Рецепт "Как попасть в неприятности"

Чимин чувствует лёгкое удивление, замечая Юнги сидящего во главе стола, когда они спускаются завтракать. Обычно колдун всегда приходит последним: с затуманенным взглядом и очаровательно взлохмаченными волосами он всегда плюхается на своё место, бормоча бессвязное приветствие. И сейчас то, что он уже проснулся и почти закончил завтракать, конечно, не что-то неслыханное, но также это определённо является показателем того, что произошло что-то серьёзное. – Утро, птенчики, – говорит Юнги с нежной улыбкой, поднимая дымящийся чайник с подставки и разливая чай в две чашки перед ними, – Хорошо спалось? Тэхён утвердительно мычит, проходя вокруг стола и целуя Юнги в щёку в знак приветствия, а потом занимает своё место справа от него и осторожно опускает Чонгука на скатерть между ними. Чимин садится слева и обменивается с Тэхёном многозначительными взглядами, когда их хён отставляет чайник в сторону и протягивает руку, чтобы пальцами провести по бледной шерсти Чонгука. Кролик тычется головой в руку колдуна и с тихим недовольным писком поднимает лапку, указывая ей на пустующие стулья. – Они скоро будут дома, булочка, – обещает Юнги, но теперь сквозь его улыбку проглядывается что-то усталое и угрюмое, когда он откидывается на спинку стула, – Джун и Джин-хён ушли незадолго до рассвета. Тварь из Тёмного Леса снова напала на одно из северных поселений. Чимин вздрагивает, его рука машинально тянется к нижней части живота, где находятся шрамы, оставшиеся после встречи с тёмной тварью. Острые когти вендиго разрезали кожу как масло, и то, что тварь не нанесла ему слишком глубокую рану с первого удара, и обошлось без каких-либо внутренних повреждений – настоящее чудо. Намджун же, в свою очередь, не дал вендиго ещё одной возможности нанести второй удар, сразу же набросившись на чудовище, а Сокджин тут же подхватил Чимина и быстро отвёл их обоих в безопасное место. Поэтому Чимин не был свидетелем того, насколько яростной может быть магия Намджуна, он только слышал. И это были адские вопли того проклятого существа, когда то умирало, и Чимин чувствовал, как лес дрожал вокруг них. Он не видел Намджуна тогда, но и этого было более чем достаточно. Его раны горели огнём даже после того, как Намджун обработал их и соединил разорванную кожу вместе. Ему сказали, это был остаточный след магии вендиго. Чимин несколько дней провалялся в лихорадке, мучимый реалистичными ночными кошмарами и свернувшийся клубочком вокруг Сокджина, который глоток за глотком вливал в него целебные тоники и наваристые бульоны. Весь этот пережитый ужас настолько глубоко впечатлил Чимина, что тот и думать забыл о том, чтобы ещё хоть раз слишком далеко забрести в старый лес. Если бы хёны не догнали его вовремя, если бы прибыли хоть на секундочку позже, Чимин уверен, что вендиго сожрал бы его сердце. С того дня он всегда чувствует нервное трепетание в груди всякий раз, когда слышит, что Джин и Намджун ушли в Тёмный Лес. Чимин знает, что его хёны намного сильнее любой твари, которая живёт в этом жутком месте, но его разум любит издеваться над ним, создавая самые страшные образы. А потому успокаивается он лишь тогда, когда его хёны возвращаются целыми и невредимыми. – Где Хосоки-хён? – озабоченно спрашивает Тэхён, беря блюдце, уже приготовленное для Чонгука, с нарезанными ягодами и свежей зеленью и ставя его перед кроликом. Юнги ободряюще улыбается: – Хоби уже поел. Он недавно вышел, чтобы проверить периметр, но надолго он не задержится, – колдун кладёт руку на колено Чимина и успокаивающе сжимает, явно догадываясь, какие мысли сейчас того одолевают, – Всё будет хорошо, ангел. Джун уже связался со мной, никто не пострадал. Они остались, чтобы помочь укрепить границу поселения, поэтому они задержались больше, чем обычно. Чимин чувствует, как напряжение понемногу оставляет его, и ему удаётся выдавить слабую, но благодарную улыбку для Юнги, который в последний раз похлопывает его по колену, а затем протягивает руку, чтобы снять крышку с серебряного блюда, где находился приготовленный завтрак. Юнги выкладывает на тарелку Чимина яйца, бекон и грибы. – Мне нужно, чтобы вы трое оставались со мной внутри, пока остальные не вернутся домой, – говорит им Юнги, поворачиваясь к Тэхёну, чтобы положить еды и ему тоже, – Ваши обязанности могут подождать. Не выходите из дома, даже если снаружи будет Хоби. Обещайте мне. Тэхён и Чимин тут же соглашаются. Это старое правило, которое установил для них Намджун с самого их первого дня здесь, когда они переехали в поместье несколько лет назад. Территория поместья хорошо охраняется, но бывает так, что на участок забредают дикие кабаны или горные львы, хотя Хосок всегда быстро прогоняет их обратно в лес. Тем не менее, Намджун ясно дал понять, что если его нет дома, чтобы лично присмотреть за ними, они должны оставаться в безопасности в доме. Особняк может защитить их практически от каждой опасности, которая может подстерегать их в отсутствие колдуна. Если вдруг целая стая вендиго выберется из Тёмного Леса, каким-то образом сумеет преодолеть несколько километров по старому лесу и окажется недалеко от их поместья, то дом ни за что не позволит этим чудовищам коснуться даже ступеней крыльца. Магия Сокджина вплетена в каждый кирпич здания, а мощные защитные чары, которые Намджун наложил вокруг дома, эффективно обезвредят любое порождение тьмы. Хотя шанс того, что хоть что-нибудь или кто-нибудь сможет пробраться мимо Хосока, ничтожно мал, тем более с учётом того, что в отсутствие Намджуна оборотень был особенно внимателен. Почувствовав себя лучше, Чимин принимается за завтрак, пока Юнги и Тэхён отвлекают его разговорами ни о чём. Только собирая кусочком хлеба остатки яичного желтка, он замечает, что блюдце перед Чонгуком остаётся нетронутым. Крольчонок лежал на животе, положив голову на передние лапки, и глядя на еду без особого интереса. – Куки? – пробует Чимин, – Что такое, ты не голоден? Кролик качает головой, а Тэхён воркует рядом, нежно поглаживая пальцами мягкие ушки кролика. – Я знаю, ты уже устал всё время есть одно и то же, – с сочувствием говорит он, – Но тебе нужно съесть хоть что-нибудь, детка. Парочку ягод? Ради меня? Кролик снова упрямо качает головой, и Тэхён тянется к горшочку с мёдом, зачерпывая немного пальцем (если бы Сокджин это увидел, он был бы жутко возмущён, потому что ползти пальцами в еду – не по правилам этикета) и поднося его к Чонгуку с хитрой улыбкой. – Хёну знать об этом необязательно, – заговорщически шепчет он, и Чимин видит, как Юнги прячет улыбку за своей чашкой, – Вот, булочка, немного сладкого, чтобы начать день. Подёргивая носом, Чонгук принюхивается к предложенному угощению, а потом резко отворачивается, снова укладывая голову на лапки с тихим вздохом. Улыбка Тэхёна пропадает, и он быстро и неуверенно переглядывается с Чимином, а потом наклоняется к кролику поближе. – Что случилось? – спрашивает Тэ, поглаживая Чонгука свободной рукой и снова пытаясь предложить ему мёд, – Я думал, что мёд твоё любимое лакомство? Кролик снова отворачивается, на этот раз издавая протестующий писк. Тэхён убирает руку, хмурясь в беспокойстве и замешательстве, и сам слизывает мёд с пальца, молча разглядывая кролика. Юнги рядом с ним выглядит менее настороженным, но в его взгляде ясно читается беспокойство. Он ставит чашку на стол и тянется к Чонгуку, осторожно беря кролика в ладони и поднимая его на уровень глаз. – Крольчонок, взгляни на меня на минутку, – тихонько произносит Юнги, и Чонгук послушно поднимает голову, чтобы взглянуть на колдуна, – В чём дело, милый? Тебе нехорошо? Ты съел что-то, что не должен был? Это справедливый вопрос. Пару дней назад Чонгук, слишком уставший от того, что на протяжении двух недель он ел только овощи и фрукты, умыкнул ароматный кусочек колбасы из оленины с тарелки Чимина во время ужина, пока никто не видел, и к тому времени, когда остальные сообразили, что именно произошло, Чонгук успел сжевать больше половины. Кролик был жутко раздражён, когда колбасу тут же конфисковали. Он негодующе топал пушистыми задними лапками и упрямо воротил нос, когда перед ним снова поставили блюдце с овощами, вот только, к сожалению, вскоре Чонгуку пришлось пожалеть о своём опрометчивом решении. Спустя какое-то время после ужина кролик начал издавать поистине душераздирающий тихий писк, ворочался с боку на бок и тяжело дышал, мучаясь от ужасной боли в животе. Намджун и Джин тут же принялись исправлять ситуацию, тщательно отмеряя дозы успокаивающего тоника, но Чонгуку полегчало только тогда, когда его наконец стошнило полупереваренным ужином. И большую часть ночи он провёл прижимаясь к груди Намджуна, время от времени начиная прерывисто дышать, изо всех сил жалея себя. Нет нужды говорить, что с того момента они очень пристально следили за тем, что кролик ест, помня о том, что у Чонгука есть пренеприятнейшая привычка не учиться на своих ошибках вовсе, и, скорее всего, он повторит их. – Нет? – уточняет Юнги, и Чонгук снова кивает, на этот раз более активно. Взволнованный взгляд колдуна смягчается, а сам он наклоняется ближе, чтобы оставить на носу кролика поцелуй. – Хорошо, – уступает он, – Тогда, что насчёт того, чтобы взять твой завтрак с собой? Уверен, через некоторое время ты точно проголодаешься. Юнги встаёт из-за стола, прижимая кролика к груди, а потом тянется к нетронутому блюдцу с нарезанными фруктами и зеленью. Но уже направляясь к двери, Юнги оборачивается к Чимину и Тэхёну. – Присоединяйтесь ко мне в библиотеке, когда закончите здесь, птенчики. Мы начнём с повторения темы нашего предыдущего урока по переходным заклинаниям, – Я надеюсь, вы прочитали те главы, которые я сказал. Чимин смотрит на Тэхёна широко раскрытыми глазами, потому что, чёрт побери, он знал, что они вчера вечером забыли что-то сделать. Они оба потеряли счёт времени, играя с Чонгуком и проверяя, насколько далеко может прыгнуть кролик; они с каждым разом отступали от кровати дальше и дальше, готовые поймать Чонгука, когда тот прыгал с края матраса. Энергия кролика, казалось, была неисчерпаемой, они так развлекались большую часть вечера, пока Сокджин не пришёл пожелать им спокойной ночи и не застал их всех за происходящим: подушки и мягкие одеяла были раскиданы по полу, а сам Чонгук готовился спрыгнуть с верхушки одной из четырёх стоек балдахина. При помощи магии Джин снял кролика с его насеста, а потом прочитал всем троим лекцию касательно их безрассудства, и не забыл упомянуть о том, насколько опасно было то, чем они занимались. А также отругал Тэ и Чимина за то, что они подстрекали Чонгука нарушить установленное для него правило – никаких прыжков с мебели в обличье кролика. А для того, чтобы предупреждение Сокджина лучше усвоилось, он перегнул через колено сначала Тэхёна, а потом и Чимина, и отвесил им с полдюжины быстрых шлепков. Скорее в качестве предупреждения, нежели в качестве настоящего наказания. После Джин поцеловал их, пока те дулись, и уложил в постель (Чонгук устроился на подушке между Тэ и Чимином). А потом Сокджин рассказал им несколько историй про них с Намджуном и об их шалостях, которые заводили их в неприятности в юности. Вскоре ученики заснули с улыбкой на губах и теплом в сердце. И никто из них даже не подумал о своих незаконченных уроках. – Если вам надо освежить память перед уроком, – добавляет Юнги уже в дверях, с весельем глядя на них, – я уверен, что мы с Куки найдём чем заняться следующие полчаса-час. Когда колдун удаляется, в кухне на мгновение повисает тишина, а потом Тэхён тут же запихивает в рот оставшуюся половину кекса, и двое юношей вскакивают со своих мест, поспешно собирая тарелки.

***

Чонгук чувствует такую сонливость. Он знает, что, наверное, ему стоит хотя бы попробовать позавтракать, но аппетита у него нет совершенно, даже мёд, предложенный Тэхёном, не вызвал привычного интереса. За последние пару недель он настолько привык к обличью кролика, что сейчас с уверенностью мог сказать, что с ним что-то… не так. Он понимает, что это «не так» не какая-то вполне легко решаемая проблема в виде простой усталости и плохого настроения, он не может избавиться от ощущения, что проблема кроется несколько глубже. Кролик, изо всех сил стараясь не закрывать глаза, мирно устроился в гнёздышке, которое соорудил для него Юнги из своего вязаного кардигана. Мягкая ткань пахнет колдуном, листьями мяты и ромашковым чаем, и Чонгуку, зарывшемуся в её складки, думается, словно он уютно прижимается к сильным рукам Юнги, пусть он и может видеть, что тот находится в другой стороне библиотеке, занимаясь с Чимином и Тэхёном. Юнги оставил его с открытой книгой и ягодами на блюдце, но Чонгук не может найти в себе сил прочитать хотя бы одно предложение, что совсем на него не похоже. Обычно он любит учиться. Обычно он любит есть. С ним точно что-то не так сегодня. – Хён! – радостно кричит Тэ, когда дверь в библиотеку распахивается и на пороге появляется огромный чёрный волк. Волк закрывает дверь задней лапой, подходит к столу из красного дерева и бодает Тэхёна головой в бедро. Тот хихикает, когда ножки его стула скрежещут по половицам. Тэхён отбрасывает перо и быстро обнимает гигантского волка. Юнги раздражённо выдыхает, отрываясь от работы с Чимином и видя, что другой ученик отвлёкся. – Хоби, – ворчит колдун, на что тот фырчит и выбирается из объятий Тэхёна, облизывая напоследок его лицо. Потом движется вокруг стола, чтобы проделать то же самое, но уже с Чимином, который реагирует так же, как и Тэхён. Юнги тянется к перевязанной пачке пергамента и игриво бьёт ею волка по голове, пока Чимин хихикает и извивается под радостными поцелуями волка. – Ты оказываешь дурное влияние, – обвиняющим тоном произносит Юнги и снова легонько шлёпает оборотня, – Хватит отвлекать моих учеников. Хосок аккуратно прихватывает конец пачки пергамента зубами и отбирает её у колдуна, откидывая потом в сторону, чтобы беспрепятственно подскочить ближе к Юнги и, уперевшись лапами в его плечи, оставить слюнявый приветственный поцелуй на щеке. – Эй! – протестует Юнги, но не может удержаться от улыбки, которую он пытается замаскировать под недовольство, и отталкивает от себя волка, – Иди поиграй с Куки, жуткое ты создание. Чонгук, даже не приподнимая головы, спокойно наблюдает за творящейся вакханалией из своего уютного гнезда, приятно пахнущего хёном. После слов Юнги Хосок оборачивается в сторону Чонгука и бежит к нему через библиотеку, радостно виляя хвостом. За эти две недели они с Хоби постоянно играли вместе. Обычно это или догонялки, или прятки. Куки, будучи малюсеньким кроликом, мог очень хорошо прятаться: он забирался в туфли, комоды и карманы плащей. И пусть волк обладал очень острым чутьём, которое никогда его не подводило, это не мешало Чонгуку с неугасаемым энтузиазмом пытаться оставаться незамеченным, как можно дольше. Но игры с Хосоком, когда они оба в животной форме, хороший способ для них, куда можно деть энергию, чтобы потом вместе вздремнуть. И в любой другой день он бы уже бросился прочь, а Хосок погнался бы за ним. Но сегодня? У Чонгука правда нет никаких сил на игры. Когда Хосок останавливается прямо перед низким столиком, на котором располагается гнездо из кардигана Юнги, волк перестаёт вилять хвостом, навостряет уши и пристально разглядывает кролика. Оборотень тихо урчит и наклоняется, мягко тыкается холодным носом в уши Чонгука, тот только сонно моргает, покачиваясь от движений волка. Хосок взволнованно скулит и проходится горячим языком по мягкой шёрстке кролика, а потом снова поддевает его носом, шумно дыша, водя носом по тельцу кролика, видимо, по запаху пытаясь определить, что не так. Чонгуку интересно, пахнет ли он так же устало, как чувствует себя. Волк отстраняется, воздух вокруг него рябит. Чонгук снова моргает, а затем перед ним появляется Хосок в своём человеческом обличье, он приседает перед ним и тянется к свернувшемуся в гнезде-кардигане кролику. – Всё хорошо, – заверяет его Хосок, нежно проходясь пальцами по шерсти кролика, – Всё хорошо, всё будет хорошо. Хён! Юнги в мгновение ока оказывается позади них, приседая на корточки рядом с Хосоком, и озабоченно хмурится: – Чёрт. Уже пора? Хосок кивает и осторожно берёт Чонгука на руки вместе с кардиганом, прижимая его к груди. – Мы не сможем сделать это без Намджуна. – Я свяжусь с ним, – Юнги резко поднимается, направляясь к закрытому тканью хрустальному шару на пьедестале у окна, – Тэ, детка, нам понадобится тёплое молоко и мёд, а ещё столько одеял, сколько ты сможешь принести. Чонгук кидает взгляд на Тэхёна – тот бледный и с расширенными глазами резко кивает и чуть не спотыкается, когда бежит прочь из библиотеки. Юнги, уже сорвавший ткань с хрустального шара и отбросивший её в сторону, смотрит на Чимина. – На самой верхней полке, в шкафчике с лекарствами, в кабинете Сокджина стоит бутылка восстанавливающего тоника, – говорит Юнги Чимину, – Помнишь, как он выглядит? Чимин неуверенно кивает, обеспокоенно бегая взглядом по Юнги и Чонгуку. – Хорошо. Принеси мне его. Юнги прикрывает глаза и сосредоточенно морщит лоб, водя рукой над слабо светящимся полупрозрачным шаром. Чонгук чувствует, что его, наверное, должно беспокоить их странное поведение, но сейчас всё кажется таким нереалистичным, он ощущает странную отстранённость, продолжая разглядывать хёнов. Всё, что имеет значение – это усталость. Растущая с каждой минутой, всепоглощающая, она охватывает каждую клеточку его тела, и он едва может держать глаза открытыми. – Всё хорошо, я рядом, – продолжает твердить Хосок, устроившись на полу и скрестив по-турецки ноги. Он всё также продолжает прижимать завёрнутого в кардиган Чонгука и нежно гладить его по ушам, – Оставайся со мной, детка, только не засыпай. Он старается, правда старается, но время идёт, а усталость становится только больше и больше. Чонгук уже чувствует, что он готов вот-вот сдаться. Он начинает чувствовать, что погружается в сон, когда ветер яростно стучит в окна библиотеки, а потом ставни распахиваются, и сильный порыв ветра врывается в комнату, заставляя листья пергамента взметнуться в воздух. Что-то с глухим стуком приземляется на половицы, а затем Чонгук чувствует, как чьи-то нежные руки отрывают его от груди Хосока, и, ох, он узнаёт этот запах. – Хён здесь, – шепчет Намджун, нежно целуя Чонгука между ушек, пока тот изо всех сил старается держать глаза открытыми, – Не бойся, мы знали, что рано или поздно это произойдёт. Заклинание трансформации, наконец, начинает ослабевать, но для того, чтобы оно спало, твоей магии пока что недостаточно, а потому заклятье начало черпать силы из твоей жизненной энергии. Хён поможет тебе вернуться в прежнее тело. Вернуться в прежнее тело? В человеческое? О, наконец, слава богу. Намджун вынимает Чонгука из кардигана и баюкает его между сложенных лодочкой ладоней, тепло и ободряюще улыбаясь ему. Сокджин сидит на коленях прямо позади него с напряжённым и обеспокоенным выражением на лице, которое вмиг становится бесстрастным, стоит Сокджину заметить, что Чонгук смотрит на него. – Может быть немного неприятно, – предупреждает Чонгука Намджун, прежде чем мягко подуть на него. Чонгук моргает, чувствуя лёгкое дуновение воздуха, его нос подёргивается, а затем он тихонько, по-кроличьи, чихает. И в ту же секунду Чонгук ощущает, как его кожа вдруг становится слишком тесной, а голову словно в тисках зажали. И Чонгуку это не нравится, совсем не нравится, это всего од… В следующую секунду он заваливается назад, но не падает на пол, так как его тут же ловит несколько пар рук и он оказывается прижатым к груди Намджуна. Так чудесно, невероятно снова быть человеком. – Я с тобой, детка, – выдыхает Намджун, крепко обнимая его и зарываясь пальцами ему в волосы, и прижимает голову Чонгука к своему плечу, – Добро пожаловать обратно. Глаза Чонгука наполняются слезами, которые тут же стекают по щекам, когда он крепче сжимает тунику колдуна дрожащими пальцами – руки, у него снова есть руки – и глубоко и прерывисто дышит, а озноб бьёт его обнажённое тело. Несколько пар рук касаются его, Джин что-то шепчет ему на ухо, целуя в висок, Юнги хвалит его, потирая рукой дрожащие плечи, Хосок затягивает ноги Чонгука с холодного деревянного пола к себе на колени. – Куки! Он находит в себе силы, чтобы приподнять голову, и сквозь слёзы он различает Тэхёна и Чимина, несущихся к нему через всю библиотеку. Капли молока выплёскиваются через края чашки, когда Тэхён падает на колени рядом с ними. Юнги быстро забирает чашку у Тэхёна, чтобы спасти ещё оставшееся внутри молоко. Тэхён с радостными воплями бросается на Чонгука, роняя стопку одеял на пол. Чимин, который был чуть позади, всё ещё сжимает бутылку со слабо светящимся зельем внутри, когда почти валится сверху на Тэхёна, присоединяясь к объятиям. – Милые, поосторожнее, – суетится Джин, мягко подталкивая шумную парочку назад и попутно разворачивая одно из одеял, чтобы плотно завернуть в него дрожащее тело Чонгука, – Он и так слишком слаб. Чонгуку всё равно, что всё его тело ноет с головы до ног, он просто счастлив, что у него снова есть пальцы. Он отпускает тунику Намджуна и усилием воли тянется руками к Тэхёну и Чимину. Так много времени прошло с тех пор, когда он мог обнимать их и чувствовать тепло их тел напротив своего, так что ему необходимо их обнять. – Пожалуйста, – хрипит он, и, боже, его голос звучит просто ужасно: охрипший и едва ли громче шёпота. Впрочем, после двухнедельного вынужденного молчания, вероятно, именно этого и следовало ожидать. Тэхён и Чимин снова прижимаются к нему, на этот раз чуть более осторожно, и Чонгук обхватывает их руками так крепко, как только может, игнорируя напряжение в ослабленных мышцах. Он только закрывает глаза, наслаждаясь восхитительными ощущениями. Он так сильно скучал по этому. Так сильно. Они дают ему прижиматься к ним и плакать. Пальцы Намджуна всё также успокаивающе расчёсывают его волосы, а руки Хосока массируют его голени через одеяло. Они сидят так ещё какое-то время, пока у Чонгука наконец не кончаются слёзы (или, точнее сказать, пока у него не остаётся сил, чтобы плакать дальше), и он просто икает, зарывшись носом в шею Чимина. Так приятно выплакаться спустя такой длительный промежуток времени. Было так ужасно не иметь возможности как следует дать волю слезам. Чонгук слышит тихий хлопок, когда Сокджин откупоривает бутылку. Он отрывает голову от груди Чимина и видит, как Сокджин осторожно выливает восстанавливающий тоник на маленькую серебряную чайную ложку. Несмотря на боль во всём теле и жуткую усталость, Чонгук всё равно морщится при виде этого. Ему доводилось принимать это зелье прежде, и он прекрасно помнит, какое оно на вкус. И почему самые эффективные лекарства всегда имеют отвратительный вкус? Джин, замечая, как его лицо кривится от отвращения, издаёт смешок. – Не строй такое лицо, малыш, – упрекает ведьма, но он продолжает улыбаться, а в глазах так много любви и облегчения, что Чонгук чувствует такое приятное тепло в груди, – И ты выпьешь лекарство, как примерный кролик. – Хочешь я зажму тебе нос, Кук? – невинно предлагает Тэ, слегка отстраняясь назад и с ухмылкой глядя на него, но всё ещё не выпуская Чонгука из рук, словно боясь, что, если он отпустит того, он снова превратится в кролика. Чонгук дуется, так как это кажется естественной реакцией, и потому что так и должно быть: он скучал по этому все эти две недели, в течение которых он мог только издавать тихий писк, не имея ни малейшей возможности полноценно участвовать в разговорах, чувствуя себя глупым безэмоциональным кроликом, коим, собственно, и был. Намджун усмехается и крепче обнимает его, целуя в макушку, пока Юнги аккуратно оттаскивает Чимина и Тэхёна назад в свои объятия, тем самым давая Джину подобраться ближе к Чонгуку. – Открывай рот, – подсказывает Сокджин, а Чонгук ломается ещё какое-то время, просто потому что он теперь может, но потом послушно приоткрывает губы. Лекарство ужасно горькое, а потом ещё и жутко обжигающее, стоит Чонгуку проглотить его, он тихо и недовольно стонет и снова морщится. Но Джин тут же подносит к губам чашку с тёплым, подслащенным мёдом, молоком, чтобы он смог, слава богу, перебить этот отвратительный привкус. – Медленно, – предупреждает Джин и забирает чашку, когда Чонгук начинает слишком быстро пить, но прежде чем он начинает возмущаться, Джин целует его, – Твоё тело и так прошло через многое, ты так только навредишь себе. Чонгук едва может сдержаться, чтобы не выпить всё одним махом. Наконец-то он может снова пить что-то кроме воды, и, чёрт возьми, вкус просто невероятный. Ему не терпится как следует подкрепиться, он хочет объесться мясом, картошкой, хлебом, пирогами и всем, что является жареным или сваренным. Больше никакой грёбаной травы. – Тебе стоит быть помедленнее, – говорит ему Намджун, нежно обхватывая пальцами подбородок Чонгука, заставляя его приподнять голову и встречаясь с ним глазами, – Долгое пребывание в обличье кролика отняло у тебя много сил. Твоя магия напрямую связана с твоими жизненными силами, поэтому нужно время, чтобы ты смог восстановиться. Следующие несколько дней тебе придётся провести в постели, малыш. Прежде он бы воспринял это как жестокое, пусть и необычное, наказание, но сейчас он чувствует себя настолько слабым, что сомневается, что будет в состоянии хотя бы встать без посторонней помощи. Так что провести какое-то время в кровати звучит замечательно… но только при одном условии. Чонгук снова впивается пальцами в ткань туники Намджуна. – Вы будете рядом? – хрипит он, бегая взглядом по остальным хёнам, всё также стоявшими рядом. Намджун улыбается, и на его щеках появляются ямочки. Он смотрит на Чонгука с неприкрытой нежностью, а потом наклоняется, целуя Чонгука в лоб. – А где же нам ещё быть.

***

Намджун улыбается, чувствуя знакомое присутствие на лестнице. Перо замирает над пергаментом, когда Намджун замолкает. Взмахом руки он отправляет перо обратно в чернильницу и заставляет наполовину приготовленное зелье исчезнуть. Это была просто ещё одна партия сыворотки вечного роста для сада Сокджина, ничего такого, что он не смог бы сварить заново в мгновение ока. Сейчас у него есть более важные дела. В виде одного конкретного ученика, который не спит в такой час. Так как ему пришлось ещё раз объяснить Чонгуку, что башня для него под запретом, если только самого Намджуна не будет внутри, поэтому он предполагает, что юноша, должно быть, пришёл, потому что искал его. Либо его догадка верна, либо Чонгук испугается, не ожидав, что он будет в башне. В таком случае колдуну придётся ещё раз поговорить с ним о правилах. Что будет настоящим позором, особенно учитывая то, что Чонгук вернулся в человеческое тело чуть больше недели назад, но за это короткое время уже успел нарваться на одно наказание. Когда Намджун слышит топот на винтовой лестнице, ведущей в башню, он удобно устраивается в кресле у камина, терпеливо ожидая появления своего малыша. Когда раздаётся тихий стук в дверь, Намджун мягко улыбается. Прекрасно. Значит, ученик действительно искал его, а не пытался пробраться туда, куда, как ему прекрасно известно, нельзя. – Проходи, – говорит он и взмахивает рукой, снимая запирающее заклинание и наблюдая, как массивная деревянная дверь со скрипом приоткрывается. Чонгук тихонько проскальзывает внутрь, одетый только в шёлковую ночную рубаху и хлопковые штаны. Он не спеша подходит, оказываясь в янтарном свете очага. Намджун приглашающе раскрывает объятия, и Чонгук тут же спешит к нему, падая в его руки и сворачиваясь калачиком на коленях колдуна с тихим вздохом. – Уже поздно, крольчонок, – шепчет он, гладя Чонгука по спине и крепче сжимая его в объятиях, – Не можешь уснуть? Чонгук качает головой и нежно целует шею Намджуна, зарываясь в неё носом. – Просто хотел увидеть тебя, – отвечает Чонгук. Его голос всё ещё восстанавливался и постепенно хрипота стала исчезать, а к настоящему времени от неё почти ничего не осталось, – Я же не помешал тебе? Намджун наклонятся, целуя юношу в лоб: – Даже если бы помешал, то я был бы не против. Ты же знаешь, я всегда рад своему малышу. Чонгук радостно улыбается ему, его мягкие щёки выглядят настолько тискательно, что Намджун не может удержаться, чтобы не ткнуть пальцем в одну из них с нежным смешком, а потом снова прижимает его голову к своему плечу. – Вообще-то, я хотел обсудить с тобой кое-что, – добавляет он, поглаживая затылок Чонгука, когда тот прижимается ещё ближе с вопросительным мычанием, – И пусть твой опыт с эликсиром трансформации не был далёк от идеала, всё же столь продолжительный период, который ты провёл в другом обличье, заставил твою магию адаптироваться. А у магии есть своя память. Хотя ты, возможно, этого ещё не чувствуешь, но ты многому научился за последние несколько недель. Поэтому есть смысл начать знакомить тебя с основными принципами трансформирующей магии, прежде чем приобретённые воспоминания начнут исчезать. Чонгук отстраняется с резким вздохом, очаровательно округлив глаза и в неверии таращась на Намджуна. – Ты действительно будешь учить меня, – с надеждой в голосе спрашивает Чонгук, – даже после того, как я нарушил столько правил? Намджун с трепетом в сердце нежно касается щеки Чонгука. – Ты ослушался меня, и с последствиями своего непослушания тебе пришлось жить целых две недели. Этот урок был куда труднее, чем тот, который я мог бы преподать тебе собственной рукой. Я не собираюсь наказывать тебя за проступок, вину за который ты уже искупил. Впрочем, – он ласково улыбается, – из тебя вышел очень очаровательный кролик. Чонгук обвивает шею Намджуна, крепко обнимая и шепча бесконечные благодарные «спасибо» ему в плечо. – Давай обсудим новый план твоих занятий завтра утром? – предлагает Намджун, поглаживая Чонгука по спине, – Уже поздно, милый. Маленьким крольчатам уже пора быть в постели. Прижав ученика к себе ближе, Намджун встаёт, без усилий поднимая Чонгука на руки, пока тот испуганно хихикает и хватается за его плечи. Боги, он такой милый. Намджун целует Чонгука в щёку, перехватывает его поудобнее и дует в сторону камина, чтобы погасить горящее там пламя, а потом покидает свой кабинет. Свечи и фонари гаснут позади него. Он замечает, что Чонгук молча разглядывает его, пока тот идёт по особняку, но как только он достигает восточного крыла, макнэ наклоняется и быстро чмокает колдуна в щёку, смотря на него с улыбкой и надеждой. – Можно я сегодня буду спать с тобой и Джин-хёном? Пожалуйста? Намджун улыбается ему в ответ и тут же меняет направление. Потому что, правда, когда он мог отказать своему кролику?