Чувствительный

Джин отсиживает последний час на своей скучной и нудной подработке в такой прекрасный вечер субботы, ненароком представляя, как отстрадает за горой макулатуры еще один год, а потом устроится по профессии и перестанет выть в подушку каждый божий день, приходя домой. Чтобы хоть как-то скрасить свой ужин по пути к съемной квартире, парень заходит в супермаркет ― прикупить пару снеков, которые так удобно хомячить, играя в разные игры на компьютере. Квартира встречает его специфичным запахом чего-то жаренного или скорее горелого, а еще громкими звуками телевизора и орами молодого соседа. ― О, Хён, ты сегодня поздно, ― милый Чонгук, по совместительству сосед Кима уже второй год, появляется в коридоре так неожиданно, в своей розовой пижаме и в таких же тапочках в виде кролика, ― А, ты в магазин заходил. Я возьму чипсы… ― Чонгук! ― Джин бьет по уже успевшим стащить вредную пищу рукам и стонет от недовольства, ― Мне не жалко для тебя снеков, так как ты на три года младше, но имей уважения к старшим, я даже до кухни пакеты не донес. Вообще данный монолог был пустой тратой времени, ведь младший уже смылся к себе в комнату досматривать что-то очень громкое, хрустя вкусными чипсами со вкусом краба. Джин злится только первые несколько секунд, но потом всегда отходит, как и сейчас ― без какой-либо оставшейся обиды относит пакеты с продуктами на кухню, а после моет руки и лицо в ванной. Прошел час: будущий IT-специалист сидел в своей комнате и увлеченно пытался пройти новый открывшейся уровень недавно купленной игры. Вокруг него валялись фантики и обертки из-под всякой всячины, а на столе, рядом с мышкой, стояла бутылочка соджу. Этот вечер был поистине одним из лучших за последние две недели напряженной работы почти без выходных, и Джин хочет провести его, как и планировал, с лучшим изобретением человечества. Но, видимо, роскошные часы отдыха вместе с искусственным интеллектом придется перенести на не отложенный срок, ведь маленький, милый, когда ему что-то нужно, Чонгук внезапно открывает дверь, почти что вломившись в соседскую комнату. ― Хён, а ты еще долго собираешься играть? ― младший проходит вглубь комнаты, вставая по левую сторону от друга. ― Если ты собираешься сейчас меня доставать, то да, очень долго, ― без зазрения совести рявкает Ким, наплевав на некий этикет между младшими и старшими. ― Ну, Хён, конечно, нет. Когда я вообще тебя доставал, ― и Джин резко поворачивается к нему, подняв одну бровь, ― У меня просто появилась одна проблема… ― Нет, Чонгук, сегодня без моей помощи, ― сказал – как отрезал. Младший все также стоит сбоку от Кима и чуть ли не плачет от прилетевших на его мольбу слов. Он одет во все те же милые розовые тапочки и пижаму, из-за которых выглядел действительно, как настоящий малыш, а учитывая, что Джин в принципе относился к нему, как к младшему брату, то манипуляция начинает потихоньку действовать. ― Но, Джин, у меня правда очень сильно чешется, погладь мне, пожалуйста, анус, прошу, ― эти слезливые глазки, выпяченная губа, опущенная чуть вниз голова… Старший закатывает глаза и сжимает руки в кулаки, которые покоятся на столе. Он любил Чона, черт возьми, действительно, как родного, и никогда не мог противостоять его мольбам. Поэтому, скрипя зубами, быстро сворачивает игру, выключает компьютер, откидываясь и немного отодвигаясь от рабочего стола. ― Хорошо, детка, вставай коленями ко мне на стул – полижу тебя, ― в знак того, чтобы радостный и отвратительно улыбающийся Чонгук быстрее шевелил своими булками, Джин похлопал себя по бедрам. Младший, быстро смекая и понимая намек, выпрыгивает из пижамы вместе с трусами и встает ногами на стул, расставляя по бокам от ног старшего, и, чуть не врезаясь своей попкой тому в лицо, наклоняется вперед, упираясь локтями о стол. Джин гладит светлые, упругие ягодицы, которые имеет права мацать без какого-либо разрешения, опускает руки ниже, обхватывая тонкие бедра, царапая их ногтями, целуя взасос одну из половинок, отчего ноги разъежаются еще шире. Когда Ким замечает пару капель у себя на штанах в районе полового органа, понимает, что малыш готов. Парень заглядывает ему между ножек и восхищенно улыбается при виде вставшего пениса, из которого во всю выделяется смазка. Тогда Джин раздвигает манящие ягодицы и проводит широким мазком прямо от поджатых яичек до поясницы. ― Дааа…еще, Джин, еще, ― Чонгук от приятных ощущений, которые он так любит, подается слегка назад, выставляя свой анус соседу, как самый вкусный плод на этой Земле. Он тянется одной рукой назад и хватается за одну из половинок попы, раскрывая себя, насколько может, и расширяет дырочку, закатывая глаза от еще одной волны слюнявых мазков языком. Старший принимает нетерпение Гука, поэтому незамедлительно впивается страстным поцелуем прямо в анальное отверстие, облизывая сморщенные наружние складки, засасывая гладкую кожу. ― Ммм…мой мальчик только побрился и сходил в душ, поэтому так отчаянно хотел, чтобы твой анус приласкали. Он сейчас такой чувствительный, да? ― Чонгук в ответ лишь мычит и крутит попой, объезжая длинный язык. Джин лизал, как сумасшедший, как нравилось именно Чонгуку, когда словно поедают тебя, когда ты чувствуешь, как из тебя буквально что-то настойчиво высасывают. Мальчик завидует женщинам, ведь у них есть дырочка, которая постоянно течет и кормит своим секретом любимых мужчин: у него лишь пара капель, по сравнению с водопадом девушек, из бесполезного члена. Чонгук считал свой пенис бесполезным, потому что ему намного больше приносило удовольствие стимуляция ануса или тех же яичек, последние вообще были его эрогенной зоной. Ему для оргазма нужно было как сейчас, чтобы Джин полизал его снаружи и внутри, до боли сминая ягодицы в руках, чтобы он иногда спускался к мошонке и облизывал ее, прикусывая время от времени. Да, это был настоящий кайф, непередаваемое наслаждение. ― Хён, всоси меня, пожалуйста, ― умоляюще стонет малыш, постоянно дрыгая попой. Ким быстро понимает, что от него требуется, и проталкивает свой язык настолько глубоко в кишку, насколько это возможно, с трудом дыша носом, а потом начинает сосать, всасывать бедный натруженный за годы чонгуковских похождений анус в себя, стараясь яростно вертеть языком внутри задницы. ― О, да! Блять, хорошо, хорошо…― Чон двигает тазом волнообразными движениями, сопротивляясь всасываниям и получая бешеное удовольствие. Джин отрывает свое лицо от него, чтобы вдохнуть кислород, и вновь проникает в соседа, заталкивая язык, кажется, еще глубже, кусая края дырочки, слыша восторженный стон, и сильнее сосет. Старший обхватывает втянутую талию с обнаженными ребрами обеими руками, заключая в своеобразное кольцо, и втягивает воздух так резко, так сильно, создавая вакуум внутри развратной попки Чонгука, что малыш не может больше сопротивляться, и выгибается в пояснице, подаваясь назад. ― Ааахх, да, вот так, Хён, кончаю. Джин, уже полностью придавленный задницей, бьет по сжимающимся половинкам очень сильно, оставляя красные следы, а потом царапает ногтями бока, чтобы боль, которую так любит Чон, вызвала дополнительную реакцию его организма. Чонгук корчился в лице, постоянно то вставал с локтей, то опять ложился на них, пытаясь найти нужное положение, стонал, вскрикивал, дергался и пошло смеялся от удовольствия. Оргазм проходил не так интенсивно, ведь не было даже стимуляции простаты, но попа младшего настолько чувствительна, что он мог кончить просто от поглаживаний самого ануса, о которых постоянно просил Джина. Ким продолжал облизывать анальное отверстие даже после того, как Гук полностью расслабился, распластавшись на столе грудью, и слегка вилял бедрами от не заканчивающейся стимуляции. Малыш пару раз даже вставал с колен на пятки, поднимая задницу, становясь в позу «собака мордой вниз», чтобы Хён полизал и пососал ему яички. Удивительно, но мальчик умудрялся подтекать смазкой, даже после разрядки: она мелкими каплями стекала от головки по стволу, и Джин слизывал ее, смакуя вкус во рту. Вообще член у Гука был большой, венистый, толстый, каждый мужчина о таком мечтал. Когда орган возбуждался и поднимался, то, на взгляд, был почти в двадцать пять сантиметров, с крупной головкой и яйцами. Нельзя сказать, что Джин не завидовал, не сравнивал поначалу свои шестнадцать с чонгуковским гигантом. Парень до сих пор не может понять, почему обладатель такого шикарного пениса, настолько им не чувствительный, почему мужчине, которому буквально с небес упал такой подарок, больше предпочитает игру с мошонкой или массаж простаты. Тем не менее, это так, и с этим нужно просто смириться. ― Чонгук-и, вставай, погладим теперь тебе простату, ― Чон так радостно поднимается, улыбаясь во все тридцать два, садится старшему на колени и лезет целоваться. Джин целует мальчика, как тому больше всего нравится ― глубоко, без права взять инициативу на себя, Ким залезает языком по самое горло, придерживая чужое лицо за щеки, надавливая, чтобы раскрыл рот очень широко и не смел закрывать. Чонгук стонет и немного давится, но при всем этом закатывает глаза, держась за худощавую талию своего Хёна. Джин просит младшего вытащить язык, а потом сосет его, царапая зубами и напоследок сильно кусая кончик, что Чонгук взвизгивает, начиная тереться членом о чужой живот. ― Хён, я хочу кончить…― малыш говорит правду, слезно умоляя засунуть ему в горло пальцы и помять яички, чтобы он снова излился. ― На кровать, зайка, головой вниз. Счастью Чонгука не было предела, сейчас его будут драть в горло, одновременно играясь с гениталиями ― он такое обожал. Не теряя ни минуты, младший укладывается на спину на край постели так, чтобы голова свисала вниз, и наблюдает, как к нему подходит Джин, снимая себя полностью все из одежды. Ким не спешит проталкивать член сразу в глотку: он начинает просто водить органом по лицу, пачкая прекрасное личико эякулятом, Чонгук любит так играться ― ловить головку ртом, чтобы полизать уретру. Затем, когда младший ее ловит, Джин позволяет ему вылизать себя, подставляя под язык весь пенис, от корня до залупы. Ну и теперь, когда все идеально смазано, обласкано, малыш берет по гланды. Слышатся горловые звуки давки и борьбы протолкнуть член до конца. Чонгук усердно борется с собой, пропуская Кима, позволяя чужим яйцам удариться о подбородок, и втягивает щеки, нализывая пенис изнутри. Джин поначалу просто греется во рту, а потом начинает двигаться, с каждым разом увеличивая темп. ― Ооо…малыш, твой рот, как всегда, потрясающий. Давай, заставь папочкин член покормить тебя, скушай папочкину сперму. Старший, не переставая усердно трахать, тянется к чужим разведенным бедрам, где налившийся кровью член непереставаемо тек. Джин шлепает сначала по нему, заставляя удариться об живот, пачкая его смазкой, а потом бьёт яички, что сразу же поджимаются от удовольствия. Чонгук сосал член, откровенно балдея от этого, он сосал так, чтобы получить удовольствие в первую очередь себе: смачно облизывал орган внутри, постоянно всасывал щеки, выпускал, чтобы облизать снаружи и пососать головку. Малыш также хорошо ласкал мошонку, иногда кончиком языка, пытаясь пробраться к сморщенному анусу, что Джин от возмущения сразу же заталкивал член обратно в горло, начиная поебывать с новой силой. ― Чонгук-и, твои яички сегодня тяжелее, чем обычно: их сложнее бить, ведь есть риск, что ты можешь кончить в любую секунду. Мой мальчик ни разу не дрочил за сегодня, ждал своего Хёна, чтобы вдоволь покончать перед сном? Чонгук не может ответить, но ему и не нужно, стоит только пустить вибрацию по чужому стволу и сглотнуть горлом, как Джин сразу все понимает. Мужчина продолжает шлепать красную мошонку, пережимать ее, отчего Чонгук весь собирался и втягивал сильно живот, старший царапал и чесал нежную кожу, иногда вообще щипая, чувствуя своим членом крики в горле. Джин, на время закончив с яичками, перевел свое внимание на член, также грубо сминая его в своих руках: шлепал, зажимал и царапал ствол, оставляя красные полосы. С головкой обращался нежнее, оставляя на ней редкие, но такие болезненные щипки. Чонгук уже во всю плакал от боли, которую неимоверно любил, и удовольствия: он очень хотел кончить. Старший чувствует, как низ живота привычно потянуло, как яйца начинают поджиматься и пульсировать, предупреждая о скором оргазме. Таз задвигался быстрее, стоны участились, руки сильнее сжали чужую мошонку, спуская густую сперму прямиком в пищевод соседа. ― Вот так, детка, принимай папочкину сперму, ― Джин крутил тазом, выжимая из себя всю сперму, чувствовал, как малыш старался работать языком, продлевая удовольствие, от чего Ким, не сумев сдержать позывы из-за наслаждения, пустил пару струек мочи. Джин громко дышит, нагибаясь и упираясь ладонями о постель, все еще находясь внутри своего сладкого мальчика. Чонгук в данный момент безумно доволен: он гладит двумя руками бока Хёна, успокаивая после оргазма, переставая касаться языком пениса, когда понимает, что тот стал слишком чувствительным. Чон также закрыл глаза, отдыхая. ― Хён, хочу кончить…Можно, пожалуйста? ― первое, что говорит младший, когда его рот освобождают. ― Ну конечно, прелесть. Джин разворачивает крепкие бедра (Чонгук все ещё лежит на спине), располагая мальчика попкой к себе, и наклоняется, любуясь возбужденными и набухшими гениталиями. Старший раздвигает ноги Чонгука очень широко, целуя в центр ануса, смачивая, затем начинает его плавно царапать ногтями, почесывая, совершенно не больно, а наоборот только приятно. Чонгук громко стонет и поджимает пальцы на ногах, чувствуя облизывания на исцарапанном пенисе, отчего половой орган начинает неприятно жечь. Чон чувствует, что не может терпеть такое блаженство и кончает себе на живот буквально через минуту, широко улыбаясь. Джин мгновенно укладывает его нормально на кровать и уходит на кухню за стаканом воды. ― Как себя чувствуешь, сладкий, ― присаживаясь рядом с Чонгуком, помогая утолить тому жажду, придерживая кружку и голову, проговаривает Ким. Гук не отвечает, лишь пару раз качает головой, что все хорошо. Ему просто нужна небольшая пауза и еще несколько глотков воды, за которыми Джин сразу же убегает на кухню. После примерно минут пятнадцати отдыха в обнимку, когда старший заботливо приобнял мальчика и ласково гладил его по голове, Чонгук пришел в себя, убегая в свою комнату за любимым пледом. ― Хён, ты еще не готов? ― спрашивает вернувшийся в комнату Чонгук. ― Хочу сначала посмотреть на тебя, милый, потрись яичками о пледик самостоятельно. У Чонгука, как говорилось ранее, очень чувствительные яички, от стимуляции которых он вполне может кончить, поэтому, чтобы младший, если они зачешутся и заноют, когда переполнятся семенем, мог унять зуд без помощи Кима, Джин купил ему колючий плед, о который сосед может почесать свои шарики. Чонгук расправляет любимую, уже немного грязную спермой ткань и усаживается на нее. Как только бедра приходят в движения, раздражая нежную кожу на мошонке, малыш удовлетворенно стонет, подгибая пальчики на ногах. Чонгук терся медленно, постоянно меняя позу и направление движений: вот он уперся ладонями назад, выпячивая грудь, катая яички взад-вперед, вот, немного смочив их мокрыми пальцами в слюне, сменил технику на круговую. Еще Гук обожал, когда оргазм уже на подходе, тереться о колючий плед так, словно он кого-то трахает, причем очень быстро, а в момент блаженства полностью ложиться всем телом, массируя о ткань соски. ― Хён, хочется кончить, ― находясь в той самой последней позиции, простонал младший. Джин все это время массировал и дрочил свой член, наслаждаясь картиной отчаянного мальчика, но, услышав, что сосед готов снова излиться, быстро встает и отрывает Чонгука от колючей ткани, прижимая его спину к своей груди, прерывая такую сладкую пытку. Младший по инерции начинает дергаться в руках и вырываться, чтобы вновь почесать шарики о плед и наконец получить оргазм, но старший держит крепко, не дает и намека, что готов отпустить. Ким пережимает член у основания, чтобы наверняка, глядя, как одинокие дорожки слез на чужих щеках скатываются к подбородку. ― Тише, дорогой, спокойно, скоро пройдет, ― старший минимально старался касаться напряженного тела, чтобы не спровоцировать оргазм. ― Хён, чешется, очень чешется, ― Чонгук плачет, постоянно всхлипывая и шмыгая носом, потому что действительно чешется, плед очень колючий, а поскольку его прервали в одной из поз, когда он полностью прислонился всем телом к ткани, то зуд ощущался по всему телу, но в яичках особенно. ― Что чешется, сладость? ― Ким начинает потихоньку целовать чужую шею, щеки, гладить руками чужие руки, потому что Гук перестал вырываться. ― Все, но больше всего яички…и пися…и в попе зудит, ― малыш сам возбуждается от своих слов и начинает совершать волнообразные движения тазом в воздухе. ― Твоя простата сильно ноет, да? ― и младший резво закивал, ― Зайка, встань в позу песика, папочка хочет погладить тебя внутри. Чон встает в коленно-локтевую, поднимая свою попку вверх, и даже виляет ей, подобно настоящему псу. Ким размещается позади и кладет свои ладони на ягодицы, что сразу сжимаются, парень опускает руки ниже, находя пульсирующие шарики, которые гладит, избавляя от остатков колющих ощущений. Находит текущий пенис, который немного стал вялым, и массирует головку, щедро лаская уретру, из который моментально закапало новой порцией смазки. ― Ммм…папочка, хорошо, ― Чонгук вытаскивает язык наружу, закрывает глаза и самостоятельно начинает потираться промежностью о руку. Полностью расслабив своего мальчика, Джин берет смазку, жирно проливая консистенцию на пальцы, и сразу же смазывает анус вместе с яичками и членом. Старший засовывает два пальца внутрь, наглаживая мягкие, эластичные стеночки, наклоняется и одновременно лижет яички, целуя с чмоками. Второй рукой прикасается к члену и просто сжимает его, оказывая нужное Чону давление, чтобы всем телом резко сжаться и закатить глаза, стоная, пиздец, как громко. Когда спустя время, Ким понимает, что малыш готов, плавно прикасается пальцами к простате и начинает ее гладить. Сначала делает это медленно, даже не смещая пальцы с места. ― Аахх, о боже, ― Чон громко выдыхает носом и выгибается сильнее, подставляя свою попу под чужие руки. Младший, не стесняясь, стонет глубоко, громко, себе в удовольствие, но все же иногда закусывает нижнюю губу, но только для того, чтобы проткнуть своими зубками до крови, получая неимоверное удовольствие от щипающей боли. Джин начинает крутить пальцами внутри, он скребет ногтями нежные стенки, довольствуясь, как сочная задница подрагивает и виляет в такт его движениям. ― Моему щеночку нравится, как папочка его гладит? ― проговаривает Ким, указательным пальчиком проходясь по шовчику мошонки, отчего Чонгук стонет на октаву выше, и его ноги разъежаются еще сильнее, а яички оседают на крупной ладони старшего. ― Ммм…да, мне приятно. Папочка, потрахай меня, пожалуйста. Чонгук улыбается, когда пальцы резко начинают движения взад-вперед, каждый раз толкаясь в простату. Парень сам поддается попой назад, работая анусом так, чтобы как можно плотнее обхватить фаланги и удержать их в себе. Гук очень любил сопротивление в сексе, любил различные игры, он никогда не получал должного удовольствия от обычного совокупления, и Джин с этим охотно мирился. ― Ууу…детка, как сжал мои пальцы. С каждым разом все сложнее с тобой бороться, тренируешься, да? Джин решил, наоборот, протолкнуть указательный и средний до конца и быстро потереть простату, в надежде расслабить сфинктер, но ничего не получилось: Чонгук громко вскрикнул, чуть не упал полностью на кровать, но анус не разжал, продолжая сжимать старшего со страшной силой. Тогда Ким опустил лицо и начал облизывать яички, от чего у него почти вышло вытащить пальцы, но в последней момент Гук снова их зажал, пуская пену изо рта от удовольствия. Парень решил пойти на крайние меры и потянулся к твердому красному члену, выворачивая его назад. Немного поласкал головку и полизав уретру языком, резко и больно укусил нежную кожу залупы, не отпуская, одновременно толкаясь в простату. ― Ааа…блять…ннн ― малыш запыхтел и открыл рот в немом стоне, закатывая зрачки под глазницы. Мальчик выгнулся, насколько мог, и не смог удержать порывы мочеиспускания из-за боли и удовольствия одновременно. Струя потекла прямиком в чужой рот, а потом, когда Джин отстранил лицо от пениса, запачкала одеяло. Ким понимал, что Чон на пике блаженства, поэтому задвигал пальцами в попе с бешенной силой, другой рукой дотягиваясь до колючего пледа, что прислонил к яичкам, начиная потирать. Гук задрожал, сжал сильно ягодицы, поджал пальчики на ногах и резко собрался, соединяя ноги вместе, и сгорбил спину, пряча лицо. Моча заменилась густой спермой, которая выстреливала из члена быстрыми струйками. Мальчик кончал не очень обильно, ведь это не первый оргазм за вечер, но тем не менее просил долго не вытаскивать пальцы и гладить простату, чтобы опустошить яички до последней капли. Когда Чонгук уже не мог терпеть сверхстимуляцию, Джин убрал от него перепачканную руку и перевернул на спину, помогая расставить широко ноги. Старший в привычном жесте опустился лицом вновь между ног уже полуспящего соседа и принялся облизывать всю промежность: он тщательно вылизал сначала чувствительную дырочку, в том числе и изнутри, затем облизал полностью яички, беря каждое в рот, в конце перешел к до сих пор пульсирующему члену, наглаживая языком сверху вниз, а напоследок поцеловал каждый из сосков.