Душа без тебя превращается в пепел

– В твоей войне ничья, и я прошу - возвращайся. – В моей пустыне ты мираж, но не исчезай. Не верил, что без любви душа, как без воды, высыхает. – Я больше тебе не враг...

      Неразборчивый шепот множества голосов и вязкая темнота – все, что было вокруг него. Цзян Чэн не знал сколько он находился в этом нигде, только знал, что ему надо вернуться. Он не помнил куда и к кому, но он держался за эту единственную светлую мысль, не дававшую ему сдаться. А потом пришла боль и горячий выжигающий свет. Цзян Чэн хотел увернуться от него, спрятаться в темноте, единственной что он помнил, но он не мог пошевелиться, не мог вздохнуть. И вместе с тем, его тянуло окунуться в эту боль, раствориться в свете, потому что чувствовать хоть что-то оказалось лучше, чем не чувствовать ничего. И он не стал больше сопротивляться огню. И оказалось, что чувства обманывали его: то была не боль, а радостное предвкушение чего-то пока безымянного. А свет бережно согревал, отгонял бесконечную темноту.       И Цзян Чэн сделал глубокий вдох, жадно глотая живительное пламя. Открыл глаза. Медленно обвел темное помещение взглядом. Знакомые запахи. Знакомые звуки. Только на грудь по-прежнему что-то давило. Цзян Чэн пошевелился, еще не вполне понимая, что ему мешает. Пока это что-то не сдавило его еще крепче с пронзительным воплем.       – А-Чэн!! Цзян Чэн дернулся, оглушенный. Кажется, кошмар все не хотел выпускать его из своих объятий. «Вэй Усянь. Что он здесь забыл?» Цзян Чэн сдавленно просипел:       – Ты... можешь... не орать мне в ухо... Горло после долгого молчания отказывалось выдать что-то громче шепота. Вэй Усянь нависал над ним, вцепившись мертвой хваткой в плечо. Цзян Чэн поднял руку, прикрывая искрящиеся радостью глаза Вэй Усяня ладонью.       – Не... смотри на меня... так. Вэй Усянь рассмеялся.       – Тебе придется меня ослепить, потому что не смотреть на тебя я не могу. Цзян Чэн закашлялся. Ладони было щекотно от трепетания длинных ресниц.       «Как крылья бабочки». Цзян Чэн слабо оттолкнул Вэй Усяня.       – Идиот. Тот счастливо улыбнулся.       – Я скучал по твоим оскорблениям. Цзян Чэн хмыкнул, сел на кровати, отмахнулся от помощи Вэй Усяня, который неохотно расцепил руки, сел рядом. Затем снова вскочил, рванулся куда-то в сторону.       – А-Син! Он очнулся! Пока Цзян Чэн наблюдал как Вэй Усянь зажигает свечи, как яркие язычки пламени играют на пузатых боках многочисленных склянок, воспоминания о последних днях, перед тем как он потерял сознание нахлынули на него. Проклятие. Идиотские условия обмена. И Вэй Усянь... всегда Вэй Усянь. Он прикрыл глаза. Почему он еще жив? Мог ли Вэй Усянь забрать проклятие себе? Но тогда...       – Глава Цзян? Мне необходимо вас осмотреть. Голос Ли Минсин заставил его сосредоточиться. Он вновь открыл глаза, уже полностью пришедший в себя. Рядом стояла А-Син, немного помятая, с красными глазами, аккуратно придерживала его за руку. Слушала пульс. Вэй Усянь маячил где-то за ее спиной.       – А-Син, ну как он? Цзян Чэн нахмурился, перевел на него взгляд. Тот выглядел вполне здоровым и живым. Даже слишком живым. Но как тогда им удалось?       – Ли Минсин, почему здесь посторонние? А-Син опешила, недоуменно подняв глаза на Цзян Чэна.       – Глава Цзян, посторонние? Вы про господина Вэя? Цзян Чэн отвернулся от застывшего Вэй Усяня, как-то неловко дернувшегося, будто получившего удар под дых.       «Просто возвращайся к своей новой семье и будь счастлив. И перестань уже бежать навстречу смерти. Болван».       – Насколько мне известно, господин Вэй не принадлежит ордену Юньмэн Цзян. И в качестве гостя он нежелательная персона в Пристани Лотоса.       – Глава Цзян, но...       – Цзян Чэн, ты правда хочешь, чтобы я ушел?       «Нет».       – Господин Вэй ставит под сомнение мои слова?       – Глава Цзян, Вэй Усянь спас тебя! Он...       – Ли Минсин, ты забываешься. Ли Минсин возмущенно сложила руки на груди, намереваясь выдать еще что-нибудь вразумительное, но Вэй Усянь, слабо улыбнувшись коснулся ее локтя, покачал головой.       – Не надо, А-Син. Я не сделал ничего особенного. Глава Цзян, рад, что вы живы. Когда за Вэй Усянем закрылась дверь, Цзян Чэн выдохнул, он и не заметил, что задержал дыхание.       – А-Син, Вэй Усянь в порядке? Ли Минсин, излишне резко накладывала свежую повязку на почти полностью затянувшуюся рану на руке Цзян Чэна.       – Не в порядке! Цзян Чэн резко повернулся, требовательно поймав ее за рукав.       – Что? А-Син выдернула рукав, слегка хлопнула по повязке. Цзян Чэн даже не заметил кольнувшей боли.       – Он не в порядке, потому что один многоуважаемый глава выгнал его, вместо благодарности! Потому что самоуверенный глава, не соизволил помочь в своем лечении, и просто молча ждал смерти. Цзян Чэн нахмурился.       – А-Син. Ли Минсин раздраженно выдохнула.       – Физически он здоров. Потерял много энергии, но восстановится через несколько дней. Вы стоите друг друга в стремлении убиться обо все подряд. Господин Вэй решил, что он бессмертный и чуть было не забрал ваше проклятие себе. Оно среагировало на него или на его дудочку, я не могу сказать точно. Но в итоге нам удалось обезвредить проклятие без последствий для всех. Цзян Чэн рассмеялся. Он хохотал до выступивших слез, до заболевших скул, до тех пор, пока перестало хватать воздуха. А-Син разом забывшая, что только что его отчитывала, поймала Цзян Чэна за плечи, беспокойно всматривалась в лицо.       – Глава Цзян? Что случилось? Глава! Цзян Чэн качал головой на ее вопросы, смотрел как в лазарет, толкаясь ввалились Цзян Хао и Вэй Усянь, разразился новым приступом смеха.       – Наставник!       – Цзян Чэн? Цзян Чэн! Цзян Чэн как-то разом замолчал, переводил взгляд с одного растерянного лица на другое, остановился на Вэй Усяне, стоявшем дальше всех.       – Вэй Усянь, ты когда-нибудь будешь думать головой прежде, чем делать? Кто так обращается с неизвестными темными проклятиями? Вэй Усянь переглянулся с А-Син, растерянно почесал кончик носа.       – Цзян Чэн, тебе рассказали...       – Естественно. Вэй Усянь, ты же обещал не использовать темную энергию!       – Но ты умирал!       – Это не повод гробить себя!       – Еще какой повод! Как бы я жил без тебя?! А-Син тем временем, оценив обстановку, подхватила растерянного Цзян Хао за рукав, утянула его на улицу, плотно прикрыв дверь. Ни Цзян Чэн, ни Вэй Усянь этого не заметили.       – Ты, гуль тебя дери, обещал мне! Дал мне слово! Тут же Цзян Чэн оборвал себя, зло усмехнулся.       – Ах да, но ты же никогда не умел держать обещания.       – Цзян Чэн, я...       – Что? Я не прав? Вэй Усянь, незаметно оказавшийся на расстоянии вытянутой руки от Цзян Чэна, горько улыбнулся.       – Ты прав, шиди. Я нарушил все мыслимые клятвы, что приносил. Но я вернулся… вернулся к тебе.       – Почему? Почему именно сейчас? Вэй Усянь качнулся, сократив оставшееся расстояние, уткнулся лбом в здоровое плечо Цзян Чэна.       – Потому что душа без тебя превращается в пепел, А-Чэн. Сколько бы целители не говорили, что я в полном порядке, это не так пока тебя нет рядом. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это. Цзян Чэн тяжело вздохнул, устало прикрывая глаза. Притянул Вэй Усяня еще ближе, обняв за плечи.       – Бестолочь... Плечо нагрелось от участившегося дыхания Вэй Усяня.       – Значит... я могу остаться? Цзян Чэн усмехнулся и слегка коснувшись губами виска Вэй Усяня, ответил:       – Оставайся.