Крепостная: другая сторона

Следующий день наступил быстро; Катерина встала с постели слишком рано, она решила не засиживаться в своей комнате, а пойти на кухню, чтобы быть полезной Павлине. Девушка помогала готовить кухарке завтрак, замешивая тесто для оладий. - Ну и что же за княже приехали к пану? - Григорий Петрович сказал, что это его старый друг, его зовут Роман Романович. - И какой он? - Не знаю, - задумчиво промолвила та, уставившись глазами в потолок, - он не так много рассказывал о себе, но Роман Романович был вежлив. - Ну-с, ладно. - Павла протянула пустую корзинку Кате. - Ступай в амбар и собери яиц, пирог хочу приготовить с вишней. Русоволосая повиновалась, отправившись туда через задний двор. Крепостные вовсю занимались делами, некоторые нервно и с интересом оглядывались на вернувшуюся в Червинку Китти, а та лишь приветливо улыбалась. - Катруся? - Послышался знакомый голос Назара, тот подошёл к девушке сзади. - Как ты здесь оказалась? Та ненароком вздрогнула, но сразу же обрадовалась, бросившись другу в объятья. - Назарчик! - Ей было так сложно вспоминать всё, через что та уже успела пройти за то время её побега, поэтому она решила отсрочить объяснения. - Я...это сложно объяснить так сразу, я обещаю, я всё расскажу тебе. Сейчас я должна помочь Павлине. - Хорошо. Он увидел её переживания во взгляде, но отпустил, решив вернуться к своим обязанностям в кузню. Зайдя в амбар, Катя была рада увидеть даже куриц и цыплят, для неё оказаться в родных стенах было так прекрасно, пусть это было уже не таким хорошим чувством. Её руки аккуратно сложили продукты в корзину, а затем она направилась в обратную сторону. Пройдя приличное расстояние через весь задний двор, она почти подошла к входу на кухню, однако резко подпрыгнула от неожиданного появления лошади, с которой спрыгнул Роман. Тот не нарочно напугал бедняжку, чему и сам был удивлён. - Прошу вас простить меня! - Хихикнул он. - Катерина Степановна, я не хотел вас испугать. - Нет-нет, - с отдышкой ответила та, - что вы. Всё хорошо. Она обмолвилась с паном взглядом, после чего поторопилась уйти, как почувствовала его руку у своего предплечья. Его касание остановило девушку, заставив повернуть голову в обратную сторону. - Не составите ли вы мне прогулку этим чудесным утром? - Простите, Роман Романович, мне нужно идти. Катя попытался высвободиться из этих пут, что ей удалось впредь, она быстро направилась в дом, оставив замершего на месте мужчину, который провожал девушку с улыбкой. Совсем скоро завтрак, с которым Вербицкая помогала Павлине, был готов. Девушка понимала, что ей не стоит встречаться с Григорием, а уж тем более являться в столовую, где должна была вот-вот произойти трапеза у друзей, ибо она вспоминала его приступ ревности прошлой ночью, отчего становилось не по себе. Катя сидела на кухне, дочитывая книгу с новыми рецептами, пока туда не вошёл Червинский, что так страстно желал увидеть любимую после долгой разлуки, длиною в целую ночь. - Куда же ты пропала, Китти? - Рассерженно, однако ж и в ту секунду нежно спросил он. - Добрый день, Григорий Петрович. - Она замешкалась, встав со стула. - Я...помогала Павлине с готовкой. - Да, - он приблизился к ней, трогая рукой её кудрявые пряди волос, плавно перемещаясь к щекам, - было очень вкусно. Только вот я видел, как ты утром трепетно общалась с господином Воронцовым. Позволь узнать, что же между вами приключилось? - Что вы, Григорий Петрович, я только поздоровалась с Романом Романовичем. - Что-то не верится. - Ухмыльнулся он, после чего нахмурился и обидчиво промолвил, - мне не нравится, как он с тобой говорит и как на тебя смотрит. Слышишь? В его голосе и правда прозвучал отголосок боли. Словно самооценка, что всегда у Червинского при Кате взмывала выше неба, вдруг упала, зарывшись в землю. Он был расстроен, а глаза Кати говорили сами за себя. - И как ты на него. - Он закончил. Катерина была ранена удивлением и его домыслами, из-за чего даже дёрнулась. - Как...как вы можете? Я не давала ни малейшего повода. - Знаю, милая, - его грубые, но изящные, прекрасные пальцы коснулись её подбородка, переходя к устам, - я не могу существовать, когда вижу, как кто-то на тебя смотрит, помимо меня. - Вам не о чем волноваться, Григорий Петрович, ведь я ваша, как вы того и хотели. Её шепот был настолько проникновенен и прозрачен, можно было потерять голову в момент от услышанных слов, что он пытался задержать, как можно на дольше. Григ улыбнулся, попрощавшись с девушкой глазами, и удалился из кухни. - Натали, милая, поешь хоть что-нибудь! - Вопил Александр Васильевич, не зная, за что хвататься. Николай подошёл к сестре, строго посмотрев в её глаза. - Натали, не рви душу отца, разве ты не видишь, как он переживает о тебе? - Николя, оставьте меня, прошу вас. Девушка сидела в кресле, томно вздыхая, не обращая внимания на поднос с едой, что велел принести ей пан Дорошенко. Брат сжимал руку в кулак, понимая, что ничем хорошим всё это не кончится, если он не попробует вмешаться. - Я нынче же отправлюсь к твоему мужу и поговорю с ним. Он не имеет права так себя вести. Та никак не реагировала на его слова, даже не шевельнулась от услышанного. Краски поздней осени такие суровые, мрачные и темные. Преобладали серые, желто-коричневые и багровые тона. Все окружающее выглядиело как бы немного призрачным, словно потерявшим свои границы, размытым, нечетким. Дневной свет рассеянный, сумрачный, какой-то нереальный. Но дни очень короткие, а ночи длинные. В ночной темноте все становилось еще более нереальным, фантастическим и даже каким-то жутковатым. В эту пору Кате было как-то особенно тоскливо. Ощущалась бесприютность, беспросветность, одиночество и уныние. Осень, по её мнению, в отличие других времен года, не обещала ничего хорошего, лишь веру. Девушка задумчиво прогуливалась по первому этажу, осматривая портрет покойной Анны Львовны, что так долго не покидала её душу и сердце, пока не услышала знакомый голос. Марко встретил Николая Александровича и провожал его в кабинет пана. Чудом ей удалось избежать встречи с бывшим спасителем, Вербицкая только успела промелькнуть перед его глазами, тот не придал этому значение, почти не обратил внимание. Она вбежала в первую попавшуюся комнату, которая оказалась занята помещиком Воронцовым. Сердце бешено стучало, даже Роман слышал биение в её груди, пока та ни о чём не подозревала, стоя к нему спиной. Он едва покашлял, чтобы та поняла, что находится не одна в просторной светлой комнате. - Ах! - Вздрогнула пташка, не ожидая увидеть его там. - Катерина Степановна, я снова напугал вас? - Простите, право, - отнекивалась она, чувствуя огромную вину в своих невольных действиях, - я... - Вы от кого-то прячетесь? Кто вас обидел? Он обеспокоенно глядел в её испуганные глаза, которые бегали из стороны в сторону. Тем временем Григорий разбирал завалы в своих документах, пока в его кабинет не раздался стук. - Войдите! - Громко рявкнул он. Пан не ожидал встретить брата своей жены, он был потрясён визитом Николая. Улыбки быть не могло, ему оставалось лишь поприветствовать незваного гостя, встав с места для приличия. - Николай Александрович? Какими судьбами вы явились сюда? Что-то с Натальей Александровной? - Не утруждайтесь волноваться, сударь. - Ропот был без чувств. - Я здесь для того, чтобы поговорить с вами о моей сестре. - Слушаю вас. - Григ внимательно уставился на чиновника, ожидая, что же он выкинет в этот раз. - Как так получилось, что Натали потеряла ребёнка? - Разве, - задумался он, нахмурившись, - Натали вам ничего не сказала? - Так уж вышло, что она в отчаянии и постоянно молчит, поэтому потрудитесь объясниться. - Полагаю, - появился протяжный вздох, - это не ваше дело. - Ошибаетесь, моя сестра — ещё какое моё дело. И я не уеду отсюда, пока не услышу более внятных объяснений её столь ужасной ноши. Вы обязаны попросить прощения и попытаться спасти её, пока не стало хуже. - Николай Александрович, Наталья сделала этот выбор сама. - Голос дрожал от злости и воспоминаний о том дне, когда жена покинула его. - Я просил её не уезжать, умолял остаться, но ей было всё это тщетно. - Я понимаю, Григорий Петрович, она не подарок, но и вы не алмаз. От возмущений в висках что-то яро стучало, всё сильнее и сильнее, после чего резко отдавало в место ранения. Григорий стиснул зубы, пытаясь стерпеть ярость, удержать её внутри. От этих слов ему стало ещё более противнее оставаться с нежеланным гостем наедине. - Вы же не хотите, чтобы весь город судачил о ваших тайных увлечениях? У Николая действительно были козыри в рукавах, причём достаточно много, чтобы держать длинные ниточки в руках. От такого поворота Григорию стало ещё больше не по себе. - Что вы несёте?! Пойдите вон. - Надеюсь, мы друг друга поняли. Он покинул кабинет, оставив Григория наедине с собой. Тот, воспользовавшись моментом, стал крушить всё, что лежало на столе. Падали бумаги, летали по комнате, словно перья, после чего проливались чернила и прочие вещи ронялись вниз. - Кем вы приходитесь в этом доме? - Поинтересовался Воронцов, любопытно осматривая юную девушку, не давая ей выйти из комнаты. - Простите, мне нужно идти... - Но вы же сами явились ко мне в комнату! - Он улыбнулся, схватив девушку за руку. Эта коварная улыбка оказалась страшнее, чем она видела когда-то похожую у Григория. Она была опаснее и не известнее. - Пустите! - Девушка возмущённо смотрела в его бессовестные глаза, вырывая кисть. - Или я.. - Тихо, тихо. Я не хочу злить вас. Катя резко открыла дверь, выбежав в коридор. Григорий увидел и это, он смотрел на девушку с высокой лестницы, впуская в свою голову более ужасные мысли. Она увидела его лицо, его глаза, пронзающие душу наизнанку, но, остановившись на мгновенье, ушла прочь быстрыми шажками. Он видел, что на её лице не было положительных или противоположных эмоций, скорее это был страх, что она так ловко пыталась укрыть. Он не стал долго дожидаться, а тотчас явился в комнату к приятелю, чтобы мягко потребовать его уехать, сославшись на внутренние дела, на что тот ответил любезностью, ведь и так долго задержался в Нежине, столь чудном и интересном городке. Остаток дня пролетел незаметно, Григорий всё же решил отправить письмо с извинениями и цветами своей жене, пусть и не хотел того, после чего немедленно отправился в комнату его излюбленной, что так ждала его прихода. Она боялась, что тот снова набросится на неё с яростью и гневом, что будет кричать, смотря с недоверием, однако этого не произошло. Червинский был расстроен, голова поникла; войдя в комнату, он молча присел на её постель, наблюдая, как девушка обеспокоено смотрит на него. - Григорий Петрович, - ласково и нежно прошептала Катя, подходя к нему ближе, - вам не хорошо? - Пожалуй... - Я что-то могу сделать? Она смотрела на него нерешительно, но с определённым спектром эмоций. Присев на колени, можно сказать, склонившись у его ног, она коснулась руками его коленей, бережно смотря в глаза: - Я видела, как приходил Николай Александрович Дорошенко, что-то случилось? - Он тебя видел? - Мгновенно послышался вопрос. - Нет, нет. Это точно так. Всё же в порядке? Я вижу, что вы расстроены. - Моя душа неспокойна, мне...нехорошо. Он встал с постели и подошёл к окну, осматривая тёмные дороги, которые ничем не освещались. Пан лишь знал их очертания, будто бы понимал наощупь, но не мог увидеть и убедиться до конца, в том, что он прав. Он смотрел в огромную пропасть, думая, что что-то видит, пока та не подошла сзади. Рука вновь аккуратно дотронулась, но уже до плеча, снимая с него его халат. Он был ослеплён этой красотой и ароматом дивы, хотелось обернуться в секунду, наброситься на неё с любовью и страстью, но беспокойство, что лежало на душе — не давало это сделать. Что-то внутри кричало, рвало эту душу, неужели это была совесть? Его глаза закрывались от усталости и бессилия. - Пойдём в мою спальную. Хочу остаться этой ночью с тобой. - Шептал он, притягивая её за руку к себе. Та поддалась его дьявольскому, сводящему с ума шепоту, пожертвовав своими устами.