Однажды в Екатеринбурге

      Я вернулась к «Колизею». Там вокруг афишной тумбы толклись люди. Я увидела эту толпу еще на пути туда, но предпочла не заметить: опасалась, что новости, которые я могу в ней узнать, меня напугают. Теперь пришло время всё-таки взять себя в руки и выяснить, куда я попала… Или, может, лучше выразиться «когда я попала»? Боже мой, что за бред происходит!..       Киношная афиша на тумбе висела только одна. На ней были изображены два мужика, по-дружески обнявшихся. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — значилось сверху причудливым, даже манерным шрифтом. А ниже говорилось: «УПЛОТНЕНИЕ. Кино-пьеса соч. А.В. Луначарского. Издание кинематографического комитета при комиссариате народного просвещения».       Фамилия Луначарского показалась мне знакомой, но кто это такой, я так и не вспомнила, поэтому переключила внимание на другие объявления. «Выдача мясных пайков особым категориям граждан будет производиться в здании губ`исполкома 1-го числа июля месяца», — было одно из них. «Ищу место дамашней прислуги или горнишной. Граммате обучена. В прафсоюзе состою. Эсеров не поддеживаю», — гласило другое. «Товарищи! — сообщало третье. — Кто за рабочее дело и кто осуждает затягивание суда над Николаем Кровавым. Собираемся завтра на митинг на площади у Верх-Исетского завода и решаем, как с ним разбираться, если у комиссаров кишка тонка». Четвертое объявление было самым коротким: «Меняю швейную машину «Зингер» на хлеб».       Но большая часть публики, собравшаяся у тумбы, смотрела не на эти листки, а на вывешенный тут же номер газеты. Я подошла сзади — благо оказалась выше большинства собравшихся! — встала на цыпочки, заглянула поверх шляпок и фуражек…       Прочитать статьи я не смогла, да и не хотела. А вот заголовки рассмотрела:       «ОТОМСТИМ ЗА ВОЛОДАРСКОГО! В Петрограде из-за угла убит председатель СовРабДепа»       «С ФРОНТОВ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ. Из Парижа сообщают: Марна — снова место битвы»       «МИРОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ВСЁ БЛИЖЕ. Союз кораблестроителей Белфаста шлёт привет Балтийской верфи».       «ОТСТОИМ ПОВОЛЖЬЕ! Дерзкая вылазка буржуазной контрреволюции в Ярославле»       «ПЯТОМУ СЪЕЗДУ — БЫТЬ! Делегаты уже на пути в новую столицу». — Это что за новая столица? — Спросила я. Думала, что про себя, а вышло вслух. — Дак Москва! — ответили в толпе. — Ты, гражданка, что, с луны свалилась? Уже два месяца как Совнарком переехал в Москву-то!       «Совнарком переехал в Москву».       Эти слова звучали не из уст нашего учителя и даже не из уст занудливого Сани Пирогова! Они звучали от какого-то простого дядьки с улицы. И звучали совсем не как шутка. Я, конечно, могла всё еще уверять себя, что в городе начался внезапный слет реконструкторов или съёмки фильма… Но правда была в том, что выйдя из церкви, я еще ни разу не встретила ни одного человека в нормальной одежде и ни одной современной машины.       Силясь сдерживать жуткое сердцебиение, я посмотрела на дату. «25 июня 1918 года», — - значилось на газете. Всё это выглядело так по-настоящему… Слишком по-настоящему… — А я, граждане, деревенская. Я из Сысерти. В Екатеринбурге первый день, — услышала я свой собственный голос. — Правду, что ли, говорят, что Николай у вас тут в городе? — А как же! Почитай, еще с апреля, — отозвалась дама в простой белой блузке и такой же простой серой юбке до щикототки. — А семью его в Англию вывезли, — добавила другая, в такой же юбке, но в блузке с матросским воротником. — Братец Георг их забрал. — Да все они тут, всё семейство, — перебил человек в военной френче. — Расстреляли давно, — отозвался другой, с толстым пузом, в монокле. — Еще в поезде всех порешили, пока из Тобольска везли. — А ну-ка замолчи! — крикнула женщина в кожанке. — Пасть закрой, интеллигентское отродье! Не смей клеветать на Советскую власть! Царь ваш жив и здоров! Его народ скоро судить будет, понятно?.. — Да спрОсите вы у народа… — И спросим! Народ как решит — так и будет! — Народ уже высказал свою волю на выборах в Учредительное собрание. — И где та воля? — В Самаре народная власть восстановлена. Скоро и здесь будет. — Тише вы! — Что вы несёте?! — Да хватит! — Надоели революции! — Не хватит! — Скоро всех вас вот таких перестреляем! Так и знайте! — Эй, милиция! — Чекистов вызывайте! — Эй! Товарищи красноармейцы!       Мимо промчались два бронеавтомобиля с красными флагами и опять с висящими снаружи мужиками при винтовках. Толпа попыталась остановить их и вмешать в начавшуюся склоку, но не сумела. Несколько человек благоразумно поспешили дальше по своим делам, не став дожидаться, кого вызовут — ментов или чекистов.       Я была одной из них.       Дел-то у меня, конечно, не было. Какие у меня дела в совершенно незнакомой эпохе? Просто, не желая пострадать в чужой потасовке, я отправилась прочь от «Колизея» куда глаза глядят — а глядели они туда, откуда я только что пришла, в сторону Ипатьевского дома. Поскольку у меня не было никаких умных мыслей о том, куда податься, как вернуться и как выжить, я решила еще раз сходить к месту царского заключения и хотя бы поглядеть на историческое место.