Однажды в Екатеринбурге

      С тех пор, как попала в 1918 год, я всегда была немного голодной. Поэтому от пирожка отказываться не стала и откладывать его до каких-нибудь лучших времен — тоже. Чтоб в одиночестве, как и велела Алёнка, насладиться вишнёвым вареньем, я пошла в свою спальню — вернее, в ту комнату, где стоял диван, служивший мне спальным местом, и которую я делала со служанкой Аннушкой Демидовой, некрасивой сорокалетней особой, имевшей должность с глупым названием «комнатная девушка». Аннушки в комнате не было. Я села на диван и откусила от пирожка.       Вместо сладости во рту я ощутила что-то сухое и жёсткое.       Никакого варенья там не было.       В этом пирожке вообще не было начинки.       В нём была только записка.       Я развернула её и прочла:       «Государь император! Передаём вам это письмо через надёжного человека. Мы, сёстры из Ново-Тихвинской женской обители и помогающие им, но желающие остаться безвестными друзья России, ни за что не допустим глумления над вами, а, тем более, вашей гибели. Когда вас привезли в Екатеринбург, мы начали рыть подкоп к Ипатьевскому дому из дома Зотова. С Божьей помощью, он почти готов. Через день или два мы доберёмся до подвала вашего узилища. Повар Харитонов помогает нам, так что и вы можете на него полагаться. Заклинаем вас воспользоваться вырытым нами проходом, чтобы спасти вашу драгоценную особу и особы членов императорской семьи, а также уберечь Россию от Божьего гнева, каковой может быть на неё навлечён в случае совершения жидобольшевиками страшного греха цареубейства. Засим остаёмся, преданнейшие ваши подданные, А., Ф., Е., Д. и Д.»       Обалдеть! Сёстры роют подкоп! Нет, наверно, не сёстры, а всё-таки мужики, «помогающие им и желающие остаться безвестными»… Интересно, это подтянутые офицеры, которые держат лопаты руками в белых перчатках и сгребают землю, хрустя французской булкой? Или такие же работяги с заводов, как и те, что охраняют Дом Особого Назначения?       Впрочем, всё это неважно. Самое интересное, что Алёнка поручила раскусить этот пирожок именно мне. Вероятно, предполагалось, что он вместе со всей корзиной продуктов попадёт на кухню к Харитонову, а тот уж либо догадается разломить его сам, либо подаст к царскому столу… Но Алёна встретила меня и для верности дела решила, что будет лучше, если записка попадёт именно в мои руки, а я уже передам её Романову. Как же лучше сделать? Если сунуться к Николаю с этой бумажкой средь бела дня, это вряд ли укроется от глаз караульных. Может, сунуть записку ему под подушку? А вдруг не найдёт? Или, допустим, найдёт, но не он? Лучше, наверное, всё-таки ночью, тихонько… Хотя врываться в чью-то спальню, будить человека посреди ночи как-то неудобно… Но ведь я уже делала это! А, ладно, не до вежливости, тут о выживании вопрос! Ворвусь и ладно. Или, впрочем… Может, лучше Харитонову?..       Короче, надо думать.       Я доела пирожок, засунула записку себе в карман и решила поскорей идти на кухню, пока повар не заругал меня за безделье.