Замëрзшее сердце фальшивой Милости

      Зачастую случается, что люди что-то теряют. Мелкие ли вещи, которые и ценности особой не несли, деньги, что-то памятное сердцу; теряют желание бороться, близких людей, а иногда и самих себя. Таких Чайльд видел не раз, и это настолько жалкое зрелище, что даже отчасти пугало.       Впрочем то, с чем столкнулись они, выходило на новый уровень... Бредовой абсурдности.       «Царица пропала», — объявил Первый предвестник с самого начала, не выбивая воздух из лёгких, но буквально простреливая голову насквозь каждому из собравшихся. А здесь их было девять, как и вчера. Только вот, пускай атмосфера и перестала быть траурной, но оттого лучше не становилась.— «Должен ли я говорить, что нам незамедлительно необходимо начать её поиски?»       И, стоило этим словам упасть каменными плитами, прокатиться по ледяному залу эхом — начался отсчет чего-то тревожного, незримого и готового взорваться в любой момент.       Окружающая действительность с каждой минутой все больше начинала напоминать фарс. Тарталья наблюдал за балаганом, в который превратилось экстренно созванное совещание и испытывал смешанные чувства. Смятение внутри балансировало между несвойственным ему ужасом и настоящим забавлением над ситуацией.       Во-первых, в кои-то веки, причиной творящегося хаоса был не он и даже не вышедший из под контроля эксперимент Дотторе. Во-вторых, сама причина собрания могла ввести в ступор кого угодно, а Синьора, будь она жива, уже бы свирепствовала и бранилась, забыв про свой образ холодной леди. Не представить эту едва ли не сюрреалистичную картину было не в его силах, и не смел он отмахиваться от такой возможности. Возможно, так проявлялся его шок, раз он начал думать о подобного рода глупых вещах.       Они умудрились просрать Архонта. И, блять, не чужого, что можно было хоть как-то понять, а своего собственного.       Так что да, Тарталья понимал прединфарктное состояние Пьеро, которое тот силился не показывать.       Как оказалось, не все разделяли то вымораживающее непонимание, что буквально ощущалось в воздухе и давило на плечи каждого призрачной ношей. У некоторых уже было своё мнение на этот счет: — Возможно ли, что она не пропала, а сбежала сама? — Объявила Арлекино то, что рассматривал и Тарталья, и наверняка, кто-то помимо него из присутствующих. Едва ли Архонт мог просто пропасть. Сценарий с похищением же казался невозможным. — В таком случае, имеют ли её поиски смысл? Может быть, вы забыли, но я вам напомню — первостепенной задачей организации всегда стоял поиск гнозисов. И даже в отсутствии Царицы мы не должны забывать об этом.       Что же... Она, очевидно, перегнула палку. Не будь ситуация настолько колюще-острой, Чайльд бы присвистнул подобному хамству. — Мне кажется, или ты рассуждаешь неправильно, голубка.       Глаз Колумбины — как и всегда — не было видно под навесом ажурной, точно края снежинки, маски. Впрочем, если бы они были открыты, то смотрели в упор на Арлекино, с едва сдерживаемой убийственной яростью, что так умело пряталась за слоями из шелкового голоса и бархатных интонаций. — Я бы даже сказала, что это похоже на слова предателя. Неужели тебя не заботит жизнь твоего Архонта?       От улыбки Колумбины у Тартальи возникло ощущение, что его органы ощупывают, оглаживают тонкими пальцами изнутри. Не нанося вред, но давая четко понять: «Лишнее действие, слово, вздох, и я вырву твои легкие к чертям собачьим, да так, что грудная клетка будет с мясом вскрыта всем на обозрение». Чайльд даже порадовался, что её гнев был направлен не на него.       Другие Предвестники, отмершие от оцепенения из-за шокирующей вести, наблюдали, но пока не вмешивались в происходящее. Вполне мудрое и удобное решение.       Арлекино звонко цокнула языком, и Тарталья подивился тому, как в этом простом звуке можно было соединить недовольство и хищный, приглушенный полурык. — Я говорю как есть. — Обрубила резко, разнясь с играюще-дразнящим тоном Колумбины. — А не занимаюсь подстрекательством, в отличие от других.       Вероятно, это было последней каплей в океане, что огромным ледяным цунами приближался к ним с самого начала собрания.       Из тишины, которую нарушали только две девушки, начали подниматься голоса других Предвестников. Не с такими же дерзкими словами, как у Арлекино, и не такими громкими, как у Колумбины — у них хватало ума не усугублять ситуацию — но достаточно твердыми, чтобы согласиться с заявлением о возможном бегстве и принять сторону поисков архонта.       Наблюдая за препирающимися Предвестниками, Тарталья испытывал ещё одно чувство. Усталость. Самая настоящая заебанность, которая накапливается со временем; с каждым заданием, не дракой, нет — от них он пока не устает — но всем тем, что связано с Фатуи и что он не способен контролировать. Например то, что исчез человек, за которого ответственны они не своими головами, но душами, что посвятили Крио Архонту.       И правда. Ли Юэ и Чжун Ли сделали его гораздо, гораздо мягче. Может быть даже больше, чем он мог позволить.       Пьеро, изволивший вмешаться в споры Предвестников, объявил, что Сандроне нужно заняться тем, чтобы отсутствие Царицы не было замечено — его позиция была логична и понятна. Тарталья трактовал эти слова в своей голове на понятный язык: «Создай куклу, которая сможет создать иллюзию видимости архонта».       И правда — если об этом прознает народ, начнется массовая паника, что совсем не хорошо. Наверное, объявление о пропаже почти что Бога всем во всеуслышание стало бы худшим решением из возможных. И это даже не вершина того айсберга, что всплыл перед их кораблем.       Вердикт Первого Предвестника, что стоит вести поиски не только в Снежной, но и в других регионах, был принят другими без лишних вопросов. И вопрос далеко не о подчинении вышестоящему — едва ли Царица укрывалась находилась на территории собственной страны. Хотя и этот вариант ими рассматривался. — Может, если тут такое дело, я отчалю в Ли Юэ? — С едва слышимым задором произнёс Чайльд, поднимая руку, дабы обратить внимание остальных на себя. — Я уже был там, и мне известно, где можно искать и к кому если что обратиться.       И он не врал.       Никто не мог знать, даже предполагать местоположение Царицы. Конечно, это временно; не распространись организация по всему Тейвату, не имей каждый из Предвестников собственные глаза, может быть, тогда имела место быть тревога.       Где бы не был их архонт; какой бы не была её причина пропажи, все станет ясно достаточно скоро. Они просто не были готовы к этому, что стало их единственной ошибкой.       А Тарталья... Просто хотел снова побывать в месте, где он не будет мерзнуть изнутри.

***

      Тяжелые полы плаща трепал морозный, завывающий одиноким волком ветер — он хлопал тканью за её спиной темными крыльями не птицы, но летучей мыши. И обстановка тому соответствующая: ночной небосвод, медленно, сонно переливающийся в пурпурный рассвет. Звезды медленно выцветали, словно выгорая, и она дивилась тому, насколько в этом мире красивое небо. В этом известном ей только по чужим рассказам и вырезкам статей, мире.       Ярослава — Царица? — покрепче ухватилась за край капюшона, бесполезно прячась от пробирающего до костей холода в густом меху подбивки.       Снежный берег все отдалялся. Хоть эта страна была ей чужда и не знакома, противна с ее холодом и пугающими обитателями ледяных дворцов, где-то глубоко внутри сжался комок. Наверное тоски. А может гнозис шалит — все-таки, Архонты территориальные боги.       Она кратко хихикнула со своей мысли: «Можно ли сказать, что я опередила всех игроков, оказавшись в Снежной гораздо раньше них?». Но смешок затерялся в хриплом кашле.       Ей было страшно. Но бояться она предпочитала в более теплой стране, без предвестников под боком и без флага смерти, тугой удавкой сдавившего шею.       Решение искать поддержки у конкретного человека было основано на смешении здравого смысла и её личных симпатий. Когда перед тобой возможности почти что бога — в бегах, не стоит забывать — и весь Тейват открыт для изучения, то первой мыслью станет обратиться к тому, о ком было многое известно. Достаточно, чтобы делать вывод, что с ним можно договориться... И по совместительству с тем, кто вызывал интерес.       Может быть, она была эгоисткой, но едва ли об этом жалела. Многие бы поступили на её месте так же — и это успокаивало.       Ярослава вздохнула, выпустив в воздух облачко. Не пара, а мелкого инея — трогательно сверкающие снежинки. Какое забавное и жуткое явление.       Как же холодно.       Пожалуй, стоит вернуться в каюту.