Страх морозного мальчика

Можно сказать, что Чун немножко устал. Немножко устал пытаться побороть ужасный страх перед острой и даже едва теплой пищей, когда один вид поднимающегося от компота пара бросает в холодную дрожь, немножко устал с глупой улыбкой отказываться от предлагаемой еды и панически проверять состав несчастной лапши, хотя чертов пакетик со специями плотно запаян и не может просыпаться. Ему страшно смотреть на то, как одноклассники пьют алкоголь и он застенчиво, но уверенно отказывает им всякий раз, когда приглашают и его. Конечно, он выглядит глупо, но… ему страшно, ему чертовски страшно, что его энергия Ян по какой-то неосторожности снова полностью им завладеет. Чун старается все время, когда может, совать в рот хотя бы кусочек льда, даже если чувствует себя хорошо. Это дает ему хрупкое спокойствие. Его часто ругают учителя за то, что парень сосет мятные, якобы морозные леденцы на уроках, но он не может с собой ничего сделать. Одноклассники косятся дико и удивленно, но юноша знает, что легче просто сконфуженно промолчать. Мало кто вообще знает о его особенности, многие почему-то думают, что он хронически болен. Наверное, это из-за леденцов, отказа от алкоголя и прочих урезках в рационе. Что ж, так даже проще. Единственный человек, которому молодой экзорцист может полностью выложить свою проблему — это Син Цю, друг детства и исключительно воспитанный, хоть иногда и совершенно несносный с подколками и шутками, юноша. Он старше Чуна всего на год, но парень чувствует себя постоянно маленьким ребенком рядом с ним. Возможно, это потому, что Син богат и может себе позволить многое, хоть его и держат в ежовых рукавицах, постоянно приставляя то учителей, то каких-то воспитателей, а Чун ужасно беден и чувствует себя ничтожно. Но это не мешает ему говорить с Син Цю. Тот всегда его слушает, пусть и с шутливой гримасой, но так внимательно, что Чун чувствует себя не то еще хуже, не то лучше в миллионы раз, а его щеки заливает непроизвольный румянец, который он, к счастью не видит. Син не может ему помочь, и они оба это знают. Син иногда над ним подтрунивает, подсовывая что-нибудь острое в его, а потом со слезами от смеха рассказывает закипающему, как чайник, другу обо всем, что тот натворил. Но Син всегда говорит, что это все неважно. Не в том смысле неважно, что наплевать и вообще его не интересуют проблемы Чун Юня, а в том смысле неважно, что Чуну не надо так бояться. Все равно, в каком бы состоянии он ни был, он останется Чунем, милым и добрым, просто не таким застенчивым и… даже более смешным. И это все неважно, пока он остается собой. Чун просит его пообещать, что когда-нибудь он станет свободен ото всего этого, что он сможет перестать бояться и вести себя как другие. Что они что-нибудь придумают, хотя бы даже… операцию. Но Син в ответ только улыбается, но не от смеха. Он умный и очень образованный. Чун тоже не такой глупый. Но можно же хотя бы попытаться. Чун удивленно округляет глаза, пытаясь понять, не обманывают ли его слух и рассудок, когда Син, задумавшись, говорит, что с ним уже все в порядке и просит поверить. Он даже вынимает изо рта палочку от мороженого, которую сосредоточенно сосал, но не чувствует никаких изменений. На его лице пробегает горькая тень. Неужели друг считает его таким глупым? Но нет, никто не считает его глупым! Просто… можно подобрать подход. Пусть он представит, что вот он не мучается от чистой энергии, переполняющей его, а просто имеет некоторые предпочтения в еде. Ну, допустим, он не любит острое. Это ведь правда! Не важно, почему он его не любит. У Сина тоже есть некоторые кулинарные табу… И, к тому же, мороженое — это ведь действительно здорово. И леденцы. А алкоголь… разве алкоголь может быть вообще хорошо? И с экзорцизмом у него пока не очень складывается только потому, что он хорошенький. Призраки и прочая нечисть не любят такие мягкие щечки и пушистые волосики. Они ведь злые! Разве они стали бы призраками и вообще насаждали бы Ли Юэ, будь они добрыми? У них абсолютно извращенная логика, и Юнь-юнь не виноват в этом. Чун Юнь задумчиво прижимает палочку к языку. Конечно, все это похоже на правду. И выглядит так привлекательно… Но все же, что ему делать со страхом? Он ведь не может даже сейчас сдержать панической трясучки при одной мысли о том, что может произойти, если… Если. И он никогда не перестанет об этом думать! Эти мысли невозможно выселить из его головы, и разве что в гроб его положат уже со спокойным сердцем. Энергия Ян опасна, и не только ему! Но его успокаивают, смешно тычя в нос и гладя по растрепанным волосам. Если ему будет так спокойнее, то Син спрячет его в большом-большом замке. Ну хорошо, в доме. В этот дом не будет попадать ничего особо опасного. И никто вообще. Нет, маму они конечно пустят. И папу. Лучше пусть Юнь напишет список, кого они туда пустят. Но что же делать ему самому? Пусть все остальные обезопасены… Но это все еще страшно! Это не страшно совершенно. Или он боится чего-то, сам не понимая чего? Его просто запугали? Он просто бедный маленький глупый мальчик. Син Цю завтра же украдет его и спрячет в большом доме. Ему не придется больше ходить в школу, да. Это пустая трата времени! Чун будет симпатичным хорошеньким заложником в четырех стенах у злого полудракона Син Цю. А знает ли он, что делают злые полудраконы с хорошенькими заложниками? Чун устало мотает головой. Он чувствует спокойную тяжесть в обоих висках и под веками. Ему наплевать, что они делают. Вихрастая макушка приземляется на тонкую белесую ногу Син Цю. Молодой экзорцист закрывает глаза, унимая неприятное ощущение песка. Что ж, может, это действительно не так важно. В таком случае ему не стоит зацикливаться. Какой же он все же глупый… Легкая рука проводит у него перед лицом, и Син склоняется, вглядываясь в спокойные черты. Чун Юнь спит, тихо посапывая носом и разместив щеку неудобно прямо на бедре. Похоже, нога после этого затечет и одеревенеет. Что ж, зато он действительно, кажется, расслабился. В конце концов, это одна из задач юноши, как хорошего друга, — приводить его в равновесие и успокаивать. Но есть другие, более интересные и веселые задачи… И он их обязательно выполнит, когда прозрачно-голубые глаза разомкнуться ото сна.