Edge | Контроль

      Он замер, мысленно выругавшись, отпустил затвердевший сосок из захвата пальцев. Малфой взглянул на нее и притворился, будто бы не понимает, о чём она. — Отпустить куда?       Сквозь пелену возбуждения он все еще видит в ее глазах пламенную Гриффиндорскую решительность, которую он презирает. Она облизнула губы. — Отпусти меня домой. Ведь течка закончилась. Ты не в праве… удерживать меня. Пожалуйста, отпусти.       Он лишь прищурился. — Ты ведь теперь омега. И ты не вернешь назад свою магию. Её больше нет.       Ее глаза широко раскрылись, а в горле будто застрял ком. — Я знаю это.       В груди что-то сжалось, и он обнял ее за плечи. Она ведь так слаба, стала худее. Из-за обильного потовыделения, и не только, за время течки она потеряла чуть больше шести килограммов в весе. Он чувствует ее хрупкие кости под этой теплой кожей. — Ты нуждаешься во мне. Я нужен тебе для того, что бы ты была в безопасности. Ведь я уже забочусь о тебе, не так ли? Как ты думаешь, большинство людей, которых ты могла встретить в Лютном переулке, заботились бы о тебе так же?       Она ерзает под ним, сжалась от его прикосновений и пыталась выскользнуть. — Малфой, прошу, отпусти меня, — голос Гермионы предательски дрожал. — Не притворяйся, что ты привел меня сюда, чтобы защитить. Ты… Я просила тебя о помощи, а ты… ты притащил меня сюда и изнасиловал…       Драко перекосило от гнева. Его рука отдернулась от ее плеча, и он влепил ей по губам со всей силой. От удара её голова откинулась назад, а зубы громко щелкнули. — Закрой свой ёбаный рот, — он обхватил пальцами ее шею, впиваясь ими в сухожилия и мышцы, пока не почувствовал, как сокращалась глотка. Он дернул ее вперед и навис над ней, притягивая на себя, пока их лбы чуть не соприкоснулись. Он сверлил её своим взглядом. — Да как ты смеешь? Лгунья. Ты хотела меня. Ты умоляла меня. Ты не можешь уйти. Ты даже не хочешь уходить.       Малфой схватил ее за волосы и дернул ее голову вверх и вниз в знак кивка.       Драко взглянул ей в глаза. Продолжая так же удерживать голову, оттянул ее назад, пока уголки глаз не скосились, а шея не обнажилось насколько, что ему захотелось впиться в неё зубами. Он сжал кулак сильнее. — И тебе более не хочется говорить, не так ли? Верно, не хочется, — он вновь принудительно заставил её кивнуть, — Тебе хочется быть послушной и молчаливой. Тебе больше не нужно думать, нужно лишь заткнуться и делать то, что тебе говоря.       Он заставил ее снова кивнуть.       Цвет ее лица изменился, а глаза выпучились от невозможности дышать. Руки Гермионы скребли пальцы, обхватившие ее горло, а короткие ноготки вонзились прямо в его кожу.       Он сдавил сильнее, насмехаясь над ней. — Я более не желаю слышать от тебя ни слова. Тебе понятно?       Он снова дернул её головой в знак согласия. Ее глаза закатились, изо рта вырывались тихие хриплые звуки. Но Грейнджер все еще пыталась избавиться от его руки. Высвободив одну руку из ее спутанных волос, он все еще чувствовал пылающую ярость внутри него. — Ты должна быть благодарной за то, что именно я нашел тебя. Ты думаешь, я хотел, чтобы грязнокровная шлюха начала лапать меня по среди белого дня? Я мог бы оставить тебя там. Мог бы продать тебя. Не заставляй меня передумать.       Он отпустил её горло и откинулся назад. Девушка жадно втянула ртом воздух, издавая один лишь долгий прерывистый всхлип, после чего зажала рот ладонями, чтобы заглушить свои звуки.       На её шее отпечатался красный ошейник со следами его пальцев. Одна из её щек покраснела.       Драко встал и направился в ванную. Грёбаная сука. После всего, что он сделал для нее, и после всего того времени, которое он потратил на неё… Она все ещё неблагодарна. Да как она смеет?       Скорее всего, он продаст ее. Или позволит кому-нибудь поиграть с ней разок-другой.       Он мог бы оставить версию омеги-Грейнджер для себя самого, а после цикла сдавать ее в аренду. Это могло заставить её отблагодарить его за то, какой он внимательный любовник.       И после она будет умолять его принять ее обратно.       Он сменил одежду и вернулся к ней. Гермиона свернулась калачиком в углу и плакала, уткнувшись в свои ладони.       Он взглянул на нее сверху вниз, все еще кипя от злости. — Меня не будет до конца дня. Ты будешь доводить себя до исступления, но я запрещаю кончать, пока я не вернусь. Когда же я вернусь, я заставлю тебя выпить сыворотку правды, и если ты не будешь мастурбировать или кончишь, — он усмехнулся над ней, — Я выпорю твою неблагодарную пизду флогером.       Она ничего не ответила. Уходя, Драко запер дверь своей комнаты.       Он бесцельно бродил по маггловскому и волшебному миру, чувствуя холод. И понятия не имея, что же делать. Шлюхи потеряли былую заманчивость. Он планировал, как провести день с Грейнджер. В голове мелькнули несколько новых идей, как довести ее до предела. Ему хочется их испробовать.       Слышать то, как она тяжело дышит от удовольствия, пока он играет с ее телом, и те моменты, когда она сосет его член — это наивысшая степень блаженства, которое он испытал за последние годы. Ему хочется продолжать и продолжать это. Подталкивать ее с каждым разом немного дальше, до тех пор, пока навечно не погрязнет в этом моменте, не смея преодолевать порог. Она будет под ним, и будет отчаянно умолять его.       Как она посмела сказать, что он изнасиловал ее? Ведь Грейнджер кончала каждый раз, вновь и вновь, когда он трахал ее, пока он не начал снова тренировать ее. Чаще всего несколько кульминаций за раз.       Но воздержание возбуждает ее еще больше. Она уже вымаливала его член, так многократно, что ему даже не сосчитать.       Изнасиловал ее?       Лживая сука. Грейнджер настолько шокирована тем, что теперь омега, и решила скинуть всю вину на него. Отрицание того, кем она является теперь. В его груди закипела ледяная ярость, когда он подумал об этом.       Она понятия не имеет, что с ней могли бы сделать. Не знает, какой щедрый и нежный Драко. Она была привилегированной сукой с того дня, как шагнула в волшебный мир.       Она даже не ценит того, что он спас ее.       Когда время перевалило за полдень, он направился в бар.       Она просто наивна, решил Малфой после нескольких выпитых рюмок. Его девственная активно-кончающая шлюха. Каламбур в значительной степени поднял ему настроение.       Грейнджер, возможно, была умной ходячей энциклопедией, но она понятия не имеет, как и что работает в реальном мире.       Хотя, непременно, она будет учиться. Драко позаботится об этом.       Он покажет ей, где теперь её место. Он сломает ее, разберет по кусочкам и обучит ее, пока она не станет идеальной. Его вожделеющая маленькая шлюха.       Это только вопрос времени. Когда будет возможность, Малфой предложит вернуть ее обратно к Поттеру и Уизли, и вместо этого Грейнджер просто будет умолять о его члене.       Он просто должен быть терпелив с ней.       Он планировал вернуться после полночи и позволить Грейнджер побеспокоиться, продлить её наказание. Однако после нескольких напитков он почувствовал себя более милосердным. Вдоволь насладившись ужином, Малфой вернулся в дом. Он даже заказал ужин и для Грейнджер, прихватив его с собой. Ее потеря веса сделала ее более привлекательной, но он беспокоится, что если она потеряет еще больше, ее сиськи могут стать меньше. Он не может этого допустить.       Остановившись за дверью, прислушался. И он услышал. Её прерывистое дыхание и тихие стоны, как будто у нее все еще течка.       Улыбка заиграла на его губах. Хорошая девочка.       Его член начал твердеть, пока он продолжал слушать ее томные стоны и всхлипы. Он перекатил между пальцами флакончик с веритасерум и после открыл дверь, стерев улыбку с лица.       Она лежала на полу, в дальнем углу его комнаты, одной рукой играя со своими сиськами, а другой ласкала клитор.       Грейнджер прикусила нижнюю губу. Она отстранила пальцы от возбужденного влагалища, прижимаясь плотнее к стене. — Продолжай, — его голос полон льда. — Покажи мне, до какого жесткого предела ты можешь себе довести.       Она дернула головой, взглянув на него с широко раскрытыми и полного страха глазами. От такой реакции он сжал челюсть. Она отвела свои глаза, снова посмотрела на свою грудь. И он заметил. Отметины, глубокие пурпурные синяки окольцовывали ее горло и портили правую сторону ее лица.       Он с удивлением смотрел на нее, и его желудок противно сжался. Он даже не сильно ударил ее. Он едва даже сжал. Он ведь только дал ей пощечину, чтобы она перестала лгать. У нее просто нежная кожа.       Ее глаза прикованы к ее набухшей, красной пизде. Она прислонилась спиной к стене, расставив ноги, и поглаживает свой клитор. Перекатывала маленький бугорок между пальцами, пока ее глаза не закатились. Ее рука скользнула дальше вниз и нежно касалась ее входа. Другая рука также ласкала ее грудь, пока она не перестала вздыматься вверх.       Драко наблюдал, как кончики ее пальцев погрузились в ее скользкое тепло, и после осознал, что у него отвисла челюсть от данной картины.       Он резко выпрямился и качает головой, пытаясь согнать опьянение. — Иди сюда. Ее бледные пальцы покинули лоно, и Грейнджер уже собралась встать. — Ползи.       Ее глаза опустились, секундное замешательство прежде чем она снова опустилась на пол и покорно поползла через всю комнату к нему. Малфой наблюдал, как она медленно приближалась. Он направился в сторону стула, сел, развалившись на нем. И ждал, пока Грейнджер не села на колени между его ног.       Вблизи на нее страшно было смотреть. Половина ее лица опухла и окрасилась оттенками фиолетового, зеленого и синего цвета. Он мог различить отпечаток своей ладони на ее щеке и вокруг горла. Визуально вызывало отвращение. Его эрекция спала, когда он это разглядел.       Он наложил на неё несколько чар, чтобы скрыть все следы, и спустя несколько минут ее кожа приобрела вновь здоровый вид.       Он выдернул из кармана флакон с зельем и капнул три капли ей в рот. — Ты была хорошей девочкой? — Д… — почти промолвила и резко закрыла рот руками, чтобы ничего не сказать.       Уголок его рта дернулся, и он погладил ее по голове. — Ты можешь говорить. Ты контролировала себя, чтобы не сорваться, как я тебе велел? — Да. — Ты кончала? — Нет. — В самом деле? — Он смотрел прямо ей в глаза. — Уверяю вас. — Ты хочешь кончить? — Да, сэр, — тихий шепот полного отчаяния.       Он откинулся назад. — Убеди меня. Покажи мне, какой хорошей и маленькой шлюшкой ты можешь быть, Грейнджер, я хочу почувствовать, как отчаянно твоя маленькая пизда жаждет внимания. Может быть, если тебе удастся заглотить мой член, я тебе поверю.              Щеки Грейнджер налились краской, но она тут же наклонилась вперед и распахнула его мантию, вытаскивая его твердеющий член.       Он закрыл глаза и позволил ей сосать его. Боже, он обожал ее рот. Теперь, когда у нее нет течки, она сосет менее интенсивно, но у неё во рту все также чертовски хорошо.       Он полностью расслабился. Позволил ей дальше ублажать себя, поудобнее устраиваясь на стуле.       Естественно, Грейнджер будет выполнять самый лучший минет, как только научится это делать. Ведь по всем экзаменам в школе она получила «Превосходно». Уголки его губ устремились вверх при одной такой мысли. Гермиона у него меньше двух недель, и он уже едва может представить себе жизнь без нее.       Всего-то за пару месяцев он научит ее всем приёмам, которые знают шлюхи. Его собственная маленькая омега, которая точно знает, как доставить ему удовольствие, без лишних слов. Омега, которая день и ночь безумно желает, чтобы его член был внутри нее.       Одной рукой она надрачивает его член, а другой полирует его яйца. Он провел ладонью по ее макушке, когда она наклонилась вперед, пытаясь взять его на всю длину.       Она издала хриплый звук, давясь членом во рту. Слюни стекали по его яйцам, когда она скользила вверх и после вновь пыталась заглотить его.       Опустив руку ниже, Малфой нежно поглаживал ее грудь. — Ты ведь хочешь получить оргазм, не так ли?       Её стон. Бедра Гермионы задрожали, когда он обвёл кончиками пальцев её сосок, а затем резко вздернул его. Он позволил ей ублажать его так несколько минут, наслаждаясь тем, как ее горло обхватывает головку его члена, пока она пускает на него слюни. Аромат ее возбуждения пропитал воздух, внутренняя часть её бедер мокрая. — Пососи мои яйца, — он оторвал ее рот от своего члена и начал томительно надрачивать себя. Гермиона медленно опустила голову, чтобы засосать его яйца в рот. Пальцы на ногах Малфоя поджались, а глаза закатились. У него вырвался утробный стон.       Может быть, он научит ее риммингу. Немного воздержания, и он, вероятно, сможет заставить ее сделать что угодно. Если взамен будет обещание — её оргазм. Его мысли блуждали, представляя, как ее маленький язычок скользит по его заднице, кружится вокруг сжатого и чувствительного сфинктера и погружается в него, пока он медленно дрочит.       Он задается вопросом, как далеко он сможет заставить ее зайти. Скорее всего, так далеко, как он сам этого захочет. Ему стоит быть лишь немного терпеливым. У них все получиться.       Он продолжил медленно водить по всей длине, а Грейнджер ласкала его яйца ртом, пока он не почувствовал, что вот-вот кончит. Он отпустил член и оттолкнул ее ногой.       Поддался вперед, обхватив ее лицо руками. Она вздрогнула. От него не скрылось, как нервно она напряглась. Он заставил проигнорировать себя эту деталь. Притянул ее лицо ближе к себе, использовав ее же волосы, чтобы вытереть грязный, покрытый слюной подбородок, и затем поцеловал. Грейнджер издала низко приглушенный стон, пока ее губы нерешительно ласкали его.        Похоже, она вновь полна страстного желания и ей жаль, что была такой лживой дрянью.       Он чмокнул ее в нос. — Хорошая девочка. Давай посмотрим, как сильно ты намокла, ожидая меня сегодня.       Он крепко прижал пальцы к ее промежности. Никого стона с ее стороны не последовало. И она не прижимается своей щелью к его пальцам, ища большего контакта. Вместо этого ее передернуло. Он пристально наблюдал за ней. Ее губы едва зашевелись, но затем она остановила себя, сжав их.       Улыбка расползлась на его лице. Его приказы, оставленные с утра, были все еще в силе.       Он склонил голову и взглянул на ее пизду. Её цвет был ближе к красному, чем к розовому. — Настолько чувствительна?       Ее взгляд уже затуманился, когда она качнула головой.       Что ж, это весьма точно отвечает на вопрос о том, как же ее наказать.       Он снова погладил ее, нежно пройдясь по складкам.       — Ну что ж, я не намерен причинить тебе боль. Сегодня ночью никакого секса в твоей киске.       Её беспокойство стало намного заметнее.       Драко все улыбался. — Иди в постель. Лицом вниз, задницей вверх.       Кажется, она до нее начало доходить, что он задумал для их совместного вечера. Её лицо стало на много бледнее, из горла вырывалось жалобный скулёж. Когда она взглянула на него, на ее лице отразился приступ страха.       Он вздернул бровью.       — Ты думала, что контроль над оргазмом было твоим наказанием за то, как ты продемонстрировала свое поведение сегодня утром? Нет. Это твоя обязанность. Ты спишь в моей постели, ешь мою еду, я оберегаю тебя, а твоя обязанность — быть мокрой и готовой для меня в любой момент, когда я захочу тебя трахнуть. Он одарил ее скалящейся улыбкой, и, насмехаясь, взмахнул палочкой.       — В постель. Живо. Если только ты не предпочтешь, что бы я обездвижил тебя, пока буду занят.       Гермиона медленно пересекает комнату и забирается на кровать. У нее дрожали руки. Она опустила голову, чтобы упереться одной щекой о матрас. Но сразу же повернула лицо в другую сторону, затем расставила ноги в требуемой позе: ее дерзкая задница оказалась высоко задрана кверху.       Драко медленно пересек комнату. И несколько минут стоял позади нее, просто смотря на нее. Ее тугое колечко мышц, крошечное и нетронутое. А под ним ее пизда: насыщенно-розового оттенка и налившаяся от возбуждения, как спелые половинки персика. Ее покрасневшая сердцевина, там, где была удалена косточка — пустая щель, истекающая соками и отчаянно нуждающаяся в заполнении.       Он призвал зелье, которое ранее использовал на ее влагалище, из ванной. Он капнул немного ей в щель между ягодицами, а после, используя свои ладони, раздвинул их, чтобы зелье проскользнуло внутрь. Она негромко хнычет, все ее тело пробирает дрожь. Он ждет, когда оно впитается в ее кожу, и наблюдает, как она краснеет еще больше.       Он положил руку на изгиб ее задницы и нежно погладил. Грейнджер напряжена. Драко слегка прижал большой палец к колечку ее ануса, растирая его. Она напряжена до предела, и все ее тело содрогается.       Он уперся коленом на край кровати и навис над ней, его руки скользнули по ее атласной коже.       — Я собирался медленно подготовить тебя к этому, в течение нескольких недель, но боюсь, ты сама все испортила. Ты быстро учишься, я уверен, ты поймешь, что к чему. Разве не так все говорили в школе? У Грейнджер все получается правильно с первой попытки.       Пальцы Гермионы с паникой вцепилась в простыни.       — Не волнуйся, — он отодвинулся назад и покрыл поцелуями чувствительное местечко под ее покой, где начинались бедра. Чувство полной власти охватило его тело. — Я намерен позаботиться о том, чтобы тебе это понравилось.       Он произнёс заклинание, чтобы очистить ее, тело Грейнджер содрогнулось. Он слышал ее хныканье и наблюдал, как ее пальцы зарывались в простыни и сжимали их до побеления костяшек.       Он продолжил нежно целовать и сжимать округлости ее задницы, пока она тихо не застонала, а из киски не начало сочиться ее возбуждение. Он поддался вперед и невесомо провел языком по тугому колечку ануса.       Дыхание Гермионы стало прерывистым. Она дернулась головой верх, в попытках вырваться приложив все силы. Но Драко предвидел это и стойко удержал ее на месте. — Не двигайся. Твоя задача сейчас — расслабиться.       Он провел рукой вдоль ее позвоночника, ощущая, как она напрягается и борется с желанием не подчиняться ему, но она омега. У нее нет выбора.       Стойкое напряжение в ее теле медленно рушится, ее пальцы ослабили захват там, где она почти разорвала его простыни. — Хорошая девочка, — он невесомым поцелуем коснулся ее попки и прикусил ягодицу, прежде чем вернутся к ее узкой маленькой дырочке. Его захватил ненасытный голод. Его затопило чувством жадности, которое он испытал к ней. Малфой высунул язык и обвёл по окружности тугое колечко мышц, пока оно не замерцало, сподвигая на большее. Он ласкал и дразнил ее, пока ее стоны не стали хриплыми, а бедра не начали толкаться навстречу к его языку — она постепенно раскрепощалась. — Молодец, вот так, — он погрузил язык внутрь, испробовав на вкус это запретное место, дразнил эту тугую дырочку, пока она вжималась в матрас. Ее поясница резко прогнулась, когда она попробовала выгнуть спину еще больше, чтобы встретить его язык. Гермиона расставила ноги еще шире, а из ее пустой щели капала влага возбуждения прямо на матрас.       Он провел пальцем по ее возбужденной пизде, собрав немного влаги, а после медленно ввел его в ее задницу. Эта пустота заманивает его быть еще глубже. Он намеревался заполнить ее.       Грейнджер сразу же начинала напрягаться от незнакомых ощущений. — Расслабься. Не дергайся. Прими его в себя.       Она вздрогнула и слегка повернула голову. Он смог понять ее немой вопрос. — Дай ему войти, Грейнджер, — твердо произнес он.       Она колебалась мгновение, а затем послушно позволила ему продвинуться, и он скользнул пальцем дальше. Его кровь забурлила в венах от нарастающего предвкушения. Он внутри нее. Скоро вместо пальца будет его член, растянет ее там, где она была такой тугой и никем не тронутой.       Он будет властвовать над каждым дюймом ее тела. После такого она никогда не забудет, кому она принадлежит и где её место. Эта мысль охватила его необузданным чувством удовлетворения. — Хорошая девочка, — успокаивающе произнес, вводя и выводя палец, пока она снова не расслабилась. Он добавил второй палец. — Вот так. Прими их. Не думай ни о чём. Просто расслабься и продвинь их глубже.       Он знал, что она быстро всему учится. За весьма маленький срок, что он не предполагал, она растворилась в этом ощущении, и ее маленькие умоляющая нужда начала пропитывать воздух, когда он раздвинул ее ягодицы, чтобы пристроить свой член.       Он хотел трахнуть ее сзади, но, услышав ее сдавленные стоны удовольствия, тут же передумал. Он хочет видеть ее лицо, пока он будет иметь ее в задницу.       Драко перевернул Гермиону, расположил ее ноги так, чтобы они лежали у него на плечах. Он смазал свой член ее соками, пока он полностью не покрылся ими. Сложил ее почти пополам, когда головка его члена уперлась в узкое отверстие.       Она снова напряглась, ее глаза широко раскрылись, а на лице испуг. — Прими его, — проговорил он, целуя ее. — Я намерен сделать так, что тебе понравится.       Она извергла отчаянный стон и подчинилась. Набухшая головка его члена медленно проскользнула в глубь ее кишечника.       Она шипит, ее брови нахмурены.       Она такая восхитительно тугая, что у него закатились глаза.       -О, черт… черт… о, черт, ты… так хорошо.       Глаза Грейнджер зажмурила, выражение ее лица — искаженная гримаса. — Хорошая девочка. Он медленно входил в нее и выходил, постепенно, давая ей время привыкнуть. — Вот так.       Он выпрямился, спустив ее бедра вниз, пока они не оказались на краю кровати. Он лицезрел, как его член проскальзывает в ее почти невероятно узкую дырочку. Любовался ее пустой, блестящей пиздой. Она так возбуждена происходящим, что ее соки стекают вниз и смазывают его член все больше с каждым толчком в это унизительное и запретное отверстие, которое он имеет.       Грейнджер может притворяться, что не желает этого, но ее тело не лжет.       Он полностью вышел из нее, а затем вновь вставил головку своего члена, восхищаясь тем, как это выглядит, когда она растягивается вокруг него. Она зашипела и издала тихий скулеж. Он погружался в нее все глубже, пока не начал медленно двигаться внутри нее. Он взглянул вниз, все еще наблюдая за собой.       Он трахал ее в задницу. Удовольствие опалило его позвоночник и бедра, когда он вошёл в нее до упора. Его член пылал, когда он наконец-то вонзился в нее по самое основание. Он намеревался наполнять ее до тех пор, пока она не переполнится его семенем.       Теперь она принадлежит ему. Каждая ее щель. Он был там первым. Он был у нее первый и последний.       Собственнический триумф одурманил его полностью. — Ты моя, — прошипел он от очередного глубокого толчка. Ее сиськи подпрыгивали при каждом толчке, ее тело скользит по кровати от его напора. — Я завладел каждой частичкой тебя. Ты моя.       Она напрягается вокруг него. Лицо Грейнджер все еще было искажено гримасой и нахмуренным. Он наклоняется вперед, погладив ее прыгающую сиськи, и ущипнул ее затвердевшие соски, пока она не начала извиваться и сжимается. Он нежно втянул один из сосков в рот, ласково облизал его языком, продолжая трахать. Грейнджер натянулась как струна. Ее дыхание стало намного прерывистым и тихие стоны срывались из ее горла. Ее пальцы запутались в волосах Драко, прижимая его рот к ее груди.       Он выпустил ее сосок и уткнулся в нее носом. — Ну же, Грейнджер. Ты должна кончить, пока я трахаю твою задницу.       Она напряглась, сопротивляясь.       Ну… так это совсем не годится.       Он выпрямляется, чтобы ему было легче дотрагиваться до нее. Его рука скользнула вниз, чтобы нежно прикоснуться к ее клитору. Возможно, ей не очень приятно от прямой стимуляции, но вся ее пизда распухла и сочилась соками. Так и желает, чтобы ее трахнули. Его ненасытная маленькая шлюха. Он погладил ее половые губы, провел пальцами по ее складочкам и мокрой дырочке. Дразняще ввел только кончики пальцев, она сжала их так, словно пыталась втянуть, чтобы он заполнил ее там, где она жаждала его более всего.       Грейнджер пробивает дрожь, словно ее тело не может справиться со всем удовольствием, которое он ей доставлял.       Она любит это. Она любит это так же сильно, как и он. Он поймал ее сосок, ущипнул и царапнул ногтем. Прежде чем нежно погладить жемчужину подушечкой большого пальца, Малфой продолжил играть с ее набухшим клитором.       Грейнджер сильно дрожит, и ее кульминация, кажется, вырвалась на свободу против ее воли. Она практически вибрировала, вскрикнув и испытав оргазм, ее влагалище сокращалось вокруг пустоты. Она болезненно сжалась вокруг его члена, и он позволил себе кончить, вдолбил свои яйца глубоко ей в кишечник. По всему его телу прошла волна удовольствие, подобно расплавленному огню, в момент того, когда он излил свое семя, наполнив ее.       Это самый сильный оргазм, который он ей доставил. Когда дрожь Грейнджер прекратилась, она полностью обмякла. Драко нежно поцеловал ее в лоб. — Я знал, что тебе это понравится. Теперь я буду трахать тебя именно так регулярно.       Его член оставался внутри нее, завязанным узлом, Малфой повернул ее так, что они теперь лежали на боку лицом к друг другу. Он притянул ее ближе и покрыл поцелуями ее шокированное лицо. — Видишь? Я хорошо забочусь о тебе. Ты не хочешь уходить. Не так ли?       Она медленно качнула головой. Выражение на лице Грейнджер было опустошенным, в тот момент когда она посмотрела на зашторенные окна.       После этого Грейнджер была тихой и покорной. Она послушно сдерживает себя и не кончает без его разрешения. Единственные слова, которые когда-либо слетали с ее губ, — это просьбы отсосать ему член или быть трахнутой. Это единственное, что Драко позволяет ей говорить. И он надеялся, что она будет говорить их весьма часто.       Все остальное, в чем она нуждалась, зависело от Малфоя. По своему усмотрению он мог предоставить или не предоставлять — зависело от ее поведения.       Она могла умолять, чтобы ее трахнули, но он выбирал, куда именно будет трахать. Иногда это было ее горло, иногда ее задница, и очень редко ее киска. Все зависело от его настроения и того, насколько быстро она подчинялась ему.       Погода изменилась, стало холодной и серой, и Драко это ненавидел. Он держал шторы всегда задернутыми и почти не выходил из дома. Когда он вместе с Грейнджер, он почти забывал о холоде на улице. Все казалось ему теплым и светлым, когда Драко был занят ею.       Он проводил большую часть своих дней, играя с ее теплым телом. Он гладил ее бедра и смотрел, как она дрожит и стонет, а после нежно посасывал ее клитор, выпивал каждую каплю ее сока. С тех пор, когда он попробовал ее в первый раз, ему кажется, что он не сможет насытиться ею. Он хочет жить у нее между ног.       Он часами напролет играл с ее задницей. Драко быстро смекнул, что удовольствие, которое он может ей дать, стимулируя ее анально, пугает ее. Ей так стыдно за свое отчаяние. Она так очаровательно краснела и закрывала глаза, как будто пыталась сбежать от всего, пока не начинала стонать и насаживаться на его пальцы. Дабы избежать разрядки, Гермиона старалась контролировать себя, когда он трахает ее туда. Даже когда он разрешает ей кончить, она сдерживалась, из-за чего она почти теряла сознание от интенсивности Малфоя, когда оргазм все-таки накрывал ее.       Когда она приходила в себя, ее пизда продолжала сочиться отчаянным возбуждением.       Ему нравилось призывать зеркало и показывать ей, какой влажной и возбуждено-налитой она становилась, когда его пальцы или член погружались в ее задницу. Показывал, как сильно ей приходилось напрягаться, чтобы принять его в себя. Показывал, как сильно она истекает, когда он трахает ее.       Если ее не ласкать, то выражение на ее лице было либо отстранённым, либо пустым. Больше никакого своенравия. У нее нет цели, кроме Драко.       Он продолжал экспериментировать с ее контролем над оргазмом. Отмечал её изменения в поведение. Иногда он не позволял ей кончать по нескольку дней, наслаждаясь тем, как она становилась все более нуждающейся. Когда Драко был с ней, он выпускал ее в остальную часть дома. Заставляет ее лежать рядом с ним на диване с раздвинутыми ногами и раскрытой пиздой, пока он сам читал книгу. Время от времени он протягивал руку и нежно гладит ее по складочкам и дразнит ее попку в то время, пока она не лежала рядом, дрожа, капая соками на ткань его дивана. Затем он возобновлял чтение.       В конце концов он надеялся, что она начнет умолять отсосать ему член, а не продолжать просто лежать.       Когда она начинала умолять разрешить ей кончить после недели без оргазма, он наказывал ее, приказывал ей кончить, но без прикосновений к клитору или влагалищу. Ее влагалище и клитор предназначены только для его прикосновений.       Ей оставалось только ласкать свою задницу и трогать сиськи и внутреннюю часть бедер, если только Малфой сам не ласкал эти места. Порой он заставлял ее лежать в его объятиях в течение часа, пока он обрабатывал различными зельями ее пизду, задницу и сиськи. От которых эти места начинали покалывать или заставляли их наполняться похотью. Он нежно дразнил ее, пока она не начинала рыдать от разочарования. Затем он позволял ей успокоиться, посасывая ему член.       Меньше чем через месяц у нее снова началась течка. Драко так хотелось удовлетворенно зарычать. Он вознаграждал ее, позволяя ей кончать каждый раз, когда он трахал ее, срывался на стоны от того, как Грейнджер пульсировала вокруг его узла. Он также решил трахнуть ее в задницу и завязать узлом и там, но она плакала, затем начинала вовсе истерически кричать, когда он все же завязался, даже когда он приказал ей остановиться. Гермиона успокоилась только тогда, когда он смог выйти из нее.       В наказание он не позволял ей кончить снова в течение оставшихся двух дней ее течки, а когда течка прошла, он держал ее в отказе еще неделю, доводя ее до предела, не прикасаясь к ее клитору.       Он гладко выбрил ее промежность и смазал зельем-афродизиаком. Но ничего не делал, кроме как грубо имел ее в горло, пока она, наконец, не начала умолять его трахнуть ее. — Ты уверена? — Он спрятал свою торжествующую ухмылку. — Да, пожалуйста, сэр, — ее щеки покраснели от стыда. Она не может смотреть ему в глаза, после того как опустилась перед ним на колени. — Я не позволю тебе кончить.       Она тяжело глотнула. — Я знаю. — Может быть, когда я кончу тебе в задницу полдюжины раз, я снова прикоснусь к твоему маленькому нуждающемуся клитору.       Ее карие глаза расширились, и она посмотрела ему в глаза. — Ты… ты сделаешь это?       Он смотрел на ее встревоженное, полное надежды лицо и задался вопросом, улыбнется ли она ему, если он скажет «да». — Если ты удовлетворишь меня. Ложись на кровать, покажи мне, где ты хочешь, чтобы я трахнул тебя.       Она легла лицом вниз, задрав задницу вверх. После минутного колебания она протянула назад руки и раздвинула себя.       Драко стянул мантию и стоял, любуясь ею. Ее голая пизда блестела от возбуждения, а ее маленькая сморщенная дырочка нетерпеливо подергивалась. Снова сжалась. Она как будто чувствовала его взгляд. Он стоял и глядел, пока она не начала извиваться. Он наклонился вперед и нежно лизнул ее, наслаждаясь гортанным стоном удовольствия, который она издала, как Гермиона сжимается, как ее тело откликается на него.       Он встал коленями на край кровати, ладонями раздвинул ее шире и нежно приласкал, пока она не раскрылась еще больше, ее тело отчаянно извивалось. — Будь тихой и хорошей девочкой. Ты ведь хочешь этого, не так ли?       Она обрывисто простонала в знак согласия. Ее соки уже стекали по ногам, словно у нее снова течка, пока он продолжил дразняще лизать ее задницу, не давая ей того уровня контакта, в котором она нуждалась. — О боже. Пожалуйста. Пожалуйста, трахни меня. Ее голос — отрывистый скулёж. — Ты нужен мне внутри.       ДА. Она знает. Он нужен ей. Он ощутил прилив тепла, услышав то, как она признала это. Он погладил ее набухшие складки в качестве награды. — Конечно. Я всегда забочусь о своей нуждающейся девочке, ведь так?       Она кивнула, и он устроился сзади нее, потерев свой член о ее пизду. Она простонала и отчаянно выгнула спину в надежде, что он коснется ее набухшего клитора, но он старательно избегал этого. Как только его член стал скользким от ее соков, он направляет его вверх и полностью погрузился в ее задницу.       Она издала низкий стон и вжалась в матрас, когда Драко вошел в нее по самое основание. Он издал собственный стон удовольствия.       Вся его жизнь стоила этих моментов. Он чувствовал себя как никогда целым. — Это действительно приятно, правда? — спрашивает он, выскользнув из нее, а затем снова вошел. Она извивалась и стонала. — Тебе это нравится, не так ли?       Она не сразу простонала ему в ответ.       Челюсть Драко сжалась, и он прекратил двигаться. — Не так ли, Грейнджер? — его голос как кусок льда.       Ее пальцы теребили простыни, и она быстро кивнула.       Он медленно вошел и нежно погладил изгиб ее спины. — Конечно, тебе нравится. Я знаю, тебе все еще трудно признать, что тебе нравится быть омегой. Многие из них трогаются до смерти или сразу же оплодотворяются, а затем умирают при родах. Тебе повезло, что ты моя.       Грейнджер молчит. — А ты моя, не так ли? — спросил он более резким голосом.       Грейнджер тихо вздохнула. — Д-да… да, сэр.       Он улыбнулся и приподнял ее на локти, поцеловал в щеку и нежно сжимал ее сиськи, пока трахал ее сильнее. — Конечно, ты моя. Ты моя, а я твой. Я собираюсь оберегать тебя вечно и очень хорошо заботиться о тебе.       Ее виски и щеки стали влажными от пота. Она спокойно позволила ему трахать себя до изнеможения, не прося в ответ кончить, хотя она все еще дрожала.       После она лежала в его объятиях, а он прикасался к ее атласной коже и покусывал ее шею, играл с сосками, пока она не начинала хныкать и сжимается вокруг него, а ее пальцы впивались в простынь. Он наблюдала пульсирующей веной у нее на шее, пока она молчала.       Он крепко обнимал ее и наслаждался тем, какой нежной и теплой она была. Грейнджер теперь так послушна. Именно такая, какой он ее хочет.       Как только он перестал дразнить ее тело, она постепенно успокоилась, и выражение на ее лица стало отстраненным.       Он хочет, чтобы она выглядела счастливее.       Это её единственный недостаток. Она никогда не выглядела такой счастливой, как он ожидал её увидеть.       Он снова принялся играть с ее сиськами, пока ее глаза не остекленели от возбуждения, и она не начала хныкать и плакать в его объятиях, чтобы к ней прикоснулись. Он согласился, и снова трахнул ее в задницу.       Прошел всего день, прежде чем его голова оказалась снова у нее между ног. Он пил ее флюиды и посасывал ее набухший клитор, пока он не начала дрожать, Грейнджер изо всех сил пыталась не кончить, но продолжала умолять его не останавливаться.       Он ей так нужен. Так отчаянно. Делать так, что бы она постоянно умоляла его — действительно вызывает привыкание.       После ее очередной течки он отказывал ей в оргазме почти две недели. На улице была почти зима, а держать ее доведённой до отчаяния и в тепле своей постели означало, что ему не нужно было думать о холоде. Они просто оставались в своем доме, где внешний мир не имел значения.       Он ухаживает за ней. Обучал ее. Его контроль над ней. Ему нужно, чтобы она была идеальной, и она практически идеальна. Так нетерпелива. Такая быстро учится всему.       Единственное, что имело значение, — это Грейнджер. Он постоянно с ней разговаривал. Он говорил ей, какая она теплая и нежная, что она лучше любой шлюхи, которую он когда-либо трахал. Он ласкал ее. Он всегда прикасался к ней. Он учил ее, как прикасаться к нему, как крепко обнимать его за плечи и запускать пальцы в его волосы. Ее пальцы будут скользить вверх и вниз по его рукам и груди, и она будет лизать и сосать его соски и целовать его торс, как будто она поклоняется ему.       Даже когда они не занимались сексом, Грейнджер прикасалась к нему больше, чем кто-либо и когда-либо за всю его жизнь. Она положила свою голову ему на плечо и прижималась к нему, чтобы согреться во время сна, ее пальцы переплетались с его пальцами или играли с его волосами.       Когда ей запрещали ласкать себя, казалось, она не могла перестать ласкать Драко, что только побуждало его делать это чаще. Он не хотел, чтобы в ее голове оставалась хоть капля места для чего-то другого, кроме него.       Она никогда не говорила об уходе или о чем-то, связанным с ее старой жизнью. Гермиона вообще почти не разговаривала. Она просто слушала его, уткнувшись лицом в его плечо или грудь. Она прикасалась к нему, доставляя ему удовольствие своим ртом и телом и доводила себя до такого состояния, что постоянно была в отчаянном возбуждении и готова для Драко.       Иногда она впадает в такое отчаянное состояние, что когда он возвращался в свою комнату, её кожа была обоженной. — Скучала по мне? — спросил он, залечивая для нее болезненные волдыри на ладони.       Она кивнула, и он улыбнулся ее ответу. — Я всегда возвращаюсь, тебе не нужно беспокоиться и пытаться найти меня. Для тебя безопаснее оставаться в этой комнате. Иди сюда, позволь мне позаботиться о тебе.       Он держал ее в объятиях своих рук и прижимал к себе, пока она не начинала извиваться. — Я знаю, это так тяжело, — сказал Драко, слегка обводя пальцами ее центр. — У тебя все так отлично получается. Я был так доволен тобой в этом месяце. Еще три, и ты сможешь отсосать мне. — Пожалуйста, прошу, позволь мне кончить. Я была такой хорошей. Пожалуйста… пожалуйста… Я сделаю… я сделаю все, что угодно…       Рука Драко замерла, а сердцебиение ускорилось. — Что угодно?       Он слегка погладил шелковистую, свежевыбритую кожу возле ее клитора, и она задрожала от его прикосновения. — Что угодно, — выдавила Гермиона. — Ты улыбнешься? — Улыбнуться?       Драко вырисовывал круги на внутренней стороне ее бедер. — Ты не улыбаешься. Ты ни разу не улыбнулся с тех пор, как я привел тебя сюда. Ведь ты должна быть счастливой, находясь здесь. Ты улыбнешься мне, Грейнджер?       Его пальцы продвигались к входу в ее пизде, и она вздрогнула. — Да… да. Я буду улыбаться.       Уголок его рта приподнялся, и чувство теплого удовлетворения разлилось по его груди. Его руки вернулись к ее бедрам и прошлись по её коленям, пока он глядел ей через плечо на ее обнаженное тело. Ее теплая кожа прижималась к его груди, его член касался ее поясницы.       Сейчас она была намного красивее, после нескольких месяцев, проведенных вместе с ним. Стройная и гибкая, без лишних волосков начиная от шеи и далее ниже. Ее отвратительные волосы были обработаны и зачарованы, пока не стали шелковистыми и блестящими. Ее кожа гладкая, эластичная и раскрасневшаяся от возбуждения.       Он сотворил ее такой. Он взял кусок руды и превратил его в нечто божественное.       Он никогда раньше не посвящал столько времени на что-то. Сейчас она идеальна.       Ее упругие круглые сиськи с прекрасными розовыми сосками вздымались, когда она пытается лежать неподвижно, пока его пальцы играли с ней.       Он поцеловал ее тонкое плечо, поднялся к щеке и нежно прижался к ней носом. Его пальцы вернулись к ее красивой, набухшей от возбуждения пизде, остановились всего в нескольких шагах от ее клитора. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, что любишь меня.