Бинго

Ирука наблюдал за похоронами Какаши из тени — охотника хоронили без изысков. Деревянный гроб, трое носильщиков и священник. Проститься с ним пришли немногие, но и они быстро ушли, оставив в конце концов свежевырытую могилу пустовать в одиночестве. На кладбище было тихо, стояла темная, безветренная ночь. Неподготовленному человеку было бы жутко здесь находиться и ходить по земле, где покоились останки сотен мертвецов, съедаемые червями и опарышами. Демон слетел со старой статуи ангела, изъеденной кислотными дождями, из глаз которого текли словно черные слезы. Лицо его, полное скорби и тоски, глядело вниз, оплакивая усопших. Ирука ступал по кладбищу, как по своему владению — его кожистые крылья покачивались при каждом его шаге в такт тяжелому увесистому хвосту. Демон подошел к могиле охотника, присел и огладил небольшую, надгробную плиту с выбитым на ним именем и датами рождения и смерти, прежде чем опустить руку на влажную, рыхлую почву. Ирука углубил свою ладонь, вонзаясь когтями глубже, а затем начал копать двумя руками. Вскоре он достал до крышки гроба и пробил ее насквозь. Щепа вонзалась ему в кожу, но он не обращал на это внимания. Разломав гроб, он наконец извлек из него тело — охотник был тяжелый. Ирука бесцеремонно отбросил его на землю поодаль от разрытой могилы, прежде чем вылезть из нее самому. Какаши был иссиня-бледным, а по всему его телу уже проступали трупные пятна. Ирука закинул его себе на плечо, прежде чем взлететь на ближайшее дерево, оставив позади себя оскверненную могилу посреди старого кладбища, зная, что увидевшие это на следующий день люди в суеверном ужасе закопают ее обратно, а надгробный камень с именем Какаши уничтожат, чтобы ничто и никогда о нем не напоминало. Когда Какаши очнулся, первое, что он увидел — пляшущие тени языков пламени на высоком сводчатом потолке. Стоял полумрак, а сам он лежал на полу, накрытый старой тканью. Какаши заворочался, а затем издал протяжный стон и стал выхаркивать из себя комья земли. Он не понимал, что происходит. Казалось, он проспал вечность, казавшиеся несколькими мгновениями. Напротив него, у горящего костра, сидел суккуб. Он разглядывал его, не сводя глаз с вертикальными зрачками, словно наблюдал за ним все то время, пока Какаши был без сознания. — Что происходит? — прохрипел наконец Какаши, когда из него перестала сыпаться кладбищенская земля. Он ожидал, что ответом ему будет тишина — демон никогда не разговаривал с ним, но затем раздался рокочущий голос. Он был одновременно и низким, и высоким, тяжелым, как сталь, и звенящим, как горный ручей. — Ты мертв, но в то же время и нет, — ответил демон, словно это должно было прояснить все. Какаши судорожно огляделся вокруг. — Я не понимаю, — беспомощно просипел он. Только сейчас он заметил, что они находятся среди развалин старинной церкви — из полумрака проглядывали высокие колонны, упирающиеся в купольный свод, откуда на них взирали лики святых без лица, сложенные из облупившейся и потускневшей мозаики. По развалинам гулял ночной ветер, продувающий частично обрушенные стены, вдоль которых застыли безмолвные изваяния ангелов. Ирука пожал плечами, а на его лице не отразилось ни капли сожаления. — Два дня назад я забрал последнюю часть твоей души. Какаши был поражен его словами, и их смысл медленно доходил до него. Он умер и его тело предали земле. Случилось то, что должно было в конце концов случиться, но тогда почему он здесь? — Что ты сделал? — гневно спросил Какаши, подаваясь вперед, словно хотел ударить демона, но тот даже не дрогнул. Его хвост медленно покачивался, будто кобра в гипнотическом трансе. — Я выкрал твоей тело с кладбища в ночь после похорон. По-настоящему печальное зрелище — у тебя, славного стражника, охотника на нечисть, не оказалось никого, кто пришел бы проститься с тобой. Я перенес тебя сюда и обменял твою душу на отражение моей и поместил ее обратно в твое тело. Демон пожрал его душу, а затем совершил запретный ритуал, лишив возможности умереть и жить. Какаши теперь был не мертв и не жив, все так, как говорил Ирука. — Ты убил меня, — прорычал Какаши, а его ноздри подрагивали от распирающей его ненависти и злости. Он хотел ударить демона, но тот с ловкостью переместился за его спину. В следующее мгновенье Какаши почувствовал обжигающее дыхание на своей шее — Ирука прильнул к нему сзади, а его хвост скользнул по его лодыжке, обвивая икру. — Я не мог просто позволить твоей душе отправиться в ад, — с улыбкой в голосе прошипел он Какаши на ухо. — Я решил оставить тебя себе. Какаши резко обернулся, выворачиваясь из хватки демона, а затем поспешно схватился за свою грудную клетку, там, где должно было быть его сердце — оно не билось. Сам он чувствовал себя так, словно у него не доставало чего-то очень важного. Он чувствовал пустоту, которая теперь наполняла каждую клетку его мертвого тела. — Ты обрек меня на вечные мучения — уж лучше смерть, чем это, — выплюнул он, но демон напротив не испытывал ни сожаления, ни стыда. — Никто еще так не оскорблял меня, — усмехнулся Ирука, глядя на него, а потом вдруг соскользнул на пол, словно бесплотная тень, и через мгновенье оказался у ног Какаши. Он припал к его коленям и посмотрел на него снизу вверх, запрокинув голову, увенчанную черными, острыми витыми рогами. Его темно-каштановые волосы струились по плечам, спадая на лицо. — Что же случилось с тобой, стражник? Ты ведь так хотел обладать мной, что посадил на цепь, словно одну из своих псин, и запер в своем доме. — Ты одурманил меня, — воскликнул зло Какаши, смотря на него сверху вниз. — Ты, порочная, низменная тварь, ты… — Во снах, предаваясь со мной страстной любви, ты говорил по-другому, — почти промурлыкал Ирука. Его томные глаза блестели в полумраке, и в них отражались пляшущие языки пламени. Какаши запнулся на полуслове, едва стоило ему подумать о ночах, проведенных вместе с демоном — его жаркий шепот на ухо и жар его жилистого тела, гибкого и податливого, словно созданного для рук Какаши, его горячий, влажный язык и темный, бесовской взгляд, полный похоти и обожания. — Так что плохого в том, что я тоже хочу обладать тобой? — Ирука медленно поднялся с колен, скользя когтистыми ладонями по обнаженному телу Какаши. Ненужная ткань спала на пол, больше не прикрывая его. — Разве не этого ты хотел? Какаши хотел оттолкнуть демона, но его искушающие речи обволокли его, словно кольца вьющихся змей, а его пальцы пробуждали сладкую мелкую дрожь по всему телу, к которому он плотно прильнул, так, чтобы их грудные клетки соприкасались. В обоих из них не был слышан стук сердца. — И мы будем с тобой вместе, — Ирука смотрел ему в глаза, обвивая руками его шею. Когда он приблизился к его губам, его голос постепенно перешел в шепот. — Навсегда. Ирука поцеловал Какаши, и поцелуй этот был с привкусом сырой земли, крови и пепла, но ничего слаще него отныне для Какаши не было.