«Ты набираешь силу, мужество и уверенность каждый раз, когда действительно смотришь в лицо страху. Делаешь то, на что ты, по-твоему, не способен», -
Элеонора Рузвельт
Отделение неотложной помощи, Манассас, штат Вергиния, ≈ 11:00
Чонгук ненавидел больницы. Запах антисептика распространялся по всему помещению, хотя уверенности, что все кругом «стерильно», не было. Белые стены навевали ощущение пустоты и обезличенности. Яркий свет люминесцентных ламп до жути раздражал зрение. Снующие туда-сюда доктора и медсестры вызывали рябь перед глазами. Пиликающие звуки устройств давили на уши. Чонгук ненавидел больницы, но в процессе своей работы приходилось частенько оказываться в такого рода помещениях, общаться с жертвами, их родственниками и врачами. Чонгук профессионал и умел держать себя под контролем, но это место наводило на него мрачное ощущение обреченности. Чонгук подошел к стойке регистрации, показал свой значок и попросил сотрудницу администрации, молодую приятную на вид девушку, назвать ему номер палаты недавно поступивших с огнестрельными ранениями пациентов и вызвать лечащего врача. Девушка быстро защелкала клавишами на клавиатуре, одновременно нажав кнопку вызова на стационарном телефоне. — Доктор Янг проводит операцию, — сказала она после короткого звонка. — Он подойдет к вам, как только освободится. Палата №14Б. — Благодарю, — Чонгук чуть кивнул в знак благодарности и направился к указанной палате. На кровати лежала девушка. У Чонгука чуть глаза на лоб не вылезли. Девушка — очень большое преувеличение. На первый взгляд она показалась ему совсем ребенком. Не больше двадцати лет на вскидку. Она лежала с закрытыми глазами, укрытая одеялом чуть выше живота. Темные длинные волосы растрепались и разметались по подушке. Кожа побледнела и казалась почти синюшной в искусственном освещении палаты. Левая рука была перевязана в районе плеча. Лицо осунулось, а под глазами залегли глубокие тени вперемешку с темной размазанной, вероятно, от слез подводкой. Девушка выглядела уставшей и измотанной, но в целом не пострадавшей. Чонгук двинулся вглубь палаты, и девушка тут же открыла глаза, заметавшись взглядом по помещению, словно в поиске какой-то невидимой угрозы. — Я прошу прощения, — Чонгук поднял руки ладонями наружу, чтобы дать понять, что не представляет угрозы. — Я не хотел вас пугать. Меня зовут Чонгук, я из ФБР. Мы можем поговорить о том, что случилось с вами и вашим другом? Девушка, казалось, выдохнула, но напряжение ее так и не покинуло. Она чуть приподнялась на кровати, поморщившись от боли в руке, и осторожно обхватила себя ладонями за предплечья. — Он мне не друг, — пролепетала она, устремив взгляд на свои ноги. — Он мой брат. — Я представляю, как вам, должно быть, сейчас тяжело, мисс… — Чонгук чуть наклонил голову, чтобы попытаться заглянуть девушке в глаза. — Брукс, Кэри Брукс, — девушка снова потерла себя по рукам, будто пыталась смыть несуществующую грязь. — Где мой брат? Почему меня к нему не пускают? Я хочу его увидеть… — Я уже вызвал врача, Кэри, могу я тебя так называть? — Чонгук подошел чуть ближе, достаточно, чтобы установить контакт, но не настолько, чтобы нависать и пугать еще больше и без того испуганного ребенка. Девушка закивала, и на глазах у нее навернулись слезы. Одна из самых поганых частей работы — разговор со свидетелями или выжившими жертвами. Страх, паника, слезы, истерика — основные составляющие процедуры. А учитывая, что женщины к такому процессу более чувствительны, допрос становился куда тяжелее и требовал больше усилий. В данный момент перед Чонгуком сидел не преступник, которого можно припугнуть фактами или имеющимися доказательствами или предложить выгодную сделку в обмен на признание. Не подозреваемый, которым, при должном подходе, можно вертеть и крутить, как хочешь, чтобы выудить интересующую информацию. Не информатор, которому можно напомнить о его прошлых делишках и предполагаемом наказании, если он откажется помочь добровольно. Это просто испуганный ребенок, который оказался не в том месте, не в то время. — Когда он освободится, то сможет сказать нам, как чувствует себя твой брат. А пока мы ждем, могу я задать тебе несколько вопросов? Ты очень поможешь мне найти того, кто это сделал с вами, если вспомнишь, что произошло, — Чонгук подвинул стул чуть ближе к кровати и осторожно присел. — Я… — Кэри заметно задрожала, снова потирая ладонями открытые участки кожи на руках. — Я шла вместе с Беном, моим братом, из пекарни. Мы хотели купить цветы для нашей мамы, у нее сегодня день рождения, — Кэри всхлипнула, быстро утерев глаза здоровой рукой. — Решили зайти в цветочный магазин по пути. Бен курил по дороге. Я шла рядом и ругала его — он обещал маме бросить, но все никак не получалось… И тогда… — Кэри распахнула глаза, на лице появилось отчетливое выражение ужаса, когда она пыталась продолжить, но прервалась. — Все хорошо, Кэри, не торопись. — Они просто… появились. Все случилось так быстро. Я почти ничего не успела понять. Двери магазина открылись, потом Бен резко дернул меня назад, а в следующую секунду я услышала какой-то гулкий хлопок, один, потом еще и еще, и мы оказались на земле. Мне чем-то сильно обожгло руку, а Бен упал прямо на меня. Было больно. Я просила его подняться, потому что мне стало нечем дышать, и рука очень болела, но он никак не мог встать. А потом я увидела… — на этот раз Кэри не сдержалась и залилась слезами. Лицо тут же из бледного стало пунцово-красным, руки задрожали, а тело сотрясала дрожь. — Я увидела, как на его белой рубашке растекается что-то красное. Я поняла, что это кровь. Господи, ее было так много! И мне было так больно. Я никак не могла понять, почему мне больно, если кровь идет у него и… — речь девушки стала сбивчивой и непонятной, что естественно, учитывая пережитый шок. По-видимому, брат среагировал быстрее и заслонил собой сестру, приняв весь удар на себя. Девушка получила лишь легкое ранение в плечо. — Ты успела рассмотреть нападавших? — Все случилось слишком быстро. Я видела только мужчину и женщину, они убегали к черной машине. С оружием. Я поняла, что они стреляли, но не разглядела их лица. Я так испугалась. Я не знала, что делать. Мне было так больно и страшно, и я… — Все хорошо, Кэри, ты молодец. Ты очень помогла. Спасибо. Блядство. У них снова ничего нет. Чонгук надеялся на второго пострадавшего. Бен Брукс должен был рассмотреть хотя бы одного из преступников, так как оказался с ними лицом к лицу во время нападения. Но появившийся спустя, казалось, вечность врач отнял у Чонгука такую возможность. — Пулевые ранения в плевральную и брюшную полости, повреждения легкого и печени. Нам не удалось остановить внутреннее кровотечение. По правде говоря, я удивлен, что молодого человека вообще успели доставить к нам с такими повреждениями. Дважды блядство. Чонгук обернулся в сторону палаты и увидел, как к Кэри вошли мужчина и женщина лет пятидесяти. Вероятно, ее родители. Мать заливалась горючими слезами и закрывала руками лицо. Отец рядом застыл, как каменное изваяние. Он обнимал свою жену за плечи, пока они пытались сообщить своей дочери о том, что потеряли сына, а она — брата. Чонгук вышел из медицинского учреждения, на ходу доставая телефон, и набрал номер заместителя шерифа. Может быть, в чем-то этот Ким Тэхён и прав. Пусть местные делают свою работу. В конце концов, это их область. Опрос родителей на предмет предполагаемых недоброжелателей, который точно ничего не даст. Запрос патологоанатому на отчет о вскрытии и извлечение пуль для баллистической экспертизы. Предполагаемые свидетели, которые могли рассмотреть скрывшихся с места преступления преступников. Подробный отчет с места преступления. И бла-бла-бла. Все эти прелести Чонгук четко и монотонно перечислил Лоуренсу по телефону, одновременно запрыгивая в машину, чтобы отправиться к месту преступления. Теперь к имеющимся девяти трупам можно добавить еще один. И того десять. Чонгук уже упоминал, что терпеть не может больницы?***
«Flowers with Passion», 9015 Черч стрит, Манассас, шоссе VA 20110
К цветочному магазину подъехал черный внедорожник. Дверь открылась, и наружу вышел средних лет мужчина, в светло-сером костюме и коричневых лакированных туфлях. Он чуть прищурился от вспышек камер, но спокойно и плавно направился ко входу. Блондинистые волосы с легким песочным оттенком раздувал ветер, и мужчина легким жестом мотнул головой, сбивая челку набок. Внутри все дрожало, и совсем не от предвкушения. Когда-то подобное дело могло бы дать ему первую полосу и основные заголовки во всех передовых онлайн-статьях. Босс был бы доволен, а он сам ликовал бы от похвалы коллег. Стервятники, как порой среди простого народа называют СМИ, всегда готовы подстеречь нужный момент. И он отлично знал, как это делается. Но сейчас, оказавшись по другую сторону камеры, это нервировало. А порой и раздражало. — Агент Ким, агент Ким, будут какие-то комментарии? Что делают органы власти для поимки преступника? У вас есть подозреваемые? Люди хотят знать правду! Люди… Сокджин отлично знал, чего хотят люди. Денег и зрелищ. Когда-то он и сам был на их месте. Но столкнувшись с преступлениями, которые раньше освещал, не имея к ним прямого доступа, вот так вживую… Никакие, даже самые яркие и подробные снимки не смогут передать ужаса, который пробирает морозом до самых костей, когда оказываешься в непосредственной близости от трупа. Никакие громкие слова не смогут заглушить голос совести и морали, буквально оглушающий на ходу. Никакие похвалы и комплименты не смогут перекрыть лица уцелевших жертв и их родных. Сокджин работал в криминалистическом отделе ФБР уже два года и никак не мог привыкнуть к тому, с чем приходилось сталкиваться. Он всегда питал слабость к общению и вниманию, но на нынешней должности это буквально истощало и лишало всяческих моральных сил. До недавнего времени он не испытывал неуверенности в том, что сделал правильный выбор относительно своей карьеры, когда решил отстраниться от семейного бизнеса и посвятить себя помощи другим. Но в последнее время Ким все чаще задавался вопросом, а не допустил ли он ошибку и не лучше ли было остаться там, за пределами желтой ленты? — Агент Ким! Агент Ким! Ваши комментарии! Репортеры продолжали выкрикивать его фамилию, но Сокджин твердой поступью приближался к магазину, игнорируя стандартные и до боли знакомые вопросы. Остановившись, почти достигнув желтой ленты, огораживающей периметр от посторонних и зевак, он развернулся и сверкнул в камеры своей ослепительной улыбкой, чуть прищурившись. — Господа, вся информация будет освещена на пресс-конференции. Пожалуйста, наберитесь терпения. На данный момент идет следствие, и у меня нет полномочий разглашать детали дела без соответствующих санкций. — Говорят, это уже не первый случай. Сегодня утром было совершено массовое убийство, — выкрикнула молодая блондинка-репортерша, тыкая своим микрофоном в сторону Сокджина. — Сколько всего тел? Говорят, их было много? Это серийный убийца? Он будет продолжать убивать? Местная полиция привлекла ФБР. Значит, произошло больше трех убийств? Что вы можете сказать? — выкрикивали попеременно то слева, то справа, совершенно игнорируя предыдущий ответ Сокджина. Но он только улыбнулся в ответ, прекрасно зная методы голодных стервятников, которые готовы были уцепиться за что угодно, лишь бы засветить свое имя в прессе первыми. — Чуть позже мы сделаем официальное заявление. Прошу прощения, — Сокджин развернулся и под гулкий вой голосов поднял ленту и прошел к магазинчику, входя внутрь, тут же прикрыв глаза, когда звуки чуть поутихли, а вспышки исчезли. — Ааай, — простонал Сокджин и зажмурился, отворачиваясь в сторону, когда увидел залитый кровью пол. Местные сновали туда-сюда, изредка переговариваясь друг с другом. Повсюду оберточная бумага, цветная лента, лепестки и стебли. Горшки разбиты и повалены на пол, земля смешалась с жидкостью, окрашивая плитку в тошнотворный кроваво-грязный оттенок. И самое страшное представляли собой тела жертв. Растерзанные, изувеченные — просто жуть. Рядом с первым трупом склонилась женщина средних лет с папкой-планшетом и карандашом. Строгий костюм, тугой конский хвост, очки в тонкой оправе, нитриловые перчатки и изучающий, но беспристрастный взгляд. Коронер. С другой стороны на корточки присел мужчина. Сокджин рассмотрел его повнимательнее. Вероятно, Ким Тэхён. Новый сотрудник их отдела. Довольно перспективная личность, учитывая то, что Ким про него уже слышал. Один из полицейских подошёл к Сокджину, и он показал свое удостоверение. Тэхён поднял голову, окинув взглядом помещение, и заметил новое лицо. — Ким Сокджин, — произнес Тэхён, встал в полный, надо сказать, довольно внушительный рост, снял нитриловую перчатку и протянул мужчине руку для рукопожатия. Сокджин сразу же ответил на приветствие и улыбнулся своей самой яркой белоснежной улыбкой. — А вы, я так понимаю, Ким Тэхён. — Репутация порой опережает. Сокджин усмехнулся. Отвращение и неприязнь этого места на мгновение отступили. — Агенты, — коронер приблизилась к Тэхёну, — предварительный отчёт по первому телу. Я отправлю еще одну копию вашему коллеге. — Спасибо, — Тэхён кивнул, забирая планшетник, и женщина направилась ко второму трупу — мужчине. — Приятного мало, — Сокджин наклонил голову набок, рассматривая тело женщины. На первый взгляд ничего примечательного. Никаких видимых повреждений, кроме лужи крови и кровавых пятен рядом с головой. — Она умерла от удара? — спросил Сокджин, осторожно обходя тело. — Судя по предварительному отчёту, да, — Тэхён пролистал документы. — Как и в предыдущих случаях. По сравнению с мужчинами, женщин субъекты убивают более чисто. Без предварительных насильственных методов. Ну да, если не считать пробитого черепа и смешанных с темной киноварью мозгов. — С мужчиной все гораздо сложнее, — Тэхён не спешно подошёл к телу мужчины, над которым теперь работала коронер. Рядом суетился судебный фотограф, а другие специалисты собирали улики. — Множественные колотые раны в области живота и гениталий, — продолжил Тэхён. — Края ран закругленные, — сказала коронер, внимательно осматривая травмы, — более широкие, чем от ножа. Предполагаю, убийца использовал секатор. Но смогу сказать точнее только после более тщательного анализа и восстановления слепков. — Садовые ножницы? — спросил Сокджин. — Да, — женщина пальпировала рану, рассматривая более детально. — Довольно распространенное устройство флористов. Два сомкнутых вместе полотна округлой формы вполне могли бы дать такой результат. — Хотя в этот раз субъект обошёлся без удаления частей тела. Не так показательно и детально, как на прошлом месте преступления. Деградация? Сокджин проглотил комок желчи, застрявший в горле, и порадовался, что приехал только сейчас, не наблюдая всего ужаса с первого случая. — Возможно, не хватило времени, — предположил он. — Приблизительное время смерти около девяти утра. — За полчаса часа до открытия. Место более людное и оживленное даже в нерабочие часы. Или же именно этот мужчина не является суррогатом того, кого пытается наказать субъект. Сходство только по полу, — Тэхён прищурился и задрал голову выше, размышляя вслух, как будто совершенно не нуждался в слушателях. — Субъекты действуют спонтанно, хотя и не колеблются. Все убийства больше похожи на выплеск гневной ярости, чем на обдуманное заранее преступление. Они как будто… — Развлекаются? — спросил Сокджин, и внутри все заледенело от собственных слов. — В точку, — Тэхён кивнул. — Брайан одобрил пресс-конференцию? — спросил он, обращаясь теперь напрямую к Сокджину. — Да. Предварительно сообщив ему о сути, разумеется, — Сокджин кивнул и чуть усмехнулся. На самом деле слова Брайана звучали немного иначе. Что-то вроде «Прежде чем нести какую-нибудь хуйню, отзвонись мне и изложи факты, чтобы потом грязь после СМИ не разгребать». Очень похоже на Брайана Кинни — замаскировать свою озабоченность холодностью и скептицизмом. По правде говоря, шумиха в прессе была та еще. Конечно, это не первое массовое убийство, но для жителей этого штата оно представляло собой ужас категории Большого взрыва. А пресса только больше подливала масла в огонь. — Наши действия? — спросил Сокджин, приготовившись к нелицеприятным подробностям. — Субъекты не жаждут славы, это не нарциссизм и не заявление. Это просто резня. Поэтому нет смысла тянуть с обращением. Самое главное — не оскорблять субъектов перед лицом камер, ничего не говорить о их возможных личных травмах и вообще никак не затрагивать за живое, если вдруг они случайно увидят эфир. Голые факты. Мы ищем двух подозреваемых: мужчину и женщину средних лет. Джастин уже сообщил марку и номера автомобиля, хотя подозреваю, субъекты могут сменить транспорт. Свидетели дали примерное описание. Он пробивает набросок портретов по распознаванию лиц в наших базах. Агент Чон опрашивает пострадавших. Суммируй информацию в рамках описания, этого будет достаточно. Сокджин кивнул и полез в карман пиджака за телефоном, чтобы отзвониться Брайану. Через пятнадцать минут Ким, вместе с заместителем шерифа полиции и Тэхёном на подхвате отбивался от бесконечных вопросов репортеров, предварительно обговорив план действий с коллегами. Разумеется, стервятников не устроило заявление агентов ФБР. Слишком мало подробностей самого расследования и недостаточно кровавых описаний. Не зрелищно. Не громко. Но Сокджин почувствовал хотя бы малую, но уверенность в том, что все сделал правильно. Однако, когда репортеры постепенно разошлись, сообразив, что эксклюзива не дождутся, Сокджин заметил среди толпы знакомое лицо. Даниэль. Сокджин мысленно закатил глаза. Он совсем забыл, что его бывший партнер, если его можно было так назвать, может оказаться среди всей этой суматохи. Даниэль переехал в Манассас около трех лет назад, когда Джин еще работал репортером в фирме, которую курировали его родители. Они познакомились на одном из курсов журналистики, когда Сокджин получал степень бакалавра. Даниэль тогда был одним из приглашенных гостей на их факультете. И Ким сразу же воспылал к нему интересом. Статный, элегантный, Даниэль без особого труда привлекал к себе внимание. Среднего роста, немного худощавый, но не тощий, пронзительные серо-голубые глаза, отливающие сталью в свету, высокий лоб, тонкий нос, изящная линия рта и заостренный подбородок с легким веянием утренней щетины. Этакий норманнский интеллигент. Его речь была настолько богата и насыщена, что у Сокджина в ушах дифирамбы звучали. Мужчина апеллировал фактами, как гребаная энциклопедия. А его английские манеры и умение держаться джентльменом просто сводили с ума. Даниэль был на семь лет старше Сокджина, но, по правде говоря, эта разница нисколько не ощущалась. Мужчина умел поддержать беседу и при этом не выставить тебя идиотом. Его теплая улыбка разрушала все стереотипы о холодных и серых англичанах. А мягкий бархатистый голос звучал приятной музыкой. Сколько же раз Сокджин слышал этот чарующий голос у себя над ухом, когда оказывался с Даниэлем в одной постели. Британский диалект выделялся особенно явно в периоды эмоционального всплеска. Даниэль был сексуален, влиятелен, богат, а главное для Сокджина, умен до бескрайности. Но его брак и новость о предположительной беременности молодой жены, из-за которой, в общем-то, Даниэль и переехал из привычного Сокджину Вашингтона в теплый солнечный Манассас, убила всякое желание на какие-то дальнейшие планы. Ким не уговаривал Даниэля остаться, а Даниэль не рвался бросить устоявшиеся семейные отношения и предстоящую карьеру в другом штате ради случайного, как позже выяснилось, любовника. Хотя Сокджин не мог сказать, что это его совсем не задело. Он не любил Даниэля, он восхищался им, учился у него, ровнялся как на наставника и покровителя, но все же какие-то глубоко платонические эмоции испытывал. Иначе почему сейчас, увидев, как мужчина с легкой проседью в каштановых волосах, в строгом синем костюме и с дерзкой, такой сексуальной улыбкой приближается к нему, у Сокджина коленки задрожали. Тэхён и заместитель шерифа о чем-то говорили чуть поодаль, и у Сокджина появилось яростное желание вклиниться в эту беседу, лишь бы не оставаться с бывшим любовником наедине. — Здравствуй, Джин, — сокращение собственного имени теперь звучало странно из чужих уст. Даниэль улыбнулся еще шире, сверкнув белоснежными идеально ровными зубами и сталью своих серых глаз. — Давно не виделись. Жаль, что встречаемся при таких ужасающих обстоятельствах. — Чего ты хочешь, Даниэль? — прозвучало недружелюбно. Ни приветствий, никаких тебе «Ох, как я рад тебя видеть». Да и с чего бы? Если Даниэль остался после официальной пресс-конференции, значит, у него на уме только два варианта: получить эксклюзивный материал или же предложить что-то более личное. Ни того, ни другого Сокджин предоставлять не собирался. — Вот это да. Оказывается, я единственный, кто рад нашей случайной встрече. — Вряд ли ее можно назвать такой уж случайной, Даниэль. Ты наверняка знал, что к этому делу привлекли агентов ФБР. И также знал, что я числюсь в их штате. Даже окажись на моем месте сегодня другой агент по связям с общественностью, ты здесь неслучайно. Неужели для сбора материала у тебя нет дополнительных людей, и ты решил появиться здесь лично, просто чтобы послушать, что скажут копы? — Всегда приятно быть первым, — Даниэль окинул взглядом Сокджина с головы до ног, и у Кима уши покраснели от двусмысленности слов мужчины. В общепринятом разговоре имелось в виду, что Даниэль предпочел ухватиться за такой интересный материал лично, без помощи посредников. Но только они двое знали, что «быть первым» значило куда больше. По крайней мере, для Сокджина. Ведь в студенческие годы Даниэль действительно стал его первым мужчиной. — Вернемся к главному вопросу, — игнорируя жар на ушах и щеках, Сокджин сложил руки в замок и опустил вниз, — чего ты хочешь? — Того же, что и все остальные. Только я рассчитывал на более эксклюзивный… — Даниэль снова облизал Сокджина взглядом и легко, почти невесомо прошелся языком по нижней губе, — материал. Ты мог бы дать мне интервью. По старой дружбе, — улыбка мужчины стала еще более дерзкой. И теперь Сокджин покраснел уже вовсе не от смущения. — Пресс-конференция окончена. Мы дали всю имеющуюся у нас на данный момент информацию. Местная полиция и ФБР работают над делом. Больше никаких подробностей не будет. — Ты уверен? — Даниэль медленно обернулся через плечо, где у дороги его ждал глянцевый черный седан. — Мы могли бы поговорить в более уединенном месте. Так ты почувствуешь себя комфортнее. Вспомним старые добрые времена. Сокджин внутренне напрягся. Буквально лет пять назад он бы согласился и наплевал на последствия. Но не сейчас. Увлеченность Даниэлем была ошибкой молодости. Хотя и не самой неприятной. Сокджин извлек из знакомства и отношений с этим мужчиной очень многое, а потому ответ его был твердым и решительным: — Всего доброго, мистер Галлахер. Будьте осторожны за рулем. Даниэль игриво поднял бровь, будто все еще ждал, что Сокджин передумает. Но мужчина никогда не стремился настаивать и убеждать, а потому галантно склонил голову в прощальном жесте, развернулся и ушел, в этой свой плавной манере. Сокджин выдохнул и слегка дернулся, когда рядом оказался Тэхён: — Все в порядке? — Да. Просто очередной репортер. Пытался добиться эксклюзива. Что-то случилось? Тэхён чуть нахмурился, словно изучал ответ коллеги, но никак это не прокомментировал. — Агент Чон скоро будет на месте преступления. Но у Джастина для нас есть важная информация, поэтому он организовал конференц-связь. Только сейчас Сокджин заметил, что Тэхён держит в руке мобильный телефон. — Джастин, ты здесь? — Ага, туточки, медвежонок. И тебе привет, всемирный красавчик. Сокджин улыбнулся на свое самое любимое прозвище. Кто-то считал, что привычка Джастина своеобразно шутить непрофессиональна и подрывает его репутацию, как агента бюро, при всем, что он еще и один из самых молодых в их отделе. Но Сокджин считал эту черту своего коллеги забавной, а порой в некоторых случаях, например, как сейчас, очень уместной. — Джастин, можно ближе к делу, — послышался серьезный голос Чонгука по ту сторону. — Слушайте, как вы вообще работаете с этим букой? Он хоть улыбаться то умеет? — наигранно драматично протянул Джастин, и в ответ послышался раздраженный выдох. — Ладно, я прогнал наброски наших рукодельников по всем имеющимся базам, совпадение неточное, но сходство вышло по большинству параметров. И только на парня. Портрет нашей красавицы, прямо-таки скажу, чересчур расплывчатый, но я еще поработаю над этим. Все-таки, помимо моего гениального хакерского умения, я еще и художник отменный, так что… — Джастин! — Чонгук снова не выдержал и прикрикнул на парня. — Тц. Ладно-ладно, успокойся, большой мальчик. Ну, так вот, парень, да. Тимоти Гудван, 22 года. И судьба у парнишки, я вам скажу, совсем не радуга со скачущими единорогами. Мать умерла, когда маленькому Тимоти было всего три года. Отец хронический алкоголик и тиран, жестоко издевался над ребенком, за что и был лишен в последствии родительских прав, а мальчика забрали соцслужбы в возрасте 6 лет. Несколько лет кочевал по приемным семьям. Лет в шестнадцать сорвался с поводка и пошел в разнос. Неоднократно привлекался за мелкое хулиганство, кражи, драки, пьяные дебоши и другие правонарушения. В восемнадцать был осужден за кражу с применением холодного оружия и направлен в исправительное учреждение среднего режима Eastern Correctional Institution штата Мэриленд. Вышел досрочно через три года с условием посещения группы поддержки по управлению гневом. — Прекрасно. Теперь, чтобы выйти условно, нужно просто ходить на собрания, — пророкотал недовольный голос Чонгука. — Судя по описанию и предварительному профилю, это наш парень, — серьезно кивнул Тэхён и даже мог себе представить, как сейчас Чонгук мысленно, а то и по-настоящему закатывает глаза на его вывод. — Тяжелое детство, отсутствие материнской заботы, деспот-отец, фостерные семьи, где, помимо него, было еще множество других детей, требовавших внимания. Отсутствие социализации и проблемы с алкоголем оказали огромную роль на выработку характера, что в определенном возрасте развития пагубно сказалось на дальнейшей личности. Он точно наш социопат. — Джастин, ты узнал адрес? — спросил по ту сторону линии Чонгук. — Ты снова задаешь какие-то странные вопросы, крольчонок. Раздраженному вздоху Чонгука аккомпанировал смешок Сокджина и ухмылка Тэхёна. — Данных о физическом месте проживания Тимоти, к сожалению, нет. Но я нашел адреса его отчего дома и места работы. Уже отправил на ваши телефоны, мальчики. — По расположению мы ближе всего к рабочей локации, — сказал Тэхён, просматривая присланное Джастином сообщение. — Разделимся. Вы с Сокджином езжайте к Тимоти на работу, попытайтесь узнать у коллег, где живет Тимоти, куда ходит в нерабочее время, с кем встречается и как его найти. Я поеду в дом его отца, — и Чонгук отключился. — Очень вежливо, — фыркнул Сокджин. Тэхён поблагодарил Джастина, на что получил кучу сладких прозвищ и обещаний позвонить, если понадобится еще какая-то помощь, и отключился. — Чонгук всегда такой… жесткий? — осторожно спросил Тэхён. Он не планировал совать нос, куда не следует, и по правде говоря, ему было все равно, что о нем думает агент Чон. Но работа в партнерстве требует доверия и определенных правил. А сейчас Тэхён был совсем не уверен в своем напарнике. — Обычно нет. Но Чонгук вообще тяжело сходится с новыми людьми. В основном он работает с Чимином и другим нашим коллегой, Мин Юнги. Чимин более лоялен и добродушен, а Юнги чем-то схож по темпераменту с Чонгуком. Дай ему время. Он привыкнет. Тэхён только кивнул в ответ. — Поедешь со мной? Или вернешься в отдел? — спросил он у Сокджина, пока они приближались к машинам. — С тобой. Две точки зрения лучше, чем одна. Я, конечно, не профайлер, но в принципы моей профессии тоже входит прямое общение с людьми. Тэхён улыбнулся и отсалютовал коллеге пальцами, после чего сел в машину. Сокджин ему нравился, определенно, больше Чонгука.8195 Садли Роуд, Манассас, шоссе VA 20109, автозаправка «Shel»
Как и предполагал Тэхён, разговор с коллегами и начальником Тимоти ничего особенно конкретного не дал. Необщительный тихий парень, всегда держится особняком, работу выполняет тихо и без вопросов, особых подозрений не вызывает. Тэхён про себя глубоко вздохнул. А чего еще ждать от социопата, которому не свойственно проявлять какие-либо эмоции. Если, конечно, на то нет обоснованных причин. — Может быть, вы выдели кого-то, кто к нему приходил или проявлял особенный интерес к его работе? — Нее, — покачал головой владелец и по совместительству начальник Тимоти, высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти, в засаленном комбинезоне-робе с тряпкой в руках. — Он всегда тусовался один, ну, то есть, ни с кем особо не общался. Бывало, конечно, мог перекинуться парой фраз с парнями и все. Даже выпивать с нами никогда не ходил. Отработал — ушел. Как по часам. — Спасибо, — Тэхён кивнул и направился к машине, где уже ждал Сокджин. — Ничего особенного. Обычный тихий парень. Немного странноватый, но ничем не примечательный, — повторил слова коллег-заправщиков Сокджин. — Тем и опасны социопаты. Ты никогда не знаешь, что у них на уме. Они умеют отлично «играть» нужные эмоции, но, как правило, не чувствуют ни раскаяния, ни жалости, ни боли. — То есть, ничего? — спросил Сокджин. — Ну почему же? Социопатами не рождаются, ими становятся. А значит, у любого такого типа личности когда-то были эмоции. Просто его никто не научил, как правильно их выражать. Такой человек копирует поведение других, чтобы вписаться в общество, но не делает различий, например, между тем, что правильно и тем, что неправильно, когда нужно посочувствовать, а когда признать свою вину. Просто потому, что его этому никто не учил. Они не делят мир на черное, белое или даже полутона. Чистый лист. Стирай и рисуй заново то, что тебе нужно. — Ужас какой, — Сокджина передернуло. А Тэхён только плечами пожал. — Я не понимаю, что вызвало в нем такую агрессию. Если Тимоти посещал курсы по управлению гневом и держался целый год, что-то должно было случиться, чтобы спровоцировать такое поведение. — А он не мог просто… взорваться? — спросил Сокджин. — Долго сдерживаемый гнев трудно удержать, даже с посторонней помощью. — Возможно. Могу предположить, что с большей вероятностью его действия представляют некую модель знаков внимания. — Серьезно? — Сокджин ушам своим не верил. Убивать ради того, чтобы закадрить кого-то? — Второй субъект — женщина, его предполагаемая партнёрша. Если Тимоти наш социопат, она контролирует его, он следует за ней и пытается сделать все, чтобы ей угодить. Недостаток женского внимания в прошлом он компенсирует мнимой близостью сейчас. И если она получает удовольствие от насилия, он будет продолжать убивать, чтобы порадовать ее. Этакий конфетно-букетный период. В ужасающе-пугающем смысле, разумеется. — Боже, боюсь себе представить, что он подарит ей на свадьбу. Голову священника? — Сокджин не испытал ни толики удовольствия от попытки развеять обстановку шуткой. Жутко. Страшно. Ужасно. Единственные слова, которые подходили к данному процессу. — Не исключено, — Тэхён достал телефон, чтобы проверить время. — Чонгук поехал в дом отца Тимоти. Возможно, нам стоит пообщаться с его приемными родителями. Есть вероятность, что какое-то время они могли поддерживать связь с Тимоти, может, он даже встречался с ними после того, как вышел из тюрьмы. Они смогут рассказать нам больше, чем его коллеги. Если, конечно, ты не хочешь вернуться обратно в отдел? Сокжин вскинул бровь и внимательно посмотрел на Тэхёна. Он уже дважды предложил ему вернуться. С чего бы? Тэхён уловил колебания коллеги и попытался объяснить: — Тебе необязательно присутствовать на местах преступлений или при опросе свидетелей. Ты и так достаточно увидел сегодня. И выполнил свою работу с тщательным профессионализмом. Я не пытаюсь тебя задеть или спровадить, просто я, как никто другой, знаю, насколько неприятны некоторые аспекты нашей работы, и, если их можно избежать, стоит использовать такой шанс. Тэхён был отчасти прав. Сокджину было до жути неприятно наблюдать, как трупы выносят из магазина в черных мешках на каталках, неприятно было видеть лужи крови, расплющенные мозги и частицы черепа на полу. Но его работа заключалась не только в общении с прессой. Это еще и родственники погибших, выжившие жертвы, предполагаемые свидетели и люди, которые порой отказывались говорить со строгим агентом ФБР, вроде Чон Чонгука, который всем своим видом выражал угрюмость и холодность, вместо этого предпочитая пообщаться с милым и теплым на вид агентом Кимом. — Спасибо, и я действительно благодарен, правда. Не могу не согласиться, что иногда мне хочется «развидеть» то, что приходится наблюдать на местах преступлений. И я знаю, что это нормально. Никто не должен на такое смотреть и чувствовать себя при этом спокойно и комфортно. Но я предпочту поехать с тобой на случай, если предполагаемые оппоненты занервничают при беседе, потому что ты, ну… — Как и Чонгук, прямо отсвечиваю надписью «Я агент ФБР, руки за голову, вы арестованы», — продолжил Тэхён с легкой улыбкой. Сокджин ответил тем же. — Чонгук больше, чем ты, но да, в целом, да. — Я не против приятной компании, — Тэхён снова улыбнулся, уже шире. И Сокджин почувствовал, что все больше и больше симпатизирует новому коллеге.