***
Утро в Мисаки пролетало незаметно. Настолько незаметно, что порою казалось, что местные страдают бессонницей. Его разбудил непривычный рев, похожий на грохот горного обвала. То был господин Ёшида, проживавший по соседству; должно быть, он поспешил на работу на своем мотоцикле. — Невероятно… Солнце ведь ещё не взошло… И куда он поехал? Соджуро медленно приподнялся. Следуя привычке, он едва не принялся осматривать помещение, но жажда нарушила эту привычку. Поднявшись с постели, он встал у раковины, набрал чашку воды и спешно опустошил её. Парень, все свою жизнь черпавший воду из колодца, нарадоваться не мог такому удобству. Человечество постоянно развивается, технологии не стоят на месте. Многие аспекты усложняются, но также совершенствуются, упрощая жизнь. Чем раньше он это осознает, тем лучше. Так утверждал господин Кога. Будучи дальним родственником отца, господин Кога многим помогал мальчишке, хоть они практически и не были знакомы. Помог с арендой жилья и оформил документы для школы. Впрочем, заниматься регистрацией и обустройством на новом месте Соджуро пришлось самому. Поначалу парень терялся в дебрях официальных процедур, но не успел и глазом моргнуть, как все закончилось. «Не так страшна бюрократия, как её малюют», — первый урок, преподнесенный им новой жизнью. Уже прошли две недели, как он переехал в Мисаки. Мысли о жизни в одиночестве все ещё теребили задворки его разума, но Соджуро был уверен, что все решаемо. Ведь, как говорится, дело мастера боится. К тому же, городская жизнь, согласно господину Коге, была подчинена естественным и ясным правилам. Маршрут был тяжелым, но поверхность под ногами удивляла своим удобством. Для парня даже утренняя пробежка по парку перед подработкой представлялась ценным опытом. Поприветствовавший его старик, глядевший себе под ноги молодой человек лет двадцати, сидевшая на скамейке и подкармливавшая птиц девушка… Все они были частью новой и бесконечно важной для него жизни. Не знавший раньше городской жизни парень, он старался изо всех сил её познать. Иногда сложная, местами удобная, а временами бесполезная. В отличие от гор, где природа была единственной заботой, тут приходилось учитывать огромное количество факторов. В глазах Соджуро городская среда казалась почти ядовитой. Местные правила его напрягали. Тем не менее, одним он восхищался. Городом руководила безумная погоня за прибылью, поэтому за деньги можно было купить что душа пожелает. Такой принцип убеждал парня, что жить тут можно, если карман позволяет.***
— Не все так просто. Деньги — не более, чем символ. Это как с талонами на еду. Съесть-то ты их не съешь, но можешь обменять на что-то. Но есть вещи, которые ни за какие деньги не получишь. Дружбу, например! — Серьезно? — Ты меня убиваешь! Пашешь здесь аки мул за четыре тысячи йен и хочешь сказать, что всем доволен?! Я вот так не думаю. — Но ваш денежный уклад и правду впечатляет. Никогда бы не подумал, что бартерный обмен настолько ограничен. В любом случае Киноми, ты бы лучше за тарелками следил, а то уронишь ненароком. Парень в синей бейсболке и с рыжими волосами вытаращил глаза. На кухне образовались завалы посуды, и он таскался взад и вперед. — Ась? Ого, ещё немного — и следующей разбилась бы моя голова. Спасибо, что предупредил. Так, о чем ты там вещал? Кажись, что-то про деньги. Во время спохватившись, труженик сумел сохранить и дорогую посуду, и свою голову в целостности и сохранности. — Да. Если я правильно понял, деньги очень важны, нужны, и чем их больше — тем лучше. Хотелось бы работать больше, если это возможно. Киноми наклонил голову и возмущенно спросил. — Ты это серьезно? Ты же и так вкалываешь как проклятый. Говорю же тебе, не в деньгах счастье. Любовь — вот оно счастье! Он выпрямился и махнул рукой, его глаза упали на бледные руки, погруженные в раковину. — Кстати, а тебе не холодно тут возиться? — Прохладно, но ладно. Я привык, все же для гор это обычное дело. Соджуро махнул влажной рукой, как ни в чем не бывало. — Ха, видать, кровь одичалого не теплее горного воздуха. Но, знаешь, ты как-то быстро освоился. Пришел совсем зеленым новичком, не умел и с кассой обращаться, а спустя каких-то четыре дня, словно родной, ты настоящий трудоголик… Вот что деньги, животворящие делают! Слава капитализму! Весело хохотал парень. — А ну тихо там! Если что-то не устраивает, скатертью дорога! С другого конца помещения полетели проклятия вперемешку с палочками для еды. Тучный хозяин этой китайской забегаловки, не стеснявшийся брать на работу и подростков, держал всех в ежовых рукавицах. Шаг влево, шаг вправо от установленных правил — и все, расстрел! Соджуро кивнул, ну что поделать, одобрял он такое «спартанское» воспитание. — Видишь, уже получил. Работай лучше. — Вы только гляньте, какой паинька! В нашем то возрасте стоит побыть бунтарями, пока можно! Киноки надулся и косо глянул на этого образцового раба капитализма. — Кстати, а ты любишь гулять вечерами, там, на велике ездить… Не унимавшийся парень с хитрым выражением лица посмотрел на друга. — Нет, не особо. А что? Соджуро покачал головой и смущенно повернул голову. — Да так, ничего. Только знай, раз уж ты сюда перебрался: Мисаки — не такое уж и безопасное место. Не то чтобы город заполняли банды, но… Маньяк, понимаешь, завелся здесь. С десяток человек в год убивает. Даже такой несерьезный человек как он, не смог бы шутить про такое. — Маньяк? — Да, он самый! Будто во времена цудзигири вернулись. Другие преступники рядом с ним и рядом не стояли. Жертвы выбираются из спального района, поближе к лесу. Так что, вот тебе мой совет — ночью там не ходи! Особенно рядом с холмом, говорят, что там видели «женщину с разорванный ртом». Может, слышал о такой? А вдруг она и есть наш маньяк. Пытаясь навести мистическую, пугающую атмосферу Киноки пожал плечами и сделал смелое предложение. — Прости, не я понимаю, о ком ты. Существует стародавняя легенда о призраке, у которого рот от одного уха до другого. Являясь в облике женщины в балахоне, он скитается под покровом ночи в поисках жертв. Если незадачливый путник наткнется на эту мисс, его спросят, красива ли она? Неважно какой будет ответ, положительный все равно убьет тебя прямо на месте, или будет преследовать, пока не настигнет. — Запомни, женская страсть — коварная штука. Хотя, такое поверье больше похоже на сюжет из американских комиксов. Но все равно, жуткая история. — Но все равно, а как она в дом попадает? Любивший потрещать языком парень, лишь улыбнулся. — Говорят, через окно. А ещё говорят, что она шуршит, как-то тарак… Ай! — Тут это слово запрещено! Ещё раз услышу — на месте убью! После того как в затылок Киноми влетела сковорода, Соджуро поймал себя на мысли, что в городе опасно. — Сдурел, что ли?! Из-за одного слова теперь убивать надо?! Это же их естественная среда обитания! — бормотал парень. — Как твоя голова? — невинно спросил Соджуро. — Да все пучком. Она у меня непрошибаемая. В общем, не ходи по темным переулкам, а то лицо у тебя так и просит кулака. А Киноми беззаботно смеялся, пытаясь сгладить острые углы жутких слухов. Впрочем, не уловивший сего намерения Соджуро лишь изумился чувству юмора городских и так оставил приятельский совет на задворках сознания.