Ведьма и ее черти

Перед моими глазами плыл слон. У него был длинный хобот и крошечный хвостик, четырьмя толстыми ногами он опирался на небосклон, как на землю. Вот подул ветер, и его хобот качнулся, стараясь достать до другой неясной фигуры. Облака могут быть такими красивыми и странными. Я и забыла, как они выглядят. Точнее, память о тучах была, но она не давала точности, которая возможна только если смотреть на небо чистым взглядом. В этот бесконечный момент были только мы: я и облачный слон. И воздух. Такой терпкий, теплый, августовский, с ароматом дыма и тысячей запахов города, которые кружили голову. Города пахнут людьми и жизнью. После чистейшего воздуха лечебницы этот казался таким прекрасным. Я давно не дышала городской жизнью. Смертушка, как же давно я не жила. *** Маленькая девочка в синем платье появилась чуть выше домов. Она застыла там на пару секунд, а после полетела вниз, все ближе к грязному тротуару одного из спальных районов. Руки, наоборот, беззвучно тянулись вверх, пытаясь ухватиться за невидимые уступы, чтобы остановить это падение, но ничего не помогало. С тихим хлопком от удара тела о поверхность она свалилась на старые коробки, замерев там. Сумка, что до этого висела на ее плече, упала неподалеку, но внутри нее что-то хрустнуло, так как ей не повезло попасть на более твердую поверхность. — Тха… Лилит осталась на помятых коробках ненадолго, оценивая свое состояние. Неконтролируемая аппарация может быть очень опасной, поэтому первым делом нужно убедиться, что тебя нигде не расщепило. К счастью болела только спина, на которой, кажется, опять будет большой синяк. И раны на руке снова открылись, будто и не заживали почти месяц назад. Вокруг девочки закружился черный туман, но со вдохом он исчез, оставив только глухой кашель и порвавшийся на шее мешочек, где лежали документы, так что бумаги разлетелись по закоулку, и Лилит только и оставалось, как с досадой проводить их взглядом. Девочка села и с несвойственным спокойствием сняла с платья белую ленточку, начиная перевязывать ей пострадавшую руку. На самом деле там были просто царапины, но она попала в довольно помойное место, так что прикрыть порезы не помешает, да и вопросов у случайных прохожих будет меньше. — Что б тебя… Только вчера закончили… — разочарованный шепот был направлен на вышитый узор на подоле платья, что сейчас порвался и разошелся. Опираясь на ближайшую каменную стену, Лилит поднялась на ноги и спустилась с придавленной груды коробок, подбирая с земли сумку. В ней разбился флакон с экстренным успокоительным, так что более она была непригодна для носки, но вещи не особо пострадали, поэтому были переложены на тротуар. Листы документов, как маггловских, так и для магического мира, были аккуратно собраны назад в стопку. Министерство сделало комплекты для обоих миров, а целители уменьшили их, чтобы те поместились в мешочек, который несколько минут назад ещё висел на шее рядом с кольцом. Магия обскури успела выжечь всю остальную, поэтому листы и резко увеличились, разлетевшись. Свидетельство о рождении, где была фамилия Доу и отсутствовали родители, детский паспорт с такой же ситуацией и медицинская карта больниц, полупустая и тонкая — для обычного мира, и более объемная стопка для магического. Рядом с документами лежали два погрызенных карандаша, тетрадь, которая, к счастью, не заляпалась в зелье, и два черных мяча, что были доработаны и названы своим создателем «Ворами магии». — Негусто, — недовольно отозвалась девочка, глядя на этот комплект, — Но хоть что-то. В руки все сразу не помещалось, а сумка была безнадежно испорчена и уже улетела в ближайшую помойку. Лилит осторожно обвела взглядом место, где оказалась. Оно было ей незнакомо. Простой грязный проулок с объемным мусорным баком и грудой коробок, которую уже давно должны были убрать. Кирпичные стены окружали это место с трёх сторон, а небольшой изгиб перекрывал вид на улицу. Кое-где у стен пробивалась жухлая трава и буроватый мох, над головой смыкались крыши построек, оплетённые проводами, как паутиной. На земле и оставшимся ещё местами асфальте были раскиданы газеты, которые давали понять крупными заголовками и рекламой, что девочка все ещё в Лондоне. Истинная подворотня, куда приходят ночевать бездомные. В этом хламе найти можно только хлам, но сгодится и это. Забытая брезгливость не мешает заглянуть в мусорку и осмотреть место падения. — О, а вот ты даже симпатичная. Скромные пожитки осторожно ложатся в компактную картонную коробку, которая не попала под удар и даже имела плотное дно. Лилит улыбается, прижимая ее к груди, ей кажется, что она похожа на почтальона. Время уходить отсюда, пока не пришел кто-нибудь. Стоит вернуться в Мунго, а значит сейчас время посетить Косой переулок. Адрес больницы в обычном мире она забыла… *** Лондон сочетал в себе аристократичность безработных и убожество дворянства. Красивые статные дома, прижимающиеся друг к другу боками, прерывались помойками, аккуратно покрашенные стены в пастельных тонах были исписаны яркими безумными граффити, а люди, проходящие мимо, могли выглядеть как укуренные хиппи, кем скорее всего и были, так и приличными барышнями и джентльменами в костюмах и лёгких летних платьях. На меня смотрели больше, чем я того ожидала. Да, мой вид явно вызывал вопросы, так как такое чудо на улице встретишь нечасто, но, когда каждый второй считает своим долгом подойти и спросить, где мои родители и что случилось, это напрягает. В родненькой России людей меньше волновали беспризорные дети, особенно летом, даже такие непонятные. Сразу был виден другой менталитет. Приходилось останавливаться и говорить, что идти недалёко, что мама в магазине напротив, что живу за углом. Благо, люди верили моим черным глазкам и уходили. Шла я уже около полутора часа, стараясь выбраться к знакомым местам или к реке, где будет проще ориентироваться. Мысль о карте была жёстко раскритикована в первые мгновения: денег не было, чтобы ее купить, а продавец мог заинтересоваться, почему мне она нужна, что вызвало бы множество вопросов, от которых просто так не отвертишься. Руки уже устали, так что я поставила коробку на ближайшую лавочку, садясь рядом с ней. За моей спиной был маленький скверик, где чирикали птицы и бушевали цветы. Откинувшись на деревянную спинку, я залезла ладонями в свои короткие волосы и закрыла глаза, поймав лицом лучи солнца, пробивающиеся через тень от ярко-зеленой кроны дерева, что росло сразу за скамейкой. Благодать. Настало время обдумать всю эту ситуацию, не отвлекаясь на лечение, немощность и игру на больничную публику. Здесь меня не побеспокоят, так как место я выбрала неприметное. Слабое тело, сильное магически, но слившееся с обскуром, что вызывает пока неконтролируемые разрушительные выбросы. Тетрадь с отрывочными записями о магическом мире и почти трёхмесячные наблюдения за волшебниками в их естественной среде обитания. Отсутствие денег, нормальных родителей, опекунов и вообще каких-либо связей помимо целителей, что интересуются моим заболеванием. Кроме Грегори, наверное. Ах да, два «Вора магии» и один более неработающий артефакт… Ладошки легли на подол платья, проходя по порванным нитям, которые я лишь недавно сама вышивала. Простенькие руны, но они были моим первым осознанным колдовством. Артефактор в один момент не выдержал моего вороха вопросов и усадил резать ингредиенты на зелье. Нож он как-то затупил, что тот не мог поранить меня. Руки неохотно первое время им пользовались, но, просидев над всякими травками и лапками три дня, я смогла добиться «Удовлетворительно» от своего строгого учителя, заодно подучив разные варианты резки и правила обращения с ножом при подготовке ингредиентов для зелий. Самой непонятную бурду Грегори варить мне не дал, но и прогонять подальше от котла не стал. Часть готового зелья перешла мне. Тогда Аброн усадил меня за следующий этап, где пришлось ещё пару дней макать нитки в жидкость, убирать лишнюю влагу и сушить. Осознание того, что я создаю свой первый собственный артефакт, не давало заскучать. Намучилась я, и когда вышивала нужный узор на ткани, но как мы с Грегори были рады, когда он заработал. Он сказал, что из меня получится хороший маг, и это была самая лучшая похвала в этом мире наравне с его лучезарной улыбкой в тот момент. Отпраздновали это событие мы стаканами тыквенного пряного сока, который в тот день был особенно вкусным. — Что же ты порвался? Придется все переделывать, когда вернусь, — вздыхая, отпускаю повреждённый подол, который сама по идее и испортила. Кстати, о магии… Обскур вновь проявил себя, стоило мне понять, что кто-то задел блок Госпожи и даже не заметил, пока мотал воспоминания. Я знатно испугалась, увидев этого кого-то в комнате. Умом-то понятно было, что девочка была у Светлого на особом счету, а значит в больнице он ее просто так не оставит, но я надеялась, что времени мне дадут побольше. — Вот же гаденыш. 1:1 в битве фанаты против Роулинг, хотя какая тут Роулинг, если я существую. Пхах, Великий Светлый с порога вламывается в память детей! Чертов директор… Всё же так хорошо пошло, нет, надо было прийти и все испортить. И мяч сгорел опять. Грегори попадёт. Такое уже бывало, правда не так сильно. В прошлый раз я не боялась за свою голову и жизнь, а просто ругалась в одиночестве, нечаянно разозлилась, и мяч рванул, правда тогда был всего лишь небольшой хлопок в воздухе, да и после этого Грегори артефакт дорабатывал. — Зато теперь я знаю, кто мне жизнь подизнахратил. Мячик лег в руку, а через секунду уже ударился о землю. Я пуста. Цвет вообще не изменился, сколько я его не била, а значит новых выбросов магии не предвещается. — Осталось только найти в этом тупом городе Косой переулок… — ладонь рефлекторно сжимает колечко. Оно все ещё висит на шее, я его старалась вообще не снимать, — Нам с тобой нужно найти помощь. Какой-то человек, проходящий мимо, странно на меня посмотрел, поняв, что я говорю с кольцом, так что я поспешила покинуть лавочку. *** Шла я медленно, стараясь не спотыкаться и не падать. Прошло ещё около получаса, на улице стало прохладнее, а живот начал требовать еды, напоминая, что уже скоро по расписанию должен быть ужин. Каково же было мое удивление, когда я увидела полицейский участок. Косой я без карты уже точно не найду, значит, придется идти к обычным людям. Засунув тетрадь с записями и магические документы под лиф платья, благо тот был достаточно свободный, я толкнула дверь и подошла к стойке под удивлённым взглядом полицейского. — Здравствуйте, я потерялась и не знаю что делать, — придумывать что-то получше смысла не было. — Здравствуй, как тебя зовут и где ты живёшь? Знаешь номер телефона родителей? — коп обвел меня взглядом, выходя из-за стойки. Вместо ответа я достала все бумаги на свое имя, протягивая ему. Тот нахмурился, но документы взял. — Лилит Доу. Я не знаю, где я живу, и телефона тоже сказать не могу. — Тогда кто твои родители, может удастся их пробить через базу, и мы сможем… — он запнулся, увидев прочерки вместо имён моей родни, недовольно хмыкнул и начал просматривать всё на предмет интересующей его информации, — Это что такое? Они настоящие? Печати и подписи все есть, но здесь не написано ни места жительства, ничего вообще. Ты что мне дала? — У меня нет родителей, а документы настоящие. — Тебе в октябре восемь, у тебя не может никого не быть. Ты жила в приемной семье? — Да, — такой односложный ответ полицейскому не понравился, но тот быстро собрался. — Давай поговорим, и ты мне все расскажешь, хорошо? Присаживайся, ты кажется устала, — мужчина сел на лавочку в приемной, указав мне на место рядом. Я спокойно примостилась на край сиденья, готовясь к сложному разговору и уже мысленно жалея это человека, которому не повезло сегодня дежурить. — Понимаете, мои родители меня оставили, — полицейский кивнул, — Они умерли, поэтому у меня такая фамилия. — Очень сочувствую. Но ты уже достаточно взрослая, чтобы жить в фостер семье, тебя должны были отправить в такую. — Они… — в этот момент мой собеседник посмотрел мне в лицо, хотя до этого пытался разобраться в документах, — Тоже умерли… Взгляд бобби выражал полное непонимание и неверие: — Мне очень жаль. Тебя распределили в приют, можешь назвать в какой? — Нет, я не помню. — Ладно, а как он выглядел? — Это… я тоже не помню, — история уже трескалась по швам. — Ладно, что ты помнишь? — Я жила в приюте за Лондоном до пяти, а затем меня забрала одна пара. Затем они ушли, ну, как родители, и я вновь оказалась в приюте. — Ладно, — третье ладно уже звучало не очень ладно, — А как ты потерялась? — Я не знаю, я проснулась на одной из улиц, а больше ничего не помню. Полицейский встал, вернувшись к стойке где начал что-то печатать за компьютером. — Это очень плохо пахнет. Лилит, сейчас ты останешься у нас, инспектор Лениж через секунду подойдёт. Не бойся, мы все решим. Ты молодец, что пришла к нам — он выглянул из-за стола и улыбнулся, хотя в глазах его было смятение. — Хорошо, — я улыбнулась в ответ. Через десять минут за мной зашла женщина в форме и отвела в комнатку, где меня покормили. Инспектор Лениж старалась меня не настойчиво расспрашивать, и хоть я и старалась говорить, как можно больше, ничего важного она так и не узнала. Статут секретности закрывал рот, что мне уже было стыдно за безумное расследование того, как маленькая девочка без родителей, без места жительства, без опекунов, без хоть чего-нибудь кроме имени и даты рождения оказалась в полицейском участке. *** С тех пор прошла неделя. Как я и думала, расследование зашло в тупик. Документы были настоящими, так как печати и подписи на них проверили, и оказалось, что человек, их оформлявший, правда их подписывал. Вот только он не запомнил ни внешности, ни имени того, кому он их выдавал, и вообще на уточняющих вопросах терялся и не мог ничего сказать. Думаю, его уволили. Ни один из приютов временного содержания, где дети жили до момента, как их примут в фостер семью, тоже детей не терял в последнее время. Возможные похитители найдены не были. Сейчас я жила в приемной семье, но надолго я тут не останусь, так как это только промежуточный вариант, и мне должны были найти новый дом. По этой причине вела я себя тихо, много не болтала, изображала панику при упоминании больниц, потому что при проверке мое состояние врачам бы не понравилось. По итогу, я сидела в комнате, которую мне выделили, большую часть времени, кидая об стенку мяч. Вор магии вновь начинал светиться, а значит тут сидеть мне больше нельзя, и я ждала только новых документов, старые всё-таки признали непригодными. Вчера их как раз отдали моим «пока что опекунам». А сегодня с утра я их уже благополучно стащила, вместе с картой Лондона и стареньким рюкзачком, который нашла в кладовке. Воровать плохо, но он никому уже был не нужен. В него я сложила все свои пожитки и ушла из дома, молясь, чтобы меня не быстро спохватились: было только полшестого, так что надежда на это была. На улице уже был сентябрь, поэтому одежду, выданную мне семьёй, пришлось надеть, упаковав платье в рюкзак. Проезд на общественно транспорте мне был заказан, для него я была ещё слишком маленькая, а в Англии за этим смотрят очень пристально. Благо, идти не так далеко, когда известно, как туда добраться. Невзрачная дверь бара наконец была найдена. Темные окна были такими грязными, что помещение через них не просматривалось, а вывеска с покорябанной надписью «Дырявый котел» давно потеряла всю стать. Убогое местечко на первый взгляд. Я вошла внутрь, чтобы в момент изменить свое мнение. Внутри все оказалось намного лучше: чистые полы и столы разных размеров, много света, камин, создающий атмосферу уюта и тепла, грязные окна теперь спокойно показывали Лондонскую улицу, одно заменил собой магический витраж с изображением котла, где булькало невероятное зелье, испуская стеклянные кусочки зелёного пара. Основательная барная стойка из темного дерева привлекала внимание, за ней висело меню и располагалась стенка, выполненная из бутылок и бутылочек, что сверкали начисленными боками. В люстрах пылали свечи, их пламя дрожало, что выглядело очень атмосферно. Сбоку уходила ввысь широкая лестница с резными перилами. Казалось, что даже она сама предлагает тебе взять комнату, чтобы остаться в этом месте на подольше. Всё-таки магия позволяет поддерживать порядок и красоту. В баре было тихо, посетителей в такую рань не соберёшь, большинство подтянется на завтрак только к семи-восьми. Половицы приятно скрипели и похрустывали под ногами, пока я шла к стойке. Хозяин, видимо, тоже ещё спал, зато на столе лежала стопка газет. Пожалуй, можно подождать кого-нибудь здесь. Первая газета за позапрошлую неделю лежала сверху и привлекала внимание заголовком «КОРОЛЬ НЮХЛЕРОВ ВНОВЬ ТЕРРОРИЗИРУЕТ ПРОСПЕКТ ЗЛАТОВЛАСКИ». — Только маг мог посчитать, что «король нюхлеров» может быть хорошим именем для вора. Фотография косматого человека, к которому сбегались маленькие зверьки, утаскивая в передних лапках драгоценности, заставила улыбнуться. На этой хорошей ноте я углубилась в чтение, но быстро поняла, что на деле статья оказалась скучной. Отложив газету, я потянулась к следующей, надеясь увидеть ещё один не менее прекрасный заголовок. На первой странице значилось «А.П.В.Б. ДАМБОЛДОР СПАСАЕТ БОЛЬНИЦУ СВЯТОГО МУНГО ОТ НАПАДЕНИЯ ОБСКУРА. АВРОРАТ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ О НОВОЙ ОПАСНОСТИ». С первой фотографии на меня смотрел сам великий маг на фоне здание, где чернотой зияла выбитая часть стены. А со второй мое собственное лицо. Я отшатнулась назад и еле не потеряла равновесие, руки сжали газету, пока глаза уже читали текст с невероятной скоростью.

«Двадцать седьмого августа весь Магический Лондон был поражен случившейся катастрофой в больнице Святого Мунго, причиной которой послужил обскур, содержащийся там в целях изучения. В начале четвертого прогремел ужасающий взрыв, который снёс стену в помещении, где до этого находился обскур. Остальная часть больницы не пострадала, пострадавших не было, но сам факт катастрофы такого характера заставляет задуматься. К сожалению, обскуру удалось бежать, и сейчас он на свободе. В связи с этим Аврорат предупреждает об опасности нового нападения твари. Главный целитель Мунго прокомментировал это так: «Обскур — это существо высшего класса опасности. Он поглощает магию, не поддается контролю и очень коварен. Больница Святого Мунго — третье по уровню защиты место после Гринготтса и Министерства Магии, но она не смогла устоять даже перед обскури средней силы. Для него нет препятствий, у него нет совести. Не поддавайтесь на безобидный внешний вид. Лучше всего обскуру в данной ситуации будет под четким присмотром мастеров. Мы знаем о них слишком мало, поэтому от лица всего Мунго и особенно отдела ранений от магических существ, я прошу вас не вступать с ним, как в общение и диалог, так и в битву.» Аврорат призывает любого, кто увидит Лилит Доу (имя, на которое отзывается обскур), отправлять красные лучи в воздух и уходить в безопасное место. Внешний вид существа вы можете увидеть на колдографии в заголовке. Как уже было сказано ранее больнице Святого Мунго был нанесен ущерб, который мог быть даже больше, если бы не А. П. В. Б. Дамблдор, который смог сдержать обскура и спасти…»

Спасти? Спасти?! Да уж! Великий герой! Великий маг! Как же ты мог? Как они все могли?! «Тварь»! «На имя откликается»! Я хотела просто повеселиться в этом мире, а он испортил всё! Из груди вырывается тихое беспомощное рычание, пальцы сжимаются так, что почти рвут тонкую газетную бумагу. И листки внезапно вспыхивают черным туманом. — Агх! Нет! Нет, не надо! Я непроизвольно отскочила назад, падая спиной на стул, а вместе с ним и на пол, создавая непростительный шум. Газета черной пылью осыпается на пол, прожигая плотную древесину, когда я уже резко встаю, выбегая из бара, больно толкая плечом тяжёлую дверь. На улицу я почти вываливаюсь, тут же срываясь вновь бежать по тротуару, подальше от «Дырявого котла». Надолго меня не хватает, стоит покинуть улицу, как ноги подкашиваются, и я падаю на каменную кладку, рывком отползая в сторону. Скинув рюкзак, судорожно копаюсь в вещах, костеря себя и дрожащие руки. Черный мяч ложится в ладонь, а затем летит в стену напротив, отскакивая назад в руки. И ещё раз. Оперевшись спиной на кирпичную стену, я опять сижу в непонятной грязной подворотне. Зрачки непрерывно следуют за вором магии, который медленно становится белым. Стук сердца и стук мяча звучат синхронно. *** — Да, да, понял, сейчас соберу поисковый отряд. Девчонка сбежала утром с документами. И как назло сегодня опять его смена. Ранний звонок заставляет встать и собраться, как дверь участка открывается и пропажа как ни в чем не бывало стоит на пороге, на этот раз только в кофте и джинсах, а не в порванном синем платье. — Ты… Ты… — Я, — меланхоличный тихий голос отзывается из-за натянутого на голову капюшона. — Да как ты посмела?! Ты понимаешь, что ты сделала? Тебя уже обыскались! — Я больше не буду. — Да как мы можем тебе теперь доверять? *** Бобби выкладывает целую тираду, о том, как плохо сбегать, воровать, быть такой, как я. Хех, неприятно всё-таки быть маленькой, когда проблемы большие. Он так во всем уверен, будто сам сбежал из дома, а потом сам вернулся в полицейский участок. Никаких зачем, никаких почему, никакого уважения, когда ты просто ребенок. Я перебиваю его, а он, кажется, даже не замечает: — Я обещаю, что больше никуда не сбегу. Мне больше некуда сбегать, сэр.