Too Many Cooks (Make Out All Over The Kitchen) / Слишком много поваров (на кухне занимаются не тем, чем положено)*

Судя по всему, Лорен не очень хорошо переносит периоды вынужденного бездействия. Она находится у Бо уже два дня, за это время убралась на кухне и в гостиной, а теперь предлагает приготовить ужин. Бо не знает, что сказать, кроме: — Тебе на самом деле необязательно. Лорен терпеливо улыбается, как будто предвидела этот разговор, и продолжает рыться в холодильнике. — Бо, ты позволяешь мне оставаться в твоëм доме и прячешь меня, хотя я и скрываюсь от правосудия. Меньшее, что я могу сделать, — это приготовить ужин. Бо вздыхает. — Я знаю, но… — Она замолкает, не зная, как объяснить. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что тебе нужно что-то делать в обмен на то, что ты здесь живëшь. Можешь оставаться, сколько тебе нужно. — Спасибо, — говорит Лорен. Еë голос мягкий, и она смотрит на Бо так, словно благодарит еë за гораздо большее, чем просто за диван, на который можно прилечь. Бо чувствует, как внутри неë вспыхивает желание, как это происходит каждый раз, когда Лорен находится так близко. Она инстинктивно начинает наклоняться вперëд. Но Лорен уже тянется за поварским ножом, изгибая брови, как будто она серьëзно относится к делу. Бо приходит в себя. — Что ж, — говорит она, — меньшее, что я могу сделать, — это составить тебе компанию. Она садится по другую сторону кухонного острова и, наклонившись вперëд, смотрит, как Лорен нарезает овощи. Та время от времени с улыбкой поглядывает на неë, но по большей части сосредоточена на текущей задаче, и Бо наблюдает. Только один раз, когда глаза Лорен отрываются от разделочной доски, чтобы встретиться с глазами Бо, её взгляд ненадолго останавливается на груди девушки. Бо не впервые ловит на себе еë взгляд с тех пор, как она к ней приехала, но каждый раз это вызывает тихий трепет. Ей очень нравится, когда Лорен на неë смотрит. Лорен, закончив нарезку, отворачивается от Бо к плите, собираясь разогревать сковороду. Бо смотрит — ладно, пялится — на спину Лорен несколько мгновений, задерживая взгляд на плечах, обнажëнных за пределами бретелек майки, и изгибах ягодиц. Лорен в джинсах, и они очень, очень хорошо на ней сидят. Бо сглатывает — у неë внезапно пересыхает во рту. — Хочешь выпить? — спрашивает она. — У меня есть вино. Бо подходит к шкафу, где держит бокалы и алкоголь. Через плечо она слышит смех Лорен. — У тебя всегда есть вино. Бо ставит на стойку два бокала, по одному для каждой из них. Судя по последней паре ночей, она почти уверена, что это означает «да». — Эй, — говорит она. — Я хочу, чтобы ты знала: вино — очень важная группа продуктов питания. — Думаю, науке об этом ещë не известно, — мягко поддразнивает Лорен. — Мне немного. Бо наливает вино, затем пересекает кухню, чтобы предложить Лорен еë бокал. Она прислоняется бедром к стойке рядом с плитой, держа свой напиток в одной руке, а напиток Лорен — в другой. Лорен отворачивается от нагревающейся сковороды, чтобы посмотреть на неё — окидывает взглядом с головы до ног, — затем делает большой глоток вина. Бо улыбается. — Вкусно пахнет, — замечает она, кивая на сковороду. Лорен, забросив чеснок, обжаривает его в горячем шипящем масле, отчего кухню наполняет запах ужина, такого, каким его Бо помнит с детства. — Спасибо, — говорит Лорен. В тусклом свете трудно сказать, но Бо почти уверена, что она краснеет. — Знаешь, что интересно, это ещë и бактериостатическое средство. Бо моргает. Она понятия не имеет, что это значит, но уверена, что Лорен знает. Она чувствует на своëм лице улыбку, когда приближается к девушке. В ней есть что-то особенное, когда она заставляет еë почувствовать себя такой жаждущей и совершенно, безнадëжно глупой, что вызывает у Бо желание взять еë и довести до оргазма. — Что именно? — спрашивает она. — Ужин? Лорен с улыбкой качает головой. — Нет… ну, вроде того. Чеснок. Я хочу сказать, что текущие исследования не столь убедительны, но существуют некоторые доказательства того, что он действует против грамположительных и грамотрицательных бактерий, — говорит она. Она жестикулирует свободной рукой и лопаткой, сосредоточенно хмурясь, и — боже, Бо не знает, что делать. — Кроме того, он использовался в терапевтических целях во время Первой и Второй мировых войн в качестве дезинфицирующего средства. Бо не может сдержаться. Она наклоняется и целует уголок рта Лорен так целомудренно, как только может. Когда Бо отстраняется, глаза Лорен широко раскрыты, а губы приоткрыты в нежном «о». — К чему это было? — бормочет она, довольная, но немного ошеломлëнная. Бо опускает взгляд, пытаясь придумать, что сказать, кроме как «каждый раз, когда ты так говоришь, это наполняет меня неконтролируемой суккубской похотью». Наконец она выбирает следующее: — Ты такая милая, когда говоришь о науке. — Серьëзно? — Да, — говорит Бо. — То есть я не понимаю и половины того, что ты говоришь, но… Лорен прерывает еë ещë одним поцелуем, менее скромным. Бо слышит стук лопатки, падающей на столешницу, а затем Лорен обхватывает еë челюсть, притягивая к себе с такой настойчивостью, что Бо стонет. Чеснок горит. К тому времени, когда кто-то из них это замечает, ужин уже не кажется таким уж важным.