Keplerians Time: New Family

Я сидел в своей комнате на втором этаже, и рисовал восковыми мелками. Рисовать у меня всегда получалось хорошо и в рисовании я всегда был лучшим в школе. Во всей моей комнате были широко раскрыты окна и солнечный свет лил во все тёмные уголки. Мне всегда нравилась солнечная погода и я обожал рисовать всё что связано с летом или весной, я считаю, что во всём мире должен быть оптимизм и счастье, но не зря мой старший брат говорит "Реальность не прекрасна". Прозвучит пессимистично, но я не позволю себе плохо отзываться о родном брате. Несколько раз, я отвлекался от своего занятия и прогуливался по комнате, кидая взглядом всё что в ней было: кровать, застеленная синим постельным бельем, письменный стол в футуристичном стиле и с работающим компьютером и просто лежащие на полу игрушки. Ох, кстати, я совсем забыл представиться. Меня зовут Тимми. Тимми Браун. Я простой школьник пятого класса, учусь в Иглз Джуниор Хай и мне двенадцать лет. Мои любимые предметы - иностранные языки, рисование и информатика. А вот нелюбимый - математика. Для меня нет ничего скучнее и одновременно сложнее уравнений. Решаешь задачи и складываешь цифры - что может быть скучнее? Разве что, сама школа. Конечно, у меня хорошие отношения с монахинями и у меня есть друзья, но этого мало, чтобы не заскучать на уроках. Параллельно с этим я учусь играть на гитаре, занимаюсь бейсболом, и состою в отряде бойскаутов. Конечно же, тут я чувствую себя настоящим искателем приключений: завязывать узлы, взламывать замки, умение чинить вещи, стрелять из лука, умения самостоятельно построить укрытие и добыть еду - вот это класс! Ну ладно, что-то мы отвлеклись. Вернувшись к рисованию, я параллельно задумывался о всяких вещах, которые обычно думает человек младше моего возраста. Почему мы не можем жить на Луне? Как заставить человека улыбнуться, если ему грустно? Именно такие вопросы прокручивались у меня в разуме. Закончив рисовать летний пейзаж, изображающий несколько высотных зданий города и летнее окружение, я повесил его на стену, рядом с моим комодом. В этот момент, я услышал женский голос снизу: - Тимми, дорогой! Завтрак! Я спустился по лестнице вниз. С кухни доносился аромат чего-то очень вкусного и свежеприготовленного. Внизу меня уже ждали мама, папа и мой пятнадцатилетний старший брат Перси. Я тут же его узнал. Честно, он выглядел так, что в столь прекрасное апрельское утро, он не навевал ничего, кроме волнования или тоски. К сожалению, когда мне было три года, Перси тяжело заболел и с тех пор мог передвигаться только в инвалидной коляске. Грустно, особенно когда этот инвалид - твой родной брат. Конечно же, ему было гораздо труднее, чем мне, он даже одеться быстро не мог, а потому всегда надевал то, что можно застегнуть и этим "что-то" была его школьная форма - белая рубашка и коричневые брюки с подтяжками на плечи. Серьезно, он почти ничего кроме своей формы не носил и не снашивал. Я сел рядом с Перси. На завтрак была свежая яичница с беконом и апельсиновый сок. Напротив нас сидели мама и папа. Папа пролистывал свежий "Информационный бюллетень Старого Города", а мама тихо вздыхала, скрестив ладони в замок и оперев на них голову. Честно, мы с братом никогда не могли понять, почему мама такая печальная. Они с папой никогда не ссорились, о домашнем насилии и речи не было. Всего два года назад, мама была чуть ли не самым счастливым человеком на свете, а сейчас она лишь стала бледной тенью той женщины. Никто из нас долго не осмеливался разрядить обстановку, пока Перси не сказал: - Мам, сегодня ты выглядишь на двадцать процентов меньше печальнее, чем вчера. - Перси! - крикнул я возмущенным тоном. - Ребекка, милая. Тебе не стоит так часто думать об этом. - сказал папа, отложив газету в сторону. Он был довольно таки крепким и бородатым мужчиной с темными волосами. А его серые глаза горели как два алмаза из-под линз его квадратных очков. - Тебе легко говорить, Джеймс. Но ты не знаешь, какого мне сейчас. - ответила мама. - Мам, пап, может вы всё-таки расскажите нам, что с вами происходит? - спросил я. - Тимми, тебя это не касается. - грубо ответила мама. Обычно таким ответом она отмахивалась от нас с братом и мы с Перси прекрасно понимали, что они с папой что-то знают страшное. А мама - так подавно. Но никто из них так не в чём нам и не сознался. Решив не создавать скандал, мы просто молча закрыли эту тему и перешли на другую. - Тимми, дай мне пожалуйста кусок хлеба. - сказал Перси. - Пожалуйста, месье. - я протянул брату кусочек темного зернового хлеба. Белый хлеб Перси терпеть не мог. Он всегда говорил "Чем белее хлеб - тем ближе склеп" и его буквально воротило в магазинах, когда он видел на прилавках и полках белые булки. - Мы с папой всё время думаем, как бы ты выздоровел, Перси. - сказала мама. - Но это невозможно. Я обречен на всю жизнь сидеть прикованным к креслу. Так сказал врач. - Перси похлопал ладонями по подлокотникам своей коляски. От разговора нас отвлек звонок в дверь. Папа пошел первым в прихожую, за ним уже пошли мы. Звонящий был очень настойчив: за двадцать секунд, что мы шли к двери, он успел нажать на звонок тоже наверное раз двадцать, а может и больше. Когда мы открыли дверь, на порог стояла женщина в салатовом джинсовом платье и с длинными светлыми волосами. Мы с братом тут же узнали нашу тётю Одри, сестру папы. - Джей! - сказала тётя и переступив через порог она обняла папу. Тётя Одри - замечательный человек. Она просто обожала нас с Перси. Но старшему брату не нравилось, что она относится к нему как к ребенку: милые слова каждый день и конфеты. Для меня это нормально, а вот Перси это раздражало и он не раз повторял, что он не маленький. Мы вернулись за стол. Тётя Одри села рядом с мамой. В кои-то веки хоть как-то удалось разрядить нудную обстановку. - Тимми, как там у тебя дела в школе? - спросила тётушка. - Как обычно. С матерью Пи всё те же проблемы. - ответил я. - Старая монахиня-математичка? - усмешливо спросила тётя и хитро подмигнула мне. Я посмеялся в ответ. - А что у тебя, Перси? - Точно так же. - буркнул брат в ответ. - Ну не будь букой. Я же так, любя. - Я и не бука... Пока все остальные болтали, я продолжал размышлять о своём. Я уже был даже готов забыть обо всём, что произошло. Но спустя час позади послышалась полицейская сирена. Выглянув в окно, мы увидели, что белая полицейская машина припарковалась возле нашего дома и из неё вышло двое человек. Папа нам скомандовал: - Перси, Тимми, идите в свои комнаты. - Почему? Мы не будем вам мешать. - ответил я. - Тимми, с полицией не шутят. Иди в комнату. - Поможешь мне подняться по лестнице? - спросил меня Перси. - Конечно... - ответил я, опустив голову. Я взял ручки инвалидной коляски Перси и поднял его на второй этаж, а затем мы разошлись в свои комнаты. Я сидел там в абсолютной тишине. Внизу были слышны голоса родителей и видимо тех двоих мужчин: - Всё точно подготовлено, Энтони? - Конечно, Джеймс. Не сомневайся. - Взрослые...они точно что-то скрывают. - подумал я. Я был не намерен сидеть в своей комнате, моя голова буквально разрывалась от моря вопросов, на которые трудно было найти ответы, чтобы это цунами остановилось. Я взял одеяло с кровати и скрутил его в канат. Один конец я придавил створкой открытого окна, а другой сбросил вниз. Спустившись с самодельной верёвки вниз, я сел под окном гостиной и стал подслушивать. Я знаю, что это ужасный поступок, но я чувствовал, что происходило что-то чудовищно странное и мне явно предстояло это разгадать. Если не мне, то кому тогда ещё? Я замолчал и немой как могила, стал слушать чужой разговор.