45 600 000 000 вон

— Вы ничего не хотите рассказывать — хорошо. Я понимаю, вы пережили стресс, мы сделаем все чтобы вам помочь. Не волнуйтесь, теперь вашей жизни ничего не угрожает, — медсестра успокаивает мужчину, думая что его равнодушие ко всему вызвано сильным испугом и истощением от раны. — И всё же вы поступили очень опрометчиво — связались с опасными людьми теперь проблем не оберётесь. Я понимаю, вы стремитесь помочь людям, — говорила она, твёрдо уверенная, что так оно и есть, — но это не стоит таких жертв: если бы вы погибли там, вряд ли бы это кому-нибудь помогло, а спаслись вы только чудом! У нас неспокойный город, а с такими врагами вам здесь будет ещё опаснее, лучше уезжайте, как только выздоровеете. Ин Хо не слушает жалостливые речи медсестры. Он равнодушен к опасности и к тем людям, ради которых по мнению медсестры он готов был рискнуть жизнью, и даже к самой жизни. Прошло два года с тех пор, как он выскочил из машины Джун Хо, отчаянно не желая встречаться с матерью, и сбежал от неё и брата — от мерзкого чувства вины перед ними, от безысходности, от любого напоминания о счастливом прошлом, которое уже не вернуть. Он боялся встретить их в Сеуле случайно, поэтому переехал в другой город. И его выбор пал на один из самых опасных городов (с наибольшим коэффициентом преступности), возможно, потому что он в тайне надеялся, что быстро наживёт себе врагов, которые покончат с ним. Теперь, наконец, ему это удалось. Ин Хо перепробовал несколько работ, но наибольший спрос обнаружился именно на его следовательские способности — он стал частным детективом. Он быстро приобрёл успех в узких кругах людей с большими проблемами: его недоброжелательность и равнодушие отпугивали людей с обыденными запросами, однако беспринципность и безразличие к собственной жизни и безопасности привлекли к нему людей, с делами которых больше никто не желал работать. Их было немного, зато они много платили, поэтому Ин Хо хватало на жизнь, сигареты и дорогой коньяк. Он иногда писал письма матери (о том, что у него всё хорошо, но он так счастлив и так занят, что не сможет приехать). В этих письмах была доля правды — например про работу частным детективом — однако большинство было то, что вызвало бы у матери радость или гордость за него. Он ненавидел писать эти письма, однако всё же делал это периодически в надежде на то, что эти весточки удовлетворят родственников, и что Джун Хо не отправится искать его снова и снова всё не испортит. В этом отдалённом городке, где ничего не напоминало о прошлых ошибках, Ин Хо смог обрести некоторый покой. Ему казалось это лучшим решением проблемы: и брату и матери будет лучше без него, а ему пожалуй будет проще без них. Возможно мать умрёт раньше, так и не узнав всей ужасной правды о старшем сыне. Возможно Ин Хо умрёт раньше, но и тогда она приедет в этот город и найдутся люди, которые скажут, что её сын был хорошим человеком, помогал людям — а каким людям и как помогал, и скольких загубил до этого — об этом она никогда не узнает, и её материнское сердце будет спокойно. Жаль Джун Хо знает правду, но что поделать? Он так упрямо искал правды и нашёл в конце концов — его так просто не обманешь. — Ладно, что-то я слишком много болтаю, — вдруг прерывает сама себя словоохотливая медсестра. Ин Хо уже решает, что его наконец оставят в покое, однако получает предупреждение, что вскоре его посетит хирург. — Вы её наверно не помните, перед началом операции вы были так плохи, но знайте, что именно благодаря её мастерству вы всё ещё живы. Многие врачи говорили, что уже поздно, но она от вас не отвернулась — всё равно провела операцию и вот! Вы уже идёте на поправку! Сеульское образование получила, а потом к нам приехала людям помогать. Великая женщина! Однако Ин Хо совершенно не интересно, кто его спас: «Только зря время потратили. Лучше бы лечили тех, кто действительно хватается за жизнь из последних сил. Впрочем, что поделать, у человека же на лбу не написано, хочет он выжить или не особо…» Однако когда входит та самая «великая женщина», лицо её кажется Ин Хо знакомым. Она представляется, начинает давать наставления, чего не стоит делать сразу после выздоровления. Хван слушает её советы в вполуха, только для того, чтобы их не соблюдать. На все вопросы о своём самочувствии отвечает коротко и односложно, всё пытаясь вспомнить это лицо. Ему кажется странным это чувство смутного узнавания: «Где вообще я с ней мог встретиться, тем более достаточно давно, чтобы он не вспомнить сразу?» — Как давно вы тут работаете? — вдруг интересуется Ин Хо, возможно невпопад, ибо женщина слегка смущается, но быстро берёт себя в руки — Только год, но вы можете не беспокоиться, у меня достаточно компетенции, так что никаких пагубных последствий от операции не будет, если вы будете соблюдать все мои рекомендации. Тут Ин Хо вспоминает, что медсестра что-то говорила о том, что хирург училась в Сеуле: «Тогда мы вполне могли видеться, хотя я не так часто бывал в больницах…» Самое яркое воспоминание из больницы — о том как Джун Хо пересаживали почку, но женщина выглядела довольно молодо и уж точно не могла присутствовать при том давнем событии даже в качестве медсестры. А потом? «В последние годы в Сеуле я почти всё время был занят играми…» — Ин Хо вспоминает, смотрит на неё и чувствует, что кажется вот-вот сможет вспомнить. Однако хирург чувствует себя неуютно под таким пристальным взглядом и в установившемся неловком молчании — чтобы хоть как-то прервать его она предлагает Ин Хо воды. Он машинально берет стакан и отпивает, протягивает женщине, чтобы та поставила его обратно. Ему кажется, что она взяла у него стакан, и он отпускает его, однако она то ли не успевает ещё взять его, то ли роняет. Прозрачный стекло разбивается с характерным звоном. Осколки разлетаются, разливается вода. Резкий звук выдёргивает Ин Хо из раздумий. Хирург с ужасом отскакивает, как будто не стакан разбился, а бездна разверзлась в том месте. В этот момент у Ин Хо складывается полная картина: «Сеул. Хирург. Игры. Стекло.» «№007!» Ти Си быстро приходит в себя после испуга и поспешно уходит, обещая позвать уборщицу. Ин Хо не успевает решиться о чём-либо её спросить. «Она выиграла? Не может быть! Ей бы не хватило духу!» — поражается он. Уборщица приходит, подметает осколки, уходит, а Хван всё размышляет об этой нечаянной встрече. «Как она так спокойно живет дальше после всего пережитого? Впрочем, этот испуг от разбитого стекла, наверное, отголосок пережитого на стеклянном мосту, да и переезд и Сеула, вполне вероятно, попытка начать новую жизнь. Однако она не выглядела сильно страдающей… Хотя что я мог понять за те пять минут, что мы разговаривали? Может быть, спасая жизни людей, она пытается искупить какие-то поступки на играх?» Ин Хо становится страшно любопытно. Ему и раньше доводилось разговаривать с победителями игр, однако эти разговоры всегда имели оттенок враждебности и опустошённости. Он никогда не интересовался, как они жили после своей кровавой победы — всё время находился в замкнутом круге игр, игр, игр, отбрасывал все мысли о чём-либо другом. А как только порочный круг разорвался, убегать от реальности стало невозможно и некоторое время Ин Хо пребывал в растерянности. Он не знал, что делать. Но потом нашёлся. Как видно, она тоже нашлась. Но что чувствует спустя два года? Конечно, для неё нет никакой причины идти с ним на откровенность, но памятуя о том, как она вела себя в игре, Ин Хо предполагает, есть шанс добиться искренности и открытости. Чтобы не спрашивать первым, Хван придумывает маленькую хитрость: перед ещё одним посещением хирурга он кладёт на тумбочку старую, потертую визитку игр. Когда Ти Си приходит, она замечает её и узнавание отражается на её лице. После разговора о здоровье, она уточняет, его ли эта визитка. Он отвечает, что да, внимательно наблюдая за ней. Захочет она остаться или уйти? — Значит вы тоже участвовали в играх? — интересуется она. — Да, — отвечает он, и предупреждая дальнейшие расспросы в свою сторону, задаёт интересующие его вопрос. — Вы счастливы сейчас? — Вполне, — просто и без сомнений отвечает Ти Си. — После игр? Я играл довольно давно, но до сих пор не могу оправиться. — У меня были особенные игры, — мимолётно улыбается она. — Мне несказанно повезло. Ин Хо собирается расспросить об этом подробнее, но сам вспоминает особенности ситуации №007 — вероятно, в этом дело. — Вы убивали? — неожиданно спрашивает Бимиль, невольно понижая голос. — Да, — отвечает он глухо. — Мне сложно представить, как можно было бы победить без убийств. Вы? — Я бы не осмелилась убить своими руками, но был моменты, когда я обрекала других на поражение и их убивали… — Как вы победили, если даже не могли собственноручно уничтожить противника? — произносит с несколько большим пылом, чем хотел. — А я и не победила. — Невозможно, — он не верит. — Выживает только победитель. — У меня были особенные игры. Он смотрет на неё и пытается понять, прочитать в чертах её лица ответы. — Я проиграла, но выжила и даже получила достаточно денег, чтобы оплатить свои долги и начать новую жизнь, — объясняет она. — И я знаю, что мне очень повезло, ведь при обычных обстоятельствах, я бы ни за что не победила. А если бы и победила, то не смогла бы жить дальше после такой победы. — Что бы тебе помешало? — интересуется Хван. Он прекрасно понимает это чувство, однако хочет узнать, как №007 его объяснит. — Я билась только за себя. Многим другим игрокам нужны были деньги, чтобы вытащить из нужды не только себя, но и родственников: родителей, детей, сестёр, братьев. Думаю, это давало им сил и право на победу, даже за чужой счёт. Но я старалась для себя, поэтому всё время сомневалась: не проще ли сдаться и погибнуть, почему моя жизнь дороже жизни других людей. «Она всё также легко открывает свою душу незнакомцам, — несколько отстранёно думает Ин Хо. — Странно, как до сих пор никто ещё не плюнул в эту распахнутую душу? Не ранил, не предал?» — Скажите, а ради кого выиграли вы? — робко спрашивает Ти Си, возвращая собеседника к беседе. «Брат и мать», — мгновенно возникает ответ голове Ин Хо, но тот не спешит его озвучивать. Тогда, когда он только ступил на этот путь, всё действительно было ради них, как иронично, что пришёл он к тому, что собственноручно пустил пулю в брата. — Вам удалось им помочь? — не дождавшись ответа, который итак для неё очевиден, она делает новый вопрос. Снова нет ответа. — Где они сейчас? Хван уже начинает злиться на недогадливость хирурга: «Разве не понятно, что я не настроен об этом говорить! К чему все эти вопросы?» Он собирается закрыть тему, однако №007 сама прекращает расспросы. — Я пойду — не буду вам надоедать, — говорит с ласковой улыбкой лечащего врача. — Если вдруг захотите поговорить ещё, думаю, вам не составит труда меня найти. Надеюсь, у вас всё наладится. Держитесь. Она уходит, оставляя пациента в раздумьях. Он не собирается больше с ней говорить: решает, что их ситуации, как и характеры, слишком разные, чтобы она могла как-то помочь ему справиться с болью. Однако её вопросы о родственниках, запускают процесс переосмысления всего, о чём раньше он предпочитал не думать вовсе. «Ради кого выиграли вы? Вам удалось им помочь? Где они сейчас?»

●▼■

Вибрация. Напоминание. Первое число месяца — написать матери. Ин Хо небрежно смахивает уведомление. Текст очередного письма готов уже давно — осталось скопировать, вставить, отправить. Но Хван не заходит в сообщения. Неверной рукой несколько нажатий на экран. Звонок. Мучительно медленные гудки.