Однажды в Екатеринбурге

      Рядом с забором имелись малюсенькая часовня и будка охраны. Будка пустовала: было жарко, как-то прямо-таки по-летнему, и двое вооруженных парней сидели тут же прямо на земле и играли в карты. Одеты они были странно: в брюках-галифе, темно-зеленых рубашках с горизонтальными красными полосами, которые даже не знаю, как и назвать, и смешных таких шапках со звёздочкой. У одного уши шапки свисали вниз, как у спаниеля, а у другого были пристёгнуты, как у лисы…       Шапки эти я видала в бане. А еще в таком костюме у нас есть одна старинная ёлочная игрушка, доставшаяся от бабушки… Ну, это если не считать того, что очень похожие костюмы есть на той странице учебника истории, которую мы открывали как раз вот сегодня…       Что за чудики? Может, ролевики?..       Я несколько секунд замешкалась, разглядывая парней. За это время они тоже успели приняться меня разглядывать. — Глянь-ка, Мишаня! Девка — в штанах! — сказал тот, чьи уши были пристёгнуты. — Ну и что, — отозвался второй, бросив на меня один ленивый взгляд. — Небось, с фронта идёт. — Эй, девка! Ты, что, с фронта? — спросил первый. — В смысле «с фронта»? — затупила я. — Ну с войны. — С какой еще войны? — я затупила ещё больше. — У нас это… того… войны нету… У нас как ее… Спецоперация… — Ну это понятно, — ответил «ушастый», которого звали Мишаней. — С немцем замирились, слава Богу. Да вон чех теперь лютует. — Война империалистическая перерастает в войну гражданскую, — философски продолжал второй, «пристёгный». — В общем, ты не из Челябинска ли, случаем? — опять подключился Мишаня. — Или еще откуда с юга. Может, знаешь, что творится по Транссибу? Правду, что ли, говорят, что эсеры с меньшевиками против советской власти агрессию развернули?       В речи этого субъекта было столько умных слов, что мне показалось, будто я опять имею дело с Саней Пироговым. Он так и сыпал какой-то учебничной белибердой. «Точно ролевики, — решила я. — Задроты какие-то». Но вслух говорить это остереглась. Парни были с винтовками, и я не была уверена, что винтовки игрушечные. Кроме того, в руках по-настоящему отъявленного ролевика любая палка может выстрелить… или, по крайней мере, выколоть глаз соседу.       В общем, вслух я сказала: — Не знаю, ребята. Честно говоря, я вообще не в курсе, о чём таком вы говорите. — Деревенская, да? — спросил тот, которого я про себя назвала «Не-Мишаня». — Мы думали, ты тоже из Красной армии, — ответил его товарищ. — Да хорош уже прикалываться! — не выдержала я. — Что делать? — Прикалываться? — Это по-каковски? — Говорю же, деревенская она. Видишь, говор какой-то нездешний. — Ты откуда? Из Сысерти? — Из какой еще Сысерти?! Что вы мелете?! Я тут живу, на Розы Люксембург! — На чём? На ком? — теперь очередь затупить наступила для одного из парней. — У Розы Люксембург она живёт, — ответил ему второй. — А откуда у нас тут евреи? — Да ты сам деревня, как я погляжу! Роза Люксембург это одна из вождей германского рабочего класса! «Правду», что ли, не читаешь? — Эта девка, что ль, в Германии живёт? — не понял первый. — Или Роза эта в Екатеринбурге? — Да дура она просто, — отвечал ему второй, понизив голос. — Лучше с ней не разговаривай. Блаженная. У нас в шестнадцатом году, когда на Львов наступали, тоже во взводе один сумасшедший завёлся. Возле него пушка бахнула, так он всем и начала рассказывать, что по ночам к нему якобы кайзер Вильгельм в койку лезет…       «В шестнадцатом? На Львов? — повторила я про себя. — Кажется, это не очень согласуется с тем, что говорили в новостях… Впрочем, я не так уж и внимательно-то новости смотрю. И в 2016 я была еще мелкая… Ладно, это видимо какие-то добровольцы Донбасса. Если они считают меня сумасшедшей, то и мне ни к чему с ними дальше общаться».       Я решила двигаться домой. Попасть в незнакомое место было, конечно, не очень приятно, но ведь не в лесу же я заблудилась. В конце концов, это всё еще центр моего родного города… Вот сейчас немного прогуляюсь и найду дорогу к дому. Так и было. Оглядевшись, я нашла усадьбу Расторгуевых-Харитоновых — тот самый садик с прудом, где мы только что гуляли. Только вот стоящий возле него памятник комсомольцам куда-то девался… Ну ладно, в листве не видать, очевидно…       Я двинулась по Карла Либкнехта в сторону Ленина, чтоб попасть к себе, на Розы Люксембург. Улица была та же, по которой мы только что гуляли с Алёной… И в то же время другая. Понятия не имею, куда делись знакомые мне магазины и кафе — или почему я раньше не замечала, что их закрыли… Дома вроде были те… Или не те. Филармония стояла какая-то полуразвалившаяся… Или недостроенная?! Архитектурного института не было: на его месте располагалось какое-то незнакомое здание с вывеской «Фотоателье Терехова». Музей Метенкова стоял на месте, но с надписью «Фотографическiй магазинъ». Чуть ниже имелись ещё какие-то вывески, среди которых мой взгляд зацепился за странное «Кодакъ». Пока я таращилась на это современно-несовременное слово, из магазина вышли еще несколько ролевиков: три девушки в юбках до пола и господин в элегантном костюме и в котелке. Что это за слёт у них сегодня?..       Добравшись до перекрестка с улицей Ленина, я не обнаружила Музкомедии. Кинотеатр «Колизей» был на месте. А вот вместо Почтамта, которому полагалось находиться позади него, располагалась какая-то деревянная халупа. Это меня доконало. Уж исчезновение Почтамта-то я никак не могла не заметить раньше! «Ладно, так, спокойно… Ни в какой прошлый век я попасть не могла. Вот пройдусь сейчас до школы… Или там до памятника Ленину… И станет всё понятно…».       Я огляделась по сторонам, чтобы перейти дорогу. Машин почти что не было. Вдали по Карла Либкнехта двигалась парочка конных экипажей. С Ленина поворачивал открытый автомобиль с огромными колёсами и огромным рулём. За рулём его сидела странная женщина в длинной юбке, больших очках и огромной, слово блюдо, шляпе, подвязанной снизу ленточкой. Сразу за этим проехал еще один, чёрный, закрытый. По бокам его снаружи прицепились мужики в кожаных куртках с красными бантами. То ли мне показалось, то они были вооружены… И куда вообще полиция смотрела? Где, кстати, светофоры?       Уже понимая, но не будучи в силах принять невообразимо-ужасное, я бегом добежала до дома Севастьянова. Мельком взглянула на какую-то церковь, стоящую на месте Каменного Цветка. За рекой виднелась моя школа. Кажется, она была в порядке. А вот позади нее высился шпиль совершенно мне незнакомого, но, судя по всему, огромного собора. Такого огромного, что привычный с детства памятник Ленину точно не мог уже там поместиться…       Судя по всему, его еще не было.       Судя по всему… Ленин был еще жив.       Не «живее всех живых», как говорится. А по-правде.       Что мне надо было думать, если бредовая мысль о попадании в прошлое выглядела реалистичнее всех не-бредовых?..