Крепостная: другая сторона

Григорий незамедлительно направился к Лидии в поместье, он будто бы знал, что его Катя там. Тем временем, как девушка вновь была в подвале. - Пани, - промолвил Захар, - может покормить её? Сдохнет, совсем тощая, да хилая. - Я тебе покормлю. Не лезь не в своё дело. Пошёл прочь. Лидия оставалась за решеткой, наблюдая за девушкой, которая находилась без сознания. Она ухмылялась, смотря на её синяки и порезы, думая о дальнейшем. Через какое-то время Захар вновь пришёл в подвал, он видел абсолютно ту же картину, Лидия была сильно одержима, она не сдвинулась с места, словно парализованная, пока тот не окликнул её. - Пани, извиняйте, к вам из Червинки пан приехал. - Пан? Кто? Григорий Петрович? Помещица тут же отправилась в дом, где внутри её ожидал Григорий. Его лицо было ужасно суровым, гневным. - Григорий Петрович, добро пожаловать, что же случилось? - Улыбнулась она. - Я знаю, что моя крепостная у вас и требую её вернуть. - Ваша крепостная? Лидия пыталась изобразить на своём лице странные гримасы, словно она не понимает, о чём говорит Червинский. - Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю. Также я знаю, что моя жена незаконно продала вам её. - Что ж вы, Григорий Петрович, как раз наоборот, она сказала, что вы продаёте её справно и точно. Отдала мне купчую, и теперь Катя теперь оформлена на моё имя. - Так значит она и правда у вас. - Я не скрываю этого. - Я думаю, что вам будет интересно, если сюда нагрянут люди и арестуют вас за этот цирковой, неудавшийся номер, Лидия Ивановна. - Что за вздор? - Усмехнулась она, несдержанно начав смеяться. - Права нет на это никакого. После этих слов Червинский достал из своего кармана второй экземпляр купчей, которая была официально и законно составлена. После этого улыбка пропала с лица Лидии, через пару секунд молчания она скрикнула: - Захар! Катю приведи. - Сейчас, пани. - Что ж, очень жаль, Григорий Петрович, что вы не изменили своего решения. - Я бы на вашем месте ничего не говорил. И да, более в нашем доме вам будут не рады. Он ожидал, когда же приведут Китти, а когда увидел - обомлел. Мурашки пробежали по коже, волосы встали дыбом, помещица - улыбалась при виде этого, а Григорий пытался держать себя в руках. Червинский увидел окровавленное белоснежное платье девушки, её потрёпанные длинные волосы были распущены, руки были в синяках, глубоких ссадинах и порезах, а сама она была - бессильна, еле-еле наступая на свои хрупкие ножки. Пан тотчас подхватил русоволосую, переглянувшись с ней глазами. Сев в карету, Григорий расположился рядом с Китти, которая до сих пор ничего не сказала. Девушка была слишком слабой после пережитого. - Катя, - тихо прошептал Григорий, - Катенька, как ты? Он аккуратно убрал локон с её лица, чтобы разглядеть его поближе, пока ты пыталась набраться сил, чтобы сказать хоть слово. - Пить.. - Ты хочешь пить? Сейчас, сейчас. Вот, у меня только вода, сейчас приедем в Червинку и ты поешь. - Спасибо. Таким обеспокоенным Григория Катя не видела никогда. Они приехали в поместье быстрее, чем ожидал пан. - Голова кружится сильно, Григорий Петрович, простите.. - Успокойся. Выйдя наружу, пан взял девушку на руки и пошёл в дом, где его тут же встретила Павлина с возгласами и слезами. - Катруся! Как же так!? Что с ней случилось? - Не ори ты. Рассказывать долго. Григорий аккуратно положил девушку на кровать в его комнату. - Лучше принеси еды, она не ела все эти дни. - Слушаюсь, пан, я мигом. Присев рядом с несчастной, он бережно рассматривал её личико, которое, к счастью, было всё таким же чистым и лучезарным. В ту секунду он ненавидел Натали, ему были противны любые мысли о ней. Было чуждо ощущение чужой опасности по отношению к его дорогому. Он думал, что лишь он может причинять эту боль. Однако ошибался. Себя простить легче, как он думал. - Так, еду ставьте сюда. - Промолвила Павлина хлопцам, которые помогли донести всё до места. - Обработай её ссадины. Да помой, как в себя придёт. - Конечно, пан, конечно. Я не отойду от неё. Григорий же покинул комнату. Он отправился в игорный дом, где хотел забыться обо всём, напиться лучшим алкоголем и раствориться в пустоте. Так прошли сутки. - Доброе утро, Павлусь! - Ну, наконец-то! - Мне так неловко, что я заняла комнату Григория Петровича. - Не об этом ты сейчас думать должна. Не об этом! Как ты? Ты лучше скажи, что произошло. А то со вчера - ни слова. - Да, что рассказывать, Павлусь, - вздохнула девушка, разглядывая свои руки и ноги, - Наталья Александровна сказала мне отправиться в усадьбу Лидии Ивановны. - Шеферчихи? - Да, чтобы что-то передать. А та закрыла меня там, мучить стала, сказала, что я куплена ею. - Вот же проклятущая ведьма. И пани не лучше, чуяло моё сердце, что она беду принесёт ещё! - Не надо, не говори так, я не держу зла на неё. - Ладно. Поешь обязательно. Да в комнату свою ступай, а я приберу тут потом. - Хорошо. Девушка умыла своё личико, затем приступила к трапезе, которую в скором времени успешно завершила. За несколько дней голода и стресса она была необыкновенно вкусной и волшебной, эта яичница, каша и чай с мятой - Катя всё доела, а затем собиралась всё убрать, пока в комнату не вошёл Григорий. Он закрыл за собой дверь и облокотился на трость. - Я смотрю, ты поела. Это хорошо. - Ой! - Русоволосая невольно вздрогнула от неожиданности. Она резко повернулась, чувствуя себя неловко, ведь она находилась в простой белой ночной сорочке. - Катенька, - он присел рядом, осматривая девушку озадаченными беспокойными глазами, - мне нужно знать, что произошло, всё - до мельчайших подробностей. Это Наталья Александровна тебя продала? Отвечай. - Григорий Петрович, я, право, не знаю. - Как это не знаешь? Не похитили же тебя, в самом деле? - Я.. - Ну говори! - Вскрикнул он, ударив трость о пол. - Наталья Александровна велела вечером, на кануне, отправиться к Лидии Ивановне, передать конверт. А потом..я находилась у неё, пани сказала, что купила меня. - Тогда всё понятно. Как ты себя чувствуешь? - Спасибо вам большое. Благодаря вам намного лучше. - Красавица мило улыбнулась. - Полно. Всё в порядке. - Позвольте мне здесь всё убрать. - Нет. Со мной останешься. Не было такого, чтобы Катя безумно хотела остаться в комнате Григория Петровича, но она в один миг перестала так сильно бояться его. Конечно же, какие-то опасения и сомнения могли оставаться внутри, бесспорно, однако она стала видеть в нём не только плохое, но и хорошее. Катерина стала читать книги пану, а тот упивался её голосом. - Натали, доченька, одумайся и успокойся. - Заявил Александр Васильевич. - Папа, он так кричал на меня, - со слезами молвила девушка, - как можно? Я ведь жду ребёнка. - Пойми, у него много обязанностей, отец оставил ему всё хозяйство, заводы, не так давно умерла его мать, тем более в день вашей свадьбы. Пойми же, какой удар ему ложится по плечу? Старший Дорошенко подошёл к любимице и обнял её крепко, пытаясь успокоить. - Пойми, не может же он с тобой весь день и ночь проводить. Не надо серчать на него. Побудь здесь, а потом возвращайся домой. - Ну уж нет, сама я не поеду. Тот лишь развёл руками в разные стороны. Прошло две недели, которые предшествовали неминуемому. Наступил день, когда Алексей, возлюбленный Катерины, появился на свет. Девушка с утра тосковала по их общим несбывшимся мечтам и надеждам, которым более нет места существовать. Катя направилась к Павлине на кухню, чтобы предупредить о том, куда она собирается отправиться. - Катрусь, а если Пан про усё вот это вот узнает? - Не узнает. Я быстро, туда и обратно. Только минуту на могилке помолюсь за него. - Ладно, только быстрее. Весь этот разговор услышала Галя, которая не собиралась усиживаться на одном месте. Как можно скорее, она хотела рассказать об это Григорию, дабы выслужиться, поэтому стала ждать его возвращения. - Алёша, милый мой, - тихо промолвила Катя, - я вот тут тебе цветов насобирала в поле. Смотри, здесь даже ромашки, которые ты когда-то мне дарил. Девушка стала улыбаться, но при всём при этом плакать, невольно, слёзы сами рвались наружу. - Родной мой, я так сильно люблю тебя, я до сих пор не могу поверить в то, что тебя нет рядом. Я..не верю, не верю, что ты мог это с собой сделать. Я знаю, что ты не делал этого. Катерина достала дагерротип, который аккуратно положила возле надписи его имени. Она стала молиться, еле сдерживая слёзы. Но её деяния вновь были нарушены. Григорий явился в это опустевшее место на лошади, он был слишком жесток в тот момент. Как только он слез с коня, то моментально направился к девушке. Обернувшись, она встретила сильную и жгучую пощёчину, которая заставила её мгновенно закрыть место удара, а сама барышня отскочила в сторону, вскрикнув. - А-а!!? Григорий Петрович, что вы.. - Вставай!? - Закричал он, поднимая её с земли. - Не трогайте меня! Вы..вы не можете! - Мне кажется, твоему слюнтяю Косачу будет больно, если ты окажешься убитой прямо на его могиле. Его шёпот был злостным, был устрашающим и неизвестным. Григорий достал из кармана своего плаща револьвер, который был успешно заряжен. Он тотчас направил его на бедняжку, заставив плакать сильнее. - Я могу застрелить тебя прямо здесь и сейчас. - За что вы так со мной?! Что я вам сделала? - Ты..ты принадлежишь мне, - мужчина схватил девушку за воротник и стал поднимать всё выше и выше, прямиком к себе, - ты не смеешь сюда являться, ты моя вещь, моя, понимаешь?! - Перестаньте, пожалуйста! - Я могу делать с тобой всё, что пожелаю, я могу убить тебя прямо сейчас, могу всё, что угодно. Григорий Червинский крепко схватил Китти и забросил на лошадь, после чего они моментально отправились домой, а когда приехали, то он не собирался её отпускать, а лишь крепче удерживал рядом с собой. Он повёл её в дом, прямиком к себе в спальную комнату, куда, войдя в неё, он бросил девушку на кровать, заперев дверь изнутри на ключ. Она мгновенно обернулась, ни на шутку испугавшись, услышав звук защёлки на двери. Её глаза округлились сильнее, когда Катерина увидела его, то, как он движется на неё - Вы не посмеете. Он лишь улыбнулся, злостно и яростно, набросившись на бедняжку, пара свалилась в секунду на пол, Григорий нависал сверху, удерживая руки Китти своими, он стал жадно целовать её, играясь с её языком. Ему было абсолютно всё равно, что будет дальше. Он не считал более нужным сдерживаться; после того, как он увидел её, сидящую на могиле своего врага, он больше не мог просто так смотреть на эту чертовку. На её бесконечные вопли и крики он никак не реагировал, ему было плевать. - Григ...Григорий Петрович!? Остановитесь! Павлина!!? - Тебя никто не услышит, Катенька, какая же ты прыткая, да буйная..! - Пустите! Драться и вырываться уже не было смысла, ей помогло лишь только то, что девушка смогла уцепиться за статуэтку, стоящую выше на комоде. Та упала на голову пану, разбившись моментально. Он оцепенел, вскликнул от боли, и его хватка ослабела, дав фору в секунду Китти, чтобы выбраться. Но выбежать из комнаты она не успела. Девушка вскочила с пола и отбежала в сторону. Пан встал с пола, держась за место ушиба. - Ах ты, негодная.. Достав из другого кармана складной острый ножик, он собрался вновь приблизиться к крепостной. Как только она увидела это, она испугалась сильнее, чем было раньше. - Вы.. не надо, Григорий Петрович. Червинский подошёл и прижал девушку к стене, он стал медленно подносить нож, затем в миг ловко разорвал им корсет, дабы не трудиться над его развязыванием. Пан откинул ножик в сторону и, продолжая не реагировать на крики девушки, он руками принялся рвать платье в разные стороны, лишь бы добраться до самого сладкого. Когда он оголил её грудь и наконец увидел прелести, то принялся заполнять место поцелуями, оставляя глубокие засосы, многочисленные следы, он кусал её соски, заставляя невольно стонать Китти, которая не понимала, что ей делать дальше: поддаться искушению или сопротивляться дальше, бороться, что есть силы? - Как же я этого долго ждал, Катюша.. - Прошептал пан, вдыхая аромат её чудесного тела. Его руки стали скользить по оголённому верху, пока губы пытались прильнуть к её. Он вновь не выдержал и бросил девушку на постель и, стянув всё платье, он принялся срывать всю одежду с себя. Катя смотрела на Григория, а её щеки покрывались огромным тоном яркого румянца, слёзы текли по щекам непроизвольно. Червинский сидел сверху, не давая двигаться, куда-либо ей, а сам сорвал с себя рубашку, оголив свой торс, на его груди было небольшое количество волос, мужчина оставался всё ещё в брюках. Он жадно и сладко дышал, оставляя своими руками на теле девушки огромные синяки, его кровь приливала лишь к одному месту, это всё затуманивало его разум. - Как же я тебя хочу. - Он шептал эти слова почти в губы Кати, а она продолжала смотреть на него и пытаться сопротивляться, она невольно чувствовала что-то твёрдое и огромное, то, чем мужчина упирался в неё, она понимала, что это, но не знала, что будет дальше. Ведь, куда можно было бы хуже? Она лежала полностью голая перед человеком, который долгое время преследовал её, унижал и не давал жизни. Он аккуратно взял ручку девушки и стал прислонять к тому самому месту. Он заставил ее обхватить его естество сквозь штаны, и руку ее накрыл своей, ладонью она чувствовала его, и слезы всё-таки потекли у неё по щекам. - Смотри на меня, смотри. Он смотрел на Катю с восхищением, её тело было божественно. Он продолжал трогать её самые сокровенные места, но делал это достаточно нежно. Григ слез с девушки в момент, оставаясь ней на одном уровне, он обхватил её лицо руками. - Целуй меня. Но та его не слушала, Китти не хотела этого делать, пока тот не стал душить её. Ее голова кружилась от удушья, но его черные очи выделялись у нее перед глазами. После этого она прильнула к его губам, невольно издавая стоны, её слезы скатывались к его губам так, что он даже попробовал их на вкус. Издавая сладкие причмокивания, он лишь сильнее обвивал девушку, сжимая её талию, он оставлял плотные следы на тонкой коже. Это был поток, огромный поток страсти. Он чувствовал, что получив желаемое, он ни за что не оставит в покое это создание, он надолго связал себя с девушкой, словно подписав договор с дьяволом. Он знал, насколько он чертовски плохой человек, однако в тот момент Григорию было плевать. - Скажи мне, скажи мне, как ты этого хотела, скажи! Хватая Китти грубыми пальцами, он сжимал её щёки, пристально следил за её реакцией, за тем, как она смотрела на него. В её глазах отражалась неизвестность, непонятность, что же будет происходит дальше, это была какая-то наивность. - Ты только моя, слышишь? - Грозно шептал пан. - Вы должны остановиться, это неправильно! Григорий Петрович! - Молчать! Мужчина резко ударил девушку по лицу, он услышал её крик, он лишь сильнее провоцировал его на следующие действия. Григорий статно поднялся, смотря на крохотную девушку свысока, он стал стремительно ловко расстёгивать ремень на своих брюках, освобождая всё своё самое сокровенное наружу. Это произошло очень быстро, только вот не торопился он делать всё сразу. Ему нравилось дразнить самого себя, это было ещё более приятнее и желаннее. Его руки стали медленно сползать к бёдрам Кати, по коже девушки пробежала толпа маленьких мурашек, одна из рук пана вернулась к верху, удерживая ручки русоволосой. Чего же он хотел? Его губы потянулись к её груди, они отчётливо видели траекторию, которую он должен был совершить. Не торопясь, медленно и слишком искусно он стал создавать некую дорожку из поцелуев, которая стремительно росла вниз, он спускался к животу, а затем ещё ниже. Постоянно Червинский поднимал свои глаза, он видел, как она пытается смотреть, а затем стыдливо прикрывает их, пытается вырываться, однако её влажность именно там говорила обо всём. - Хватит! Ножки крепостной постоянно пытались быть напряжёнными, она специально пыталась сводить их, напрягать, как можно сильнее, лишь бы не давать пройти этому господину к цели. - Ах, Катенька, твоё тело говорит всё само за тебя. Он не думал ни о чём, в тот момент его голова отключилась, пока Катя всё ещё боролась. Мужчина никогда не мог подумать, что может настолько потерять свой рассудок. Он не был столь суровым и одновременно нежным, пылким и страстным ни с кем, даже с Натали. Его женитьба с ней, хоть и была запланирована, но всё же была по его желанию, он действительно видел в Наталье Александровне красоту, изящность и искреннюю доброту, а вот любить по-настоящему, как он думал - не любил. Его сердце полностью принадлежало другой, той, что отказывалась принимать такую любовь. Катя была тем человеком, который смог бы изменить его жизнь. Поднимаясь снова вверх, он нежно направил своё естество в нужную сторону и наконец-то вошёл внутрь. Хватка его рук ослабла, а Катя лишь выпустила свои изящные ручонки наружу, после чего мгновенно впилась ими в шею, спину пана. Ей стало больно, не смотря на то, что он был абсолютно нежен в тот момент, ведь он понимал весь толк в женских делах. Напротив, за всю его жизнь у него было немало женщин, у которых и он был первым, но настолько чувственным и тонким Григорий был лишь с Китти. Громких криков более не было, только тяжёлое, томное и обжигающее дыхание двух людей. Катерина чувствовала твёрдое тело Червинского, она чувствовала, каким напряжённым был каждый участок. Его руки, спина, грудь, он был абсолютно другим. - Ты околдовала меня, мерзавка. После этих слов его толчки были, куда сильнее. Руки снова стали извиваться на шее Кати, а глаза наполнялись эмоциями, буйными и страшными. Её глаза отражали страх, но в то же время дикое новшество, что-то неизведанное и тайное. - Мне..больно! - Тихо шептала она. А на это он лишь сильнее и напористее входил, всё глубже, ощущая это блаженное чувство, этот пик возвышения, силу овладения над этой божественной дьяволицей. Григорий Петрович зарылся губами в волосы девушки, он шептал ей прямо в волосы. - Ты только моя, слышишь? Эти слова, а затем молниеносный поцелуй в губы. На этот раз исконно грязный, Григорий вложил в него всю свою похоть, словно змей, который брызжет ядом, он впивался в губы сильнее, заламывая руки бедняжки вверх, он слышал её стоны, видел рывки, попытки дёргаться, но видел слёз, это вызывало у него улыбку. - Пожалуйста, скажи мне что-нибудь. Его мольбы были такими печальными. Только девушка, не имея слёз, которые бы ловко скатывались по щекам, пристально посмотрела мужчина в глаза, изредка извиваясь от неземного ощущения, которому было сложно противостоять. - Я ненавижу Вас, Григорий Петрович. Тот лишь ухмыльнулся, словно не ожидал услышать что-либо другое. Он не стал корить за эту фразу, а только изнежился. Он стал целовать её нежно, а та не сопротивлялась, стал гладить руками её роскошное тело, одаривать её ласками, но не выдерживая, через пару мгновений Григорий схватил девушку на руки и поднял с силой, облокотившись о стену, он прижал её к самой стене и вошёл снова, Катерине оставалось лишь удерживаться на этой высоте, держась за господина, её ножки обхватывали его тело, а он безжалостно набирал темп. Капли пота стекали с обоих несчастных, будто бы они находились в пылающем аду. - И даже теперь? Теперь ты ненавидишь меня больше? А Китти молчала, её рот был приоткрыт, из него вываливались стоны вперемешку с криками: было сложно сдержать столько эмоций и ощущений в голове, под контролем. Это был снова шанс, который пан удачно воспользовался, он заткнул рот девушке смачным поцелуем, руками он сжимал ягодицы девушки, а сам впадал в яростное наслаждение, не выдерживая более этого напряжения. Ком образовался в горле, Катя стала вцепляться руками в его шею сильнее, её пальцы стали грубо впиваться, сжимая его кожу, пан тяжко выдыхал, его сердце могло вот-вот выпрыгнуть из груди от всех чувств, переполняющих его душу. Глаза невольно закрываются, не в силах более смотреть на всю красоту, а сама Катя пытается держаться, как только может крепче, хватаясь за его плечи. Григорий впал в другой мир, в мир, где всё существует абсолютно по-другому. Он закончил всё, что задумал, моментально закрывая бедняжке её рот, чтобы стоны оставались не слышны посторонним, а после бросился вместе с ней на постель.