Право на ошибку

      У Сенку почти никогда не бывало проблем со сном, но сейчас он уснуть не мог. Совсем. Каким бы вымотанным и уставшим он себя не ощущал, его организм отказывался выходить из состояния бодрствования. Постель казалась ужасно неудобной. Он удивился тому, как умудрился спать на ней более полугода и не замечать этого. Сенку абсолютно устраивало тяжелое одеяло и колючая подушка, но сейчас они начали раздражать. Сенку решил, что на следующее же утро озадачит Юзуриху пошивом нормального постельного белья. Правда, в данный момент даже шелковые простыни и ортопедический матрас никак бы не помогли ему.       Сенку уже в который раз перевернулся на другой бок, но стало только хуже. Любые позы, которые он принимал, казались неудобными. Сенку чуть было не отчаялся настолько, чтобы вылезти из постели и пойти бесцельно разглядывать небо через телескоп. Опять. Этим он прозанимался весь вечер, начал еще тогда, когда звезд и в помине не было. Ужин ради этого пропустил. Спать пошел только потому, что понимал необходимость восполнения сил, так бы просидел в обсерватории до утра.       Однако уснуть не получалось. Сенку перевернулся на спину, давая этой позе последний шанс. Если сейчас он не уснет, то вылезет из колючей неудобной постели и пойдет смотреть на звезды. Какая разница, как и где не спать. Да и, к тому же, попытки уснуть, утомляют и выводят из себя куда больше, чем их отсутствие.       Проблема пришла оттуда, откуда Сенку не ожидал. Кулак Хрома достаточно ощутимо врезался ему прямо в бок.       — Угомонись ты уже, спать мешаешь, — недовольно пробормотал Хром.       Сенку отполз на самый край футона, чтобы оказаться вне зоны его досягаемости и задумался, почему вообще до сих пор живет с Хромом. То есть, его это почти полностью устраивало, личная хижина и комфортабельные условия никогда не являлись для него приоритетами. С Хромом также можно было поболтать перед сном о всяких научных вещах, Сенку это нравилось. А вот то, что Хром иногда пинается во сне и порой может бесцеремонно закинуть на него ногу или руку, Сенку раздражало. Но, кажется, недостаточно, чтобы съехать.       Со стороны Хрома донесся недовольный вздох. Его причину Сенку так и не понял, он же вроде не двигался, так в чем дело тогда?       Жить с Геном было несколько лучше. Они разделяли одну палатку на двоих, когда жили в бывшей империи Цукасы, где строился корабль. Ген, конечно, много болтал, чем порой также напрягал Сенку, но спать он никак не мешал.       Хотя нет, все же мешал. Сейчас, например.       Ген. Вот из-за кого Сенку не мог уснуть на самом деле, а не из-за неудобной постели. У него не получалось перестать думать о нем. Мысли эти заставляли нервы оставаться в напряженном состоянии, отсюда и проблема со сном.       Хром еще раз недовольно вздохнул, а потом, кажется окончательно проснувшись, сел на футоне и недовольно посмотрел на Сенку, сведя брови к переносице.       — Да хватит уже! — выкрикнул он, сжав пальцы в кулаки.       Этого еще не хватало. Сенку закатил глаза и максимально равнодушно спросил:       — В чем дело?       — Ты мне мешаешь!       — Как?       — Ты полночи ворочался, а сейчас ты слишком громко думаешь! Я не могу спать, когда ты так делаешь.       Сенку рассмеялся, тоже садясь на своей постели. Зла на Хрома он, разумеется, не держал, но возможности по-доброму поиздеваться над ним упускать не стал.       — Ты же понимаешь, что мыслительные процесс не сопровождается какими-либо звуками?       — Я не об этом, — покачал головой Хром. — Я не слышу твои мысли буквально, это как бы ну… как эта фраза? А, точно, образное выражение. Я чувствую, что ты думаешь.       Что ж, чутье Хрому определенно не изменяло. Сенку действительно думал, при этом, правда, не имея никакого желания этим заниматься. Точнее, подумать он был совсем не против, но исключительно о вещах, имеющих отношение к науке или возрождению цивилизации. То, что занимало его голову сейчас, связано с этим никак не было.       — И что я, по-твоему, должен сделать? — поинтересовался Сенку.       И тут гнев Хрома сменился на милость, точнее на любопытство. Его глаза загорелись знакомым огнем энтузиазма. Он придвинулся к Сенку и, широко улыбнувшись, сказал:       — Расскажи мне!       Сенку вновь закатил глаза. Нет, он точно не собирался рассказывать Хрому о том, что произошло несколько часов назад. Он никому не собирался об этом рассказывать, даже для себя с трудом смог признать реальность случившегося.       — Нет, — отрезал Сенку.       — Ну пожалуйста, — простонал Хром. — Ты же по любому сейчас придумываешь какую-то очень крутую научную штуку. Мне интересно, я же теперь до утра не усну, если ты мне не расскажешь.       Сенку бы с радостью занялся придумыванием какой-то очень крутой научной штуки, но не мог заставить свой мозг переключиться на данный вид деятельности или, что было бы еще лучше, успокоиться уже наконец.       — Не спи, — пожал плечами Сенку и лег обратно, поворачиваясь к Хрому спиной, чтобы до того наверняка дошло, что разговор окончен.       Хром обижено хмыкнул и с видом «ну и не больно-то мне оно надо» лег спать.       Уснул он или нет, Сенку не понял, но судя по отсутствию привычного мирного сопения, Хром угрозу сдержал. Ему, в целом, было все равно уставшим завтра будет Хром или бодрым, от работы его ничто не освободит. Но лучше бы он все же отдохнул. Однако Сенку собственноручно лишил Хрома такой возможности.       — Не спишь? — тихо спросил он.       Мычание свидетельствовало о том, что нет.       — У меня вопрос.       Хром тут же опять засуетился и воодушевленно выдал:       — Да! Давай! Если надо собрать какие-то материалы, то завтра же на рассвете отправлюсь за ними.       Сенку глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он совсем не был уверен, что стоит спрашивать подобное. Наверное, его оправдывало лишь то, что он пребывал в крайней степени отчаяния.       — Как ты понял, что любишь Рури? — тихо спросил Сенку.       На лице Хрома отразилось явное замешательство. Надо полагать, он совсем не ожидал от Сенку вопросов такого рода. Был уверен, что подобные вещи его не интересуют. Особенно если учесть, что он развелся с Рури. С самой Рури! Никто бы, кроме него, такой поразительный шанс столь кощунственно не упустил бы.       Время ожидания ответа истекло, вынуждая Сенку добавить:       — Может есть какой-то способ проверить? Эксперимент?       — Нет, — Хром усмехнулся. — С любовью совсем не так, как с наукой. Ее нельзя посчитать или измерить, она просто появляется и все. Это, скорее, похоже на магию.       — Я думал, ты больше не веришь в магию, — скептически хмыкнул Сенку. — И вообще-то все в этом мире — наука. Любовь в том числе. Она объясняется поведенческими особенностями нашего вида и физиологической реакцией организма, стремящегося передать свои гены потомкам. Но я не об этом спросил. Как понять? Ты же как-то узнал, что тебе нравится именно Рури, а не кто-то другой. Как?       Настала очередь Хрома смеяться.       — Это же легко, ты чувствуешь, что любишь кого-то. Типа… хочется проводить время с этим человеком, оберегать его, заботиться о нем, а еще касаться его, целовать и ну… ну ты понял. У меня так с Рури было. Оно просто случилось само собой, — Хром мечтательно вздохнул. — И теперь мое сердце бьется чаще, когда я смотрю на нее.       — Фу, — только и смог сказать Сенку.       — Не фу, любовь — прекрасное чувство. Это лучшее, что есть на свете.       Прежде чем Сенку успел выдать еще одно «фу», Хром навис над ним, глядя прямо в глаза и с пугающим любопытством спросил:       — А почему ты спрашиваешь? Ты влюбился?! Нет? Да? Да, выглядит как да! Сенку влюбился!       Чего это Хром так обрадовался, Сенку совсем не понял, но сперва счел нужным опровергнуть услышанное.       — Что за ерунда? Ни в кого я не влюбился. Для тебя может, это и прекрасное чувство, но для меня — абсолютно нелогичная ерунда, на которую не стоит тратить времени. Зачем любить, когда можно заниматься наукой? Я спро…       — Любовь никак не мешает заниматься наукой, — перебил Хром.       — Я спросил это в практических целях, — продолжил Сенку, проигнорировав последнюю реплику собеседника. — Нам скоро отправляться в плаванье, если ты помнишь. Строительство корабля — половина задачи. Корабль ничто без дееспособной и сплоченной команды. Мне бы хотелось отобрать людей так, чтобы между ними не возникало всяких непотребных связей, поэтому я и спросил.       Оправдание это Сенку придумал на ходу. Разумеется, спросил он по другой причине.       — Разве не Ген должен заниматься такими вещами? — удивился Хром.       Сенку стоило придумать что-то получше или вообще не затевать эту тему. Хрома он явно недооценил.       — Хотя он какой-то странный последнее время, — продолжил Хром. — Не заболел случайно? Или…       — Нет, — сказал Сенку, не желая знать, что следует за «или». — Менталист этим и занимается, но мне тоже стало интересно, чего в этом такого? Я не мог уснуть и думал. Все.       Хром разочарованно простонал и укутался в одеяло. Сенку с облегчением подумал, что разговор окончен, но спустя время Хром тихо и совсем ненавязчиво, будто бы боясь, спросил:       — Ты и Ген, да?       На висках Сенку выступил холодный пот. Он понимал, что телепатия невозможна с научной точки зрения, но был готов в нее поверить. Иначе как Хром узнал? Неужели это заметно? Сенку стало нехорошо. Понятное дело, своей тактикой он выбрал отрицание.       — Что за бред?!       — Не знаю, — извиняющимся тоном произнес Хром. — Просто показалось, но… в сотне историй было о таком, в смысле о любви между… ну… Короче. Извини, если лишнего сказал.       Сенку отпустило. Простое предположение — не так и страшно.       — Ты прощен, но давай спать, — сказал он.       — Спокойной ночи, Сенку.       Хром уснул спустя четыре минуты после этих слов. Серьезно, Сенку посчитал.       Тот факт, что Бьякуя включил в сотню историй упоминания гомосексуализма малость позабавил. Нет, с одной стороны, это было даже правильно, но Сенку не мог не догадаться, что сделано это, по большей части, именно из-за него. Когда-то они с отцом говорили на эту тему. То есть, они говорили про отношения в принципе. Бьякуя тогда, как бы невзначай, но будто бы обо всем подозревая, сказал, что любить людей своего пола также нормально, как и противоположного. Сенку ответил, что для него любить что-либо кроме науки, это ненормально. Бьякуя рассмеялся, потрепал его по волосам. Его следующие слова Сенку помнил даже сейчас, спустя три тысячи семьсот лет. «Думать ты можешь, что угодно, но, Сенку, я от всего сердца желаю тебе найти свою любовь» — вот, что Бьякуя сказал.       Думать про отца было едва ли лучше, чем про Гена. Вроде, уже прошло достаточно времени, чтобы смириться, но Сенку все равно было тоскливо. Он скучал, и ничего не мог с этим поделать. Единственное, на что он был способен — не думать про отца. Так он и старался поступать.       Сенку опять подумал про Гена и… Все было плохо. Очень плохо. Сенку замечал, что с Геном происходит что-то неладное уже давно. Также давно он начал подозревать, что дело в том, что Ген влюблен в него. Однако тогда Сенку решил, что все это ерунда, не стоящая его внимания. Ерундой были и его собственные чувства. Сенку даже каким-то чудом удалось себя заставить забыть о том, что он трогал лицо и губы Гена, пока тот спал. Решил, что и это, по большей части, глупость, продиктованная сиюминутным порывом. Правду признавать не хотелось.       Тогда, около двух недель назад, он еще мог закрыть на все глаза, но сейчас поступить так было бы безрассудно. Если раньше с Геном действительно происходило «что-то неладное», то теперь его нужно было спасать, причем срочно. Особенно после сегодняшнего случая.       Сперва Сенку поверил в то, что Ген упал и поцарапал руку о камень. В этом не было ничего сверхъестественного, со всяким могло произойти. Но потом он понял, что все совсем не сходится: отсутствие грязи на одежде, странно расположение царапины. Окончательно добили следы ногтей. Сенку предположил, что, даже если, Ген и правда упал, то, придя к нему, он намеренно расчесал царапину ногтями, чтобы вновь пошла кровь. Только зачем?       Нет, Сенку догадывался, что поступил так Ген ради его внимания. И это почему-то делало Сенку больно. Он ощущал себя не то, чтобы виноватым, но причастным к поступку Гена. Словно это он не дал ему должного внимания, тем самым заставив пойти на столь безумные и деструктивные меры. Умом, конечно, Сенку понимал, что за действия Гена никакой ответственности не несет, но все равно не мог отделаться от переживаний.       Но больше всего Сенку пугал даже не поступок Гена, а его собственные эмоции. Пришли они, правда, уже после того, как Ген убежал. Сенку осознал, что хочет заботиться о нем. Его охватило совершенно нелогичное желание сделать так, чтобы Ген был в безопасности, причем абсолютно всегда. Сделать, вопреки возможному. Гена хотелось спрятать от сурового и жестокого мира, прижать к себе и не отпускать. Относиться к нему так, словно он — самое ценное, что есть у Сенку.       Сенку также, как ему казалось, эгоистично, хотел, чтобы Ген подобным образом относился к нему. Чтобы просто приходил после тяжелого дня, обнимал, и повторял слова о том, что все будет хорошо, даже если никаких реальных оснований так считать не будет. Сенку хотел доверять Гену. Хотел поделиться своими настоящими переживаниями, все остальное время скрываемыми за непоколебимой уверенностью и фальшивыми улыбками.       Быть может, это и есть любовь? Влюбленность?       Чувства были новыми для Сенку, и они пугали его. Он вновь подумал о том, о чем размышлял сидя на коленях перед спящим Геном несколько недель назад. О том, что он хочет чего-то, но не готов к этому. Сенку считал, что любовь не нужна ему, но, на деле, боялся ее, боялся доверять людям. Наверное, это шло еще из тех времен, о которых Сенку ничего не помнил. Бьякуя был хорошим отцом, но не родным. Где его настоящие родители Сенку не знал. Никогда этим особо и не интересовался, понимая, что смысла в этом нет, но, тем не менее, они должны были существовать. И, вполне возможно, они бросили его. Наверное, причина была еще и в пережитой недавно потере. Сенку прекрасно понимал, что все люди однажды умрут, но узнать о смерти отца было невыносимо больно. Он не хотел бы пережить подобное еще раз. Куда проще в принципе ни к кому не привязываться, никого не любить, тогда и терять будет некого. Да, возможно, любовь дарит счастье, но проблем от нее куда больше.       Проблемы — именно их Сенку попросил не создавать, когда Ген поцеловал его.       Сенку перевернулся на бок, потому что лежать на спине опять стало неудобно, и дотронулся кончиками пальцев до нижней губы. Это был его первый поцелуй, и прошел он не лучшим образом. Не то чтобы у Сенку были какие-то ожидания, на самом деле, он был уверен, что никогда ни с кем не поцелуется, но сейчас, когда это все же случилось, он предпочел бы сделать это по-другому. Но лучше не делать, ведь… Сенку испугался. Он оттолкнул Гена от себя, сказал ту самую фразу про проблемы, однако…       Этому предшествовали лучшие секунды в его жизни. Губы Гена были прохладными, но очень мягкими. Когда они коснулись его собственных, Сенку ощутил, что падает куда-то, но падение это было до ужаса приятным, захватывающим. Поцелуй дарил наслаждение и спокойствие. Было слишком хорошо, настолько, что Сенку… ответил? Вообще он не совсем понимал, что сделал, просто начал шевелить губами так, как они сами подсказывали. Хотелось именно этого.       В следующий момент пришло осознание. Инстинкт самосохранения вынудил Сенку оттолкнуть Гена. Ему казалось, что если он этого не сделает, то, как минимум, умрет мучительной смертью. Перспектива зайти дальше, довериться другому человеку, виделась ему небезопасной чисто на подсознательном уровне.       Когда Ген ушел, Сенку стало спокойнее, но лишь на первое время. Потом его охватила тревога, не отпускающая до сих пор. Тревога росла, приведя к тому, что Сенку совсем не мог уснуть.       Действительно страшно ему стало одномоментно. Сенку резко подскочил на постели и откинул одеяло.       Сколько бы всего он ни знал, Сенку никогда не превозносил свой интеллект. Считал себя обычным человеком, который искренне увлекается наукой. Но и то, что дураком он не является, Сенку понимал. Однако прямо сейчас сильно усомнился в этом. Ему показалось, что его интеллект пребывает где-то на уровне тех обезьян, которых он встретил, как только вернулся к жизни.       И как только он мог сразу не сопоставить все факты?! Ген причинил себе вред, чтобы, предположительно, заполучить внимание Сенку, потом получил от него отказ и… И мог сделать что угодно! Ген был не в порядке на десять миллиардов процентов, и кто знает, что он был способен совершить в таком состоянии.       Сенку не подумал о чем-то конкретном, ему просто стало страшно. Очень.       Да, если бы он подумал немного дольше, то пришел бы к тому, что страх этот, в большей степени, иррационален, но он не подумал. Сенку покинул постель и поспешил выбежать из хижины в холодную ночь.       До жилья Гена он добрался быстро. Сенку бесцеремонно распахнул дверь, готовясь к худшему. Но все было хорошо. Ген спал в своей постели. Страх тут же отступил, сменяясь облегчением. Сенку почему-то захотелось рассмеяться. Однако ему было совсем не весело.       Он прислонился к стене и обхватил себя руками за плечи. Сенку, что так ему не свойственно, вообразил, будто Ген обнимает его, от этого стало спокойнее, но лишь немного.       Сенку прикрыл глаза и сполз по стене на пол. В ушах отдавался тяжелый стук сердца. Ему стоило вернуться к себе, раз с Геном все хорошо, но он хотел еще немного побыть здесь.       Сенку был обязан что-то сделать хотя бы потому, что он главный в Царстве науки и несет ответственность за всех его жителей, за Гена в том числе. Но что делать он совсем не знал. Он все еще не был готов дать Гену то, в чем тот нуждается, но и оставлять его ни с чем не хотел. Сенку будто пытался найти компромисс, прокручивал в голове такие слова, как «может быть, как-нибудь потом», «дружба», «давай без этого, но с… этим». Ясно было лишь одно, им стоило поговорить, спокойно и честно, каким бы трудным не оказался этот диалог, потому что жить так дальше было нельзя.