никогда не отдам

      Ты умерла шестнадцатого августа тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.       Я с трудом помню, как выбрался из того дома. Неудачники пытались поднять меня с бетонного пола, но я вцепился в твоё тело мёртвой хваткой. Я слышал их слова: «Она не здесь... Она больше не здесь», но не хотел отпускать тебя. Просто гладил по волосам и плакал, так, что веки стали для меня слишком тяжёлым грузом. Я не хотел, чтобы ты оставалась в этом страшном месте, но ребята убедили меня в обратном. Здесь твоё тело никто никогда не найдёт. Ты будешь считаться пропавшей, до тех пор пока всё внимание полиции и жителей не переключиться на кого-то ещё. А потом про тебя все забудут. Все, кроме тех, для кого ты стала кем-то больше, чем просто новенькой в старшей школе Дерри. Кроме меня, потому что я так и не смог забыть тебя. Но мы ошибались.       Я чувствовал абсолютно ни-че-го, когда неудачники привели меня на карьер. Мы все были в грязи, в ссадинах, а на моих руках до сих пор была твоя запёкшаяся кровь. Пытаясь уничтожить все следы от битвы, я хотел оказаться на дне и больше никогда не видеть этот мир, который отобрал тебя, и который так безжалостно делал мне больно. Ведь всё вокруг напоминало о тебе. Совершенно всё. Этот карьер был слишком сильным воспоминанием, слишком болезненным, и с большой вероятностью, если бы рядом не было бы ребят, я бы не выбрался оттуда.       Неудачники пытались быстро сообразить план, который мы вскоре заученно произносили при родителях и полиции. Я пытался цепляться за их слова, но в итоге безучастно пялился в одну точку, мыслями возвращаясь к тебе. Это навсегда стало моей зависимостью. Ты стала моей больной зависимостью.                    Это стало смертельным приговором: знать, что я больше никогда не смогу тебя обнять, никогда не смогу рассказать, как много ты для меня значишь, никогда не смогу признаться, что все закаты, которые мне суждено встретить, я бы хотел встретить с тобой.       Первые дни после твоей смерти стали для меня самым тяжёлым испытанием, потому что никто ничего не должен был знать. Я должен был играть роль человека, который не потерял смысл жизни. И я был на волоске от того, чтобы не показать своих истинных чувств. Первая ночь стала бессонной. Я хотел сбежать из Дерри и никогда больше не появляться здесь. Куда бы я не кидал взгляд, везде мелькало что-то, что напоминало о тебе, а следом и о том, что тебя попросту больше нет. Не поднимая глаз, я задвинул шторы и потом ещё не скоро смог их открыть, потому что напротив было твоё окно, в котором больше не загорался свет, из которого больше не доносилась твоя любимая музыка. Я подальше спрятал все свои рисунки, среди которых было что-то очень важное для меня. Но я просто не мог, не мог этого видеть. Я ещё долго не брал в руки карандаш, для того чтобы сделать очередной набросок. И я больше никогда не рисовал птиц.       Я знал, что это неизбежно, но когда на пороге моего дома появились твои обеспокоенные родители, вернувшиеся с путешествия, я чуть не сорвался.       — Я не видел её ни вчера, ни сегодня.       Вскоре, когда объявления с твоим фото висели по всему городу, мне уже можно было не притворяться. Почти. Я отдалился от ребят, хотя понимал, что этим делаю только хуже. Но я не мог видеть эти сочувствующие взгляды. Пытаясь убежать от них, я пытался убежать от тебя. Быстро шагая по школьным коридорам в одиночестве, я смотрел себе под ноги, прячась от других, но слыша твоё имя, произнесённое даже шёпотом, моё сердце вздрагивало каждый чёртов раз.       Как же это было глупо. Я вместе с кучой народа, ставшей поисковой группой, среди которых были наши друзья, твои родители, полиция этого долбанного города, ходили и искали тебя в лесу, на Пустоши... Но твоё безжизненное тело было в том грёбаном доме, среди кучи других. Ты была совсем не достойна такой участи.       Мне было больно видеть совсем маленький, но всё-таки огонёк надежды в глазах твоего отца и твоей мамы, ведь я знал правду. Но скоро и эта надежда разбилась вдребезги, оставляя глубокий шрам на сердцах родителей, потерявших единственную и любимую дочь. Им позвонили из участка, сказали, что нашли твоё тело и что им очень жаль.       Я ничего не знал до того момента, как в мою комнату не зашла мама. По её лицу пробежала слеза.       — Похороны будут завтра. Мне так жаль.       Я не понимал как это возможно. Твоё тело не могли найти. И я был в неведении до того момента, пока случайно не услышал разговор наших родителей. Миссис Хилл была разбита, опухшие раскрасневшиеся глаза выдавали бессонные ночи и непрерывные слёзы. Она зашла к нам перед похоронами, ведь моя мама была её близкой подругой, и рассказала обо всём.       Я сидел на лестнице, там где меня не было видно, и впитывал информацию, не веря своим ушам. Эйприл постоянно прерывалась на всхлипы, и я не заметил, как начал плакать вместе с ней. Слёзы падали на чёрные брюки и пиджак, в которых через час я стоял напротив твоего гроба.       — Мы приехали в участок и нам показали её тело. Боже, это так ужасно, моя бедная девочка... Полиция сказала, что её убил Генри Бауэрс, который был в розыске из-за убийства своего отца. Шерифа. Он перерезал глотку собственному отцу. Поэтому они все там стояли на ушах. Его нашли на дороге у какого-то заброшенного дома на окраине. Он держал её на руках. А когда за ним приехали, он твердил какую-то чушь. Якобы её убил какой-то клоун. Свихнулся. Я не понимаю, за что он так с моей девочкой. Почему именно она? Она же ничего плохого никому не сделала. Я не знаю, не знаю, как жить без неё дальше, Андреа. Медэкспертиза показала, что она умерла неделю назад, как раз в тот день, когда и шерифа нашли мёртвым. Сказали, что скорее всего она просто попалась под горячую руку. Этого психа упекли в психушку, и я надеюсь, он сгниёт в ней. Моя малышка...       Гроб был закрыт. Твоё тело было не в том состоянии, чтобы позволить увидеть его. Но, боже, я бы отдал всё, чтобы увидеть тебя снова. Пока священник произносил свою речь, я крутил розу в своих руках, пытаясь сдержаться. Шипы впивались в кожу, но я ничего не чувствовал. Миссис Хилл еле как держалась на ногах, уткнувшись в плечо мужа. Я видел как он сам был сломлен, но держался только ради неё. Мои руки тряслись, когда я подходил и аккуратно укладывал цветок на лакированную поверхность.       — Прости меня, Джинни.       Никто меня не услышал. Когда все уже расходились, я стоял и не мог сдвинуться с места. Но кто-то положил руку на моё плечо, и я вздрогнул. Подняв голову, я увидел своего друга, а за ним и остальных неудачников, которых всё это время старался избегать. На их лицах было тоже самое. Боль утраты.       — Я в кошмарном сне, Рич.       Друг молча обнял меня. Впервые Балабол не смог найти слов. Друзья предложили мне остаться вместе в тот вечер, но я отказался, сославшись на то, что устал. Я действительно устал. На самом деле, с тех пор, мне и правда постоянно снились кошмары. Дом на Нейболт. Клоун. Ты. Последний поцелуй и вдох. Поэтому я не мог нормально спать. Синяки под глазами стали чем-то постоянным.       В тот вечер я впервые за это время вышел на крыльцо и непроизвольно посмотрел на твоё. На этом месте ты впервые поцеловала меня. Если бы я знал, что у нас будет так мало времени, я бы сделал это раньше. Но уже поздно. Больше нет никаких нас. За эти дни я выплакал все слёзы и внутри осталась лишь пустота. Я был одинок и никто не мог исправить это. Взглянув на тёмное небо, я сначала удивился, но когда ко мне пришло осознание, уголки губ слегка поднялись вверх. На нём не было тех бесчисленных звёзд, которые ты мне показала. Лишь одна яркая звёздочка. И тут я понял, что сердце всё равно подскажет, что ты шепчешь по ту сторону Вселенной.       В сентябре того года мы встретились с неудачниками и поклялись, что через двадцать семь лет, когда Оно вернётся, мы уничтожим его навсегда. Мы отомстим за тебя. Это был выпускной год. Я поступил в колледж в Атланте и собирался уезжать. Чемоданы уже были собраны, но я не мог уехать, не попрощавшись.       В моих глазах отражался надгробный камень. Положив рядом с ним цветы, я опустился рядом.       — Привет, Джинни. Мне пора уезжать. Я не знаю вернусь ли сюда когда-то, но обещаю, что точно отомщу за тебя. Я так скучаю. Ты снишься мне каждый день. Мне снятся твои слова: я всегда буду рядом. И я знаю, что ты рядом. Чувствую. На душе так пусто, когда я просыпаюсь и понимаю, что всё было сном. Но зато мы вместе хотя бы там. Я люблю тебя.       С каждым днём воспоминания о Дерри угасали, все, кроме тех, что были о тебе. И спустя столько лет, я всё ещё помнил твой голос. Сны не давали мне его забыть. Я видел тебя в своих картинах. Ночное небо и одинокая звезда. Карьер. Свет в окне. С тех пор, за эти дни... никто не похож на тебя.       Сидя в своём кабинете, перебирая рабочие бумаги, я услышал звонок своего мобильного и невольно вздрогнул из-за внезапного звука. Номер был не определён.        — Да?       — Это Майк?       — Кто, простите?       — Майк Хэнлон. Из Дерри.       Сердце пропустило удар. Но я был готов к этому звонку.       — Майк? Боже, прости. Да, привет. Даже не знаю почему я... Давно не виделись.       — Давно. Двадцать семь лет.       — Оно вернулось, да? Ты ведь поэтому звонишь?       — Всё началось снова. Происходят страшные вещи.       — Ты обзвонил остальных? Они приедут?       — Мы дали клятву. Ты помнишь? Когда ты приедешь? Времени мало.       — Завтра.       — Хорошо. До скорого, дружище.       Тяжело вздохнув, я облокотился на чёрное кресло и потянулся за своим бумажником. Среди купюр и различных карт лежало маленькое фото, потрёпанное временем, но такое тёплое и родное. Двое счастливых подростков. Твоя лучезарная улыбка. Русые волосы, спадающие на хрупкие плечи. Я целую тебя в щёку.       Было так странно снова возвращаться в Дерри. Но чем больше я там находился, тем больше вспоминал, тем больнее мне становилось. Неудачники, которых я помнил, теперь были совсем не неудачниками. Взрослые люди, добившиеся многого. Но внутри каждого я до сих пор видел того самого подростка. Ричи так и не перестал быть Балаболом. Эдди так и остался параноиком. Беверли всё ещё оставалась смелой. Бен до сих пор был в неё влюблён. Внутри каждого всё ещё сидел осадок от событий прошлого.       Нам пришлось разделиться для поиска артефактов для ритуала. Напоминания о прошлом. Я знал куда идти. Родители не догадывались, что я в Дерри, но радостно встретили меня. На их лицах уже были морщины, они, разумеется, постарели. Я зашёл в свою комнату и понял, что почти ничего не поменялось с тех пор, как я уехал. Будто я и не уезжал. Твои родители здесь давно не жили. Переехали много лет назад, и я не знаю, что с ними сейчас. В твоём доме поселилась новая семья. В твоём окне всё также горел свет, но уже не для тебя. Перебирая свои старые рисунки, я наконец-то нашёл нужный.       — Дженнифер.       Вот и мой артефакт.       — Обратим свет во тьму! Обратим свет во тьму!       Всё шло по плану. Нам казалось, что всё идёт по плану. Но Пеннивайз явился и убедил нас в обратном.       — Ваш глупый план не сработал! Расскажи им почему, Майк!       — Я двадцать семь лет ждал вас! Я жаждал вас! Я скучал по вам! Я ждал этого самого момента! Пора летать!       Мы бежали, уносили ноги от приближающегося монстра. Прятались в лабиринтах пещеры и снова видели кошмары наяву. Ричи видел мёртвые огни и почти умирал, но Эдди спас его.       — Я кажется грохнул его!       Я знал, что это не конец. Не конец Оно. И не конец ребят. Лишь мой. Я знал, что не выберусь отсюда.       Секунда и Пеннивайз бы проткнул тело Эдса насквозь. Я закрыл его собой и полетел в очередную пещеру. Слышал крик ребят и их приближающиеся шаги. Кровь сочилась из раны и стекала вниз, оставляя след, пока друзья тащили меня по тоннелю.       — Ты спас меня, Стен!       Я видел как погасли мёртвые огни, как сердце Оно перестало биться. Я наконец-то успокоился и закрыл глаза.       Когда открыл их снова, то невольно зажмурился. Яркий свет солнца ослепил меня. Привыкнув, я отодвинул руку от лица и обнаружил, что она изменилась. Будто я снова... Оглядевшись, я понял, что сижу на крыльце знакомого мне дома. Поднявшись, я посмотрел на отражение в окне. Мне не кажется. Я снова семнадцатилетний подросток.       — Стен.       Нет. Не может быть.       Я медленно развернулся и увидел тебя. Такую настоящую, словно двадцать семь лет назад.       — Я боялась увидеть тебя в этом месте. Боялась. Но так ждала.       Тогда я полностью всё осознал. Странно, но я почувствовал радость и облегчение. С опаской дотронувшись до твоего лица, я почувствовал мягкость кожи. Твои русые волосы щекотали мою ладонь. Я прижал тебя к себе и почувствовал запах вишни. Мой любимый запах. Ты обвила мою шею и я понял, что ждал этого момента все эти годы.       — Я так скучал.