«Все должно быть на своем месте. Никаких отступлений. Никаких забеганий вперед. Никаких наводящих вопросов. И никаких попыток заглянуть хоть одним глазком на последнюю страницу». (Диана Сеттерфилд. Тринадцатая сказка)
- Расстаться? – повторил Глеб. – Я совершенно не хочу с тобой расставаться. Что за чушь ты городишь, Тим? Тимур знал, что еще немного, и его замкнет. Замкнет – и он начнет рыдать, или бить кулаками пол, или пилить себе ногу – делать что-то, чтобы освободить накопленное напряжение, которое стягивало его поперек туловища железным обручем. Жить в плену в свободном мире, стать псом на привязи, которого кормят и бьют тапком в зависимости от настроения непостоянные злые хозяева… Это не жизнь. Когда-то Тимур думал, что Глеб изменится. Когда это было? Лет сто назад? Полтора года с ним были длинней и мучительней войны. Каждый день длился втрое дольше, чем должен был. Угрозы витали повсюду. Глеб, как истинное хищное животное, почуял слабину Тимура. Он понял, что можно грозиться убить или покалечить кого-то, и Тимур станет покорней тряпичной куклы. Скажи, что соседская девочка упадет с лестницы – и Тимур позволит подравнять себе волосы и возбужденно поводить кончиками ножниц вдоль позвоночника. Людьми, у которых есть чувства, управлять легко, а чувства, умноженные на ответственность, давали и вовсе поразительные плоды. Тимур чувствовал, что исчезает. Все растворялось, как сахар в чае. Окружающий мир в последние дни казался ненастоящим. Кто-то жестокий снимал шоу с ним в главной роли, и Тимур должен был пройти определенное количество квестов, чтобы финишировать. Мир расплывался бензиновым пятном у него под носом, а из реального оставалась эта квартира. И реальность эта походила на бесконечный фильм ужасов, у которого все не наступали титры. Он был близок к срыву. - Я не могу так больше. Я не могу так больше, - он повторял это и пытался вникнуть в смысл сказанного. – Ты не понимаешь: я не могу. Я сойду с ума или умру. Я не понимаю, что происходит. - Тим, ты несешь чушь. Мы прекрасно ладим! Тимур зажал уши руками. - Я не могу так! Я больше не могу! Он не мог больше слушать про то, какой он идеальный и какие космические у него глаза. Он слышал это дерьмо так часто, что оно стало булыжником, раз за разом бьющим его по голове.***
- Тим, Тим, проснись, эй! Тимура потрясли за плечи, и он промычал в ответ. Обрывки сна таяли в дымке грядущего пробуждения. Его снова потрясли, мягко, но настойчиво. - Тим, проснись! Тебе снится кошмар! Ну же. Тимура похлопали по лицу, и он открыл глаза. Над ним был потолок, лампы и встревоженное лицо сонного Максима, который хмурил брови. - Что случилось? – шепнул Тимур. – Я говорил? - Стонал немного, - сказал Максим. Он не собирался ложиться обратно: сидел и рассматривал Тимура. Тимур почувствовал себя жучком на стене, незваным гостем в собственной спальне. Кошмар, который снился, он уже не помнил, но знал, с кем сон был связан. - Мне стоит волноваться? – спросил Максим. - Не-ет, - Тимур помотал головой, елозя по подушке. – Издержки плохого опыта. Это нормально. Иногда бывает. Максим все-таки упал обратно на постель. Тимур повернулся к нему, и Максим приглашающе выставил руку. Тимур уложил на нее голову, и Максим притянул его ближе, обнимая. - С тобой тепло, - поделился Тимур. - Я такой, да, комфортный. И горячий, - усмехнулся Максим. - Ага, горячий, - согласился Тимур. Он чуть изогнулся, повернул голову и поцеловал руку Максима, на которой лежал. Тот довольно заурчал. - Мне никогда не было так комфортно, - сказал Тимур. - Я рад, что тебе хорошо. Хочешь, куплю тебе ловца снов? Будет гнать от тебя плохие сны. - Ты реально веришь в такое? – удивился Тимур. Максим не стал увиливать и ответил честно: - В детстве у меня был такой. Вроде, работал. - Работал? Но ведь… - Ты не веришь фантазиям бедного ребенка? Как ты смеешь вообще? - Я не дружу с мистикой. Максим помолчал немного, прикидывая что-то в голове. Тимур буквально слышал, как тот сопел и думал. - Все равно куплю. Лишним не будет. Тебя вообще не просят в него верить, меня одного вполне хватит. Тимуру оставалось только смириться. Отношения – это ведь компромиссы? Пусть ловец снов будет дома, чтобы Максиму казалось, будто в мире есть некая сила, способная избавить другого человека от воспоминаний. Тимур считал, что подобное лечится только временем и максимальной отрешенностью от прошлого. Не думать, не воскрешать в памяти различного рода уродства – тогда и ловец снов не понадобится. - Знаешь, - проговорил Тимур, - я все реже думаю о нем. Раньше было чаще. - Вот и правильно. Думать о таких – много чести. Он грязи под твоими ногтями не стоит. Все, чего он стоит, так это того, чтобы кто-то нассал ему под дверью. Тимур рассмеялся. - Фу! Макс! Я представил запах. - Я тоже, - поморщился Максим и тоже рассмеялся, эхом вторя Тимуру. Вставать Тимуру не хотелось. Он свободной рукой подоткнул одеяло сзади, посмотрел в сторону окна, за которым уже вовсю светало, а это значило, что скоро зазвенит будильник. Максим принялся неторопливо гладить его по ноге, не возбуждающе, но меланхолично. Тимур лениво думал о том, как круто его жизнь изменилась меньше, чем за полгода. Еще в апреле он знать не знал Максима Орлова, а теперь делил с ним постель. - Мы будем сегодня играть в доверие? - спросил Тимур. - Да, если хочешь. - Снова с завязанными глазами? - В этом суть. Ты должен быть частично беспомощен и раз за разом понимать, что я не сделаю тебе ничего плохого. Однажды просто привыкнешь к этому без игр и повязок. Максим прикрыл глаза. Тимур снова поцеловал ему руку, на сей раз оставив влажный след от языка на коже. - Ты чего, расчувствовался? - поинтересовался Максим, не скрывая удовлетворения. - Здорово, что мы встретились, да? - спросил Тимур. - Наверно, если бы не ты, я бы так и жил один. Постоянно... Не знаю точно, но такая вероятность существовала. Рука на ноге Тимура остановилась. - Давай не будем думать в сослагательном наклонении, - попросил Максим. - Я не хочу изучать вероятности дерьмового развития событий. Мы же тут, верно? Ты классный, мне с тобой хорошо, тебе со мной, надеюсь, тоже будет. Не думай, а! - Окей, - протянул Тимур. - Макс, а большую часть времени я выгляжу жалко или... Максим фыркнул, перебивая Тимура. - Жалко? Ты выглядел странно в своей маске, местами загадочно. А после того, как я увидел тебя обнаженного, ты стал выглядеть горячо. А теперь я и вовсе думаю, что ты воплощенный секс даже в своих блеклых тряпках, которые зовешь одеждой... Слушай, а ведь это не так плохо, что ты ходишь в этих темных джинсах и кофтах! Никто не пялится, все мое. А? Только что осознал. И Максим, улыбаясь, снова принялся поглаживать ногу Тимура. - Дома могу надевать что-нибудь другое, - предложил Тимур. - Ну кроме спортивных штанов и футболок. - Ни в коем случае! - возмутился Максим. - То есть, надевай, но только желательно из той же оперы. - Не понял, - Тимур оторвался от руки Максима, чтобы заглянуть ему в лицо. - Да ничего особенного. Тебе идет твоя домашняя одежда. Особенно штаны. - В каком смы... А-а-а, понятно. Никогда не замечал, что они подчеркивают... - Подчеркивают нужное, - согласился Максим. - И делают это хорошо. Так что меня все устраивает. Но так и быть, можешь подумать насчет кроп-топа. - Может, мне еще портупею напялить? - усмехнулся Тимур. - Оу... - взгляд Максима стал отсутствующим, он погрузился в фантазии. Тимур толкнул его в бок, чтобы очнулся. - Хватит мечтать. У меня, кстати говоря, тоже есть всякие фантазии, которые требуют осуществления. - Произноси их вслух, - предложил Максим. - А то у меня с детства проблемы с чтением мыслей. Пытаюсь, пытаюсь — а все никак. - Мне никогда не делали минет, - сказал Тимур и сам поразился своей наглости. Краснеть он не собирался — не маленький уже, — но произносить вслух фантазии самому было сложнее, чем обсуждать чужие. Максим уставился на Тимура, в глазах его заплясали опасные черти. - Тебе никогда не делали минет? Ох ты, детка... - Не зови меня так, пожалуйста, - попросил Тимур быстро. - Флэшбеки. - Зайка? - предложил Максим. - Если собираешься называть меня ласковыми прозвищами в любой момент времени, помимо секса, когда я плохо соображаю, я утеку сиропной лужей куда-нибудь на Аляску по канализационной трубе. - Понял, - сказал Максим. - Никаких милых животных. Мы суровые северные люди. - Северные? – Тимур подумал об Антарктиде. - Питер, Тим. Северная столица. Максим вдруг выдохнул и вместе с выдохом словно избавил их обоих от нити разговора. Словно произвел сброс настроек к заводским, сделал технологическое обнуление. - Так тебе никогда не делали минет, - повторил Максим реплику Тимура только иным, чем у Тимура, голосом. От тихой вульгарности, которая прокатилась по комнате, у Тимура волосы на затылке зашевелились, а мурашки стали естественным состоянием на коже рук. Утреннее настроение переменилось за ту же секунду, когда Максим достал свою руку из-под головы Тимура и перевернул того на спину. Тимур молча последовал за руками и посмотрел на Максима, который ухмыльнулся самой грязной ухмылкой из своего арсенала. Так ухмылялись прожженные извращенцы, возрождающие в голове одну из сальных шуточек, от которой было весело лишь определенному кругу лиц. Повязка на глаза оказалась в руках Максима, когда тот перегнулся через край кровати и пошарил рукой около тумбочки. Тимур потянулся за ней, но Максим покачал головой. - Я сам, - сказал он. - А ты лежи и получай удовольствие. - Ты уверен? - быстро спросил Тимур, пока еще мог видеть. - Я не настаиваю. Это всего лишь фантазия. - А я настаиваю, - ответил Максим и лишил Тимура способности подсматривать. Привычная после вчерашнего темнота перед глазами обострила все чувства. Тимур едва не сошел с ума, когда Максим сдернул одеяло и огладил его обнаженные ноги. Огладил грубо, по-хозяйски, впечатывая ладонь в тело с силой, как будто хотел растереть кожу до красноты. Тимур сглотнул и замер на подушке, ища спасение в простыни, которую стиснул пальцами. Нижнее белье Максим снял с него сразу. Тимур укусил себя за губу, когда на смену простым и почти грубым движениям пришла невероятная нежность. Максим приподнял его ногу, целуя икры, продвигаясь легкими касаниями ниже и глубже. В паху Тимура начал разгораться пожар. Тимур надеялся, что Максим прикоснется к нему, но Максим аккуратно положил одну его ногу обратно на кровать и принялся зацеловывать вторую, потираясь о нее носом. По темноте перед глазами у Тимура поплыли цветные пятна. Он старался не издавать звуков, но дышал тяжело, приоткрыв рот. С ним никогда в жизни не творили ничего губами ниже пояса, и он таял в ощущениях, растворялся, как кусок масла на едва испеченном блине. Пальцы впились в простыни со всей силы, когда он ощутил горячее дыхание Максима, достигшего цели своего путешествия губами по его ногам. Член уже был готов, Тимур — наэлектризован, и его подбросило на кровати, стоило Максиму коснуться его губами, чтобы после пройтись языком по всей длине. - Боже, боже, - Тимур не выдержал. Он закинул руки к подушке, цепляясь за нее, почти выворачивая суставы, потому что желание схватить Максима за голову и опустить ртом на член было сумасшедшим. Сердце в груди колотилось от ужаса, восторга и запредельных, неземных ощущений. Максим, играясь, пососал головку, и Тимур застонал сквозь зубы. - Ты прекрасен, - прошептал Максим, чтобы, видимо, окончательно убить Тимура. А потом он, перестав валять дурака, взял член в руку за основание и погрузил себе в рот. Это было мокро, тепло. Губы, надавливая, гуляли по члену взад-вперед, шершавый язык с жаром вытягивал кожу. Тимур стонал сквозь зубы и чувствовал, как в глазах собирались слезы. Максим беспардонно, что было свойственно ему в постели, облизывал его член, насаживаясь почти полностью, так, что головка упиралась во что-то в горле. Ноги Тимура разъезжались по сторонам, он подавался вперед, но тогда Максим давил ему на таз, вынуждая лежать. - Ты садист, - Тимур сказал это со злостью. Удовольствие концентрировалось в паху, острое, болезненное. Оно сужалось в одну точку, и, когда Тимур уже перестал чувствовать что-либо еще, кроме этого сгустка чистейшего кайфа, Максим взял особенно глубоко. Тимур, задыхаясь от грохочущего в грудной клетке сердца, кончил и только потом понял, куда именно. Удовольствие, как взрыв, расходилось концентрическими кругами по всему телу. Ноги приятно онемели, ступни покалывало. - Макс, - прохрипел Тимур, не уверенный, что ему было можно сделать то, что он сделал. Максим поцеловал его. Его губы пахли Тимуром, поцелуй пах сексом. Тимур едва шевелил губами: он приоткрыл рот, позволяя Максиму делать все, что тот хотел. Максим коснулся языком его языка, оттянул губами нижнюю губу Тимура и, наконец, остановился. Тимуру казалось, что он сегодня не сможет подняться с кровати или вообще пошевелиться. - Ну как тебе первый минет в жизни? - поинтересовался Максим сипло. Он кашлянул два раза и снял с Тимура повязку. Тот сощурился от утреннего света. - Судя по всему, очень понравилось, - сделал вывод Максим, глядя на Тимура, который дышал и собирал мысли по закоулкам головы: их всех разметало оргазмом. - Ма-акс, - сказал Тимур, и это было всем, что он наскреб. Максим рассмеялся, звонко и искренне, и чмокнул Тимура в макушку.