Сдавайся
Протяжные стоны Вэй Усяня слышала наверно вся Пристань Лотоса. – А-Чээн, я больше не могу. Пошли уже вторые сутки. Откуда в тебе столько энергии? – Ты еще успеваешь следить за временем? Придется приложить больше усилий. И расслабь ноги, они у тебя слишком напряжены. – Да куда уж дальше! Ай! – Не закрывай глаза, смотри на меня. – Глава Цзян, вы несомненно прекрасны... Но ты уверен, что это делается именно так? И почему мы занимаемся этим в Зале Прозрения, а не в каком-нибудь более подходящем месте? –Ты бы предпочел тренировочное поле? – Я не настолько уверен в собственной неотразимости. – Что я слышу. Ты и в чем-то не уверен. – Цзян Чэн! Не могу больше! – Терпи. Ты же хвастался, что тебе хватит сил, хоть до следующего полнолуния. Вэй Усянь со стоном повалился на пол, Суйбянь упал рядом, чудом не продырявив ему ногу. – Все, я сдаюсь. Чтобы я еще раз согласился на твое предложение: «заняться кое-чем страшно интересным» Да никогда! Цзян Чэн усмехнулся, плавным движением отправил Саньду в ножны, растянулся рядом с Вэй Усянем на полу. – Не знаю о чем ты там подумал, но это действительно интересно: смотреть как кое-кто переоценив свои силы сталкивается с суровой действительностью. Вэй Усянь перекатился на живот, опершись на локти, навис над Цзян Чэном. – Если хотел смотреть на меня, то так бы и сказал. Я всегда к твоим услугам. Цзян Чэн прикрыл глаза, прячась от теплого с озорными искрами взгляда Вэй Усяня. – Если решил больше не использовать Чэньцин, то должен с Суйбянем наладить идеальную связь. Чтобы не добавлял мне головной боли, когда носишься по неизвестным дебрям. А пока... – А пока идеальную связь я хочу наладить с другим мечом, – Вэй Усянь наклонился ниже, кончиками пальцев очерчивая острые скулы, плотно сжатые тонкие губы, погладил заалевшую щеку, – Но представляешь? Он невероятно упрямый. Цзян Чэн поймал руку Вэй Усяня, самовольно рисующую узоры у него на щеках, накрыл своей. Вэй Усянь склонился еще ниже, согревая его дыханием. – Цзян Чэн...Посмотри на меня. – Насмотрелся уже, – проворчал он, но глаза послушно распахнул. Вэй Усянь довольно засмеялся. – А я на тебя нет. Ты слишком красивый. Цзян Чэн нахмурился. – Не болтай ерунды. Он предпринял попытку встать, но Вэй Усянь, повалил его обратно. – Цзян Чэн, обещай, что не прогонишь меня что бы ни случилось. – Да с чего ты... – Цзян Чэн осекся, встретившись с внимательным взглядом Вэй Усяня, – Обещаю. И Вэй Усянь его поцеловал. Цзян Чэн шокировано замер, ощутив на своих губах горячие губы Вэй Усяня. Поцелуй получился почти целомудренным, но его хватило, чтобы раздуть тлеющие угли яростного пожара. Цзян Чэн поймал, успевшего отстраниться Вэй Усяня, перевернулся вместе с ним, уже сам нависая сверху. – Вэй Усянь! Что ты творишь? Вэй Усяня вело, как от крепчайшего дорогого вина. Попробовав глоток, дыхание перехватывало от восторга и терпкой сладости: невозможно остановиться, невозможно забыть вкус. Хотелось еще и еще. Он провел языком по губам, пробуя на вкус призрачный след, оставшийся от Цзян Чэна, улыбнулся, наблюдая за тем, как в глазах напротив грозовое небо поглощается темнотой. – Налаживаю связь. – Уверен, что сможешь справиться? Ты только что жаловался, что у тебя не осталось сил. Мурашки от охрипшего голоса Цзян Чэна прокатились волной по спине Вэй Усяня. – Я способный. Хоть ты постоянно сомневаешься в моих.... Цзян Чэн дернул уголком губ в намеке на улыбку, прервал Вэй Усяня, заткнув его самым надежным способом. Вэй Усянь терялся в ощущениях, тянулся навстречу, подставлялся под долгожданные ласки. Ему было мало Цзян Чэна. Мало смотреть, мало обнимать, мало целовать. Хотелось больше, ближе, сплавиться с ним в одно целое. Он дрожащими руками шарил по спине, груди Цзян Чэна, дурацкая одежда никак не хотела расстаться со своим хозяином. Вэй Усянь застонал от нетерпения. – Ну же, А-Чэн. Ты... не помогаешь! Пожалуйста, я хочу... я так хочу. Цзян Чэн ловил вездесущие руки Вэй Усяня, нежно целовал каждый палец, качал головой. – Я не буду делать этого. Перед глазами стояла картинка со спящим, бледным Вэй Усянем, в ненавистных стенах чужого ордена. И страх протягивал холодные пальцы: если и в его руках он станет слабой, сломанной куклой? Цзян Чэн садится на ноги, отодвигаясь от взъерошенного Вэй Усяня, избегает ищущего шального взгляда. – Почему, А-Чэн? Ты передумал? Цзян Чэн резко оборачивается, зло бросает. – Я не хочу быть... как он. Цзян Чэн прервался на полуслове. Он не собирается произносить имя Лань Ванцзи вслух. Не после того, что этот ублюдок выкинул. Вэй Усянь хмурится, вновь сокращает расстояние между ними, ловит лицо Цзян Чэна руками. – Цзян Чэн, послушай меня. Ты имеешь полное право сомневаться во мне и моих словах. Я знаю, что ты меня никогда не простишь, что я не выбрал тебя тогда. Что испугался собственных чувств. Запутался в вине и долге. Но теперь я знаю, что ты всегда был тем, для кого я с радостью вырву собственное сердце. Цзян Чэн шумно выдохнул, качнулся в сторону Вэй Усяня, порывисто обняв. – Я понял. Давай ты больше не будешь ничего из себя вырывать, чтобы отдать мне или кому-то еще. Просто будь собой. Будь Вэй Усянем. Мне не за что тебя прощать. Пусть прошлое останется в прошлом. Вэй Усянь уткнулся носом в изгиб шеи, совсем слегка прикусывая теплую кожу. – А-Чэн, если ты продолжишь говорить, то я за себя не ручаюсь. Цзян Чэн хмыкнул, наконец отпуская себя, провел рукой по спине Вэй Усяня, притягивая за талию ближе, усаживая себе на бедра. – И что ты сделаешь? – А-Чэн, ты что совсем не заинтересован в таком прекрасном мне? Губы Цзян Чэна растянулись в широкой ухмылке, когда он немного сместился, чтобы Вэй Усянь наконец ощутил всю степень его незаинтересованности. На что тот выдал глубокомысленное. – О-о-о! Цзян Чэн, как ты можешь так спокойно вести со мной беседу. – Кто тебе сказал, что я спокоен? Вэй Усянь качнулся, притираясь ближе. – Тогда чего ты ждешь? Цзян Чэн чуть сжал руки на талии Вэй Усяня, придержав его. – Я тебе действительно должен объяснять? Вэй Усянь приоткрыл рот сверкнув глазами. – Не бойся, я покажу тебе. – Идиот, я не хочу делать тебе больно. Вэй Усянь не думал, что от нежности может болеть в груди. Он улыбнулся, поцеловав кончик носа Цзян Чэна. – Ты не сделаешь. Вэй Усянь раньше никогда бы не поверил, скажи ему кто, что суровый, безжалостный Саньду Шэншоу может быть так нежен. Нежность и Цзян Чэн были на разных полюсах. Но то, как он его касался, как целовал. Нет, Вэй Усянь ни с кем бы не стал делиться таким А-Чэном. И даже боли казалось не было, был только Цзян Чэн, заполнивший его до краев. Так правильно и неизбежно они шли к этому долгой извилистой дорогой. В итоге Вэй Усянь заснул прямо на полу, зарывшись в ворох беспорядочно скинутой ранее одежды. Цзян Чэн осторожно перенес его на циновки. Спать здесь, было не самой умной идеей, но идти в комнаты было до невозможности лень, а тут никто не посмеет их потревожить. Цзян Чэн подтянул к себе ближе спящего Вэй Усяня, укрыв их обоих тонким покрывалом, оставшимся еще со времен их совместных медитаций, тихо прошептал. – Не оставляй меня больше.***
Вэй Усянь ранее победивший в ожесточенном споре с Цзян Чэном, выпроводил того отдыхать. Сам же остался, разбирать бумаги, по неотложным делам. Догорела свеча, затем вторая. Вэй Усянь потянулся, победно усмехаясь, погрозил кулаком столу, на котором теперь царил не видимый с первого взгляда порядок. А Цзян Чэн сомневался, что он сможет одолеть этого скучного бумажного монстра. Прикрыв двери, Вэй Усянь осторожно пробрался к кровати, на которой лежал Цзян Чэн, обнимавший во сне вторую подушку, подушку Вэй Усяня. Щемящая нежность теплой волной растеклась, затапливая до краев. Он наклонился к спящему Цзян Чэну, мягко мазнул губами по виску, передвинулся, целуя закрытые глаза, стараясь то ли разбудить, то ли подольше любоваться им. Цзян Чэн зарылся лицом в подушку, сонно проворчал. – Вэй Усянь, ночь на дворе, если освободился иди спи. Чего тебе неймется? Вэй Усянь тихо засмеялся. – Если я скажу, то глава Цзян исполнит мою просьбу? Цзян Чэн приоткрыл один глаз, с сомнением рассматривая хитрую улыбку Вэй Усяня. – Я точно пожалею об этом… – Да я всегда на высоте. – Ну конечно. Кто в прошлый раз стащил у А-Син масло и использовал его не прочитав состав? Я из-за тебя не мог сидеть два дня. А А-Син до сих пор припоминает мне это. Вэй Усянь примирительно потерся головой о плечо Цзян Чэна. – Зато потом она передала, цитирую: "Масла и благовония высочайшего качества для главы Цзян и его личных нужд" целый набор. А вот Цзян Хао меня ненавидит! Цзян Чэн, тщетно пытавшийся снова уснуть, вздохнул. Открыл оба глаза. – И это она мне припоминает тоже, каждый раз, когда заканчиваются выделенные деньги на ее безумные идеи. А Цзян Хао слишком благороден, чтобы тебя ненавидеть. Вэй Усянь фыркнул, растянулся на Цзян Чэне, обвив его всеми конечностями, носом зарываясь в распахнувшийся ворот одежды, утыкаясь в ямку под ключицей. – Ты такой теплый. И так вкусно пахнешь. И ничегошеньки не знаешь о своем ученике. – Конечно, это же ты у нас эксперт по людским душам. – А-Чэн, почему мы вообще говорим о нем сейчас? – Ты сам начал этот разговор. Ты для этого меня разбудил? За что ему тебя ненавидеть? – За то, что совратил его драгоценного Наставника. У него на тебя точно были виды. Цзян Чэн усмехнулся, сгребая в охапку причину своего вечного недосыпа, перевернулся вместе с ним набок. – Боги, Вэй Усянь. Я слишком стар для твоих дурацких предположений. Вэй Усянь завозился, устраиваясь поудобней у Цзян Чэна под боком. – А-Чэн, а скажи, какие все-таки были условия? – Условия для чего? Для моего прерванного сна? – Условия обмена. Цзян Чэн проигнорировав вопрос, закрыл глаза. – Спи. Вэй Усянь твердо решил, что сегодня просто обязан узнать ответ. Ухмыльнулся, выпутываясь из объятий, повернулся, вновь оказавшись сверху. – Не скажешь? – Вэй Усянь, что... Конец фразы превратился в тихий стон, когда Вэй Усянь сполз ниже, удобно устроившись между ног Цзян Чэна, дразнящими движениями поглаживая обнаженную кожу. – Не скажешь? Цзян Чэн дернул Вэй Усяня на себя, притягивая ближе, обнимая ногами. – Поиграть вздумал? Вэй Усянь улыбнулся, невинно хлопнул глазами. – Ну что ты, как я могу. А руки Вэй Усяня жили собственной жизнью. Гладили, мяли, растягивали. Цзян Чэн растерявший сон, выгибался под теплыми руками, жадными губами Вэй Усяня, пока тот умело подготавливал его. – Вэй Ин... не заставляй меня умолять. Вэй Усянь склонился, чуть двинув бедрами, но не затрагивая чувствительного места придержал задыхающегося Цзян Чэна за талию. Ему стоило невероятных усилий, сдерживать себя, чтобы не закончить раньше времени, он сцеловывал соленый пот, ловил губами прерывистые вздохи и хриплые стоны. – А- Чэн, знал бы ты как прекрасен. Такой податливый, такой открытый. – Вэй Усянь. Слишком много болтаешь. Цзян Чэн нетерпеливо стукнул пяткой по спине Вэй Усяня, одновременно пытаясь заставить того двигаться. Вэй Усянь послушно качнулся, больше дразня, не то Цзян Чэна, не то самого себя. Приник к приоткрытым искусанным губам, ловя очередной стон, пряча его в сокровенных уголках памяти. – Такой прекрасный. Только мой. Цзян Чэн, ты делаешь меня слишком жадным. До тебя я и не подозревал насколько эгоистичным могу быть. Скажи мне, А-Чэн. Из-за кого ты собирался умереть? Какие условия были? Каждый вопрос сопровождался глубоким толчком. Цзян Чэн сдавленно всхлипнул, прикусил руку, чтобы сдержать недостойные звуки, но Вэй Усянь мягко погладил его по щеке, заменяя руку своим ртом. Когда перестало хватать воздуха Вэй Усянь с неохотой разорвал поцелуй. – Скажи мне. Цзян Чэн обреченно застонал, сдаваясь под изощренной пыткой. – Взаимность. Вэй Усянь остановился, подумав, что ему послышалось. – Что? – Вэй Усянь, демонское ты отродье! Взаимность была условием обмена. Проклятье должно было перейти на дорогого мне человека, добровольно принявшего его и сделавшего это из-за схожих чувств. Вэй Усянь сжал Цзян Чэна в объятиях, срываясь в безумный темп, а затем излился с громким стоном. Цзян Чэн рвано выдохнул, последовал за Вэй Усянем. Тот, не дав ему перевести дыхание, глубоко его поцеловал. Цзян Чэн мотнув головой, оттолкнул Вэй Усяня. – Придурок. Доволен теперь? Вэй Усянь расслаблено растянулся рядом, не сводя горящих глаз с Цзян Чэна. – Почему ты никому не рассказал? – А сам как думаешь? – Цзян Чэн. – Ну что еще? – Я тебя тоже. – ...Спи уже. Вэй Усянь впервые за долгое время чувствовал себя настолько умиротворенно, положив голову на грудь спящего Цзян Чэна слушал как размеренно бьётся у того сердце. Собственное сердце медленно отмеряло время, которое теперь он с радостью делил с Цзян Чэном. Закрыл глаза, погружаясь в сон. Кошмары больше его не тревожили.***
– А-Чээн! – Вэй Усянь, я занят. Ты по идее тоже. Так что не отвлекайся и... – Ии? – И может быть я передумаю отправлять тебя на малый совет орденов. – А-Чэн! Ты жестокий, бессердечный тиран! – О, рад, что до тебя дошло. Держи, – Цзян Чэн уронил рядом с Вэй Усянем внушительную пачку бумаг, – эта стопка твоя. Вэй Усянь с протяжным стоном упал лицом в бумаги. – Глава Цзян, прикажите своему помощнику отправиться на ночную охоту. Цзян Чэн хмыкнул, покачал головой. – Ты проиграл пари. Вэй Усянь вскинулся. – Да не может быть! Мы спорили, что я продержусь, выполняя бумажную работу, двое суток. Время уже вышло! Цзян Чэн молча разгреб бумажные завалы, под которыми еще дымилась палочка благовоний. – Осталось полпалочки. Ты проиграл. Вэй Усянь насупился. – Это нечестно! И вообще не безопасно. Ты ее специально прикрыл документами. Цзян Чэн пожал плечами. – На совет поедешь вместе с Цзян Хао. – Цзян Чэн! Я тебе это еще припомню!***
– А-Син, просто дай мне яду. А-Син рассмеялась. – Глава меня покалечит, если я отравлю его любимчика. Цзян Хао со стоном закрыл глаза. – Тогда дай мне нож, я себе глаза выну! Все что угодно, чтобы не видеть больше довольную морду этого наглого котяры. – Вэй Усянь, между прочим, теперь твой напарник и второй помощник Главы. – И что это меняет? Все равно практически вся работа висит на мне. А он теперь еще и от Наставника не отлипает большую часть времени. – Ты преувеличиваешь. Они не виделись месяц, позволь им… – Нет-нет-нет! Не продолжай! Ничего слышать не хочу! А-Син сложила руки на груди. – Раз не хочешь, чего ты тогда торчишь здесь? Иди, займись делом. – Не пойду. За порогом меня стошнит от воздуха переполненного феромонами. – Ты разве не рад, что глава Цзян счастлив? – А он счастлив? Он тебе сам сказал? По-моему, он ворчит в три раза чаще, и гоняет меня в десять раз больше. – Потому что ты его преемник. И потому что он не высыпается ночами. Цзян Хао зажмурился, прикрывая уши руками. – Ли Минсин! – Ладно-ладно. Зачем ты все-таки пришел? Цзян Хао протянул письмо. – Тебе из Гусу пришло. Без подписи. А-Син тепло улыбнулась, бережно принимая конверт. – Да нет, подпись есть. Видишь, раскрытая ладонь с бабочкой? – И что это значит? – Это подпись одного сумасшедшего старика. Который говорил, что ничего нельзя удержать силой. Ни знания, ни людей. – Почему тебе пишут сумасшедшие старики? – Однажды, когда я была на обучении в Облачных Глубинах, то поспорила с одним глупым стариком, который грелся на солнце недалеко от учебных залов. Тогда я была одержима поисками знаний и постоянно читала всякие умные книги. – Ты и сейчас демоница одержимая… Ай! – Цзян Хао! И давно ты такой смелый стал? Обращайся как положено. Я тебя старше! – Всего на год! Рассказывай уже дальше! – Слушай тогда молча. В тот раз я… запнулась об него. Будешь смеяться, не скажу ничего больше. – Прости. Просто ты и сейчас натыкаешься на стены, уткнувшись в книги. – Цзян Хао, ты спрашивал про яд, так вот у меня есть парочка, никто даже не узнает… – Так что было дальше? – Старик тогда рассмеялся и сказал, что за сухими страницами древних трактатов я не вижу жизни и пригласил сесть рядом с ним, чтобы посмотреть на облака. Тогда я возмутилась. Как это в таком уважаемом ордене со строгими правилами может находится кто-то подобный ему. И ответила, что не стану терять время, разглядывая дурацкие облака. Он тогда улыбнулся и покачал головой: «Как бы ты не стремилась обнять небо, оно всегда будет больше тебя. Чем сильней ты будешь стискивать кулак, чтобы удержать побольше, тем сильней будет сопротивление. Отпусти. Разожми кулак. Почувствуй свободу. Подари свободу. Никто не любит, когда их запирают в клетку. Ни знания, ни звери, ни люди.» А потом я узнала, что половина трактатов которыми я восхищалась, была написана им. – Почему вокруг меня одни сумасшедшие… – Эй! – Кроме Наставника. Наставник самый лучший! – Нет, только не снова! Я выслушиваю твои восторженные речи годами! – Только попробуй сказать, что не согласна! – Согласна. Иди уже куда-нибудь, дай мне спокойно прочитать письмо. – И ты не покажешь что там, после всего что рассказала о нем? – Ты же назвал его сумасшедшим. – Ты тоже. Читай вслух. Ли Минсин укоризненно вздохнула, но вскрыла письмо и начала читать. – «Приветствую уважаемую целительницу ордена Юньмэн Цзян. До этого скромного старика дошли слухи, что господин Вэй живет теперь в Пристани Лотоса. Если гениальная целительница решит удовлетворить любопытство старого человека, то он сможет спокойно отойти в другой мир». – Он уже лет десять собирается на тот свет! – Давай дальше. «Целительница будет несправедлива к старику, если обвинит его в манипулировании. Это не так. Просто праздное любопытство. Как господину Вэю за такой короткий период удалось достичь небывалого прогресса: развить и укрепить почти разрушенное ядро и раскрыть и восстановить по новой все меридианы?» –Это любовь! – Фу, боги! Читай давай без этих своих комментариев! – Это правда! Любовь творит чудеса! – Все, меня сейчас стошнит. Кто ты и куда дела всегда рациональную и циничную А-Син? – Она там же, где и всегда спокойный и рассудительный Цзян Хао, – А-Син рассмеялась и продолжила читать, – «Возможно, господину Вэю станет спокойней, если уважаемая целительница передаст ему, что с Лань Ванцзи все хорошо. Хоть они и расстались не лучшим образом, думаю ему следует знать, что Лань Ванцзи под моим наблюдением, и с недавних пор он начал самостоятельно есть и разговаривать с братом. И больше не пытается причинить себе вред. Было бы чудесно, если бы также целительница передала и эти мои слова, что никто не винит Вэй Усяня. Лань Ванцзи взрослый человек, который сам несет ответственность за свои поступки. Как бы то ни было, этот старик будет рад, если целительница сможет посетить его. И поговорить. Скрасить серые будни» После затянувшегося молчания, Цзян Хао первым его нарушил. – Наставник тебя не отпустит. – Глава Цзян не будет против. – Этот старик просит тебя приехать, чтобы помочь ему с Лань Ванцзи, верно? И рассказать про Вэй Усяня. С какой стати он сует нос в дела Вэй Усяня? Он член нашего ордена. Чего им еще от него надо? И к тому же... Цзян Хао осекся под пристальным взглядом А-Син, которая неожиданно тепло улыбнулась. – Ты только что признал, что Вэй Усянь часть семьи. – Да ничего подобного! – И только что яростно его защищал. – Да нет же! Серьезно, чего ты сегодня такая странная? Цзян Хао так знакомо нахмурившись порывисто выскочил из лазарета. А-Син негромко рассмеялась, аккуратно сворачивая письмо. Что бы ни ждало их за горизонтом, вместе они с этим справятся. А для тех кто вздумает устроить им неприятности, у нее есть парочка новых экспериментальных составов. Всё во имя науки и семьи.