Обещание

      Удивительно, но жизнь входила в прежнее русло. Кира быстро записывала всё за Мастером, в её голове вдруг встало всё на свои места после обнуления. Она вспомнила все буквы, правила, привычки. В голове как-то не укладывалось… в общем-то ничего не укладывалось.        Сутками напролёт девушка тенью шагала за Мастером, делала всё, что он просил, но каждый раз задавалась вопросом: «А это правильно?»       Разве правильно то, что она здесь? Ведь тело мертво. Точнее не её тело, другое. Тело Виктории. И её мозг. Он тоже был мёртв.        Семь минут. Даже как-то забавно.  В ней столько всего сокрыто: удача, путь к успеху, к жизни. Но ничего этого уже не было. Потому что не было Виктории, не было даже похожих на неё людей.       Иногда Акира касалась затылка, вела пальцами вдоль шеи, пытаясь нащупать хотя бы маленький след от трубки, которая питала её… какое-то время. Пока её создавали. Но не было ничего. На животе был — выглядел как обычный след от пуповины, будто она действительно была просто человеком. И больше ничего. Даже как-то странно, ведь те маленькие штучки имели к ней доступ только в пределах инкубатора. Потом перфторуглерод сливался, отделялся от стуров и их отправляли в отдельную капсулу.  Не сразу, но Кира смогла понять: она часть этих странных существ. Она есть продолжение. Их идеальная, высшая форма.       И еще тридцать девять её идеально идентичных клонов. Впрочем, нет, иногда что-то да отличалось. То нет веснушек, то нос картошкой, без горбинки, то ровный и маленький, то глаза зелёные, то тело непропорциональное. Каждый раз рассматривая тот или иной образец группы «А», девушка понимала, почему Мастер называет её совершенством.  — Пора спать, цветочек, — виска коснулись тёплые сухие губы, вокруг тела сомкнулись худые, но довольно сильные руки. Мастер был мужчиной среднего роста, но почти полностью мог закрыть собой А-40.        Кира кинула короткий взгляд на фоторамку на столе, где улыбался её папа-мастер, она и… ещё одна она. Женщина, точная её копия, но на вид чуть старше, может, около тридцати. Возможно, когда-нибудь они будут совсем идентичны. Только в голове живёт не та, а другая. В голове всё та же Виктория. Её гениальность, её воспоминания, её чувства и проблемы.  — Я знаю. Почти закончила. Мне нужно проверить К-11 перед сном и покормить её. Ты ведь сам говорил о дополнительном приёме пищи.  — Да… — мужчина тихо вздохнул, отстранился и сел на низкое кресло, протянул вперёд руки.        Кира шагнула, положила руки ему на плечи, позволила прижаться к своему животу. Это было почти ритуалом. Она медленно вела пальцами по его растрёпанным волосам, пропуская сквозь пальцы пряди, глядя, как меж ними мелькает проседь. Белые-белые пряди напоминали о том, что ему уже далеко за пятьдесят.  — Любимая… милая моя Акира… — он провёл пальцами по её спине, прижался крепче. Иногда он забывал, кого перед собой видит: любимую дочь или не менее любимую жену. Он до сих пор помнил их собственные двадцать: яркие улыбки, громкий смех, крепкие объятия, долгие поцелуи. Временами так тяжело было оторваться от столь любимых губ и вспомнить, что в этом теле живёт сознание совсем другого человека.  — Мне нужно проверить К-11, — бесцветным голосом пробормотала Кира, снова зарывшись пальцами в непослушные кудри.  — Еще минуту, цветочек.        Она считала секунды.        Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…        Почти с отвращением понимала, что хочет остаться.       Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…       Дрожащими губами шептала что-то нежное, родное, понимая, что скучала по объятиям отца.        Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят…       Кусала губы, чтобы заставить себя шагнуть назад, напоследок ещё раз коснувшись чуть колючей щеки мужчины, отстраниться и направиться в длинные коридоры, едва освещаемые старыми люминесцентными лампами.        Там было холодно, сыро немного, но бороться с этим уже просто надоело. В её воспоминаниях папина лаборатория была меньше, гораздо меньше, но теперь она чертовски разрослась. Как он только сделал это?        Ах да… это же другой дом. Он будто бережно перенёс всё своё прошлое в новое место, боясь, что если разрушит его, то не сможет поднять руки и построить жизнь заново. Снаружи всё казалось таким обычным. Небольшой островок, небольшой домик посреди него, окруженный лесом и водой. А внизу просто старый путь, на который Кира снова ступила, сама того не желая.  Она открыла тяжёлый засов камеры К-11, оглядела комнату, довольно уютную по сравнению с другими. Девушка поднялась с кровати, придерживая небольшой животик руками. Слишком быстро развивалась, как же сложно следить за этой девочкой. Только вчера эмбрион был совсем маленьким, за ночь, наверное, достиг месяца четвёртого или пятого.        Акира подошла ближе, коснулась головы эксперимента и чуть-чуть улыбнулась, оставив на столе тарелку с горячим супом.  — Как твоё самочувствие?  — Не самое лучшее… Температура не спадает…  — Вижу, — А-40 достала из кармана больничного халата маленький фонарик, посветила им в глаза девушке, осмотрела её горло. — Пока всё нормально. Поешь, потом, может, получится уснуть.        «К» кивнула в ответ, села за стол и придвинулась ближе, лениво перемешивая суп в тарелке. Акира прошлась по комнате, проверила кровать, оставила пару таблеток на тумбочке, воду.  — Скажи… ты ведь Акира? — вдруг прошептала К-11.  — Что?  — Он тебе одной позволил иметь имя… — …нет. Я А-40, — девушка опустила глаза, чуть поджав губы.  — Ты особенная. Но ты не наша. И дело даже не в имени.  — Я уже ухожу. Тарелку заберу завтра, попробуй поспать.  — Убей меня.        Внутри что-то сорвалось. Кира замерла у двери, сжав пальцами холодный металл. Голос. Голос К-11 был таким жалобным, тихим, почти скулящим. Детским.  — Я не могу. Если он узнает, мне не жить.  — Пожалуйста, А-40… я бы не просила, если бы не знала… Прошу, Акира… — Я вернусь завтра, — дверь с холодным стуком закрылась за спиной, засов скрипнул, громыхнул и замер. Кира опустила руки в карманы больничного халата, тихо вздохнула и прикрыла глаза. Фонарик в левом кармане. Таблетки снотворного были в правом.        Были.        Почему-то внутри не было никакой жалости к К-11. Не было страха, злости, боли. Кира просто знала, что девочка примет всю пачку, уснёт и больше не проснётся. А Мастер сбросит всё на неблагоприятно продвигающуюся беременность вкупе с опасной болезнью.        А-21 остановилась напротив в коридоре, ждала у своей комнаты. Ей тоже не всегда хотелось оставаться одной. Признаться, если бы не проведённая папой операция, они были бы идентичны. Теперь только голубой глаз стал ярким пятном, сигнализирующим: «Опасно!» — Ты вернулась, — тихо пробормотала девушка, встретившись взглядом со своим близнецом.  — Покурим?  — Наверху?  — Да.  — Давай.       Они вместе в полной тишине поднялись по лестнице в основную часть дома, вышли на улицу, сели на ступенях и закурили. Кира не курила, на самом деле. Она держала тлеющую сигарету в руках, иногда подносила к губам, но так и не решалась сделать затяжку, снова опуская пальцы вниз. Ей хватало резкого, сильного запаха табака, оседающего на одежде, коже, волосах.  — У тебя приятный мужчина, — выдохнула вместе с едким дымом А-21.  — М?  — Кайто. Он очень приятный. Если честно, я бы даже осталась с ним, если бы была такая возможность.  — Тебя послал папа?  — Да. Хотел попробовать кое-что.  — И как?  – Неудачно. Я всё же не так хороша как ты, мне нужно быть на связи с основным потоком. Он увидел, пришлось срочно уходить.  — Ясно… жаль. Всем было бы лучше, наверно.  — Думаешь?  — Он бы перестал искать. Был бы счастлив. Не подвергал бы себя опасности.  — Нет, не думаю.  — Почему?  — Он не был бы счастлив. Мы с тобой другие. Точнее я другая. Сколько лет ты провела вне Оранжереи? Семь? Ты научилась быть человеком. Таким обычным, привычным. Ты даже ешь как человек: три раза в день. Как только помещается… — Не знаю. Сама не понимаю. Сейчас бросила, хотя Папа всё ещё пытается засунуть.  — Со мной ты можешь не называть его так, знаешь?  — …да. Привычка. Даже противно.  — Так же противно, как сигарета?        Они обе тихо рассмеялись. Акира затушила почти истлевшую сигарету, приняла другую, зажгла её и снова поднесла к губам, но так и не коснулась фильтра.  — Мы переспали.  — Что?  — С твоим мужчиной. Он много думает, умный сильно, мне пришлось действовать находу. И мы переспали.  — Я бы не смогла.  — Знаю. Поэтому он всё глаз с меня не сводил. Я немного не подумала, что ты дурочка.  — Ну, спасибо… — Я любя.  — Я знаю.        Дым медленно поднимался к небу, стекал в небольшое облачко, цеплялся за ветки деревьев, окружающих дом, исчезал, сливаясь с тёмным ночным небом.  — И как?  — М?  — Ну… он.  — Нежный, — понадобилось около минуты, чтобы найти подходящее слово. — Я даже не думала, что кто-то может так любить меня… то есть, тебя.  — Нас.  — Наверное.       Пальцы чуть обжёг истлевший фитиль. Пришлось затушить ещё одну сигарету и подуть на пострадавшую кожу.  — Тебе бы вернуться.  — М?  — Он ищет.  — Всё равно не найдёт…  — Найдёт. Ты провела с ним столько лет, а я всего месяц, но уже поняла, что он найдёт. Не остановится, пока не найдёт.  — Это слишком опасно… — Поэтому и говорю: тебе бы вернуться.  — Нет, это бесполезно. Мастер найдёт способ вернуть меня снова. Тебе ли не знать.  — Знаю.  — Ну, вот.  – Но Он любит так… даже не знаю, как объяснить.        А-40 медленно поднялась со ступенек, отряхнула штаны и сунула руки в карманы.  — Ты мне душу рвёшь. Хватит. Слышать не хочу даже.  — Прости. Мне ещё тяжело дается эмпатия.  — Знаю.  — Домой?  — В лабораторию.  — Домой.  — Это не мой дом.        На этом закончили. Замолчали. В тишине вернулись в длинные коридоры, в тишине прошли по ним, в тишине попрощались, лишь кивнув головой синхронно, в тишине закрыли двери, позволив тяжёлым засовам изнутри скрипнуть, громыхнуть и замереть. 

***

      Внутри было какое-то смутное беспокойство, поэтому работа совсем не шла. Кира пыталась сосредоточиться на том, что говорил ей Мастер, но записывала всё автоматически, даже не углубляясь в смысл его слов.        После смерти К-11 всё пошло наперекосяк. Уже пару дней отец был сам не свой, потому что ему действительно важно было проверить возможность новых видов…экспериментов. Отсек «К» был создан всего пару лет назад, так что их возможности ещё сложно было понять, они занимались этим сейчас.  Но проблема была в том, что Мастер стал более… несдержанным в своих желаниях. Он заходил всё дальше и дальше, испытывая возможности своих созданий. Не жалел, потому что мог создать новых в любой момент. И это пугало.        Иногда Кира долго стояла напротив инкубаторов с новыми видами созданий и смотрела на них. Подвид экспериментов «А» уже не создавался, видимо, Мастер устал каждый раз наблюдать лицо любимой жены перед собой. Но другие… Когда-то Денни показывал ей работу компьютера, который использует различные картинки. И эти картинки постепенно искажаются каждый раз, когда их переносят в новые места. Тут было примерно так же. Они искажались, их силком переделывали или вовсе «удаляли».        Чертовски странно. Мастер каждый раз говорил, что все эксперименты — его дети, но настоящий родитель не стал бы поступать так со своими детьми?..       По-настоящему папа любил только образы. Образы погибшей жены и дочери. Он видел их перед собой и жил в иллюзии, которая помогала ему двигаться дальше. Кира знала: он всё ещё надеется вернуть их. Вернуть всё, как было.       Но каждый раз, глядя на его одержимость, глядя на рамку с фотографией счастливой семьи, она знала: ничего не будет как прежде. Они все погибли. И Акира, и Виктория, и даже Руд. Остался только Мастер в оболочке любящего мужа и отца. Хотя даже от неё мало что осталось.        Каждый раз касаясь его лица, Кира могла сказать точно, что перед ней тень былых дней. Иногда она и сама себя чувствовала тенью. Только не знала, чьей именно.  — Ты меня вообще слушаешь?  — Что? — девушка вздрогнула и подняла глаза на Мастера. Он тяжело вздохнул, потёр виски и недовольно нахмурился.  — Если ты не записала всё, что я тебе говорил, это будет ужасно. — Нет, я все сделала, — Кира отвела руку от книги и показала сделанные ровным, аккуратным почерком заметки. Даже её манера письма изменилась… — Прекрасно, — мужчина снял хирургические перчатки с рук, кинул их в мусорное ведро и сел на стул напротив Киры. Какое-то время он молчал, глядя, как она собирает разбросанные по столу листы и ручки. Затем протянул руку, убрал с лица дочери мешающиеся пряди волос и прижал ладонь к щеке, нежно проводя большим пальцем. Кира подняла на него глаза, слегка улыбнулась и наклонила голову, прижимаясь.  — Ты стала какой-то рассеянной. Это из-за К-11?  — Нет. Точнее, да… не совсем. Я просто чувствую себя странно. Ощущение, будто чего-то не хватает.  — Ох, дорогая, — мужчина окинул её грустным взглядом, приподнялся и поцеловал в лоб, — тебе может быть тяжело, но это временно. Знаю, мы со всем справимся.        Она не стала ничего отвечать. Лишь улыбнулась, поднялась из-за стола; забрала все дневники и направилась к выходу. Внутри было неприятно-волнительно.  — Кира, — девушка остановилась у самой двери, обернулась и глянула на отца. Его лицо было грустным, осунувшимся, морщины в уголках глаз и на губах стали будто виднее, брови сильнее навалились на глаза, словно держать их было уже тяжело. Ссутулившийся, осунувшийся, с очень уставшими грустными глазами, он напоминал настоящего старика. Только в такие моменты можно было вспомнить, что ему перевалило уже за шестьдесят. — Я знаю, что ты считаешь меня монстром. И знаю, что где-то глубоко внутри подавляешь ненависть. Но внутри тебя живёт моя дочь. Ты моя дочь. Я люблю тебя, цветочек.  — Я тоже люблю тебя, — совершенно искренне ответила девушка. Она не отвела взгляда, не поджимала губы, не хмурилась. Смотрела прямо и открыто, говоря чистую правду. Кира любила и ненавидела этого человека. И совершенно не знала, что делать дальше.        Она закрыла за собой дверь, оставшись в тихом тёмном коридоре в одиночестве.        Всё окружающее до сих пор ощущалось очень пугающим и чужим, но настолько привычным, что даже тянуло блевать. Отвратительное ощущение, правда.        Но день за днём Акира продолжала ходить по этим коридорам, продолжала проверять комнаты с экспериментами, продолжала делать записи и относить их в архив, чтобы потом найти что-то интересное. Хотя последним занимался всё же Мастер.       В конце концов, это превратилось в какую-то рутину, которая иногда прерывалась коротким перекуром с А-21. Между собой они обе звали её Акира-2. Хотели придумать другое имя, но язык не поворачивался. За последние двадцать лет исследований только они двое достигли достаточного уровня человечности, чтобы иметь собственную личность, желания и мотивы. Может быть, был ещё кто-то, нельзя было знать наверняка, но все они были задушены на корню. Видимо, Мастера не слишком удовлетворил результат, который он увидел в Кире. Всё же для него это было тяжело.  — Покурим? — Кира вздрогнула, услышав голос Акиры-2. Она редко заходила в архив, поэтому встретить её здесь было совсем неожиданно.  — Нет, прости. Нет желания, — девушка медленно покачала головой и вздохнула.  — Нет желания подышать свежим воздухом и солнце увидеть? — усмехнулась А-21. Однако она не стала настаивать, это было видно, просто пожала плечами. — Опять в облаках летаешь?  — Просто чувствую себя странно.  — Это из-за твоего дружка.  — Не приплетай Кайто.  — Ты скучаешь, это нормально.  — Не важно.  — Не переживай, он скоро придёт.  — Что?        Кира обернулась к двери, но А-21 уже ушла. Всего несколько секунд замешательства, а в коридоре также было пусто. Что она имела в виду? Кайто скоро будет здесь? Нет, нельзя! Как он вообще узнает, где она? Даже сама Аки не знает толком, где находится.        От всех этих мыслей разболелась голова. Даже в собственной комнате не получилось спрятаться от всех переживаний и волнений. Только неприятнее становилось.        Ещё полдня было потрачено на разборки с подвидом К, который никак не хотел нормально работать. Почему-то гиперфиксация Мастера на этом эксперименте доставляла проблемы только самой Акире, потому что она занималась большей частью записей, а также работой с адаптацией «К» к жизни вне инкубатора. Этот подвид оказался слишком привередливым.        Когда уже начало темнеть, Кира вернулась к А-21 и сама позвала её наверх. Та с удовольствием схватила свою пачку сигарет, оделась и направилась наверх. Девушки по привычке опустились на ступени порога, закурили и осмотрелись.  Ещё было относительно светло, но небо уже медленно окрашивалось в розовато-оранжевый оттенок, сумерки опускались на землю, как мягкая простынь. Акира-2 не спешила нарушать тишину, наполняя дымом лёгкие и выводя им же причудливые узоры в воздухе. Наблюдать за ним было почти интересно. Хотелось думать, что в этом есть что-то особенное.       Хрустнула ветка, обе девушки напряглись и поднялись на ноги. Кира отбросила сигарету, затушив её носком ботинка. Её взгляд был устремлен к деревьям. А-21 также стояла неподвижно, но, кажется, её не так сильно пугали неизвестные, несмотря на то, что сила той была гораздо, гораздо меньше, чем у близняшки.        Между деревьев что-то мелькнуло, затем появился сначала один человек, другой, третий. На них всех были тёмные кофты с капюшонами и бело-красные маски лисы.  — Госпожа… — один из появившихся людей чуть расслабился и шагнул ближе, улыбнувшись.  — Малышка! — Денни скинул с головы капюшон, снял маску и неуверенно осмотрел стоящих перед ним девушек. В какой-то момент он подумал, что «его» Акира та, что стояла с сигаретой в руках, но выражение лица девушки в белом халате дало понять всё лучше внешности.  — Денни… — хрипло выдохнула Кира, шагнув ближе к другу. Он подхватил её на руки, прижал к себе и зарылся пальцами в чуть отросшие тёмные волосы. Девушка сжала пальцами его одежду, уткнулась куда-то в шею и сильно-сильно зажмурилась, нервно подрагивая. — Вам нельзя здесь быть… — Не важно, — третий голос заставил Киру задушено всхлипнуть. Когда Ден опустил её обратно на землю, Аки так и не нашла в себе силы, чтобы поднять глаза от земли. Кайто тоже стянул тёмный капюшон с головы, позволяя собранным в тугую косу волосам свободно упасть на спину, снял маску лисы и осторожно коснулся лица такой родной, но ставшей вдруг чужой девушки.  — Я же обещал тебя защищать, помнишь? Мне ужасно жаль, что я не смог выполнить это обещание, — Кайто провёл пальцами по лицу Киры, даже не вздрогнул, когда она посмотрела на него. Он лишь поморщился, поняв, что случилось что-то очень… плохое. Мужчина склонился ближе, обнял Акиру и уткнулся ей в висок, пытаясь хоть немного показать свое сожаление.  — Прости, что так долго.  — Всё хорошо, — она тоже обхватила его руками, прижалась покрепче и зажмурилась. — Я так… скучала.  — Я тоже скучал, родная.  — Не хочу портить вашу романтику, но нам нужно уходить, — по голосу не трудно можно было узнать Нортана. Как всегда серьёзный и собранный, уверенный и надёжный. Кира отстранилась и улыбнулась ему.  Только сейчас, лелея в груди тянущее, тоскливое чувство, она поняла, насколько скучала. — Мы ещё не знаем, что будет, если нас заметят. Твоя подружка уже ушла, как бы не привела кого.  — Нет, она… — Кира обернулась, чтобы убедиться, что А-21 действительно вернулась в дом. Хотелось верить, что она не приведёт Мастера. Хотя… — Я… не пойду. Не могу, — девушка медленно покачала головой и отпустила руку Кайто. — Это не кончится. Он снова попытается вернуть меня, снова всё повторится.  — О чем ты говоришь?! — Денни схватил подругу за плечи и встряхнул. — Ты с ума сошла?! Останешься с этим… этим!.. — Он прав. Кира, мы сможем тебя защитить, — Кайто поддержал Дена, заправив выпавшую прядь волос за ухо девушки.  — Объясни, — терпеливо нахмурился Нортан.  — Послушайте, вы многое не знаете, — Кира тихо вздохнула и потёрла виски. — Это… тяжело объяснить. Я…        Раздавшийся выстрел заставил всех замолчать. Кира согнулась, её вырвало огромным сгустком крови, а по телу от живота расползлась тупая, ноющая боль. Рухнув на колени, она прижала руки к рваной ране на теле, подняла глаза на присевшего рядом Кайто. В ушах звенело, не было слышно ни единого слова. Она видела, как шевелятся губы её людей, видела их панику, но ничего не могла сказать или сделать. Снова согнувшись, она выплюнула очередной сгусток крови, застрявший где-то в горле. Всё плыло, кружилось и то и дело темнело.  — Мне жаль, что нет другого выбора, — Мастер медленно опустил пистолет, склонив голову к левому плечу. — Но теперь его нет и у вас. Она умрёт примерно через три минуты от потери крови. Повреждения слишком серьёзные, вы не сможете сделать ничего, чтобы её спасти. Поэтому сейчас я единственный, кто может даровать ей жизнь.