Ведьма и ее черти

Жаркое солнце, под которым он сидел уже второй час, кажется сводило его с ума. А иначе как объяснить это непонятное видение? По тротуару мимо двора его соседки, Миссис Фигг, шагала девочка. На первый взгляд в этом не было ничего необычного, но она явно не была самой простой девочкой, коих он повидал уже достаточно много. Незнакомка шагала абсолютно бесшумно: ни единого звука не издавали подошвы ее кед, соприкасаясь с горячим асфальтом, лёгкий ветер осторожно шевелил ее волосы, но делал это настолько аккуратно, что создавалось впечатление, будто те двигаются сами; девочка молчала и была глубоко погружена в себя, находясь где угодно, но не на этой улице. Весь мир огибал ее стороной. Миссис Фигг, вышедшая из дома в ту минуту позвать кого-то из своих любимцев, не обратила на нее никакого внимания, хотя та как раз находилась напротив ее двери. Уверенность в том, что он видит призрака или духа все больше росла. Но тут! Тут краем глаза он заметил, как кот, сидящий на заборе, которого, как он помнил, звали Мистер Полдень, лениво повернул голову в ее сторону и медленно моргнул. Девочка не обратила на это никакого внимания, но сам факт того, что хотя бы Полдень ее тоже видел, вселял надежду. Вот незнакомка уже шла рядом с его домом. Он все не решался ее окликнуть или сделать хоть что-то, дабы понять наверняка, что вот она настоящая, живая, материальная, как сказала их учительница недавно про вещи, которые можно потрогать. Девочка почти дошла до начала следующего двора. Ещё чуть-чуть, и он упустит эту возможность! — Эмм… Мисс? Внезапно он четко услышал, как все звуки разом вернулись. Она оглянулась на него, а мелкие камушки под ее ногами зашуршали, перекатываясь. Шагнув было дальше по инерции, незнакомка не уследила за ними и поскользнулась, нелепо падая в куст, разграничивающий их с соседом участки. — Ых! Она всё-таки не была призраком: призраки кусты не ломают. Он бросился к ней, но помочь так и не решился, благо, девочка быстро справилась сама и уже стояла напротив, неловко кидая взгляд на пострадавший куст. — Ты не поранилась? — Ох, что ты! Но вот он… Как ты думаешь, его ещё можно подправить? У тебя нигде не найдется изоленты и воска для обрезки? Ах да, мне очень жаль, прости, пожалуйста, я нечаянно свалилась на ваш куст. Просто ты меня немного удивил, но не думаю, что это подойдёт в качестве оправдания. — Ничего страшного. У нас где-то была мазь для деревьев, и скотч я наверное найду, если ты подождёшь немного, — он не совсем понимал, для чего это, но незнакомка приятно улыбалась, поэтому он решил посмотреть, что же она будет делать. Гарри побежал на задний двор, где было особое место для хранения вещей, не сарай, но хоть что-то. Он очень надеялся, что странная незнакомка не уйдет, пока его не будет, поэтому старался сделать все как можно быстрее. К счастью, она правда стояла, качаясь туда-обратно, на том же самом месте и протянула руки, забирая попрошенные предметы. Тогда Гарри отошёл на полшага, наблюдая, как девочка бесстрашно залезла в гущу куста, осторожно соединяя поломанные ветки и заматывая их скотчем, при этом она успевала ещё и что-то ему говорить. Девочки из школы себя так не вели, и он не знал, что ответить, хотя слушать было интересно. — Вот смотри, не как новенький, но так хотя бы тебя не наругают, — ее лицо приняло более хитрый вид, а голос стал тише. — Если что, скажи, что это всё кот. Девочка улыбнулась шире и медленно кивнула в сторону Мистера Полдень. Гарри непроизвольно захихикал, хотя очень пытался сдержаться, но вид незнакомки был очень залихватским. Дети редко с ним общались, взрослые тоже невзлюбили, так что сейчас он терялся, но был даже немного счастлив. Затем девочка осмотрела его и его окружение тщательнее, замечая недосаженные розы. — Погоди, а чем ты занимаешься? Хотя нет, стоп, как тебя зовут? Люди же должны знакомиться сначала. — Но тетя говорила мне не общаться с незнакомыми людьми на улице, — несмотря на некую симпатию, она все ещё была непонятной. Его родственникам она явно бы не понравилась, а ещё больше злить их он очень не хотел. Девочка чуть опустила брови вниз и шагнула на участок, протягивая ему руку. — А меня зовут Лилит, и вот я уже не совсем на улице, если мы говорим про улицу как улицу, а не как пространство вне дома. Сколько бы Гарри не прикидывал, она была права, а значит, познакомившись, он не нарушит запретов тети: — А я Гарри. У тебя интересное имя, но тетя как-то говорила, что оно от Дьявола. — Пха! Ты только больше так ни с кем знакомство не начинай, — воскликнула она, так что Гарри немного смутился. Несмотря на эту заминку, они всё-таки пожали руки, и Лилит потащила его к незаконченному цветнику, садясь рядом с ним на корточки. — Это розы?! Кто учил тебя их сажать? — выпалила девочка. Гарри опять замялся: — Моя тетя. Лилит повернулась к нему и, глядя так, как когда дядя Вернон говорил Дадли, что рыбки в аквариуме умерли, она прошептала очень выразительно: — Твоя тетя ничего не понимает в розах, — а затем осторожно вырвала только что посаженный им куст из земли. — Эй! — только и успел произнести он, как девочка принялась за остальные, выкладывая уже вырванные назад к тем, что он ещё не посадил, — Ты что? Тетя будет ругаться, прекрати! — он запаниковал, тетя Петуния сказала ему закончить сегодня, а то он опять будет без ужина. Вспомнив про еду, Гарри ещё активнее стал мешать Лилит. Его живот заурчал: обед у него не задался, и это отвлекло девочку от разрушения его трудов. — Не бойся, я помогу тебе посадить все заново. Они умрут, если ты так их оставишь. Вот, видишь? — она показала ему один из саженцев, — Листья опущенные и немного мягкие — им не хватает воды. А вот здесь под листьями маленькие паутинки, это паутинные клещи, их нужно протравить. Если ты просто посадишь эти розы в землю, ничего хорошего не добьешься. Гарри сник, хотя Лилит звучала не как тетя Петуния, и робко взял протянутые саженцы в руки, как чужие ладошки накрыли их сверху. Он вздрогнул, но встретился взглядом с улыбающимся лицом девочки, которое заставило его ещё больше напрячься, потому что оно выглядело слишком доброжелательным. Так улыбались ему его одноклассники в первые дни и некоторые учителя, когда только знакомились. — Давай мы опустим их в ведро с водой, и они постоят около часа, наберутся сил. К этому времени как раз немного спадет эта жара, что тоже поможет розам прижиться на новом месте. Сбегаешь? Он быстро кивнул и сбежал за водой, скрываясь от Лилит. Она была неправильной, а все неправильное было не принято в этом доме и на этом участке. Он наполнил ведро, даже задержавшись немного больше нужного, чтобы возвращаться не так быстро, и принес его, осторожно поставив в тени. Лилит сгребла все саженцы и поставила их в воду. Ее ладони были в грязи, но девочку это не особо волновало. Она махнула ему рукой, и он осторожно подошёл к старым розам, что были высажены годами ранее. — Смотри, видишь какие маленькие листики? А здесь? Листья желтые-желтые, только прожилки остались зелёными, а тут вот даже скрутились слегка. Видишь? — он медленно кивнул, скрывая зарождающийся интерес, — Они недоедают. Этим не хватает питательных веществ, а тем, с желтыми листьями, магния. — Они голодают? — Гарри иначе взглянул на кусты. — Немного. Еды хватает на существование, но не чтобы быть сильными и красивыми, — Лилит нежно огладила листики ближайшего куста. Он сжал руки в кулаки. Оказывается эти неказистые розы страдали, как и он. В нем проснулась жалость к ним и желание обязательно помочь. — У тебя есть, где быстро помыть руки? — девочка в очередной раз прервала его мысли. — Тут за домом есть уличный кран, вода правда холодная… — Ничего, пошли помоем руки, а потом пойдем покупать еду для роз. — Но у меня нет денег. Глаза Лилит сверкнули хитринкой: — Предлагаю обмен: ты мне воду, а я помогу тебе с покупками. Нужно ли говорить, что Гарри ну просто не мог отказаться? *** Листы бумаги из ее личного дела медленно шелестели, пока она сидела перед очередным представителем из отдела опеки. Этим долгим молчанием и ритмичным листанием страниц он явно хотел заставить ее волноваться и «прочувствовать всю вину». Не в ее случае. Лилит еле сдерживала смешинки, что так и норовили вырваться из нее в виде улыбок и тихих усмешек. В прошлой жизни в свои восемь лет она была идеальным ребенком, а здесь ее можно было назвать воистину дрянным дитём. В комнату вошёл ещё один человек, наверняка детский психолог, и тогда первый мужчина наконец посмотрел на нее своим ужасно тяжёлым взглядом, сулящим большие проблемы. Он медленно прокашлялся, передал дело второму мужчине на изучение и начал разговор: — Лилит, меня зовут Мистер Олсен, я представитель отдела опеки. Я только что ознакомился с твоим положением дел, и могу сказать, что ты ставишь нас в тупик. Ты понимаешь, что ты натворила? — Да, сэр, — поверьте, сэр, я понимаю, даже лучше, чем вы можете предположить, всё-таки я это сама спланировала. — За последний год ты сменила три семьи, считая ту, к которой приписана была ещё вчера, и не считая той, где ты жила, когда тебя только нашли. На твоём счету четыре побега из дома разной длительности, воровство и причинение вреда сверстникам. Ты не хочешь рассказать нам с мистером Голлелем про последний случай? — мистер Голлель отложил папочку в сторону, готовясь слушать. Да уж, вчера был сложный день. Лилит тихо поёрзала на стуле и начала теребить руками подол юбки, готовясь к рассказу. Свет, лица зрителей устремлены на тебя в попытках рассмотреть твою душу; камера, их глаза ловят каждое движение, надеясь оценить тебя по достоинству; мотор и начало нового шоу. Хорошо, что она всегда умела достойно врать, пока играть на публику приходилось меньше пары часов. Достаточно вспомнить что-то настоящее, чтобы затем аккуратно составить правдоподобную ложь… Она напугана, ее губы немного дрожат, а глаза устремлены вниз и в сторону. Ее топит иллюзорная вина. — Я пришла в школу к восьми тридцати, как обычно. Потом были уроки… Ее прерывают: — Учителя плохо отзываются о твоей успеваемости. Почему ты не учишься? — Мне… Мне не нравится, это скучно, — чуть сгорбить плечи, будто стараясь закрыться от всего вокруг. — Продолжай. — После уроков, на улице дети забрали мой портфель. Они отобрали у меня некоторые вещи и не хотели отдавать. Поэтому я попыталась забрать их сама. — Почему ты не подошла к учителю? Молчание. Дети не любят обращаться за помощью, не думают об этом, не хотят казаться другим слабыми. — Я ударила одного из них, и у него потекла кровь из носа. Другого я оттолкнула, так что тот упал на землю, — и вот здесь наконец начинаются мои настоящие эмоции, впервые с тех пор, как я покинула Тисовую улицу. Тот первый ребенок отобрал у меня «Вора магии». Я запаниковала, что он не отдаст его мне или сделает с ним что-нибудь. Он подкидывал в руке мой черный мячик, что-то выкрикивая, но я ничего уже не помню, хотя я даже не слушала тогда, что он говорил. Страх, охвативший меня в момент, как «Вор» был в чужих руках, я не испытывала давно. Он окутал меня в кокон паники, как в прошлой жизни, когда в ста метрах от дома в темноте неработающих фонарей и блеклого света из окон у меня забрали телефон, по которому я не успела позвонить, чтобы хоть кто-то пришел на помощь. И тот человек, что был выше меня на голову, заставлял меня пятиться к стене. Но тут это был всего лишь ребенок. Глупый семилетний ребенок, играющий с мячиком и радующийся хорошей шутке. Я даже не помню, как ударила его кулаком в нос, а второго со всей силы толкнула ногой, дабы он не мешал мне забрать «Вора» назад. Я продержалась больше полугода издевок, понимая, что эти дети даже не знают, что делают, и отвечать самой было бы подло. Сказать учителям, родителям, спокойно отругать ребенка, но не отвечать силой. Но вот из чужого носа пошла кровь, а я сбежала куда подальше от взгляда, полного такой же паники и страха, похватав свои вещи. Захотелось вновь сжать в руках маленький черный мячик, послушать его ритмичные баюкающие звуки, когда тот отскакивает от пола, но этого нельзя было сделать. Мне оставалось только сжать руки крепче, чувствовать, как собственные ногти впились в кожу ладоней, будто пытаясь дать выход стыду, что заполнил все сознание. — Мне очень жаль, — мои слушатели не верят, я это чувствую, пусть это и единственная правда во всем этом разговоре. — Что было дальше? — Я сбежала и зашла в магазин. — Ты украла оттуда что-то, так? Тебя заметил продавец, но не успел остановить. — Два сока и две шоколадки, — ответы всё тише и тише. — Зачем? — Захотелось. — Каким образом ты оказалась в Литл Уингинге? — Я боялась, что меня наругают, поэтому купила билеты на автобус. — Как ты смогла одна купить билеты и уехать на автобусе в другой город? — Я купила два билета на станции и сказала, что мама так учит меня самостоятельности. Перед входом в автобус смогла пройти с семьёй, а внутри сказала кондуктору, что спящая рядом тётенька — моя мама, попросила не будить и предъявила те два билета. — Зачем ты вообще поехала в Литл Уингинг? — Просто так. Он был первым попавшимся. В городе я гуляла, а к вечеру пришла в полицейский участок. Потому что там жил Гарри Поттер, сэр. И я давно хотела его навестить. *** До ближайшего магазина, где можно было купить все, что угодно, было не так далеко. Гарри было неловко, и он молчал, а вот его спутницу кажется все устраивало. Она шла рядом, у края тротуара, иногда начиная подпрыгивать на ходу. Ещё его напрягала их разница во внешнем виде, которому девочка не придавала никакого внимания. Она была в простых джинсах и черной лёгкой кофте, через расстегнутую молнию которой была видна самая обычная футболка, но на ее фоне Гарри смотрелся кажется ещё более жалко. Тишина угнетала, поэтому он наконец решился ее прервать: — Откуда ты так много знаешь про розы? Лилит, успевшая оказаться чуть впереди, вновь с ним поравнялась и ответила: — Моя бабушка их любила. — У тебя есть бабушка? — вопрос вырвался сам, а он не успел себя остановить. Конечно у нее есть бабушка, как и у других нормальных детей! — Уже нет. Она умерла, — ее голос не дрогнул, но какая-то грусть все равно промелькнула на ее лице. Гарри слегка опустил голову и глаза вниз, но всё-таки снова спросил: — А мама и папа? — И родителей у меня больше нет. Воцарилось молчание, длившееся почти до самого входа в магазин. — У меня тоже нет родителей. Она посмотрела ему в глаза и медленно потрепала его черные волосы, на что Гарри напрягся. Но нет, опять ничего не случилось. — Ты только не вини себя в чужих смертях, никогда не вини. Смерть она приходит и уходит, и нечего пытаться это изменить. Лучше помни, что они были с тобой до последнего момента, и неважно, какими они были и что ты их забыл, — спокойный голос убаюкивал. Гарри тихо кивнул, не обратив внимание на точность совета, и они зашли в магазин. Там Лилит встрепенулась, взяла корзинку, положила туда портфель и пошла между рядов со всякой всячиной, будто делала это уже тысячу раз. Она остановилась рядом с отделом садоводства, что-то припоминая. — Итак, я беру — ты считай. Во-первых, сульфат магния и инсектицид, тринадцать и пятнадцать пенни, — два пакетика отправились в корзинку, — Теперь возьмём вот этот мешок с золой за пятьдесят три и этот с перегноем за фунт семьдесят пять. — Всего два фунта пятьдесят шесть. Она прошла чуть дальше, пока не нашла семена. — Возьмём ещё бархатцы, они помогут отпугнуть вредителей в будущем. Их можно посадить прямо в землю, они неприхотливые. На кассе она рассчиталась и отдала пакет со всем кроме перегноя ему, сказав идти к парку, который они прошли по дороге сюда, и ждать ее там где-нибудь в тени, а сама убежала обратно в глубь магазина. Гарри ничего не оставалось, как последовать указаниям. Лилит вернулась достаточно быстро, он совсем немного подождал на скамейке. В руках у нее кроме пакета с перегноем было и ещё что-то. — Держи, — девочка протянула ему контейнер, в котором оказалась заваренная лапша и пластиковая вилка. Глаза Гарри просияли, — Ешь, я ничего другого не нашла, но взяла тебе ещё пару пачек, если в будущем совсем худо станет. Только осторожно, она горячая. Тот продавец с прилавка согласился поделиться кипятком. — Спасибо, Лилит, — лапша пахла изумительно. *** Мистер Олсен медленно потер переносицу руками, пытаясь согнать усталость. Разговор длился уже больше получаса, и все это время он безрезультатно пытался найти смысл в моих словах. На его лице ясно была видна некая отрешённость, так что можно было ожидать окончания этого диалога, всё равно они ещё до него составили план дальнейших действий. Мой собеседник вздохнул и, взяв дело в руки, решил поставить точку: — Давай мы пройдемся ещё раз по всему, что ты сделала за этот год. Итак, в начале ты сбежала утром из семьи, где тебя приютили на время до разъяснения всех обстоятельств. После этого тебя отправили в первую фостер-семью в Брентвуде к Мистеру и Миссис Вайт четырнадцатого сентября. Здесь сказано, что твоя успеваемость в школе быстро упала за две недели обучения, начались стычки со сверстниками, на что ты жаловалась уже пятого декабря после того, как тебя нашли полицейские на окраине города. Четвертого декабря ты ушла из дома, взяв без спросу деньги семьи Вайт, которые потратила на еду и ночлег в хостеле, что на утро и вызвал полицию. По началу никакого плана не было. В Лондоне после прогулки до Косого меня вызвали к детскому психологу, где мы с ним обсудили причины, следствия и что нам делать дальше. Оставаться в Лондоне было небезопасно, поэтому я с радостью согласилась пожить в фостер-семье за его пределами. Позже выяснилось, что постоянно притворяться ребенком для Мистера и Миссис Вайт, достаточно сложно и неприятно. Тяжело жить, когда тебя постоянно ругают за оценки в третьем классе, будто мне до них вообще дело есть. Они почти насильно забирали меня из местной библиотеки, где я читала сборники законов и английскую литературу, запрещали выходить гулять в одиночку. Поэтому и начала бегать из дома скрытно на пару часиков. Привело это к новой беседе с детским психологом, где мне сказали, что такое поведение недопустимо, если я не хочу оказаться в приюте. На слова о том, что я бы предпочла приют, на меня вылили длинный монолог о важности семьи. Поняв, что я тут надолго, а долго мне на одном месте лучше не сидеть, так как Дамблдор отлично знаком с тем, как прятать волшебников среди магглов, я устроила эту ситуацию. Олсен продолжал: — После этого ты оказалась в семье Девиссон, где смогла продержаться чуть дольше, до шестнадцатого марта. За день до ты украла в магазине еду и разбила несколько бутылок с вином, сумму за которые пришлось выплачивать твоим опекунам. А на следующий день ты сбежала, но в этот раз полиция нашла тебя раньше, но более пострадавшую после падения с лестницы. У второй семьи был ребенок, которого вроде звали Боб. Во время моей третьей попытки сбежать он схватил меня за рюкзак, так что пришлось оставить вещи в его руках. В том числе и «Воров магии». Моего контроля не хватило, и мое бренное тело пересчитало с десяток бетонных ступенек во время очередного выброса. Отсидевшись под первым попавшимся поблизости кустом, пока магия не оставила меня в покое, я в очередной раз заявилась в полицейский участок грязная и изрядно помятая. После выброса мне ничего не оставалось, как проситься в другой город, ссылаясь на плохое влияние Брентвуда. Руки начали незаметно дрожать, пришлось обнять себя ими, чтобы хоть немного успокоиться. Сегодня я почти не успела покидать мячик, а смогу это сделать не менее, чем через час. Все это перерастало во что-то нездоровое. *** После лапши Лилит магическим образом достала из рюкзака пару пачек сока и шоколадки, которые они ели уже вместе. На полный желудок и думалось, и жилось лучше. Девочка болтала ногами и тихо рассказывала о цветах, сказав перед этим, что после еды нужно обязательно посидеть и что розы должны больше напитаться водой. Гарри начал улыбаться и тоже качать ногами в воздухе, пытаясь выглядеть так же расслабленно и спокойно как она. В воздухе помимо прекрасного запаха только что съеденной лапши пахло ещё чем-то приятным, когда он робко сказал об этом Лилит кивнула на одинокий куст сирени, спрятавшийся среди других деревьев и оттого незаметный. — Как думаешь, а можно сорвать немного домой? — дерево было красивым, а тетя Петуния очень любила цветы, подтверждая свое имя. Гарри надеялся, что небольшой букет заставит ее улыбнуться. Лилит хмыкнула и покачала головой: — Не стоит, а то тебя унесут в свой магический мир ведьмы. А вот ведьм тетя не терпеть не могла, так что Гарри сник. — Знаешь, — начал он, — с тобой интересно. Многие люди сторонятся меня, потому что я иногда творю странности. — Я тоже, но однажды кот, который даже слишком был похож на Чеширского кота, перед смертью сказал мне, что быть ненормальным лучше, чем самым обычным. — Нет, ты не понимаешь! Я не ненормальный, как ты, я правда неправильный! — Гарри порывался рассказать, но тетя запрещала ему это. Странности отпугивали людей. — А я говорила с котом, — Лилит достала мячик из рюкзака и стала кидать его о тротуар, совсем не замечая всех его бурлящих эмоций. Мальчик хотел было сказать, что она фантазирует, что ее странности и его странности — это не одно и то же. Но Лилит была так спокойна, и так уверенно сказала про кота, что он засомневался. Чувства как вспыхнули, так и затухли. Он облокотился на теплую спинку лавочки и продолжил качать ногами в такт звукам прыгающего мяча. Рукав кофты у его подруги немного задрался, так что он увидел скопление браслетиков на ее руке. Простеньких, сплетённых из тонких и толстых ниточек. Они заинтересовали его: — Где ты такие купила? Лилит отвлеклась от меча и радостно ответила: — Я сама их сделала… О, ну конечно, — она сняла с руки один из браслетов и отдала ему, но тот его не забрал. — Мой брат порвет его, так что оставь себе. — Тогда давай я тебя научу их вязать. Из недр определенно точно волшебного рюкзака появился моток тонкого шпагата и бритва. После первых провальных попыток Гарри был готов плакать, чувствуя себя ни на что не способным, но Лилит тогда нарисовала ему точную схему, вырвав листик из тетрадки, и отдала-таки несколько своих браслетов. Гарри успел заметить белые линии на ее руках, когда девочка снимала украшения, но не придал им значения. Вскоре они покинули парк, и они с Лилит посадили розы, что стали выглядеть намного лучше. Они вместе посеяли бархатцы и вместе отмывали руки от земли. Времени оставалось совсем мало, тетя должна была вернуться из клуба через двадцать минут. Лилит сидела на их крыльце, а Гарри не знал, как сказать ей, что время прощаться. Девочки кинула взгляд на него и встала, подходя ближе. — Знаешь мне уже стоит уходить. — Ты ещё придёшь? — он был бы рад увидеть ее и завтра, и послезавтра, когда тети бы опять не было дома. — Не знаю. — Но мы же ещё встретимся? К его радости она улыбнулась: — Конечно, Гарри. Ты только помни про меня, и я обещаю, что мы встретимся. Гарри улыбнулся в ответ, протягивая руку. Лилит внезапно замялась, сжала ладони в кулаки, но затем открыла рюкзак и резко вложила что-то в его руки, закрыв холодными от ледяной воды ладонями. — Ты кидай его каждый день, пока он не начнет светиться. Это поможет тебе с твоими странностями. Никому его не показывай, ни родителям, ни друзьям, ни тем более брату. И ты только помни, что все будет хорошо, Гарри, — она слегка сжала свои ладони, мальчику показалось, что она не хочет отдавать эту вещь, — Пока, Гарри. Но вот Лилит бросила последний взгляд на их руки, сделала маленький шаг назад и рванула по улице дальше и дальше от его дома. — Пока, Лилит… — в его руках лежал маленький черный мячик. Он освещал его крошечную каморку в последующие года, так что ему больше было не страшно. Браслеты девочки были давно порваны братом, но Гарри научился делать их сам, поэтому Дадли они вскоре перестали интересовать. Он копил монетки и покупал себе лапшу, съедая ее прямо в магазинчике, где добрый продавец не запрещал ему наливать туда кипяток из своего чайника. Розы бушевали на их участке, тетя Петуния даже получила награду, хоть и ни разу не кололась об шипы. Однажды он принес букет сирени, и даже не особо обиделся, когда тетя выбросила его в мусорку. Ночью он вытащил его из корзины и отломал небольшую веточку, поставив ее в кружку с водой в своем чулане. Он подумал, что было бы неплохо, если ведьмы заберут его в свой волшебный мир. И ведьмы пришли, правда опоздали немного и утверждали, что сирень никак этому не способствовала. Но Гарри верил Лилит больше. Лилит, которая так и не пришла. *** — Прости, Лилит, но мы вынуждены отправить тебя в приют для трудных детей. — Нет, пожалуйста, я буду послушной, я не хочу в приют! — я кричала, изображая детское недовольство. Мужчины кривились, но продолжали выносить приговор. — Ты говорила то же самое и в прошлый раз. Но больше мы не готовы закрывать на это глаза. В Лондоне о тебе позаботятся. Сил никаких не осталось. Меня отвели в машину, отправили домой, тихую и обиженную на весь мир. А я просто незаметно перекидывала «Вора» из руки в руку и надеялась, что за этот год моих бегов по семьям и городам в Лондоне про меня забыли и оставили поиски. Ведь в этом и был весь план.