожится за него, да и он, право слово, склонен попадать в передряги. Но Иван отчетливо ощущает, что это явно и не вся правда. …- Я никому не расскажу о твоем предложении, — Кощей, сверкая глазами шипит эти слова молодой царице в одном из темных поворотов терема, оглядываясь в тревоге, надеясь, это этот разговор никто не услышит, — И ему в том числе, но не смей впредь говорить о таком, не думай даже. Женщина смотрит на него раздраженно, но, кажется, в этом взгляде есть даже снисходительность и жалость. — Неужели ты не понимаешь, что как только до нашего бравого царька дойдет, на что ты можешь быть способен, все закончится? Твой талант плести интриги и вот это вот, — печально усмехается она, кивая на приколотую к накидке на плечах длинную булавку с витиеватым ушком, — может не только служить в угоду его желаниям, но и стать опасным. Ведь ты бы мог получить гораздо больше, но лишь позволяешь использовать себя, зачем? Неужели все еще настолько слеп по отношению к нему? — Он доверяет мне, — твердо произносит Кощей, — И я доверяю ему, — он заканчивает этот разговор, разворачиваясь и уходя прочь, неся в сердце тревогу и горечь. — Твоя лебединая верность обернется лебединой песней, — тихо бросает царица в след, переводя взгляд в окно. Он это предзнаменование пропускает, вспоминая уже потеряв все свои лебяжьи перья, обрастая жесткими вороньими.

They told me I'd never survive,

But survival's my middle name.

— Я же говорил тебе, что мне никогда не бывает достаточно, — пожимает плечами Бессмертный, произнося эту фразу легко, скорее отшучиваясь. Иван едва заметно хмурится, наклоняя голову, пытаясь различить во взгляде напротив то, что стоит за этим на самом деле, — Но повторюсь, что корона не для того, чтобы тебя оковать. С ней в любом уголке нави к тебе будет соответствующее отношение. Для меня это важно, — лиловые глаза смотрят взглядом властным и покровительственным, не желающим сталкиваться с возражениями. Моя власть- это самое весомое, что было у меня до тебя, я хочу разделить ее с тобой. Я хочу защитить тебя, понимаешь? Так себе чувство, знаешь ли, ночью сплетаться ладонями, а днем стоять сзади, в тени, на задворках. Ты не узнаешь.

I've walked around broken,

Emotionally frozen,

Gettin' it on,

Gettin' it wrong

— Действительно важно? — Иван смотрит на собеседника внимательно, пытаясь разглядеть истинные чувства, что едва проглядываются в спокойном, почти непроницаемом лице. — Да, — Кощей заправляет светлый локон за ухо, едва ощутимо проскальзывая когтями по теплой коже. …Солнечный свет заливает небольшую избу, на дворе август, и на улице тепло, но не жарко, а тепло и свежо. — Ма-а-а-а-ам, ну когда мы уже пойдем гулять на озеро? — маленький кудрявый мальчишка, наступив брови, выглядывает из дверного косяка. — Солнышко мое, сегодня не получится, — Елена оборачивается на него с немного виноватой улыбкой — она нарушает уже второе обещание подряд, — Травы нужно не только собирать, но и высушивать и перерабатывать, а это требует времени и внимания. Иван вздыхает, подходя к столу, забираясь на стул и укладывая подбородок на деревянный край, наблюдая за тем как женские руки ловко отделяют бутоны от стеблей и раскладывают в разные кучки. — Я знаю, что тебе нравится озеро, и ты любишь гулять там, но скоро осень, и мне важно успеть все заготовить, — Елена быстро наклоняется, целуя сына в темя, ласково поглаживая по голове, и снова возвращаясь к работе. — Пускать камушки по озеру тоже важно, — вздыхает Ваня. — С этим я спорить не буду, — улыбается женщина. — Но если это тоже нужно сделать…- маленькая рука осторожно тянется к пучку зверобоя, — Может, я могу помочь тебе, и когда все закончим, сможем пойти погулять? — Хм, — Елена окидывает сына теплым взглядом, — Что ж, отчего нет, смотри, осторожно отрывай сам цветок и клади сюда, а листья вот сюда… Ребенок медленно, внимательно и осторожно берется за дело, стараясь не мять и не рвать нежных бутонов, сосредоточенно отделяя одно от другого. — Солнце, не устал, может поиграть пойдешь? — спустя пол часа мимолетно интересуется Елена. Ваня лишь мотает головой, улыбнувшись: — Важно же… А на озеро еще сходим, там и осенью хорошо, правда? Листики станут такие желтые-желтые, красивые. И рябина красная будет свисать красиво, хочешь, я тебе из них бусики сделаю, а, мам? Со зверобоем они разбираются действительно быстрее обычного, но есть еще много дел — растить ребенка одной, покладистого, но игривого и неугомонного бывает не просто. И тем не менее, через пару дней Елена выкраивает возможность для столь желанной для сына прогулки. — А разве не надо заниматься травами? Там еще много, — с удивлением спрашивает мальчик. — Пускать камушки по воде- тоже важно, — улыбается в ответ женщина. Это последнее лето, которое они проводят вместе- осенью на порог явятся незнакомые мужчины с мечами на поясах, и мать с тревогой в глазах соберет их в путь до царского терема, закончившийся разлукой. Иван укладывает голову на плечо мужчине, закрывая глаза, в то время как когти осторожно скользят меж пшеничных кудрей. — Хорошо, — на выходе, коротко бросает он. «Удивительно, конечно», — усмехается Кощей, зарываясь носом в золотое море. — Но у меня есть условия, — Иван укладывает руки на плечи Бессмертного, немного отстраняясь, окидывая его лукавым блеском васильковых глаз исподлобья, — Тоже важные для меня. — О, и расскажешь о них после того, как дал согласие? — не может удержаться от совершенно искренней улыбки Кощей, сощуривая глаза и прикусывая кончик носа возлюбленного, — Коварно. — Учился у лучших… Но я вообще-то серьезно, — нахмуривается юноша. — Я предельно серьёзно слушаю тебя. Иван ощущает, как от этой удовлетворенной его капитуляцией интонации все же немного чешутся ладони — и одновременно теплеет в груди. — Во-первых, я хочу, чтобы это действительно не влекло каких-то больших обязательств. Я не чувствую себя готовым к такому, это меня пугает. — Это даже можешь не считать за условие, а полагать как само собой разумеющиеся, — пожимает плечами собеседник. — Во-вторых… Думаю, что я не готов рвать с явью окончательно. И чем бы я не занимался там, какие бы связи там не приобретал с людьми- ты не будешь лезть в это. — До тех пор, пока это не станет опасным для тебя, — многозначительно вставляет Бессмертный, на мгновенье чуть крепче необходимого смыкая когти на спине собеседника. — Слушай, давай не юлить, почти ничто в мире не может быть для меня опасным пока у меня игла. Я, если что-то и возникнет, я вполне разберусь с этим сам. В свою очередь, обещаю не нарываться откровенно и не лезть…на тонкий лед. — Что ж…- Иван видит в глазах Кощея глубокую задумчивость, — Надеюсь ты понимаешь, что как бы то ни было — твоя сторона- навь, и если возникает конфликт, то ты окажешься перед весьма неприятными дилеммами. — Говорю же, я постараюсь избегать этого. Мне правда важно не забыть…что значит быть человеком, чувствовать как человек. Очевидно, что в охотники на нежить не подамся, — фыркает Иван, — Короче говоря, я прошу у тебя того же, что ты ждешь от меня: чтобы ты доверял мне, и тому, что я делаю. Причем доверял честно, а не в своем стиле, оставляя за моей спиной прислуживающее тебе уши и глаза. Мне вообще не нравится это…ощущение поводка на шее. « Хм, он действительно хорошо меня изучил…», — когти Кощея медленно и задумчиво скользят в кудрявую копне, перебирая пряди, — « С подобной оговоркой на это сложно согласиться… Свободолюбивая, златоперая птичка», — Бессмертный всматривается в сосредоточенно-серьезное лицо Ивана. Он полюбил его за гордость и независимость, но как же непросто обходится с этим иначе чем раньше. Да и вообще ему чертовски сложно с той долей честности, которую его супруг с упорством стремился наполнить их отношения. И внутри Кощея была весомая, темная и собственническая часть, которой действительно хотелось вновь опоясать изящную лодыжку кандалами — чтобы никуда не делся, чтобы ничего не случилось, чтобы даже не иметь возможность проверить — а настанет ли день, когда он не вернется? — Разве я держу тебя на поводке? — с усмешкой протягивает Кощей, едва заметно оскаливаясь. — Да, но теперь на длинном, в надежде на то, что я не замечу его присутствие, — фыркает Иван. — Такая ты…заноза, — когти сжимаются на талии юноши, мужчина соскальзывает клыками по шее, в легком раздражении оставляя неглубокий укус. — Ну, ты за это и зацепился, разве не так? — Иван едва заметно морщится. — В таком случае, обещай сам не скрывать того, что происходит в твоей…второй жизни, — по губам пробегает усмешка: «Что ж, кажется, мне придется сделать этот поводок таким…чтобы ты действительно не ощущал его. Силой мне тебя не удержать», — Я не прошу рассказывать все, но определенная доля открытости поможет мне смиряться. «Даже когда я ставлю тебе условия, ты выводишь все на удобный для себя компромисс», — с нежной досадой думает Иван. — И я очень надеюсь, что ты понимаешь, что если кто-то из людей положит на тебя глаз, то он останется без него, и это в лучшем случае — с улыбкой, таящей за собой действительную угрозу добавляет Бессмертный. — Если сам Темный Князь не устоял передо мной, то что же хотеть от простых смертных? — игриво протягивает юноша, но быстро меняет тон, замечая глубокую тень в глазах Кощея. «С его ревностью даже шутить о таком нельзя», — Обидно, что ты можешь сомневаться во мне. При случае буду расставлять все сразу по местам. — Я не в твоей верности сомневаюсь, просто слишком хорошо знаю людей и их поганые мыслишки, — мрачно протягивает Бессмертный. — То есть твои подобного рода мыслишки не поганые, а всех остальных за них значит нужно на кол посадить? — смеется Иван. — Абсолютно верно, свет мой, — оскаливается мужчина, и юноша ловит в этой эмоции пугающее сочетание нежности и кровожадности, — Прости, но ты действительно мой от кончика пятки до последнего волоска на голове, — и хотя в этих словах плещется ласка, переходящая в страсть, под этим есть темное, скрытое дно. Можно только молится за того, кто бы попробовал забрать у него эту златокудрую голову. Вот уж где вся тьма, что существует внутри, нашла бы пространство для разгула. — Меня все еще возмущает твое собственничество, но не могу не признать, что звучит в равной степени пугающе и возбуждающе, — с улыбкой произносит юноша. — Скажи спасибо своей прабабке, что одарила тебя так. « Так, что я схожу с ума рядом с тобой…», — мысленно заканчивает Бессмертный, заскальзывая когтями под рубашку юноши, утягивая его на свои колени. — Так, стоп- стоп-стоп, знаю я это… — шепчет Иван, тем не менее откидывая голову назад и подставляя шею под цепочку укусов, — Ты что, хочешь соблазнить меня прямо тут? — А что, кажется, здесь мы с тобой еще не развлекались, и это определенно та область, где мы не имеем разногласий, — шепчет Кощей, распуская шнуровку на рубашке юноши и позволяя ей плавно опасть с плеч, — Согласен на твои условия, свет мой. Знала бы навь, как ты вьешь из меня веревки… Но навь не знала, конечно. Только догадывалась. И все же, это не было большой проблемой. И пусть вся проснувшаяся в осколках его души нежность и любовь доставались юному супругу, это ничуть не уменьшало, а даже распаляло расчетливость, холодность и мрачную неприступность ко всем остальным. Ведь в конечном итоге, все в этом мире стремится к балансу. — И ты считаешь, что я вью из тебя веревки? — с долей искреннего возмущения произносит Иван, прикусывая кожу на шее Кощея, заскальзывая пальцами под тяжелое, золотое украшение на груди — Это ты вьешь их из меня, а я так, стараюсь выйти из битв с тобой с наименьшими потерями. — Что ж, пусть тебя утешит то, что ты единственный во всем белом свете, кому я готов хоть в чем-то уступать, — выразительно сверкнув глазами, отвечает мужчина, проходясь когтями по спине юноши- ровно настолько, чтобы заставить того вздрогнув, прикусить губу и сдавлено выдохнуть, — И не переживай, такое мероприятие требует соответствующей подготовки, это не день и не два… У тебя еще есть время. — Что, хочешь сказать не начал все это планировать еще до того, как получил мое согласие? — фыркает Иван, скользя ладонями по торсу Бессмертного вниз, запуская ладони дальше. Удовлетворительный смешок служит более чем красноречивым ответом, и юноша не удерживается от досадливого укуса в плечо Кощея: «Согласиться ты согласился, но посмотрим, как будешь держать свое слово- я-то один вечер с короной на голове перетерплю как-нибудь. Тебе же доверие дается, судя по всему, много труднее всего прочего…» — Не сердись, свет мой… Тем паче, что какие-то вещи требует особого внимания. Корону выберешь сам, — это произнесено интонацией, почти что граничащей с удовлетворенным урчанием. — Наслаждаешься этим, да? — васильковые глаза блестят исподлобья. — Самую малость… — он едва ли пытается скрыть тонкую коварную нотку в своем голосе. — Кстати, ты заметил, что земля не разверзается под твоими ногами, когда ты говоришь со мной искренне, мм? — тихо произносит Иван на ухо Бессмертному, запуская руки в темные волосы и вынимая из пучка заколку, позволяя черным волнам рассыпаться. Кощей лишь усмехается в ответ, перехватывая ладонь Ивана, скользя клыками по запястью. И пусть каждый из них счел, что он скорее уступил- это были единственные битвы, в которых они были готовы претерпевать поражение.

How do you love,

How do you love someone?