Право на ошибку

      Утро встретило Гена головной болью. Однако это не остановило его от того, что вечером этого же дня, он тайком пробрался к запасам и взял еще вина. Оно отлично помогало не думать о Сенку, как и о чем-либо другом. А это именно то, чего Ген хотел. За те часы, что прошли между утром и вечером, Ген окончательно осознал, что мысли причиняют ему исключительные страдания. Он бы с радостью от них отказался, ради чего, собственно, и украл немного вина.       До того, как это произошло, Ген успел уже непонятно в который раз прокрутить все у себя в голове и прийти к выводу, что чувствует он себя неважно, но помочь себе ничем не может. Даже стыдно стало, Ген ведь психолог. Точнее, он хотел им быть когда-то.       В прошлом мире Гену удалось прославиться в юном возрасте благодаря дурацким телешоу. Правда случилось это по чистой случайности и, на самом деле, подобной цели Ген не имел. Психологией он увлекся достаточно рано, и в будущем планировал использовать ее в совсем иных целях. Он хотел помогать людям справиться с их проблемами и трудностями, давать дельные советы и непременно делать их жизнь лучше. Ген хотел, чтобы как можно меньше людей столкнулось с тем, через что пришлось пройти ему самому. Это и была его мотивация. Он мечтал о просторном светлом кабинете, куда, сквозь большие окна, будет проникать солнечный свет. В этом кабинете Ген бы общался с клиентами, используя психологию исключительно во благо. Однако все сложилось совсем иначе, и Ген стал тем, кем становиться не планировал — обманщиком, если говорить прямо. Да, телешоу помогли ему разбогатеть, издать собственную книгу и даже обзавестись квартирой в Токио, но он не испытывал удовлетворения, занимаясь подобной деятельностью. Ген планировал однажды оставить телевидение, пойти в университет и после него все же осуществить мечту о светлом кабинете.       Зеленый свет, превративший человечество в камень на несколько тысячелетий, малость помешал его планам. Вернувшись к жизни в новом мире, Ген больше не имел никакого шанса осуществить свою мечту. Он продолжил заниматься тем же, чем промышлял ранее — манипулировал людьми, обманывал их и заставлял поступать в соответствии с его собственными интересами. Да, Ген делал это во благо, но это не отменяло того факта, что ложь — есть ложь. Хотя, с другой стороны, Гену даже нравилось. Имелся в этом какой-то азарт. И все же порой он думал о том, что было бы неплохо обзавестись светлым просторным кабинетом даже в Каменном мире.       И в тот день, когда благополучно завершился первый полет воздушного шара, Ген там оказался. Правда находился этот кабинет в его воображении. Единственным клиентом стал он сам. Отчасти, это походило на нечто не совсем адекватное, но Гену было слишком нечего делать, а от обычных мыслей он реально устал. Вот и пришлось пофантазировать.       Проснувшись, Ген еще долго лежал в постели и бездумно смотрел на соседний футон, где раньше спал Сенку. Теперь он вернулся в деревню, и Ген смог бы это принять, если бы он полетел туда не с Рюсуем. Такой вариант его совсем не устраивал. Не устраивал настолько, что Ген нашел в себе силы покинуть палатку и пойти к реке, чтобы умыть лицо. Спустя несколько десятков минут и примерно пять выпитых стаканов прохладной воды, он постепенно начал приходить в себя.       Ген вновь отправился в лес, это стало уже привычкой. Он не хотел ни с кем контактировать. Еще больше он не хотел, чтобы его заметил старик Касеки, почему-то любящий загружать работой именно Гена.       Дойдя до места, кажется, ставшего его личным, Ген опустился на землю и прикрыл глаза, погружаясь в собственные мысли. Тогда-то его воображение и нарисовало светлый кабинет, залитый солнечным светом.       Ген сидел в мягком удобном кресле, стоящем напротив стола. За столом сидел он же, только волосы у этого второго-Гена-настоящего-психолога были однотонными, одет он был в сиреневую рубашку модного, на момент две тысячи восемнадцатого года, кроя, а на щеке отсутствовал шрам, оставшийся после окаменения. Но в остальном, они были абсолютно одинаковыми.       — Что вас беспокоит?       Лишь в этой странной фантазии Ген впервые задал себе данный вопрос, и честно попытался на него ответить. Оказалось, это не так и просто, но все же он справился.       — Что меня беспокоит? — задумался он. — Ну… примерно все. Я устал от такого существования, мне жизненно необходим отдых, последнее время я не могу нормально спать, вчера я перебрал с алкоголем, хотя прекрасно держался последние несколько лет, ведь мне вообще нельзя пить. Но мне понравилось, правда голова утром адски болела, но уже почти прошло. Что еще? Ах да, я уже очень давно безответно влюблен в кое-кого, кто утверждает, что отношения ему не нужны. Но я ему не верю, потому что он, по факту, такой же живой человек, как и все остальные, он нуждается в заботе и поддержке, порой это видно. Полагаю, ему могут понравиться отношения. Не обязательно со мной, но лучше со мной. Я хотел ему признаться, но не смог, потому что… Потому что все было прекрасно, до появления одного мерзкого самовлюбленного типа, который пристает к человеку, в которого я влюблен. А еще меня просто все бесит, и я плохо понимаю, чего я хочу, ну, кроме отношений с ним. Это меня и беспокоит!       Монолог Гена звучал несколько истерично, в нем содержались нотки неприязни к самому себе. Ген-настоящий-психолог выслушал внимательно, иногда кивая и заглядывая своими серьезными синими глазами прямо в душу. Спустя непродолжительное молчание он заговорил:       — Давайте разбираться. Как я понимаю, главная ваша проблема — безответная влюбленность, так ведь?       — Не-а, — все также истерично усмехнулся Ген, — я не знаю, в чем моя проблема. Но возможно.       — Хорошо, нам следует попробовать выявить проблему еще раз.       Подход был правильным, но, на взгляд Гена, слишком мягким. Хотя, стань он психологом в действительности, может так бы и разговаривал со своими клиентами. Но он не стал, а происходящее вокруг было лишь его весьма странной фантазией.       — Проблема в том, что я хочу быть с Сенку, но не могу заставить его быть со мной. Это проблема номер один. Номер два — Рюсуй, хочу, чтобы он наконец понял, что он не правит всем этим гребанным миром и не может заполучить все, что ему угодно просто потому, что он хочет. Третья проблема это, — Ген вздохнул, потом широко улыбнулся, — это то, что я хочу минимум месяц жить в роскошном отеле где-нибудь на Мальдивах, есть тосты с авокадо на завтрак, плавать в теплом океане и любоваться закатами, попивая безалкогольный Мохито. И там обязан быть Сенку, мы вместе должны делать все эти штуки, а еще мы должны спать на одной кровати. Хочу заняться с ним сексом, он до ужаса горячий. И хочу любить его. Хочу… не знаю, много чего, или ничего. Я…       — Вы запутались, — закончил фразу Ген-настоящий-психолог.       — Возможно, — очень нехотя, но Ген все же был вынужден признать это. — И что же я должен делать, по твоему мнению, моя дорогая версия из несбывшейся мечты?       — Для начала постараться не совершать глупостей.       — Не совершать глупостей? — Ген рассмеялся. — Сама эта ситуация кошмар какая глупая, не находишь?       Он смеялся до тех пор, пока светлый кабинет не исчез, сменяясь лесом. Осмотревшись, Ген продолжил смеяться, а потом подумал, что так и до психушки недалеко. Только что его внутренний диалог превратился в какой-то чересчур реальный спектакль, разыгранный воображением. Хотя ему даже понравилось, Ген бы еще как-нибудь пообщался с другой версией себя. Хорошо, что в Каменном мире не было психушек.       Диалог этот, к сожалению, особых выводов сделать ему не помог. Главный вывод заключался в том, что он облажался. Менталист не может разобраться с собственными мыслями — так нелепо и низко. Суть второстепенного вывода крылась в том, что Ген действительно запутался. Наверное, ему следовало обозначить свои желания более четко, чем «до смерти хочу быть с Сенку, а еще отдохнуть», но он этого не сделал. Ген также не прислушался к совету о том, что нужно постараться не совершать глупостей. Он совершил глупость в этот же день. Да, он украл немного вина из запасов.       Вино он украл и на следующий день. Спустя время он научился пить столько, сколько хватало, чтобы заткнуть собственные мысли, но было недостаточно, чтобы вызвать головную боль на следующий день. Один бокал вина перед сном вошел в привычку. Гену следовало бы забить тревогу, но он пребывал в слишком апатичном состоянии, чтобы беспокоиться о последствиях своих действий. Вино давало отличный кратковременный эффект, и его это устраивало. Не пил Ген лишь два дня, потому что работа, что дал ему Касеки, все же нашедший его, утомила настолько, что Ген смог только доползти до хижины и упасть на футон.       О том, чтобы перестать пить, Ген подумал только тогда, когда у него появилась возможность отправиться в деревню Ишигами. Возможностью этой он, конечно же, воспользовался, потому что больше не мог выносить разлуку с Сенку, которая, если задуматься, длилась не больше двух недель. Но для него прошла целая вечность. Он не видел Сенку целую вечность. А Сенку целую вечность был с Рюсуем, и это ужасно злило. Ревность всегда являлась одним из самых деструктивных чувств. К сожалению, она была также одним из самых сильных.       Увидеть Сенку спустя время, было… волнительно. Сердце Гена, стоило ему увидеть до боли знакомую прическу и пронзительный взгляд алых глаз, кажется, решило покататься на американских горках, заставляя его забыть о том, как дышать. Вроде, и приятно, но, вроде и ненормально. До встречи с Сенку Ген не думал, что способен влюбиться в кого-то столь сильно. Но он влюбился, несмотря на возраст равный сумме чисел три тысячи семьсот и двадцать.       — Я так рад тебя видеть, мой дорогой Сенку, — сказал Ген, положив руки ему на плечи.       Сенку тоже был рад, это читалось во взгляде, но его радость будто была какой-то иной. Не влюбленной, просто заинтересованной. И отчего-то немного фальшивой, словно Сенку пытался не дать каким-то определенным эмоциям вырваться наружу. Он сделал несколько шагов назад, сбрасывая руки Гена со своих плеч и обрушил на него подробный рассказ о дальнейшем плане действий.       Послушать о том, что сейчас силы будут брошены на поиски нефти и развитие сельского хозяйства, необходимое, как для возрождения цивилизации, так и для плаванья на другой конец Земли, было, конечно, интересно, и Ген с радостью слушал, но хотел он иного. Например, обнять Сенку, поцеловать.       Он с горестью вспомнил, что в деревне они живут в разных местах. Сенку с Хромом, а он в своей собственной хижине, которую заполучил путем хитроумных манипуляций спустя несколько недель после своего перехода на сторону Царства науки. Расстроило Гена и то, что Сенку не уделил ему достаточно времени, очень скоро отправившись в лабораторию, сказав, что у него еще куча дел.       Возвращение в деревню Ишигами свело Гена с еще одним человеком, встречи с которым он не то чтобы ждал, но в целом был ей даже рад. Этот человек — Юкио Сайонджи. Друг друга они узнали еще в Империи Цукасы, но сблизились уже после победы над ней. У них быстро получилось найти общий язык. Друзей Ген не заводил, предпочитая сохранять дистанцию между собой и остальными людьми, но Юкио определенно ему импонировал, по крайней мере больше других. Порой, когда выдавалась свободная минутка, Ген и Юкио болтали о всякой ерунде, и эти разговоры казались комфортными. Почти во всех людях, даже в Сенку, Ген видел определенный подвох, но в Юкио — нет. Он был открытым и добрым человеком, слишком добрым для этого мира. Иногда Ген удивлялся, как он вообще смог выжить рядом с Цукасой, на дух не перенося насилия. Но, как бы там ни было, Ген радовался, что сейчас Юкио в порядке. Ему он желал исключительно хорошего.       При встрече Юкио взял Гена за руку, мягко сжал его ладонь и, улыбнувшись, сказал:       — Привет, Ген. Очень рад тебя видеть.       — Я тоже.       Ген даже не соврал. Говорили они достаточно долго, это был приятный пусть и чисто формальный диалог о том, чем они занимались все то время, пока не виделись. Юкио увлеченно рассказал про походы с Хромом и Кохаку, и про жизнь в деревне, про то, как ему здесь нравится. Ген не сразу сообразил, что может извлечь выгоду из доверительных отношений с Юкио. Он ведь все это время работал в команде с Сенку и Рюсуем, а значит должен был что-то о них знать.       — Слушай, — якобы между делом начал Ген, — мне тут стало любопытно, чисто как человеку, ответственному за сохранения дружественного настроения в нашем научном царстве. Рюсуй и Сенку ладят, да?       — Ага, — Юкио улыбнулся. — Иногда у них бывают разногласия, но, в целом, у них хорошие отношения.       Ген обреченно вздохнул. Ответ его не обнадежил.       — А ты ничего странного не замечал? — поинтересовался он.       — В каком смысле?       — Забудь, — бросил Ген, понимая, что ему не стоит наводить подозрения.       Узнать обо всем следовало более тонким и корректным методом. Например, слежкой.       Ген поблагодарил Юкио за ответ, и их разговор вернулся в прежнее непринужденное русло.       Позже Ген нашел время подкрасться к лаборатории, где находился Сенку. Был он там не один, рядом сидел Хром и… И, конечно же, Рюсуй, куда же без него? Ген правда пытался не злиться, пытался убедить себя, что все его предположения высосаны из пальца, но не мог, особенно когда ладонь Рюсуя легла на плечо Сенку. Да, прикосновение длилось не больше двух секунд, и за ним, если смотреть на вещи трезво, ничего не стояло, но Гену все равно было неприятно, что кто-то касается Сенку. Его Сенку.       Рюсуя Ген намеренно избегал весь день, но вечером, во время ужина, поговорить с ним пришлось. Он подошел сам, первым начал разговор. В тоне Рюсуя какой-либо неприязни не ощущалось, впрочем, ее и не должно было быть, Ген поводов не давал.       К сути дела Рюсуй перешел достаточно быстро. Он задал Гену вопрос, к которому тот совсем не был готов. Он даже подумать ни о чем таком не мог. Рюсуй головой кивнул в направлении Юкио, беседующего с какой-то девушкой из деревни, и сказал:       — Вот ты, как менталист, что думаешь, у меня есть шанс?       Обычно Ген быстро соображал, но не в этом случае. Он внимательно посмотрел на Рюсуя, потом перевел взгляд на Юкио. Ген поинтересовался, в каком смысле пусть к тому моменту, смысл вопроса понял достаточно хорошо.       — Брось, — усмехнулся Рюсуй, — уверен, ты давно догадался, что меня привлекают люди обоих полов, я хочу всех.       Здесь он был прав, Ген действительно давно догадался, и ему бисексуальность Рюсуя чертовски не нравилась, лучше бы он отдавал предпочтение исключительно пышногрудым красоткам, чей рост превышает сто семьдесят пять сантиметров.       — Юкио говорил, что вы приятели, — продолжил Рюсуй, — я и подумал, что ты можешь знать его лучше, чем кто-либо еще. Так у нас есть шанс? А то я заинтересован, даже очень, но он кажется таким недотрогой. Вот мне и потребовался дружеский совет.       Ген не знал, что вывело его из себя больше, прилагательное «дружеский» или ситуация в целом. Наверное, все же ситуация. Он чуть было не возмутился насчет того, что Рюсуй как-то слишком быстро переключился с Сенку на Юкио. Потом он подумал о том, что в Юкио вообще могло зацепить Рюсуя. А еще позже, пришедшее вдруг к нему озарение, дало понять, что это отличный шанс.       Определенно это было неправильно, аморально отчасти. Но Ген уже давно заработал себе привилегированное место в аду, так почему бы и не попробовать? План родился моментально, и заключался он в излюбленном приеме Гена — во лжи. Всего-то нужно было соврать, что шанс у них есть, можно даже все приукрасить, сказав, что Юкио в него влюблен. Быстро ли всплывет правда? Надо полагать, очень, но Гена это в настоящий момент не сильно заботило. Главное было заставить Рюсуя наконец отстать от Сенку, остальное не так и важно. Потом, когда он поймет, что Юкио в него не влюблен, будет поздно. Он потеряет Сенку навсегда. Мысль об этом заставила Гена коварно улыбнуться.       Он был не настолько хорошим человеком, чтобы подумать о том, что втягивать Юкио в эту махинацию, как минимум, некрасиво, особенно учитывая то, что тот считает Гена своим другом. Но Ген особой проблемы не видел. Он был уверен на сто процентов, что Юкио просто откажет Рюсую, на этом все и закончится. Звучало вполне безобидно.       Ни о каком шансе и речи идти не могло. Гену было даже смешно представлять Рюсуя и Юкио рядом, они казались слишком разными. К тому же Юкио являлся одним из тех немногих людей, которым отношения, кажется, действительно не требовались. Это было не как с Сенку, в Юкио Ген не замечал и намека на попытку пойти наперекор своим эмоциям и потребностям из-за подсознательного страха. Юкио правда лучше себя ощущал, находясь в одиночестве, по нему это было заметно. Либо же он скрывал что-то настолько хорошо, что даже Ген не был способен это разглядеть.       План был коварным, но Гену такое нравилось. Он, глубоко вздохнув, произнес:       — Правда? Юкио тебе нравится? Что ж, это замечательно, от всей души поздравляю вас, ведь ты ему тоже нравишься. Накануне вашего полета на воздушном шаре он говорил, что Рюсуй классный и было бы отлично работать вместе с ним, — Ген наигранно улыбнулся. — По секрету скажу, мне кажется, что Юкио влюблен в тебя.       Лицо Рюсуя выражало явное удовольствие.       — Точно? — спросил он, но это было не проверяющее «точно», а скорее шуточное.       — Точно, — подтвердил Ген.       Этот неожиданный поворот событий заметно поднял его настроение. Было бы интересно увидеть, что произойдет дальше и какого будет разочарование Рюсуя, когда он не сможет заполучит желаемое. Печально только, что эта злая радость продлилась недолго. Все вмиг исчезло, когда, спустя час с небольшим, Ген вновь увидел Рюсуя. С Сенку. Он опять трогал его за плечо. Черт.       У Гена закрались подозрения о том, что не мог он в один миг почувствовать себя столь ужасно от одной этой картины. Это было откровенно тупо. Его резкая перемена состояния, сопровождаемая появлением нежелания продолжать видеть, дышать и жить, больше походила на какой-то сбой в работе мозга, нежели на ревность. Внутренний голос сказал: «Неужели ты не видишь, что ты оказался в полной заднице, Асагири Ген? Думаешь, что в психологии разбираешься, а за собой не замечаешь явных признаков… Депрессии? Алкоголизма? Шизофрении? Значения в общем-то не имеет, раз тебе настолько плевать». Ген не обратил на голос внимания.       Рюсуй ушел, Сенку направился в сторону своей хижины, но лучше Гену не стало. Он просто стоял на месте ненормально долгое количество времени. А потом направился в сторону склада с припасами, намереваясь взять вино. Ему слишком сильно хотелось отключить голову.       Забрав вино, Ген пошел в свою хижину. За время его отсутствия она стала слишком холодной и необжитой, но ему было все равно. Ген даже не стал зажигать свет, только сел на футон и постарался выпить все вино настолько быстро, насколько он способен. Его разумом алкоголь завладел в считанные минуты.       Ночных гостей Ген совсем не ждал, но в хижину кто-то вошел. Ген услышал голос.       — Не спишь? Надо обсудить один момент, касательно организации быта на корабле.       Смысл слов он не понял. Ген через силу допивал последние глотки вина. Было откровенно мерзко, но зато не так тяжело.       Свет вспыхнувшей лампочки больно проехался по глазам. Ген прикрыл лицо руками и отвернулся. Пустая кружка упала на пол.       — Что ты делаешь?       Это точно был голос Сенку. И он звучал обеспокоенно.       Ген попытался ответить, но его язык заплетался. Даже теплые пальцы, коснувшиеся его запястий, не смогли вернуть Гена в реальность. С его губ сорвалось невнятное бормотание:       — Ты… Рюсуй, не надо… Ты и я… Мы… Сенку, я…       Голова Гена упала на подушку, и сознание тут же покинуло его. А вот предчувствие чего-то нехорошего не покидало Гена ни на мгновение.